ата Моисеева, Аарона) пошел вслед за ними "и пронзил обоих их.
  Израильтянина и женщину в чрево ее". Благодаря столь славному поступку,
"прекратилось поражение сынов Израилевых (чумой)... и сказал Господь
Моисею, говоря: Финеес отвратил ярость Мою от сынов Израилевых,
возревновав по Мне среди их. Посему скажи: вот, Я даю ему мой завет мира".
  Так левитские книжники вновь скрепили кровью договор между Иеговой и
наследственным священством из рода Аарона, кровью расово-религиозных
убийств; пролитая кровь была якобы "принята Богом" как "искупление за
детей Израиля". Моисею же, свидетелю убийств, последовал приказ от Бога:
  "Враждуйте с Мадианитянами и поражайте их". Символизм всего этого
очевиден. Левитский Моисей должен поражать одновременно как других
богов (бога первосвященника Иофора, его же бывшего наставника), так и
чужеземцев вообще (племя его собственной жены и тестя). Последующее
поголовное избиение Мадианитян подается левитами как последнее деяние
Моисея на земле, благодаря которому, на пороге смерти, Моисей полностью
реабилитируется. "И сказал Господь Моисею, говоря: "Отмсти Мадианитянам
за сынов Израилевых и после отойдешь к народу твоему". С таким приказом
люди Моисеевы "пошли войной на Мадиана, как повелел Господь Моисею, и
убили всех мужеского пола... , а жен Мадианских и детей их, сыны Израилевы
взяли в плен, и весь скот их, и все стада их, и все имение их взяли в добычу, и
все города их сожгли огнем".
  Но и этого было еще мало. Моисей, супруг любящей его жены,
Мадианитянки, и отец двух ее сыновей, прогневался на военачальников за то,
что "...вы оставили в живых всех женщин. Вот оне... были для сынов
Израилевых поводом к отступлению от Господа в угождение Фегору; за что и
поражение было в обществе Господнем. Итак убейте всех детей мужеского
пола, и всех женщин, познавших мужа на мужеском ложе, убейте. А всех
детей женского пола, которые не познали мужеского ложа, оставьте в
живых для себя". Затем описывается добыча. Сперва идет перечисление
взятого крупного и мелкого скота н ослов, а после этого: "Людей, женщин,
которые не знали мужеского ложа, всех душ тридцать и две тысячи", которых
поделили между собой левиты, солдаты и правоверная паства; золото же,
разумеется, было отдано левитам, "для Господа".
  После этого Моисею было разрешено умереть, и книги Закона были
закончены. Читатель может сам сравнить главы 25-ую и 31-ую книги Чисел с
главами 2-ой, 3-ей и 18-ой Исхода: поистине демоническая сила видна в том,
как левиты изображают Иегову и Моисея. "Избранному племени" здесь
втолковывается, как оно должно служить иудаизму. Для остального
человечества это продолжает оставаться предупреждением посей день.
  На этой мрачной ноте Закон оканчивается. Его сочинители были
маленькой сектой в Вавилоне, с немногими тысячами последователей.
  Однако, сила их противоестественной идеи оказалась весьма большой.
  Поставив материальные ценности превыше всего на земле, они навеки
связали себя с низшей из двух сил, извечно борющихся за обладание
человеческой душой: с тянущей ее вниз силой низменных, плотских
инстинктов, противостоящих влекущей ее вверх силе духа.
  Христианские богословы приписывают описанному выше Закону
большее, нежели видит в нем еврейство. В недавно изданной христианской
Библии в пояснительной заметке говорится что все пять книг Торы
"считаются истиной", что явно относится и к историческим, пророческим и
поэтическим книгам. Это вытекает логически из упомянутой ранее догмы о
том, что Ветхий Завет представляет собой столь же божественное
Откровение, как и Новый. Еврейские ученые смотрят на это иначе. Кастейн,
например пишет, что автором Торы был "Неизвестный составитель",
создавший "прагматический, исторический труд". Следует согласиться, что
это - весьма точное определение. Составитель или составители создали
версию истории, написанную субъективно, с целью поддержать свод законов,
на ней построенный. При этом, как данная версия истории, так и сами законы,
служат вполне определенной политической цели. "В основе всего этого лежит
одна объединяющая идея", - пишет Кастейн, идея племенного национализма
в его крайней степени, фанатизм которой превосходит все, когда-либо
известное в мире. Монтефиоре же отмечает, что Тора была вовсе не
религиозным откровением, а лишь "провозглашенным законом",
преследующим определенную цель.
  Когда Закон еще составлялся (он был завершен лишь после окончания
Вавилонского плена), два пророка возвысили голос протеста: Исайя и
Иеремия. В написанных ими книгах также видна рука левитов, внесшая
дополнения и исправления, нужные для согласования их с "Законом" и
поддерживающей этот закон исторической фальшивкой. Подделку легче
всего обнаружить и доказать в книге Исаии. Пятнадцать глав этой книги
написаны кем-то, явно знакомым с Вавилонским пленением, в то время, как
Исаия жил на 200 лет раньше. Христианские богословы обходят эту
трудность, называя неизвестного автора "Дейтеро-Исаия" или Вторым
Исаией.
  Он оставил нам знаменитые слова (часто цитирующиеся вне
контекста): "...но Я сделаю Тебя светом народов, чтобы спасение Мое
простерлось до краев земли". В глазах Закона, который в то время составляли
левиты, это была явная ересь, и книжники, вне всякого сомнения, добавили
то, чего не мог написать "неизвестный": "И будут цари их (других народов) и
царицы их... до земли будут кланяться и лизать прах ног твоих...
  притеснителей твоих накормлю собственною плотью, и они будут упоены
кровью своею, как молодым вином; и всякая плоть узнает, что Я Господь.
  Спаситель твой и Искупитель твой" (Более всего это похоже на стиль
Иезекииля, который, как будет показано ниже, был отцом левитского Закона).
  По всей видимости, книга Иеремии подверглась левитской обработке с
самого начала. Хорошо известные вводные фразы: "Смотри, Я поставил тебя
в сей день над народами и царствами, чтобы искоренять и разорять, губить и
разрушать..." противоречат всему тому, что позже говорит Иеремия в
следующей главе: "И было слово Господне ко мне: иди и возгласи в уши
дщерей Иерусалима: так говорит Господь: Я вспоминаю о дружестве юности
твоей, о любви твоей, когда ты была невестою, когда последовала за Мною в
пустыню, в землю незасеянную....какую неправду нашли во Мне отцы ваши,
что удалились от Меня... Народ Мой. Меня, источник воды живой, оставили".
  Затем Иеремия называет виноватого - Иудею (весьма вероятно, что
именно это стало причиной его смерти). "И сказал мне Господь: Отступница,
дочь Израилева, оказалась правее, нежели вероломная Иудея". Израиль впал в
немилость, но Иудея изменила и обманула - явное указание на левитов и их
Новый Закон. За этими словами следует протест, столь же искренний и
страстный, как и у всех других пророков, против левитских обрядов и
жертвоприношений: "Не надейтесь на обманчивые слова: здесь Храм
Господень, Храм Господень, Храм Господень" (формальное повторное
заклинание)... "но совсем исправьте пути ваши и деяния ваши, ...не
притесняйте иноземца, сироты и вдовы, и не проливайте невинной крови на
месте сем" (речь идет о ритуале кровавых жертвоприношений и
предписанном Законом убийстве отступников)... "Как! Вы крадете, убиваете и
прелюбодействуете, и клянетесь во лжи, ...и потом приходите и становитесь
пред лицем Моим в доме сем, над которым наречено имя Мое, и говорите:
  "мы спасены", чтобы впредь снова делать все эти мерзости" (имеется ввиду
введенный левитами ритуал отпущения грехов после принесения в жертву
животного). "Не соделался ли вертепом разбойников в глазах ваших дом сей,
над которым наречено имя Мое?... Отцам вашим я не говорил и не давал им
заповеди в тот день, в который Я вывел их из земли Египетской, о
всесожжении и жертве..."
Так Иеремия, как позже Иисус Христос, протестовал против
уничтожения Закона под предлогом его исполнения. Представляется
возможным, что еще при жизни Иеремии левиты приносили в жертву
перворожденных детей, поскольку он добавляет: "И устроили высоты... чтобы
сожигать сыновей своих и дочерей своих в огне, чего Я не повелевал, и что
Мне на сердце не приходило". За эти мерзости, продолжает Иеремия, Господь
накажет: "И прекращу в городах Иудеи и на улицах Иерусалима голос
торжества и голос веселия, голос жениха и голос невесты; потому что земля
эта будет пустынею".
  Это хорошо известное политическое пророчество исполнилось. Левиты
пытались, как они это всегда делали, вывернуть на изнанку смысл и этого
предсказания, разъясняя, что Иудея будто бы пала из-за несоблюдения ею
Закона, в то время, как предостережение Иеремия имело совершенно иной
смысл; он говорил, что законы левитов разрушат "вероломную Иудею".
  Восстав из гроба, Иеремия мог бы сегодня повторить тоже самое по адресу
сионизма: положение в обоих случаях сходное, и последствия политики
сионистов предвидеть также не трудно.
  После падения Иудеи, Иеремия обратился к иудеям с самым важным из
всех его призывов: "Так говорит Господь Саваоф... всем пленникам, которых
Я переселил из Иерусалима в Вавилон... И заботьтесь о благосостоянии
города, в который Я поселил вас, и молитесь за него Господу, ибо при
благосостоянии его и вам будет мир". Эти слова и сейчас находят
естественный отклик в сердцах евреев, живущих в рассеянии, но правящая
секта не допускает, чтобы такие мысли приходили им в голову.
  Левиты дали на это свой гневный ответ в псалме 136-ом: "При реках
Вавилона, там сидели мы и плакали... Там пленившие нас требовали от нас
слов песней и притеснители наши - веселья: "пропойте нам из песней
Сионских". Как нам петь песнь Господню на земле чужой? Если я забуду
тебя, Иерусалим, забудь меня десница моя. Прилипни язык мой к гортани
моей... Дочь Вавилона, опустошительница! блажен, кто воздаст тебе за то,
что ты сделала нам! Блажен, кто возьмет и разобьет младенцев твоих о
камень!
  Упреки Иеремии и ответ левитов показывают всю суть пресловутого
"спора О Сионе" и его последствия в судьбе других народов вплоть до нашего
времени. Иеремию, явно убитого по приказу левитов, сегодня клеймили бы
как помешанного или болтуна, сумасброда или антисемита; в то время
обычным обвинением было: "пророк и сновидец". Иеремия описывает
методы наговора и клеветы, которыми его старались опорочить; они
полностью применимы и к нашему времени, к тем многим общественным
деятелям, чья репутация была ими разрушена (примеры этого мы приведем
позднее, при описании нашего времени): "Ибо я услышал толки многих;
угрозы вокруг; заявите, говорили они, и мы сделаем донос. Все, жившие со
мной в мире, сторожат за мной, не споткнусь ли я; может быть, говорят, он
попадется, и мы одолеем его и отмстим ему".
  Иеремия жил изгнанником в Египте, второй же Исаия жил в Вавилоне
и оттуда обратил к людям свой призыв, этот последний луч света в
надвигавшейся тьме левитского варварства: "Так говорит Господь:
  сохраняйте суд и делайте правду; ...Да не говорит сын иноплеменника,
присоединившийся к Господу: "Господь совсем отделил меня от своего
народа" ...И сыновей иноплеменников, присоединившихся к Господу, чтобы
служить Ему и любить имя Господа, быть рабами Его... даже их Я приведу на
святую гору Мою, и обрадую их в Моем доме молитвы... ибо дом Мой
назовется домом молитвы для всех народов". Этим проблеском видения
Бога, любящего все человечество, протесты пророков заканчиваются. Левиты
и их "закон" остались победителями, и с ними началось истинное пленение
евреев: порабощение их законом расово-религиозной ненависти,
единственное настоящее пленение в еврейской истории.
  Иеремия и Второй Исаия, как и ранние израильские пророки, говорили
от имени всего человечества, постепенно находившего путь к свету, в то
время как левиты повернули обратно в первобытную тьму. Принц Сидхатта
Гаутама, он же Будда, жил и умер до сочинения левитского "закона", но уже
он основал религиозное учение для всего человечества на главном законе
жизни: "Из добра должно произойти добро, а от зла одно зло".
  Это было исконным ответом на Второй Закон левитов, даже если он и
остался им неизвестным. Это был также ответ времени и человеческого духа
браманизму - индусскому расизму и культу наследственной
господствующей касты, весьма сходному с доктринарным иудаизмом.
  Через 500 лет после этого в мир пришла другая универсальная религия,
а еще пятьсот лет спустя - третья. Цепи "Закона" крепко держали маленькую
иудейскую нацию, не пустив ее выйти на путь остального человечества. Она
застыла в состоянии духовной окаменелости, хотя ее примитивное племенное
верование смогло сохранить жизнь и силу. Закон левитов, все еще
действующий и в XX веке, по своей природе ничто иное как окостеневший
пережиток давно минувшего.
  Среди народов, с которыми жили иудеи, или у их соседей, когда они
жили одни, подобный закон неизбежно должен был вызывать вначале
удивление, а затем и тревогу. Влиять на жизнь других народов он начал около
538 г. до Р.Х., после возвращения иудеев из Вавилона в Иерусалим. Это
влияние вначале распространилось лишь на маленькие кланы и племена их
ближайших соседей, однако впоследствии оно расширялось, как круги по
воде, захватывая в свою орбиту все большее число народов. В нашем веке его
губительное действие достигло своего апогея, став причиной небывалых
потрясений.

                                  Глава 5

                             ПАДЕНИЕ ВАВИЛОНА

  Вавилон пал в 536 г. до Р.Х. еще до того. как другие народы смогли
почувствовать на себе действие "Моисеева закона". Но его падение
послужило образцом для развития событий много столетий спустя, в нашем
двадцатом веке.
  Падение Вавилона и события наших дней после двух мировых войн
столь разительно схожи между собой, что это сходство невозможно
объяснить простой случайностью и, наоборот, нетрудно показать, что эти
события были сознательно направлены. В двадцатом веке народы Запада,
сознательно или бессознательно, подчинялись не своему закону, а
иудейскому, управляясь силой, которая руководила их правительствами.
  Расстановка действующих лиц и окончательные результаты во всех
трех случаях совершенно одни и те же. На одной стороне - иноземный
владыка, якобы оскорбитель и угнетатель иудеев (или, в наше время, евреев):
  в Вавилоне это был царь Валтасар, во время первой мировой войны -
русский царь, вовремя второй - Гитлер. Противник этого "преследователя"
  - другой иноземный владыка, "освободитель". В Вавилоне это был
персидский царь Кир, во втором случае - лорд Бальфур и Ко., в третьем -
президент Труман, или любой другой, номинальный правитель США.
  Между обоими противниками стоит всепобеждающий пророк Иеговы,
великий муж и мудрый советник царя, предсказывающий бедствие, которое
постигнет "преследователя" и его страну, в то время как сам он благополучно
избежит неприятных последствий. В Вавилоне это был Даниил, во время
первой и второй мировых войн - Хаим Вейцман, сионистский пророк при
чужеземных правительствах. Таковы действующие лица. Развязка наступает в
форме мести Иеговы "язычникам" и еврейского триумфа в виде
символического "восстановления". Царь Валтасар узнал от Даниила о
грозившей ему судьбе и был убит "в ту же ночь", а его царство досталось
врагам. В конце первой мировой войны еврейские чекисты убили русского
царя и всю его семью, запечатлев свое деяние строками, "начертанными на
стене" подвала, где произошло убийство. После второй мировой войны вожди
нацизма были повешены 16 октября 1946 г. в еврейский "день искупления".
  Другими словами исход двух мировых войн нашего столетия точно следовал
левитскому описанию Вавилоно-Персидской войны в Ветхом Завете.
  Не подлежит сомнению, что воевавшие в древности народы сражались
за нечто большее, чем судьба маленького иудейского племени, и что у них
были свои интересы и цели. Однако, в повествовании, дошедшем до нашего
времени, все это было выброшено. Только одно имело значение - месть
Иеговы и триумф иудеев, и только это было закреплено в памяти народов, а
две мировые войны в нашем веке послушно следовали этому образцу.
  В истории царь Валтасар сохранился только, как символический
"преследователь" иудеев: несмотря на то, что сам Иегова отдал иудеев в плен
в наказание за их проступки, царь изображается их "преследователем" и
подлежит зверскому уничтожению. Точно также и персидский царь Кир -
лишь орудие в руках Иеговы, обещавшего иудеям, что "все эти проклятия"
будут переложены "на врагов твоих", как только их роль "угнетателей" будет
сыграна. Следовательно, сам по себе, он ни угнетатель, ни освободитель; по
сути он не лучше Валтасара, и его династия в свою очередь также
подвергнется истреблению.
  Подлинная история, в отличие от легенд, представляет нам Кира как
просвещенного правителя и основателя империи, охватившей всю Западную
Азию. Как указывается в энциклопедиях, "он оставил покоренным народам
свободу религии и право самоуправления", что и позволило иудеям
воспользоваться благами политики, беспристрастно распространенной Киром
на все подвластные ему народы. Вернись царь Кир в наше время на землю, он
немало удивился бы, прочтя, что его единственной заслугой было
возвращение нескольких тысяч иудеев в Иерусалим. Если бы он, однако,
придал этому событию то значение, которое явно придают ему политики
двадцатого века, ему лестно было бы убедиться, что тем самым он оказал
большее влияние на последующие 2500 лет человеческой истории, чем любой
другой из властителей всех времен и народов. Ни одно иное событие
древности не возымело в наше время столь серьезных и, к тому же, столь
легко установимых последствий. Уже два поколения западных политиков 20-
го века, выслуживаясь у евреев, идут по стопам персидского царя Кира. В
результате две миримые войны имели только два существенных и
сохранивших свое значение последствия: месть Иеговы символическим
"преследователям" и новое "восстановление", как триумф еврейства. Так
легенда о вавилонских событиях стала в двадцатом веке высшим "законом",
подчиняющим себе все остальное, превратившись в историческую
реальность.
  Сама по себе, эта легенда на две трети - ложь и сегодня ее назвали бы
пропагандой. Даже Валтасара, по всем данным, придумали левиты. Книга,
повествующая о падении Вавилона, была составлена несколькими столетиями
позже самого события и приписана некоему "Даниилу". Он якобы был
иудейским пленником в Вавилоне, достигшим высокого положения при дворе
Навуходоносора, благодаря своему умению толковать сны; он же разъяснил
царю Валтасару "надпись на стене". "Валтасар, сын Навуходоносора"
описывается, как оскорбитель иудеев, употреблявший на пиршестве со
своими князьями, женами и наложницами "золотые и серебряные сосуды",
взятые его отцом из Иерусалимского храма. На стене появляется
человеческая рука, пишущая слова; "мене, мене, текел, упарсин". Даниил,
призванный для разъяснения, говорит: "Вот и значение слов: исчислил Бог
царство твое и положил конец ему; ты взвешен на весах и найден очень
легким; разделено царство твое и дано Мидянам и Персам". Царя Валтасара
убивают "в ту же ночь", и на сиену выходит персидский завоеватель,
которому суждено "восстановить" иудеев. Так гибель царя и целого царства
прямо производится из оскорбления Иудеи и подается, как возмездие Иеговы
и еврейская месть. Неважно, что ни Даниил, ни Валтасар никогда в
действительности не существовали; их включение в левитские писания
придает легенде характер юридического прецедента. Когда в 1918 году убили
русского царя, его жену, четырех дочерей и сына, то слова, нацарапанные на
забрызганной кровью стене, прямо связывали это убийство с вавилонской
легендой, причем сделавшие эту надпись открыто признали, кто были
убийцы, и заявили о своем "законном" праве на убийство.
  Если древняя легенда способна творить такие дела двадцать пять
столетий спустя, то неважно, что она выдумка, а не истина, и нет смысла это
доказывать: как политики так, и управляемые ими массы живут больше
легендами чем правдой. Из трех главных персонажей описанной версии
падения Вавилона