гих неевропейских. Это было совершенно новое
явление в мире, и оно было давно предсказано заговорщиками коммунизма и
сионизма. В "Протоколах" 1905 г. (1902 г. - прим. перев.) стояло, что
сопротивление их планам будет встречено "всеобщей мировой войной"; Макс
Нордау знал уже в 1903 г., что палестинские амбиции сионистов будут
осуществлены при помощи "грядущей мировой войны".
  Чтобы эти предсказания исполнились, показав таинственное знание событий
задолго до их совершения, заговорщикам нужно было захватить контроль над
правительствами, чтобы направлять государственную политику, а
следовательно и военные операции, на службу целям заговора, а не
национальных интересов. Как было показано выше, американский президент
уже начиная с 1912 года был пленником своих тайных "советников"; если его
описание Хаузом, как в анонимном романе, так и в открыто опубликованных
"Частных заметках" верно, то оно полностью соответствует тому, о чем уже
много раньше писали "Протоколы": "...мы заменим правителя карикатурой
президента, взятого из толпы, из числа наших марионеток, наших рабов".
  В начальной стадии мировой войны от Вильсона не требовалось особо
активного участия в осуществлении задуманного грандиозного "плана": свою
роль он должен был сыграть позднее. Вначале главной задачей было взять
под контроль британское правительство. Борьба за осуществление этой цели
продолжалась два года, закончившись победой заговорщиков, чья
деятельность оставалась совершенно неизвестной широким массам
общественности. Это сражение, разыгранное в лабиринте международной
политики, было поистине решающей битвой первой мировой войны. Именно
она привела к величайшим и наиболее продолжительным последствиям,
определившим весь дальнейший ход 20-го столетия; эти последствия
продолжали определять события между первой и второй мировой войнами,
как и во время второй войны, а в наше время они же являются самой
вероятной причиной любой будущей третьей "всеобщей войны". Ни одно
сражение 1914-1918 гг. не имело такого значения для будущего всего мира,
как захват британского правительства заговорщиками в 1916 г. Весь этот
процесс остался совершенно скрытым от втянутых в военные события
народов. От начала войны и до самого ее конца англичане верили, что они
воюют против прусского милитаризма, а американцы видели причину всех
бед в неисправимой склонности европейских народов к взаимным ссорам.
  В 1914 году в Англии еще не было того положения, какое создалось в
Америке после того, как президент Вильсон оказался послушным орудием в
чужих руках. Руководящие политические и военные должности были заняты
людьми, которые оценивали любое предложение относительно политического
и военного ведения войны только с одной точки зрения: поможет ли оно
выиграть войну и будет ли оно в согласии с интересами государства. С такой
точки зрения предложения сионистов были, разумеется, неприемлемы.
  История первых двух лет четырехлетней войны состояла в закулисной борьбе
за то, чтобы убрать этих упрямцев и заменить их послушными пешками. До
1914 года заговор смог проникнуть не далее преддверий министерств, если не
считать судьбоносного шага Бальфура в 1903 году. После 1914 года все более
широкие круги ведущих политиков начали "отвлекаться" в сторону
сионистского предприятия. Сегодня хорошо известно, что политические
деятели руководятся практическими соображениями (общественной
популярности, вербовки голосов избирателей, финансовой поддержки и пр.);
все это давно раскрыто множеством авторитетных свидетельств, и уже давно
известно, где для всего этого имеются наибольшие средства. Но в то время
нужно было быть особенно дальновидным, чтобы видеть в сионизме ключ к
политической карьере. Поэтому не исключено, что побудительным мотивом
многих из них было нечто вроде бальфурского романтизма; исторические
источники этого периода довольно туманны, и неспособны объяснить
необъяснимое. Мало того, англичане всегда имели слабость маскировать свои
действия высокими моральными соображениями, и даже уверять в этом самих
себя; именно это продиктовало английскому историку Маколею (Macauley,
1800-1859) его знаменитые слова: "Нет более смешного зрелища, чем
английская общественность во время одного из ее очередных припадков
моральности". Возможно, поэтому, что некоторые из участников интриги (а
это безусловно была интрига) думали, что они поступают правильно. Этот
процесс самообмана виден в одном из заявлений, которое автору удалось
обнаружить, и которое ясно указывает на про-сионистскую группу в высоких
британских сферах того времени, а также на ее мотивы того характера,
который был высмеян Маколеем.
  Источник этих сведении - Оливер Локер-Лампсон, консервативный член
парламента в начале нашего столетия. Сам он никогда не играл особой роли и
позже стал известен лишь своей фанатичной поддержкой сионизма в
парламенте и вне его, но он был близким другом многих ведущих политиков,
отдавших британский народ под надзор сионистов. В 1952 г. он писал в одном
из лондонских еженедельников: "Уинстон, Ллойд Джордж, Бальфур и я - мы
все были воспитаны как ярые протестанты, верившие, что приход нового
Спасителя совершится после возвращения Палестины евреям". Это - ничто
иное, как мессианская идея кромвелевских тысячелетников, пересаженная на
почву 20-го столетия. Справедливость этого заявления могли бы подтвердить
только названные им люди, но все они, кроме одного, сейчас уже умерли.
  Насколько же все это могло быть действительной основой протестантизма,
"ярого" или не ярого, мы предоставляем судить нашим английским
читателям. Никто однако не рискнет, утверждать, что на подобной идее
можно строить государственную политику или вести операции во время
войны. Кроме того, она выражает ту же нечестивую мысль, которая
направляла и "пророка" Монка, и всех людей этого сорта: что Господь Бог
забыл свои обязанности и что, раз Он их не исполняет, то их нужно
выполнить за Него. Так или иначе, была организована группа людей, которых
мы можем называть тем именем, которое они сами себе избрали: "ярые
протестанты".
  Когда началась первая мировая война, эти "ярые протестанты" поставили
себе целью до6иться власти и переключить военные операции в Европе на
передачу Палестины сионистам. Хаим Вейцман также не сидел, сложа руки, с
тех пор, как мы в последний раз видели его в 1906 году запершимся в
Манчестере с Бальфуром, и немедленно начал действовать: "Сейчас настало
время... политическая ситуация будет благоприятной", - писал он в октябре
1914 года. Он связался с неким С. П. Скоттом, издателем левой газеты
"Манчестер Гардиан", которая никогда не уставала (как тогда, так и теперь)
заниматься делами, не касавшимися собственной страны. Скотт был в
восторге, узнав, что его собеседник "еврей, ненавидящий Россию", - ту
самую Россию, союзницу Англии, которая, наступая с Востока, спасала в этот
момент от гибели английскую и французскую армии; он тут же повел
Вейцмана с собой завтракать у Ллойд Джорджа, занимавшего в то время пост
министра финансов. Вейцман нашел, что Ллойд Джордж оценивал войну в
Европе "чрезвычайно легкомысленно", однако к сионизму он относился с
"теплым сочувствием" и предложил встретиться с Бальфуром, что и
состоялось 14-го декабря 1914 года. Вспоминая прежний разговор в 1906
году, Бальфур "весьма небрежно" спросил, чем он практически может помочь
Вейцману, получив ответ: "не сейчас, когда грохочут пушки; я приду снова,
когда военное положение прояснится". Дагдейл, с чьим описанием событий
Вейцман вполне согласен, пишет от его имени: "Я не продолжал начатого
разговора, так как время и место не были благоприятны". Это был тот самый
разговор, во время которого Бальфур непринужденно пообещал, что "когда
пушки перестанут стрелять, Вы получите Ваш Иерусалим".
  Хаим Вейцман не ухватился за "небрежное" предложение Бальфура по очень
веским причинам. Главная квартира сионистов находилась в то время в
Берлине, и коллеги Вейцмана ожидали победы Германии. Они хотели
получить полную уверенность в исходе войны, прежде чем выложить карты
на стол. Когда впоследствии было окончательно решено поставить на карту
союзников, "пушки все" еще "грохотали", но бойня в Европе отнюдь не
помешала д-ру Вейцману "продолжить начатый разговор". Он не притворялся
больше перед Бальфуром (наверняка не сообразившим, что было на уме у его
посетителя), что "время... неблагоприятно", и что он подождет "когда
прояснится военное положение". Весьма знаменательно, что некоторые из
лиц, бывших участниками этих собеседований, оставшихся неизвестными
широкой публике, всячески старались скрыть их вообще или спутать даты; в
то время предполагалось, что единственной заботой политиков должна была
быть судьба Англии. Мы уже приводили один из явных примеров этого:
  путаница с датой второй встречи Бальфура с Вейцманом, о которой только
что было рассказано. Точно так же и Ллойд Джордж писал впоследствии, что
он впервые встретил Вейцмана в 1917 году, будучи уже премьер-министром,
и что якобы эта встреча была "случайной". В своих записках Вейцман его
исправляет: "Фактически, активность Ллойд Джорджа в пользу создания
еврейского государства началась задолго до того как oн стал премьер-
министром и в течение этого времени мы несколько раз встречались с ним".
  Последовала третья встреча с Бальфуром, "замечательный разговор,
продолжавшийся несколько часов" и прошедший "исключительно удачно".
  Вейцман еще раз подчеркнул свою ненависть к России, верному союзнику
Англии, несшему тяжелые потери в общей борьбе. Бальфур мягко удивился:
  "как можете Вы, будучи другом Англии, быть против России, когда она так
много делает, чтобы помочь Англии выиграть войну". Однако, как и при
прежних встречах; когда речь шла об антисионистских убеждениях
британских  евреев, он не собирался всерьез противоречить, закончив
разговор словами: "Вы служите великому делу; мы должны еще много раз
встретиться с Вами".
  Ллойд Джордж предупредил Вейцмана, что "несомненно будет серьезная
оппозиция в известных еврейских кругах", на что у Вейцмана было
заготовлено стандартное возражение, что одни только "богатые и
влиятельные евреи в большинстве своем против нас". Как ни странно, этот
скользкий ответ представился "ярым протестантам" вполне убедительным,
хотя почти все они были людьми богатыми и влиятельными, и вскоре они
стали относиться к своим соотечественниками - британским евреям, с той
же враждебностью, как и требовательный пришелец из России, Хаим
Вейцман. Сионизм встретился с оппозицией еще с одной стороны. У вершин
власти все еще стояли люди, думавшие в первую очередь о своем служебном
долге и о победе над врагом. Они не допускали вражды к союзнику и не
позволили бы ненужной траты сил в палестинской авантюре. Это были:
  премьер-министр Герберт Асквит, военный министр лорд Китченер, сэр
Дуглас Хэйг, ставший вскоре главнокомандующим во Франции, и сэр Вильям
Робертсон, начальник штаба британских войск во Франции, впоследствии
начальник имперского генерального штаба.
  Асквит был последним лидером либеральной партии, пытавшимся совместить
идею либерализм с национальными интересами и религиозными
верованиями, в отличие от того как этот термин понимается в течение
последних сорока лет (написано в 1955 г. - прим. перев.), согласно с его
толкованием в "Протоколах": "Когда мы ввели в государственный организм
яд либерализма, вся его политическая структура изменилась; государства
оказались пораженными смертельной болезнью - заражением крови...". С
устранением Асквита либерализм в его первоначальном значении в Англии
умер, а либеральная партия сошла на нет, потеряв всякое значение, оставив
после себя одно имя, которое стало затем, главным образом, служить ширмой
для коммунизма с его легионами "утопических мечтателей". Асквит впервые
узнал о назревавшей интриге, получив предложение о создании в Палестине
еврейского государства от своего еврейского министра Герберта Самуэля,
который в свое время присутствовал на завтраке с Вейцманом и Ллойд
Джорджем в декабре 1914 г. и теперь уведомил обоих, разумеется, о своем
предложении заранее. Асквит записал об этом следующее: "Самуэль советует
использовать британские войска для захвата Палестины, страны пустынных
гор, по размеру равной Уэльсу, в значительной своей части совершенно
безводной. Он полагает, что на этой мало заманчивой территории можно
будет поселить от трех до четырех миллионов европейских еврее"... меня
мало увлекает это предложение, которое только наложит на нас новые
обязательства... единственный другой сторонник этого предложения - Ллойд
Джордж, и незачем добавлять, что ему совершенно наплевать как на евреев,
так и на их роль в будущем".
  Асквит, вполне правильно оценивший взгляды Ллойд Джорджа, остался при
своем мнении до конца. Десять лет спустя, давно уже в отставке, он посетил
Палестину, записав затем: "Болтовня о превращении Палестины в еврейское
национальное государство представляется мне сейчас такой же фантазией,
какой она была и раньше". Отрицательным ответом в 1915 году он подставил
себя и свой пост главы правительства под удар. Пока он мог, он не позволял
вовлечь свою страну в палестинскую авантюру, разделяя мнение военного
руководства, что война может быть выиграна - если это вообще возможно
  - только на главных полях сражений, в Европе.
  Военный министр лорд Китченер, также разделявший эти взгляды,
пользовался в Англии громадным авторитетом и популярностью. Он считал,
что главной военной задачей в настоящий момент было обеспечить
дальнейшее участие России в войне (в то время, как сионисты стремились к ее
разгрому, поставив об этом в известность "ярых протестантов"). Китченер
был послан: в июне 1916 года в Россию. Крейсер "Хемпшайр", на котором он
ехал, погиб (не узнали ли сионисты в Берлине "случайно" о его поездке и
маршруте?). Знатоки утверждают, что он был единственным, кто мог в этот
момент поддержать Россию. С его смертью исчезло главное препятствие,
сдерживавшее как революцию в России, так и планы сионистов. Вполне
возможно, что навязать Западу сионизм не удалось бы, если бы Китченер
остался жив. Автор этих строк помнит, что солдаты западного фронта, узнав о
его гибели, восприняли это, как серьезное военное поражение. Их интуиция
была ближе к истине, чем они сами могли догадаться.
  После этого на пути сионистов к их целям остались только Асквит,
Робертсон, Хэйг и английские евреи. Сеть интриги расширялась. Газеты
"Таймс" и "Сандей Таймс" присоединились к "Манчестер Гардиан" и его
увлечению сионизмом, а внутри и вокруг правительственного кабинета к
Бальфуру и Ллойд Джорджу примкнули новые его сторонники. Лорд Мильнер
(Milner, влиятельный масон, в свое время зачинщик англо-бурской войны -
прим. перев.) открыто заявил: "Если арабы думают, что Палестина будет
арабской - они глубоко ошибаются"; в этот момент полковник Лоуренс
подымал арабов на восстание против Турции, обещая им независимость.
  Филип Керр (будущий лорд Лотиан, в то время личный секретарь Ллойд
Джорджа) выразил уверенность, что после "обуздания бешеной собаки в
Берлине", как английская пропаганда представляла германского кайзера
(внука королевы Виктории и двоюродного брата короля Георга V - прим.
  перев.), должна возникнуть "еврейская Палестина". Сэр Марк Сайкс, главный
секретарь военного кабинета в Лондоне и "одна из наших самых ценных
находок" (Хаим Вейцман), усердно развивал идею "освобождения евреев,
арабов и армян".
  Подобной подтасовкой исторических фактов всем известное "большинство"
любого народа всегда можно "убедить" в чем угодно. Арабы и армяне были
там, где они жили все время, и не собирались переселяться куда бы то ни
было. Европейские евреи были столь же свободны или несвободны, как и все
остальные европейцы: палестинские евреи ясно продемонстрировали
желание переселиться в Уганду, евреи Европы и Америки хотели оставаться
там, где они были, и только ожидовленные русские хазары, понукаемые
талмудистами, рвались в Палестину. Формула, придуманная Сайксом, была
еще одним несчастьем для будущих поколений, поскольку она изображала
палестинскую авантюру, как одну из нескольких, связанных между собой
проблем. В отличие однако от прочих "ярых протестантов", он был экспертом
в делах Ближнего Востока, и должен был знать лучше других; чем все это
пахло.
  Другой рекрут сионизма, лорд Роберт Сесиль, также пользовался лживой
формулой "Аравия - арабам. Иудея - евреям, Армения - армянам" (об
освобождении армян впоследствии все совершенно забыли), и это тем более
странно, что в роде Сесилей был большой опыт государственной
деятельности; похоже, что сионизм обладает какими-то средствами оглуплять
вполне нормальных и образованных людей. Например, то г же Бальфур
(наполовину происходивший из рода Сесилей) в других вещах обладал вполне
сесильской мудростью, составив записку о реорганизации Европы после
войны, до сего времени слывущую образцом государственного ума; в вопросе
сионизма он действовал, однако, как одурманенный наркотиками.
  Не менее странным представляется и пример лорда Сесиля. Автор этих строк
присутствовал на его докладе о Лиге Наций в 1930 г. в Берлине. Высокий,
сутуловатый, с лицом коршуна и блестящими врожденными данными, он
предупреждал об опасностях будущего, как бы прорицая с горной вершины
знания, с гробовой мрачностью цитируя "иудейских пророков". На молодого
тогда журналиста, плохо понимавшего, что именно Сесиль имеет в виду, его
выступление произвело большое впечатление. Сегодня, хотя он уже научился
кое-чему, автору это все еще представляется загадочным; пророк Иеремия,
например, наверняка был ярым анти-сионистом. Хаим Вейцман пишет о том
же лорде Роберте следующее: "Для него восстановление еврейской родины в
Палестине и организация мира в виде большой федерации были
дополняющими друг друга чертами последовательных шагов в деле
управления человечеством... будучи одним из основателей Лиги Наций, он
придавал еврейской родине столь же большое значение, как и самой Лиге".
  Здесь выбалтывается большой секрет; но понимал ли это сам лорд Роберт?
  Завоевание Палестины для поселения в ней русских сионистов было
"последовательным шагом", в "деле управления человечеством". (Как не
вспомнить здесь слова лорда Актона о "плане" и его "директорах"?)
"Мировая федерация" - составная часть одного и того же плана. Основная
концепция подобного объединения, в любых его формах, требовала, чтобы
нации отказались от своей суверенности, чтобы исчезли все национальные
независимые государства (то же самое, разумеется, является и лейтмотивом
"Протоколов"). Но если нации должны исчезнуть, то почему вдруг процесс их
ликвидации начинается с создания еще одной нации, если только именно ей
не отводится роль верховной власти в "деле управления человечеством"? Не
забудем, что эта доктрина высшей нации проходит красной нитью в равной
степени через (фальсифицированный) Ветхий Завет, Талмуд, "Протоколы" и
весь традиционный сионизм. Поддержка сионизма лордом Робертом
представляется непостижимой, поскольку унаследованная мудрость не
оставляла у него сомнений в угрозе мирового деспотизма, о чем он в то же
самое время писал "полковнику" Хаузу в Америке: "Не может быть сомнений
в том, что по окончании этой войны нам нужно серьезно постараться создать
инструментарий для обеспечения постоянного мира... Опасным в этом было
бы только зайти слишком далеко... Более всего повредил делу мира провал
попыток в этом направление после Ватерлоо. Теперь уже забыли, что
Священный Союз был вначале задуман, как Лига принуждения народов к
миру. К сожалению, она позволила отвлечь свои силы в сторону и фактически
стала лигой поддержания тирании, в результате чего она потеряла всякое
доверие, принеся к тому же громадный вред в других отношениях... Этот
пример показывает, как легко самые лучшие намерения могут привести к
печальным последствиям". Приведенная цитата показывает, что лорд Сесиль
должен был бы ясно видеть угрозу "отвлечения сил в сто