ь, то следует сразу же  исключить
предположение о несчастном случае. Вряд ли Валерия  свалилась  в  люк  и
сломала себе шею или нечаянно задушила сама себя театральным занавесом".
   "Если это убийство, то обязательно будет следствие, - : текли  дальше
безрадостные мысли, - понаедет сейчас милиции,  будут  расспрашивать.  И
что им говорить? Кто я  такая?  Придется  давать  свой  домашний  адрес,
всплывет присутствие Леньки. Вот уж кто обрадуется, когда попадет в поле
зрения милиции! Кстати, а какие у него отношения  с  правоохранительными
органами? Были уже у него трения или нет? Он ничего не рассказывал..."
   Вспомнив про Маркиза, Лола даже остановилась на  месте.  Ведь  Ленька
обещал ей разобраться с Валерией! Неужели это  он  постарался?  Но  нет,
Маркиз ненавидит насилие во всех его проявлениях, уж Лоле-то это отлично
известно. И потом такое решение вопроса вовсе не в  Ленькином  духе.  Он
придумал бы что-то более остроумное. И самое главное - Лола  знала,  что
Маркизу в последнее время некогда было заниматься ничьими делами,  кроме
своих  собственных.  Стало  быть,  это  кто-то  посторонний   подсуропил
убийство. А у Лолы теперь будут неприятности.
   Неприятности эти возникли в театре в  образе  бригады  ментов  самого
грозного вида. Когда  Лола  подошла  к  винтовой  лестнице,  намереваясь
подняться и на всякий случай взглянуть на убитую - мало ли как там  дело
повернется, лишняя информация никогда не помешает - ее остановил молодой
парень в милицейской форме, сказав, что наверх нельзя и что шла бы  Лола
к остальным артистам, с них сейчас будут снимать показания. И желательно
документики представить для ознакомления.
   "Начинается!" - встревожено подумала Лола.
   По дороге к  остальным  она  уединилась  в  уголке,  чтобы  позвонить
Маркизу. Следовало предупредить его о случившемся в театре. По домашнему
телефону никто не брал  трубку,  мобильник  сообщил  мелодичным  женским
голосом, что аппарат вызываемого абонента  выключен  или  находится  вне
зоны действия.
   Лола выругалась вполголоса и спрятала трубку в сумочку.
   Труппа испуганно сбилась на сцене в  стадо  и  молча  ожидала  снятия
показаний, как овцы ждут сезонной стрижки или чего-нибудь похуже.
   - Вы что тут делаете? - раздался голос откуда-то сверху над  Лолой  и
рядом остановились ботинки размера приблизительно сорок пятого, а  может
и больше, если больший размер обуви бывает.
   Она подняла глаза и где-то далеко наверху увидела кудрявую голову.
   - Вот, покурить хотела.., разве нельзя?
   - Вы кто? - он глядел поверх Лолиной  головы  на  афишу  "Двенадцатой
ночи", висевшую на стене. - Вы...
   - Ольга Чижова, я играю в этой пьесе Виолу.
   Она тут же рассердилась на себя: для чего  ему  знать  ее  роли,  он,
небось, и Шекспира никогда не читал!
   -  Капитан  Сойка,  -  представился  кудрявый  великан,  -  пройдите,
пожалуйста, к остальным, мешаете работать.
   Лола вздохнула и полезла на сцену.
   - Шурик! - прогрохотал над головой капитан. - Давай сюда уборщицу!
   На сцене мигом нарисовался такой маленький, подвижный коренастый тип.
Уверенно и твердо ставя чуть косолапые ноги, он проворно вклинился между
артистами, отделил от них  тетю  Клаву,  как  умная  кавказская  овчарка
отделяет от отары нужную овцу, и повел на заклание - то есть  на  снятие
показаний. Тетя Клава, впрочем, не в пример овце, шла довольно  бойко  и
победно оглядывалась на остальных - вот ведь,  какая  ей  выпала  честь,
раньше Главного вызвали!
   - Олег Игоревич! - взмолилась Лола. - Можно, я здесь покурю?
   - Пожарника удар хватит! - поморщился Главный. - Ай, ладно, все равно
репетиция полетела к чертям собачьим! Давай!
   Они  отошли  в  сторонку   и   дружно   закурили.   Лола   вполголоса
поинтересовалась, в каком виде нашли Валерию Борисовну и что подумал  об
этом коллектив.
   - В общем, хорошего мало, - закончил  Главный,  кратко  обрисовав  ей
ситуацию, - , от милиции добра не жди, привяжутся теперь...
   Вернулась тетя  Клава  и  вызвали  на  ковер  Лизавету  Штукину.  Она
театрально прижала руки к груди и шагнула вперед, оглянувшись на Лолу.
   Та не утерпела и скорчила Штукиной страшную  рожу.  Штукина  в  ответ
поджала губы и одарила Лолу мстительным взглядом вечной ябеды.
   "Все ясно, - вздохнула Лола, - сейчас она сообщит ментам  все  -  что
было и чего не было. Здорово я влипла. И  какого  черта  вообще  понесло
меня в этот театр? И Маркиз был против..."
   Она тут же возразила  самой  себе,  что  театр  -  это  ее  подлинное
призвание, что она создана для сцены - словом, произнесла  мысленно  все
те  красивые  слова,  которые  не  раз  приводила  Маркизу  в   качестве
аргументов. Но сегодня они что-то плохо работали. Лола решила,  что  она
слишком расстроена и что сейчас нужно думать, как конкретно выбраться из
сложившейся ситуации.
 
*** 
 
   - Вы не думайте, я вам  честно  скажу!  -  тараторила  Штукина  своим
мажорным пионерским голосом, захлебываясь словами и брызгая на  капитана
слюной. - Все, буквально все в театре  знали,  что  у  Ольги  Чижовой  с
покойной Валерией Борисовной были свои особые отношения!
   - Какие это такие особые отношения? -  огромный  капитан  Сойка  чуть
заметно поморщился.
   - Ну, вы же понимаете, - Штукина сощурила глаза и поджала губы.
   - Не понимаю,  -  капитан  сделал  каменное  выражение  лица,  -  что
конкретно вы имеете в виду?
   - Ну, Валерия Борисовна.., она..,  как  бы  это  выразиться..,  часто
одаривала своим вниманием некоторых актрис...
   - Кого именно?
   - Ну, говорили, что многих.., но ведь никто  же  не  признается..,  в
общем, она старалась приблизить к себе хорошеньких молодых женщин...
   Штукина замолчала, а капитан Сойка тут же подумал, что, насколько  он
мог заметить, молодая и красивая актриса была в театре только одна -  та
самая Ольга  Чижова.  Так  что  выбор  у  покойной  мадам  Кликунец  был
небольшой.
   Но зачем она нужна была этой красотке? Неужели из-за денег?
   Капитан искоса взглянул на Лизавету Штукину. Она  встала,  а  капитан
оставался сидеть, таким образом они оказались одного роста.
   Лиза говорила что-то, округляя глаза и брызгая слюной.
   "Ох, и мерзкая же баба! - подумал капитан неожиданно для  себя.  -  И
глазки совершенно поросячьи".
   Он сделал над собой усилие и вслушался в слова Штукиной.
   - Спросите ее, почему  она  опоздала  на  репетицию!  Мы  ждали  всем
коллективом! А Главный ей вечно потакает!
   - Почему? - вклинился капитан Сойка. - Почему Главный ей потакает?  У
него с Чижовой тоже свои особые отношения?
   Штукина испугалась, что перегнула палку.
   Главный в гневе бывал крут. Запросто  может  и  уволить.  Актрисе  ее
амплуа устроиться нелегко. В каждом театре нужна только одна травести...
   - - Ближе к делу, - предложил капитан, - вы конкретно  видели,  чтобы
покойная Кликунец с Чижовой ссорились, ругались, выясняли отношения?
   - Нет, но она жаловалась, что Валерия не дает ей прохода...
   - Кому жаловалась? Вам? - гаркнул капитан.
   - Не-ет... - прошелестела Штукина, не решаясь  перед  лицом  сурового
капитана на откровенную ложь.
   - Идите, - спокойно сказал капитан, но глаза  его  выразили  Штукиной
все, что он думает о ее поведении, - вы свободны.
   Штукина вышла, губы ее дрожали от унижения.
   "Разумеется, - думала она, уныло бредя .длинным полутемным  коридором
назад к своим собратьям по сцене, - разумеется, эта крашеная стерва, эта
содержанка, эта наглая  потаскуха  с  длинными  ногами  и  смазливеньким
личиком уже успела состроить капитану глазки.  И  он,  как  все  мужики,
купился на дешевое кокетство. А может,  она  уже  посулила  ему  себя  в
награду за то, чтобы он избавил ее от неприятностей? Что, ну что  в  ней
хорошего? Кукла Барби какая-то!"
   Тут Лиза Штукина вспомнила, что кукла  Барби  блондинка,  а  у  Ольги
Чижовой карие выразительные глаза и густые, темные  от  природы  волосы.
Откровенно говоря, на Барби она совсем не была похожа. Наедине с собой -
но только наедине - Лиза даже могла  признать,  что  как  актриса  Ольга
очень даже неплоха...
   Именно эта здравая мысль вызвала у Лизы наибольшую злость.
   "Конечно, будешь казаться замечательной  актрисой,  если  дают  такие
выигрышные роли! - возмущенно думала Штукина,  -  Виола  в  "Двенадцатой
ночи", Элиза в "Пигмалионе".. Попробовала бы  она  хорошо,  с  подлинной
страстью и глубоким  проникновением  в  образ  сыграть  Тома  Сойера  на
детском утреннике!
   Или Кристофера Робина! Или Пеппи, черт  бы  ее  побрал  вместе  с  ее
Длинным Чулком!"
   Штукина внезапно ощутила такую острую  и  непреодолимую  ненависть  к
Ольге Чижовой, что даже остановилась на месте. Ноги ее  не  держали,  на
лбу выступила холодная испарина и срочно понадобилось в туалет.
   Передвигаться  после  допроса  ей  разрешили  свободно  -  ведь   она
рассказала уже капитану Сойке все, что знала, и еще много лишнего.
   Штукина мелкими шажками устремилась к туалету. И вот там, на подходе,
она увидела вдруг на полу что-то блестящее. Только ее зоркие глаза могли
разглядеть в темном углу небольшую  вещь.  Пол  покрывала  густая  пыль,
потому что уборщица тетя Клава, раздувшаяся от гордости  и  переживавшая
новое для нее состояние знаменитости - Человека,  Который  Первым  Нашел
Труп, так и не приступила сегодня к своим непосредственным обязанностям.
И в этой пыли Лиза увидела хорошо знакомую всем в театре  брошку-змейку.
Лиза нагнулась и подняла брошку.
   Тело змейки состояло из тщательно  подобранных  по  размеру  и  форме
мелких бриллиантов, а глазами  ей  служили  два  изумруда  чистой  воды.
Брошку эту очень любила носить покойная Валерия  Борисовна  Кликунец,  и
про это знали все в театре, от Главного до швейцара.
   Но как она здесь очутилась? Возможно, Валерию убили здесь,  и  брошка
упала на пол в процессе борьбы?  Или  ее  потом  выронил  убийца,  когда
убегал? Но куда он бежал? - задала сама себе вопрос Лиза,  -  в  туалет,
что ли?
   Она огляделась. Поблизости никого не было, никто ее не видел. Штукина
решительно сжала зубы, достала из кармана носовой платок и  завернула  в
него  брошку,  аккуратно  вытерев  то  место,  которого  она   коснулась
пальцами. Потом она убрала сверток в карман и целеустремленно зашагала в
сторону гримуборных. Там  тоже  никого  не  было.  Она  проскользнула  в
уборную Ольги и положила брошку поглубже в ящик туалетного  столика,  не
забыв забрать собственный носовой платок.
   Абсолютно никаких мыслей не было в ее голове, все действия  совершала
она на автопилоте и опомнилась только в зрительном зале, увидев на сцене
знакомые лица своих коллег.
   - Пройдите к остальным! - буркнул ей коренастый Шурик, как  свидетель
Штукина его больше не интересовала.
 
*** 
 
   Капитану Сойке надоело выслушивать бабские сплетни, и  он  вызвал  на
допрос Главного.
   Но ничего от него не добился: Олег Игоревич был весь  в  искусстве  и
заявил, что житейские подробности его мало интересуют.  Правда,  он  дал
покойной Валерии объективную характеристику -  она  действительно  очень
любила театр, хорошо разбиралась в режиссуре и актерской игре и,  он  не
боится в этом признаться, оказывала театру немалую  спонсорскую  помощь.
Так что он лично и весь театральный коллектив были Валерии Борисовне  за
это очень благодарны. Валерия бывала в театре запросто, без приглашения.
Она могла посетить репетицию,  никому  не  приходило  в  голову  ей  это
запретить. Но вела она себя вполне корректно, сидела  тихонько  в  зале,
работать не мешала и с неквалифицированными советами не лезла.
   -  Значит,  вы  не  находите  странным  то,  что  тело  ее  нашли   в
декораторской? - обреченно спросил капитан Сойка.
   - Ни в малейшей степени! - заверил  его  Главный.  -  Валерия..,  она
могла  оказаться  абсолютно  где  угодно,  ходила,  знаете  ли,  где  ей
вздумается и гуляла сама по себе, как та кошка у Киплинга.
   - Черт знает что! - сказал сам себе капитан Сойка, оставшись один,  -
в этом театре бардак творится  несусветный!  Как  и  везде,  -  подумав,
добавил он.
   В дверь шариком вкатился напарник.
   - Ну что? - встретил его Сойка дежурным вопросом.
   - Да ничего, - с досадой  ответил  тот,  -  главный  вход  театра  по
дневному времени вообще был закрыт, а бабка,  что  сидит  у  служебного,
клянется, что никто посторонний не проходил.
   - Значит, кто-то свой ее заколол?
   - Ага, как же! Бабуля не видела даже, как  сама  потерпевшая  прошла,
эта самая мадам Кликунец! А ты говоришь!
   - Да я ничего не говорю, я думаю вслух...
   Ну, много там еще народу допросить осталось?
   - Человек шесть, - Шурик зачитал по списку:
   - Айвазян, Задунайский, Свиристицкая, Чижова..,  еще  трое  осталось,
нет, четверо.
   - Знаешь, ну их всех! Ничего кроме сплетен не расскажут!  Давай  сюда
эту самую, Чижову! Красивая женщина, хоть пообщаться приятно...
   Лола вошла в  кабинет  Главного,  где  милицейская  бригада  устроила
комнату для допросов. Капитан Сойка сидел за столом и  в  этой  позе  не
казался таким огромным. Она быстро ответила на его обычные вопросы.
   - Что вы можете сообщить следственным органам об убийстве? -  скучным
голосом спросил капитан.
   - Ничего, - честно ответила Лола, - я ничего не знаю, я  опоздала  на
репетицию  и  пришла  в  театр  только  когда  все  уже   вернулись   из
декораторской с этой ., неприятной новостью.
   - Отчего же вы опоздали? - вкрадчиво спросил капитан.
   - Пробки, - Лола пожала плечами.
   -  Репетиция  была  назначена  на  час  дня,  -  начал  Сойка,  -  вы
утверждаете, что приехали в театр...
   - Примерно в половине второго, - сказала Лола.
   - Отчего же тогда вахтерша не  видела,  как  вы  вошли?  -  улыбнулся
Сойка.
   - А ее не было на месте, - улыбнулась ему в ответ Лола, -  она  вечно
торчит у себя в каморке  -  то  чай  пьет,  то  с  сестрой  по  телефону
разговаривает. Днем в театре народу много -  все  ходят  туда-сюда,  она
говорит, что все равно за всеми не уследишь...
   "Вообще-то похоже на правду", - подумал капитан, но вслух  ничего  не
сказал, а, наоборот, спрятал улыбку и насупился.
   - Вы, вероятно, уже знаете, каким образом была убита  потерпевшая?  -
официально спросил он.
   - В общих чертах, - Лола снова пожала плечами.
   - Ее закололи шпагой.
   В это самое время в дверь всунулся Шурик и развернул на столе длинный
сверток. В нем оказалось орудие убийства - довольно длинная шпага.
   - Всегда думал, что у артистов оружие бутафорское! - признался Сойка.
- Что кинжал не вынимается из ножен и так далее...
   - Этого не может быть, -  заметила  Лола,  -  по  ходу  пьесы  иногда
приходится фехтовать по-настоящему.  Обычно  применяют  оружие  с  тупым
концом. Такая есть специальная круглая насадка...
   - Но здесь ее нет, как видите, она спилена. И оружие стало боевым, во
всяком случае, этой шпагой была убита Валерия Кликунец.
   Вы умеете фехтовать?
   - Этому учат в театральном институте, - Лола едва  сдержалась,  чтобы
не пожать плечами.
   - Стало быть, все актеры, в принципе, владеют колющим оружием?
   - Не могу сказать про всех, - усмехнулась Лола, - но  мне  приходится
фехтовать в четвертом акте "Двенадцатой ночи", когда играю Цесарио...
   - Вы же  утверждали,  что  играете  в  "Двенадцатой  ночи"  Виолу?  -
обрадовался капитан Сойка, - нестыковочка в показаниях получается!
   - О, Господи! - закричала Лола. - Просто с ума сойти можно! Простите,
- тут же опомнилась она, - день у меня сегодня  такой  выдался  сложный,
вот я и нервничаю... Виола в начале пьесы переодевается мужчиной и берет
имя Цесарио. Оливия влюбляется в Виолу, а герцог....
   - Так-так, - перебил ее капитан, - новое прочтение пьесы, я  понимаю,
очень современно. Сейчас очень модно, все работают под Виктюка.  Значит,
Оливия влюбляется в Виолу... Не хочу  ничего  плохого  сказать  про  ваш
театр, но мне жалко Шекспира. Раньше как-то было привычнее...
   - Вы видели "Двенадцатую ночь"? В каком театре?
   Капитан Сойка в далеком детстве смотрел старый черно-белый фильм,  на
этом его знакомство с бессмертной комедией Шекспира заканчивалось. Но он
не собирался признаваться в этом Лоле.
   - Перейдем к делу, - сказал он, - вы узнаете эту шпагу? Она ваша?
   - Она из театрального реквизита, - поправила Лола. - Кто  угодно  мог
ее взять из бутафорской.
   - - И вы могли бы? Вы брали ее, когда играли?
   - Я вам еще раз повторяю, - терпеливо сказала  Лола,  -  в  четвертом
акте я по пьесе фехтую с герцогом, который приревновал меня  к  Виоле..,
тьфу, черт! К Оливии! Я вам говорила - Оливия  влюбилась  в  Цесарио,  и
герцог страшно рассердился. Ведь он сам имел на нее виды!
   - Это я помню... - неуверенно проговорил Сойка. - Но вы же  говорили,
что Оливия по трактовке вашего режиссера влюбилась в Виолу...
   - Какое это имеет значение? - первым опомнился  крепенький  Шурик.  -
Витя, по-моему, она нам зубы заговаривает и лапшу на уши вешает!
   - Вы что - вообще никогда Шекспира  не  читали?  -  до  глубины  души
возмутилась Лола.
   - Вопросы здесь задаем мы! - хором ответили бравые ребята из милиции.
   - Вот и задавайте их по существу, -  сердито  сказала  Лола,  -  а  в
доказательство того, что я ничего не путаю и не сочиняю, можете взять  у
меня из ящика стола в  гримуборной  томик  Шекспира  и  ознакомиться  на
досуге.
   Александр махнул рукой и вышел, хлопнув дверью.
   - Сами все расскажете или будем  тянуть  время?  -  вздохнул  капитан
Сойка.
   - Что вы имеете в виду? - искренне изумилась Лола,  -  о  чем  это  я
должна вам рассказать?
   - О том, какие отношения связывали вас с покойной Валерий  Борисовной
Кликунец, - твердо заявил капитан.
   - Наплели уже! - вздохнула Лола. - Ох уж эти мне театральные кумушки!
Заявляю вам  совершенно  официально,  что  никаких  отношений  у  нас  с
Валерией не было! Слышите - не было!
   - Но про нее говорят, что она...
   - Она - да! - перебила Лола. - Но я  -  нет!  Неужели  в  это  трудно
поверить?
   - Нетрудно, - согласился капитан, - глядя на вас  -  нетрудно.  Но  в
жизни всякое бывает. Ведь принимали же вы от нее мелкие подарки...
   - Это не преступление. - заметила Лола. - Не скрою, я была  не  очень
довольна ее специфическим ко мне отношением,  но  убивать  за  это..,  в
конце концов она отвязалась бы, вот и все.
   - Ну ладно, можете идти, - капитан отвернулся.
   Лола вздохнула и отправилась к измученным ожиданием коллегам. Штукина
встретила ее удивленным взглядом - дескать, неужели тебя  отпустили?  Да
она бы на месте сотрудников милиции сразу же взяла Лолу  под  стражу!  И
заковала в наручники! А еще лучше - в тяжелые ножные кандалы!
   Лола полезла в сумочку за сигаретами и увидела, что руки  ее  дрожат.
Это уж совсем не дело - показывать окружающим, что ты  нервничаешь  Лоле
безумно захотелось оказаться как можно дальше  от  театра  и  всех  этих
людей, и от милиции. Хорошо бы  сейчас  выпить  чего-нибудь  покрепче  и
полежать в горячей ванне с душистой пеной. И чтобы рядом был Ленька.  Он
внимательно выслушает все ее жалобы и обязательно  поможет,  как  всегда
что-нибудь придумает.
   Явился милиционер Шурик и, не глядя на  Лолу,  сообщил,  что  прибыла
бригада им с Сойкой в помощь, и сейчас они  будут  обыскивать  помещение
театра. Начнут с актерских гримуборных, и для этой цели ему  нужны  двое
понятых Штукина и Гаяне Айвазян вытянули шеи и даже привстали  с  места,
поедая Шурика глазами, но милиционер сделал  вид,  что  не  замечает  их
алчных взглядов, и пригласил в понятые пожилого  комика  Задунайского  и
тетю Клаву.
   Лолу внезапно затошнило. От выкуренных сигарет было горько и сухо  во
рту. Хотелось пить.
   "Какая тоска!" - она сделала над собой усилие, встала и  прошлась  по
сцене, провожаемая ненавидящими взглядами Айвазян.
   Штукина, как ни странно, вела себя  тихо,  не  цеплялась  к  Лоле  по
пустякам и вообще помалкивала. На лице у нее было  написано  напряжен