ек установил  сверхльготные подати
только в своем квартале,  в остальных  местах они  были существенно выше, но
обязательно ниже,  чем у  предшественников. И в этом, как  всегда, случались
накладки  и  недоразумения:   некоторые  "данники"  воспринимали  облегчение
финансового  бремени  как  слабость  и  мягкотелость. Таких карали  жестоко,
напоказ и "с оповещением" -- чтобы вся округа знала. Росли и расходы. У Гека
на допжаловании  стояло  уже два  отделения полиции,  да  зону свою  "греть"
приходилось, да  кадры оттуда пристраивать. Да квартиры содержать, да шофера
--  Гусек забыл уже, когда волыну в руки брал... Да на теток много уходит...
Была у Гека  еще одна статья расходов, поглощавшая безумную  прорву денег  и
сил: он ухлопал только  за  первый год более двух  миллионов на оборудование
нормального  цивилизованного логова на  базе тайника  старых  Ванов в Черном
Ходе  --  городских  подземельях. В разных  местах района  пробиты  были  (и
замаскированы) три входа в подземелье  из снятых на подставные лица квартир.
В  самом  подземелье  пришлось  основательно  перестроить  систему  защиты и
камуфляжа  от  случайных   "посетителей",  а  комнаты  оснастить  приборами,
специальными  и бытовыми, добавить мебель,  кухню,  запасы  жратвы и  питья,
оружие, книги, радио, телефон  с  суперсверхсекретным подключением  к сети и
номером, чтобы  позвонить можно было не  только от -- но и на  него. Телефон
вскорости пришлось  все-таки убрать,  риск выслеживания показался ему велик.
За  деньги  можно  было  купить всю  материальную требуху  и  даже  заказать
"архитектурные" проекты  с заранее  измеренными  параметрами,  но  вкалывать
приходилось  самому. Гек  как проклятый работал ночами и днями, не высыпаясь
иной  раз, забывая про тренировки и в кровь  стирая непривычные  к  лопате и
сверлу  пальцы. Через  несколько  месяцев  мысль  о мастерах, доставленных к
месту  работы  с  завязанными  глазами,  стала  казаться ему не такой  уж  и
идиотской,  но Гек  мужественно  претерпел  все  до  конца.  Хотя конца  как
такового и не предвиделось: и это надо сделать, и здесь подправить, и отсюда
убрать...   Но  подземная  цитадель  его  уже  пригодна  была   для  долгого
использования, и только здесь Гек чувствовал себя по-настоящему дома.
     Дело  разрасталось, на Гека  работала масса  народу, счет  "кадрам" уже
пошел на сотни.  Однажды  его чуть было не достали из снайперской  винтовки,
ибо он (и охрана  его)  упустил  из  виду,  что  дом  напротив  офиса  фирмы
"Консультант", где Гек,  ее фактический глава  и владелец, числился опять же
охранником, пошел на ремонт и стоял, пустуя по ночам, весь в фасадных лесах.
Эти самые леса отлично скрывали от посторонних внутренности дома и позволяли
предприимчивому   злоумышленнику,   найдись  таковой,  сматываться  с  места
происшествия  разными путями  --  и  снаружи  и  изнутри.  И  злоумышленники
нашлись, и  люди  Гека во  главе с  ним  уши  подразвесили,  но спасла среда
обитания.  Гек недаром  особо заботился и  патронировал  в  пределах  своего
квартала: обыватели хоть и не  приглашали его  на крестины-именины,  как это
было  бы на Сицилии в аналогичных условиях, но были ему по-своему благодарны
и  даже как бы гордились им, ну, как  гордятся своим вулканом или тем, что в
их краях  волки -- самые большие и свирепые. А  благодарны они  были, потому
что не слепые -- видели, что хулиганья на улицах убавилось и за детей  можно
не  бояться,  что  кто-то им шприц  преподнесет.  Другие-то банды  ничем  не
брезгуют, а здесь пределы понимают и пиратствуют на стороне... Одним словом,
бдительные оконные зеваки заметили подготовку и мельтешение  в доме напротив
и  стукнули  людям Гека.  Потом уже, когда  двоих исполнителей взяли  и тихо
спустили  на  дно залива  (после результативного допроса,  разумеется),  Гек
распорядился: Красному собственноручно выдать информаторам по  пять  тысяч с
благодарственными словами "от одного уважаемого человека".
     Свершилось:  винегретный  полутрущобный  квартал,   избранный  Геком  в
качестве  плацдарма почти случайно,  из  многих ему  подобных превратился  в
логово,  где  все знали  всех, мгновенно  различая посторонних, где люди, на
фоне привычного отчаяния и  вселенской  злобы, вдруг увидели  некое  подобие
справедливости  и  порядка,  когда  очевидно, что жить стало  чуть  полегче,
нежели обитателям  соседних кварталов (или тем стало труднее -- это кому как
приятнее   мироощущать),   а  потому  круглосуточно   готовы  были  проявить
лояльность перед новой ночной властью, олицетворяемой "наследниками" Букваря
и "Самим"  -- Лареем, жутковатым и непонятным вождем банды и всего квартала.
Даже квартальный, с рождения живший в этих местах, осторожно, но вилял перед
ним хвостом: шила в мешке не утаишь -- все видели, как стремительно возросли
потребности  и  магазинные  траты  у  его  супруги  и  как  преобразились  в
фирменных-то шмотках его дети...  Да и то сказать, служить стало легче -- не
в  пример  прежним  временам, когда что ни день -- ну и ночь, само собой, --
одного порезали, другой ширнулся грязью и помер прямо  в парадной... Или еще
что...  А  теперь  только   забулдыг  и  гоняешь  с  тротуаров,  да  пацанву
разнимаешь, когда с  черными или  с  другими "винегретами"  стенка на стенку
сходятся... А все потому, что марафетчиков сдуло новыми ветрами. Вот и думай
--  где честь, а где совесть! Пока он пользы больше приносит, чем вреда,  --
пусть себе живет, как умеет, а там посмотрим.

     Джозеф  Малоун  не  хотел думать  о будущем  --  настоящее  было  таким
прекрасным, следовало  жить сегодняшним днем, а неприятности -- естественно,
когда-нибудь  наступят,  ну,  тогда  что  ж...  Он постепенно превратился из
адвоката в управляющего собственной конторы, где в  поте  лица (за достойную
оплату) трудились десятки людей. Телом  он раздался вширь, начал  лысеть  со
лба, но темперамента  и хватки не  утратил. Ларей  подкинул  ему грандиозную
идею и, увидев интерес, помог осуществить: лавочники  и ларечники нескольких
кварталов  создали  ассоциацию  "Быт-сервис",  а  его  контора  с  тех   пор
обеспечивает  членам ассоциации комплексную юридическую защиту,  весь спектр
услуг --  от  нейтрализации  произвола муниципальных  служб  до  аудиторской
проверки.   Малоун  помнил,   с  каким   воодушевлением  он  выступал  перед
собравшимися впервые членами ассоциации, и тот непонятный холодок, с которым
встретили его энтузиазм  слушатели,  которые  сами же  его и  пригласили. Но
время   шло,  и  все  наладилось:  года   хватило,  чтобы  члены  ассоциации
распробовали  и  оценили  удобство легальной  юридической  крыши,  поскольку
расходы, в пересчете "на нос", были невелики, а претензии и штрафные санкции
отбивались  с  несравнимо  бо2льшим успехом, чем раньше. А Малоуну  тоже был
очевиднейший профит: многочисленные дела хорошо  сортировались в однотипные,
можно было дополнительно нанимать под них людей  и ставить  на поток.  Часть
дел... связанных  с угрозами, рэкетом... Ну, их брал  на себя Ларей и  решал
их,  по всей  видимости, успешно.  Малоун  жил  теперь в малюсеньком и очень
уютном  особнячке, двести  сорок метров  на двух  этажах,  плюс  мансарда со
всякой рухлядью, перспективный подвал и лоскуток двора для гаража и клумбы с
цветами. В месяц для дома  выходило  до полутора сотен тысяч, и Малоун хотел
купить чуть ли не  палаццо,  но Луиза воспротивилась:  большую площадь самой
убирать тяжело, а прислугу брать  не хотелось -- чужие в доме  так  стесняют
душу, от них меркнет радость и кончается уют.  Няня -- единственное приятное
исключение, она любит нас, а мы ее. Да и зачем никому не нужные хоромы? Анна
подрастет  -- очистим ей  мансарду, а  папочке  оборудуем бункер в  подвале,
мастерскую с  верстаками и паяльниками,  его давнюю мечту  -- загон для всех
этих компьютеров, проводов, экранов... Господи, на работе ему забот мало...
     Да,  Малоун  был  умеренно  счастлив,  насколько  это  можно было  себе
позволить  в  безумном мире  супертехники и  легкой человеческой крови. Анна
пошла в школу, в лучший частный колледж,  но  он все равно боялся  за нее --
она такая  малышка,  ее так  легко обидеть или нанести  вред... Нет, об этом
лучше не думать... И Луизу он любил,  как в первый день, и все уговаривал ее
на второго ребенка, но она была непреклонна -- слишком хорошо запомнила боль
и  ужас тех  родов и  предчувствие близкой смерти  (роды  действительно были
тяжелые  -- ей даже массировали сердце и  подключали искусственное дыхание),
но  как это объяснить Джози, чтобы он понял и не обижался... Умом он все это
осознавал и проникался сочувствием,  но наступало утро, и запоздалый ужас за
тот возможный исход событий  испарялся, а желание увеличить  семью понемногу
накапливалось до следующей попытки...
     У него  с  Лареем дружбы  как-то не  получилось -- слишком  велика была
разница  в воспитании,  опыте  и образе  жизни, но он твердо  мог признаться
себе: общение с  Лареем не в тягость ему. Как, впрочем, и Ларею не в тягость
общение  с  ним.  Именно  из-за  Ларея  он  поддерживал  себя  в  форме  как
практикующий адвокат:  того то  и дело пытались  привлечь к  ответственности
различные  отделы   "Конторы"  --  Департамента   внутренних  дел,  а  то  и
прокуратуры.  Безуспешно  --  все   обвинения   были  смехотворны   и  легко
разбивались. Труднее было с провокациями, когда, к примеру, оперативниками в
машину был подброшен стограммовый пакет  с кокаином. Питер Базз, шофер Ларея
(Гусек), в конечном итоге принял удар на себя и получил два года с отсрочкой
на два  года -- судья  после  разговора  с этим... Красным резко подобрел  и
пошел на предельный  минимум, видимо, без взятки не обошлось (если  точно --
пятьдесят тысяч  наличными), но  это не его дело. Хорошо еще, что Служба  от
них отвязалась, вот кого бояться надо -- защищенные всей мощью  государства,
они  могут поплевывать на законы  этого же  государства, а то и  напрочь  их
игнорировать. Вот  где  главный бандитизм...  Но  отстали --  и  хорошо. Ах,
Стивен, если бы ты мог свою незаурядную личность  использовать, так сказать,
в  мирных целях... Что закрывать глаза -- важнейший  клиент, можно назвать и
-- патрон, не ошибешься, тем не менее -- отпетый уголовник. Из положительных
качеств в этой  ипостаси -- не торгует наркотиками.  Все остальное --  имеет
место. Да-да, и рэкет, и подпольные казино с лотереями,  и контрабанда, и...
Ну, не сам убивает, так приказывает убивать, невелика разница...
     Гек  мог бы  добавить  в этот список  поборы с  ростовщиков, налеты  на
финансовые узлы конкурентов, махинации со строительными подрядами, внедрение
в   автомобильные  и  портовые   профсоюзы  (тоже  рэкет,  более  сглаженной
разновидности), золотая контрабанда...

     А Службе и впрямь было не до уголовников.
     Господин Президент  перетряхнул почти всю чиновничью  и увесистую часть
деловой  верхушки  своей вотчины, свободной страны Бабилон,  расстрелял пару
сотен коррупционеров и  заговорщиков, подтянул на освободившиеся места своих
людей  или их протеже,  внес кое-какие изменения  в дисциплинарный армейский
Устав   и  в  Конституцию  и   переключился   на   более   важные  проблемы:
соседи-аргентинцы  ввязались  в  войну  с   ненавистной  Великобританией  за
Мальвинские-Фолклендские   острова,    исконно    бабилонские    территории.
Независимые  эксперты  из  Иневийского  академического  архива  предоставили
неопровержимые  доказательства  этому  факту.   Конфликт  позволял   выявить
неспешно  и обстоятельно все  особенности, слабые и сильные стороны  воюющих
сторон.  И если Аргентина  не  принималась в расчет  в  качестве  серьезного
военного  противника,  то  за  дряхлой  и  сморщенной,  но все-таки  ядерной
Британской империей  стояла вся  мощь  НАТО. В  одиночку с ними сражаться...
Нет, силенок не хватит  пока. Союзники? А кого в союзники брать -- Китай  да
Советы? Такие  же мерзавцы,  если не  хуже... Британия же --  не  страна,  а
слякоть мушиная! На троне -- баба,  премьер-министр -- баба! Ездят  по левой
стороне,  говорят  с акцентом...  Доффер  доложил важные сведения,  куда  уж
важнее: нефть там запрятана, в  Мальвинском шельфе... Нефть. Безумные запасы
легкой, саудовского типа, нефти -- и неглубоко. Ради этого можно и рискнуть,
вызвать вой этих шавок из ООН. Но торопиться нельзя: надо сто раз примерить,
а  один  раз  чик -- и отрезать. Авось третья мировая и  не  начнется  из-за
этого...
     Дэниел  Доффер  вкалывал   на  совесть.  После  Мальвинского  конфликта
Господин   Президент   несколько   охладел   к  реформам,   необходимым  для
окончательного возрождения страны. Население, по результатам всех опросов, и
так  было  вполне  довольно  его  правлением.  Теперь  Господина  Президента
занимали   проблемы  непосредственного   руководства   на   местах.   Доффер
обеспечивал безопасность неугомонного патрона, выбив удвоенные ассигнования,
впрыснул их, почти все, во  внешнюю, гм, контрразведку: его агенты наводнили
Вашингтон, Брюссель, Лондон и Байрес (Буэнос-Айрес). Ему удалось представить
Самому  оперативную  съемку  гибели ядерного  крейсера  "Шеффилд", подбитого
аргентинцами.  Тот хохотал,  стуча кулаками  по  подлокотникам кресла, велел
прокрутить еще и еще... На следующий день  Доффер преподнес ему видеокассету
с   записью,   а  еще   через   час  недостающую  аппаратуру   --   домашний
видеомагнитофон,  последнее  слово  техники. А к аппаратуре  понадобились  и
кассеты...  Доффер  не  побрезговал лично  подбирать  фильмы  для  Господина
Президента,  памятуя,  как  много  пользы извлекал из этого старина  Кроули,
поставлявший коробки с фильмами для домашнего кинотеатра покойного господина
Председателя (его  не успели ни осудить, ни расстрелять --  сам  допился  до
инсульта  с комой). Поскольку географическая  точка Мальвин-Фолклендов стала
истинно горячей,  вокруг нее зашныряли  агенты всех крупных держав,  так что
многие  сотрудники  внутренней   контрразведки  в  своих   застенках  воочию
познакомились со всамделишными шпионами.  Доффер благодарил всех святых, что
жена его, родив двойню, девочек, тем не менее безропотно тащила на себе весь
дом  и  оставалась  при этом нормальной, никогда  не  унывающей  подругой (у
Муртеза  жена тоже была  вынослива  на диво, но характер  -- ой-ей-ей: Эли в
иные "разборочные"  дни сам стремился на круглосуточную работу). Если бы  не
она,  Дэнни бы  точно запил с  такой  жизни, когда сутки выходных  --  и уже
чувствуешь себя тунеядцем  и государственным  преступником... На морях то  и
дело,  под  стать  большой войне,  вспыхивали маленькие  битвы: крошили друг
друга    сторожевые   катера   трех   сопредельных   государств,   "золотые"
контрабандисты и торговцы наркотиками, а также пираты  и  полиция. Пропадали
агенты, нарушались связи,  многомесячно подготавливаемые операции лопались в
мгновение ока из-за какого-нибудь пулеметчика Сантоса, обдолбанного кокаином
или героином...

     Гек  снарядил   ради  эксперимента   пиратский   катер,   оснастил  его
крупнокалиберными пулеметами, пушечками, броней,  форс-моторами... Два рейса
прошли удачно:  накрыли "золотарей"  на двести  килограммов да у кокаинщиков
изъяли пол-лимона долларов наличными, но третий раз, как  в сказке, оказался
роковым  для  судна  и экипажа  -- по  рации  сообщили,  что  отрываются  от
сторожевого (или боевого -- помехи, не понять ничего...) корабля англичан, и
затихли  на дне морском. Материальные затраты  практически окупились, но кто
вернет людей? А у них семьи, и им надо помогать -- вот и опять расходы...
     Гек  решил  отложить до лучших  времен  морские потехи,  благо  на суше
проблем стояло выше головы.
     За два  последних  года  Гек больше  чем наполовину поглотил наследство
покойного  Дяди  Грега, сумел  отщипнуть изрядные  территориальные  куски  у
покойного  Кошеловки, которому  удалось помереть на свободе  и своей смертью
(от инсульта), а точнее у его  сварливых наследников  -- те никак  не  могли
выяснить, кто из них сильнее и грознее. И таким  образом вплотную подобрался
к масштабам, за которыми следует устно присуждаемый "общественным" уголовным
мнением титул Дядьки...
     Однако таковым его никто  не признавал.  Причины этому крылись в манере
Гека вести дела. Он не водил дружбу ни  с кем  из "авторитетных" гангстеров,
не  участвовал  в  обсуждении  общегородских проблем,  игнорировал  связи  в
политических  и правоохранительных  кругах, ограничиваясь  (через  Красного)
подкупом лягавых  на уровне  районных отделений.  Он  никак  не хотел понять
простую истину: без официального прикрытия на городском уровне и выше  -- не
продержаться, сомнут. Он запретил своим  людям операции с наркотой, несмотря
на  чудовищно высокую  рентабельность этого дела,  и  убивал  ослушников без
разговоров и  амнистий. Популярности среди многочисленного уличного отребья,
волонтеров уголовного мира,  это ему также  не  прибавило.  Он не  признавал
демонстрации силы по типу стенка  на стенку, когда  гангстера  съезжаются на
"ристалище"  чуть ли  не ротами. Взрывчатка, автомат,  снайперская винтовка,
нож,  топор, удавка  --  что угодно,  только  не безмозглые кордебалеты а-ля
"Вестсайдская  история"... Иные  дегенераты матерно пеняли ему  по телефону,
что он-де не по правилам воюет, и пораженный  Гек  готов был поклясться, что
они  сами искренне верят  в то, о  чем говорят... "Пентагон"  также  был вне
сферы его  влияния, если брать "официальное"  признание права  его людей, из
числа севших, на привилегии в условиях отсидки. Однако тут были нюансы: пока
главари  "пентагонных"  кланов  почивали  на  лаврах  успехов  прежних  лет,
угнетенные,  но полноправные, то есть  не  "обиженные" обитатели "Пентагона"
постепенно сплачивались вокруг эмиссаров Гека, которые были малочисленны, но
относительно  дружны и  едины  в  своих взглядах (Гек не  любил фрондеров за
спиной).  Этому  способствовали  и  щедрые  "грелки",  которые Гек  гнал  на
Ушастого,  мотавшего  там   срок  (неосторожное  обращение  с  огнестрельным
оружием,  повлекшее за  собой  смерть...)  и  назначенного  им  зырковым  по
"Пентагону". А тот, по своему здравому смыслу, распределял деньги и жрачку с
куревом среди  своих и сочувствующих. Ушастого  "отбили" адвокаты из конторы
Малоуна, и он вместо "вооруженного нападения" на  "дикую"  банду Чики-Чака с
тремя итоговыми трупами получил три года за незаконное хранение  оружия,  из
которых почти полгода уже отсидел.
     Гек не  возражал, когда  его пристяжь, хрустя  оттопыренными карманами,
принялась  отовариваться  престижными  моторами  и  килограммовыми нашейными
золотыми  цепями, однако сам  жил по-прежнему  скромно.  Гусек  окончательно
"упал" на  моторы Гека, которых у него было  три,  записанных  на подставные
лица, и, за исключением езды,  проводил  все  время  в гараже. Три машины --
бронированные, с мощнейшими моторами -- имели  вид "шевроле", БМВ  и "форда"
выпуска  конца  семидесятых   --  самого  начала  восьмидесятых,  чтобы   не
производить впечатления новых,  но и чтобы  не  выделяться  "антикварностью"
своею...
     Однажды  Гек проснулся  затемно, душно ему  показалось  --  и он открыл
форточку. Фонари еще горели, отражаясь от  окон соседних  домов, асфальтовых
лужиц... Теплый,  даже  перегретый  воздух  квартиры  чуть ли не с  шипением
вырвался сквозь решетки наружу, а спустя минуту,  или чуть поменьше, осенний
воздух, сырой, наполненный холодным запахом  опавшей листвы, мягко упал Геку
на  грудь  и  плечи.  Гек  с  удовольствием  потянул  ноздрями  свежесть  --
показалось мало, вдохнул полной грудью. Спать не хотелось, тренировку делать
-- рано еще, можно просто  полежать... Ах, что-то сегодня нужно было сделать
или решить... Никак  не  вспомнить  -- что  именно...  Гек  прошел в туалет,
заглянул в  умывальник,  посмотрел  в перископические  "глазки",  ведущие  в
парадное и черный ход... и вспомнил: день