к нам сидит Хворостина Элрой.
      - Неужели? Празднует свою победу?
      Хворостина Элрой, прозванный так за необычайно тощие ноги, старатель-
но избегал меня в раздевалке в Таустере и,  наверное, совершенно расстроил-
ся, обнаружив, что я обедаю  в  его  местном  пабе. Он был моим клиентом из
числа жокеев, но останется  ли он им и дальше, вызывало сомнения.  В насто-
ящий момент он не особенно меня жаловал.
      Однако источником шума был не он, а хозяин вечеринки, суровый  с виду
человек, от природы обладавший громким голосом.
      - Перестаньте их гипнотизировать, - сказал я Джосси.
      Большие глаза уставились на меня поверх бифштекса с салатом.
      - Страусиная позиция? - полюбопытствовала она.
      Я кивнул.
      -Если мы спрячем, головы в песок, возможно, буря нас минует.
      Но буря, по-видимому, только набирала силу. Слова типа "ублюдок" слы-
шались все громче сквозь общий гул, и многие  посторонние посетители начали
проявлять интерес.
      - Неприятность, - сообщила Джосси без заметного сожаления, - вста-
ла на ноги и двигается в нашу сторону.
      -Черт.
      Она усмехнулась:
      - Трусишка.
      Неприятность  приблизилась  нетвердыми шагами  подвыпившего человека.
Под пятьдесят,  определил я. Рост  около пяти футов восьми дюймов, короткие
темные волосы, раскрасневшееся  лицо и воинственный взгляд. Он был настроен
решительно и полностью проигнорировал Джосси.
      - Мой сын говорит, ты и  есть тот самый ублюдок Рональд Бриттен. -
Помимо того, что он орал, у него еще слегка заплетался язык.
      Не обратить на него внимание значило напроситься на  драку. Я положил
на стол нож и вилку и откинулся на спинку стула. Я сделал вид, будто он за-
дал мне вежливый вопрос.
      - Хворостина Элрой ваш сын?
      - Верно, черт побери, - сказал он.
      - Он красиво выиграл сегодня, - заметил я. - Здорово.
      Секунды на две Элрой-старший лишился дара речи.
      - На черта ему сдалось твое "здорово".
      Не  ответив,  я спокойно ждал. Элрой-старший нагнулся, дохнул  винным
перегаром, и нацелился мне в лицо указательным пальцем.
      - Не трогай моего сына, ясно? Он никому ничего плохого не делает. Он
не хочет, чтобы какой-то ублюдок, вроде тебя, доносил на него проклятой на-
логовой ищейке.  Иуда, вот  ты кто. Делаешь свои делишки  у него за спиной.
Стукач, вот ты кто.
      - Я не сообщал о нем.
      - Не выйдет. - Он с угрозой затряс пальцем.  -  На  тебя  с  твоим
проклятым инспектором  он тратит сотни, не так ли?  Таких, как ты ублюдков,
надо сажать в тюрьму. Это пойдет тебе на пользу.
      Из-за плеча Элроя возник невозмутимый метрдотель.
      - Простите, сэр, - начал  он.  Элрой набросился на него, как  разъ-
яренный бык.
      - Двигай отсюда. Мне плевать, кто ты такой. Двигай. У меня есть соб-
ственное мнение, и когда я его выскажу, я сяду, ясно? Не раньше.
      Метрдотель малодушно ретировался, и Элрой вернулся к своему основному
объекту. Джосси  не сводила с него осуждающего взгляда,  но это не изменило
его намерений.
      - Я  слышал, кто-то недавно продержал  тебя под замком  около десяти
дней, а ты выбрался. Чертовски жаль. Ты заслуживаешь,  чтобы тебя упрятали,
ей-Богу. Ублюдок, вроде тебя. Кто бы тебя ни запер, хорошо придумал.
      Я ничего не ответил. Элрой развернулся в пол-оборота, но он отнюдь не
закончил. Просто обратился к более широкой аудитории.
      - Знаете, что этот ублюдок сделал моему сыну?
      Аудитория старательно  отводила  взгляд с чисто британским смущением,
но, независимо от собственного желания, они получили ясный ответ.
      - Льстивый, угодливый ублюдок пополз на брюхе к налоговому инспекто-
ру и донес ему, что у моего сына есть денежки, с которых он не заплатил на-
логов.
      - Я этого не делал, - сказал я Джосси.
      Элрой круто повернулся ко мне и ткнул в меня пальцем:
      - Лжец проклятый. Для ублюдков, вроде тебя, и тюрьма слишком хороша.
      Появился управляющий, за ним маячил метрдотель.
      - Мистер Элрой, - любезно обратился управляющий. - Бутылка превос-
ходного вина для ваших гостей,  поздравление  администрации.  - Он поманил
пальцем метрдотеля, который проворно подал бутылку кларета. Управляюший был
молод, одет с иголочки и напомнил мне Вивиена Иверсона. Его елей неожиданно
сотворил чудо,  умаслив бурю, которая  пошла на убыль, выдав напоследок еще
несколько "ублюдков", и возвратилась к своему столу, бормоча себе под нос.
      Люди за  другими  столиками  украдкой  следили  за развитием событий,
прикрываясь оживленной беседой, а тем временем метрдотель откупорил бутылку
для Элроя и налил ему щедрую порцию. Управляющий непринужденно продрейфовал
назад к нашему столику.
      - Ваш  обед пойдет за счет заведения, сэр.  - Он тактично помолчал.
- Мистер Элрой - ценный посетитель.  - Он едва заметно поклонился и мед-
ленно удалился, не дожидаясь ответа.
      - Какой бесчувственный, - возмутилась Джосси, готовая взорваться.
      - Какой профессионал.
      Она уставилась на меня.
      - И часто вы спокойно сидите и позволяете обзывать себя ублюдком?
      - Раз в неделю и два раза в день по воскресеньям.
      - Бесхребетный.
      - Если бы я встал и поколотил его, наши бифштексы остыли бы.
      - Мой и так остыл.
      - Возьмите другой, - предложил я.  Я принялся за еду, начав с того,
на чем остановился, и через пару секунд Джосси последовала моему примеру.
      - Объясните,  - потребовала она. -  Я сгораю от  нетерпения. Из-за
чего весь сыр-бор?  -  Она окинула взглядом ресторан.  -  Вы стали теперь
главной темой разговоров, и общественное мнение склоняется не  в вашу поль-
зу.
      - Как правило, - сказал я, подцепив вилкой салат-латук, - клиентам
не стоит рассчитывать, что их бухгалтер поможет им нарушить закон.
      - Хворостина?
      - И  бухгалтеры, к сожалению,  не вправе обсуждать дела своих клиен-
тов.
      - Вы серьезно?
      Я вздохнул.
      - Клиент, который  хочет, чтобы бухгалтер посмотрел сквозь пальцы на
его попытку  уклониться от уплаты налога с очень  солидной суммы, навряд ли
запрыгает от счастья, когда бухгалтер откажется это сделать.
      - М-м. - Джосси энергично жевала. - Теперь понимаю.
      - И  бухгалтер, - продолжал я,  - который советует  своему клиенту
указать в декларации всю сумму и заплатить налог,  иначе противные финансо-
вые инспектора наверняка выявят сокрытый доход и клиенту придется заплатить
штраф вдобавок к налогу, и со  всех точек зрения он кончит очень плохо, так
как получит по шее не только за это конкретное нарушение, но и в дальнейшем
каждую его налоговую Декларацию будут изучать под микроскопом,  и его вечно
будут трясти из-за каждого пенни, и инспектора будут обшаривать все  щели в
его доме в два часа ночи...  - я перевел дыхание, - такой бухгалтер может
не пользоваться популярностью.
      - Неразумно.
      - И бухгалтер, который  отказывается  нарушить закон и говорит, что,
если его клиент настаивает на этом, пусть решает свои проблемы  гденибудь в
другом месте, такого бухгалтера вполне могут назвать ублюдком.
      Она доела бифштекс и отложила нож и вилку.
      - А этот гипотетический бухгалтер доносит налоговому инспектору?
      Я улыбнулся.
      - Если данный клиент больше не является его  клиентом, бухгалтер по-
нятия не имеет, уклоняется  бывший клиент от налогов или нет. Так  что нет,
он не доносит. - Следовательно, Элрой все понял неправильно.
      - Э... - сказал я, - именно он придумал систему, благодаря которой
Хворостина добывал деньги. Вот почему Элрой-старший так разъярен.  А мне не
следовало вам все это рассказывать.
      - Вас теперь обезглавят, или повесят, или что?
      - Вознесут до небес. - Я отпил глоток вина. - Просто поразительно,
как много людей пытаются заставить своих бухгалтеров помочь им смошенничать
с налогами. Я считаю, если кому-то взбрело в  голову мошенничать, последний
человек, кому об этом следует рассказывать, - его бухгалтер.
      - Сделать дело и сидеть тихо?
      - Если готовы рискнуть.
      Она снисходительно улыбнулась.
      - Рискнуть чем? Уклонение от налогов - национальный вид спорта.
      Люди никогда не  понимали, что такое налогообложение, подумал я. Жес-
токость, с какой подчас  выжимали  налоги, затмевала даже методы лендлордов
эпохи королевы  Виктории.  Ныне  представители налоговой инспекции обладали
пугающе широкими  чрезвычайными  полномочиями,  им позволялось вторгаться в
дом и обыскивать.
      - Намного безопаснее красть у своего нанимателя, чем у налоговой ин-
спекции, - сказал я.
      - Вы, должно быть, шутите.
      - Попробуйте профитроли, - сказал я. Джосси смерила взглядом подка-
тившую тележку с десертом и выбрала четыре маленькие сдобные булочки с кре-
мом, густо политые шоколадным соусом.
      - А вы разве не возьмете ничего? - требовательно спросила она.
      - Я не забываю о Гобелене в среду.
      - Неудивительно, что жокеи толстеют, когда наконец перестают ограни-
чивать себя в еде. - Она с удовольствием зачерпнула ложкой темнокоричневую
клейкую субстанцию. - Почему безопаснее красть у своего нанимателя?
      - Он не может продать ваши личные вещи, чтобы вернуть деньги.
      Большие глаза распахнулись шире.
      - Ну и ну!- вырвалось у Джосси.
      - Если  вы погрязли в  долгах, суд может послать исполнителей, чтобы
забрать вашу мебель. Если вы вместо этого проворовались, то не может.
      Она ошеломленно замерла с полным  ртом,  потом  торопливо прожевала и
проглотила.
      - Продолжайте немедленно, - велела она. - Я сейчас лопну от нетер-
пения.
      - Ну... национальный вид спорта именно воровство, а  не уклонение от
налогов. Мелкое  воровство.  Ограбления. Кражи. Большинство магазинных краж
совершается персоналом, а не покупателями. Если девушка, которая целый день
продает колготки,  спрячет одну пару в  сумочку, когда пойдет  домой, никто
всерьез не обвинит ее. Воровство по мелочи у хозяина считается  даже чем-то
вроде законных .дополнительных льгот. И если  вдруг какая-нибудь фирма-про-
изводитель ставит у служебного входа контролера,  поднимается  едва  ли  не
бунт, пока его не уберут.
      - Из-за того, что он прекращает утечку гаечных  ключей и автопогруз-
чиков?
      Я усмехнулся.
      - Можно было бы прокормить армию тем, что  исчезает из холодильников
отелей.
      - Бухгалтеры, - заявила она, - не должны считать это забавным.
      - Особенно если они  проводят  всю свою жизнь, выискивая мошенничес-
тво.
      - Неужели? - Она искренне удивилась. - Нет, правда? Я думала, бух-
галтеры просто подводят итоги.
      - Основная цель аудита -  обнаружить  обман. - А я думала,  что...
ну... подсчитать прибыли и убытки.
      - Не совсем.
      Она задумалась.
      - Но ведь Тревор проводит  инвентаризацию,  когда  приходит  считать
брикеты сена, седла и прочее.
      Я покачал головой.
      - Скорее проверяет от лица  вашего  отца, что его конюхи не  продают
потихоньку излишки сена или упряжь.
      - Боже мой! - Она была непритворно поражена.  - Придется пересмот-
реть свое мнение о бухгалтерах как  о закоснелых придирах. И привыкать к их
новому образу спецподразделения полиции по борьбе с мошенничеством.
      - Это тоже неправильно.
      - Почему же?
      - Например, если аудитор  понимает,  что кассир надувает свою фирму,
он просто сообщает в фирму. Он не арестовывает кассира. Он оставляет на ус-
мотрение фирмы, отдавать ли виновного под стражу.
      - Но они наверняка так всегда и поступают.
      - Ничего подобного. Если всем  станет  известно,  что кассир надувал
своих нанимателей, на репутацию фирмы ляжет пятно позора и фирма  может по-
нести большие убытки. Как правило, кассира без шума увольняют.
      - Вам не надоело рассказывать мне все это?
      - Нет, - честно ответил я.
      - Тогда расскажите мне о какой-нибудь крупной афере.
      Я рассмеялся.
      - А вы слышали хотя бы об одной в последнее время?
      - Ну, пожалуйста.
      - Хм... - Я задумался. -  Многие из блестящих афер - это искусное
жонглирование цифрами.  Канцелярская  работа, построенная на обмане зрения,
как фокус с тремя картами. - Я умолк, потом улыбнулся. -  Я знаю занятную
историю, хотя те люди не являлись моими клиентами, слава богу. Жил-был один
управляющий птицефермой  по  разведению  цыплятбройлеров.  Каждую неделю он
продавал тысячи цыплят  фирме, выпускавшей замороженные продукты. А еще уп-
равляющий потихоньку продавал по сотне цыплят в неделю  мяснику, который не
подозревал, что цыплята поступают, как говорится, из-под полы. Никто не мог
толком подсчитать, сколько  цыплят  в действительности находилось на ферме,
поскольку воспроизводство было огромным и очень быстрым, а маленькие цыпля-
та часто  умирают. Управляющий клал себе  в карман кругленькую  сумму, имея
постоянный, не облагаемый налогами доход. И как большинство ловких мошенни-
честв, это открылось по чистой случайности.
      - Какой же?
      - Мясник обычно  расплачивался чеком на имя управляющего. Однажды он
столкнулся с одним из директоров фирмы, владевшей птицефермой, и, желая сэ-
кономить на  почтовых расходах, достал чековую  книжку, выписал чек  на имя
управляющего и попросил директора передать тому в счет  оплаты за ежемесяч-
ную партию цыплят.
      - И бомба взорвалась.
      - Оглушительно. Управляющего уволили.
      - И не подали в суд?
      - Нет. По последним сведениям, он занимается продажей розовых кустов
по почте...
      - А вы интересовались, в каком питомнике он работает?
      Я с усмешкой кивнул. Она была находчивой и забавной, и казалось неве-
роятным, что я встретил ее только вчера.
      Мы пили кофе и говорили о лошадях. Она призналась, что пробовала силы
в трехдневных  конноспортивных  состязаниях,  включающих  выездку,  кросс и
скачки с препятствиями, но вскоре намерена отказаться от этого.
      - Почему? - спросил я.
      - Нет таланта.
      - И что будете делать?
      - Выйду замуж.
      - О! -Я почувствовал смутное разочарование. - За кого?
      - Представления не имею. Кто-нибудь подвернется.
      - Только и всего?
      - Конечно, только и всего. Можно найти мужа в самых неожиданных мес-
тах.
      - Что вы делаете завтра? - спросил я.
      Ее глаза ярко и лукаво вспыхнули.
      - Иду в гости к подруге. А вы?
      - Считаю, наверное.
      - Но завтра воскресенье.
      - И контора всецело в  моем  распоряжении, никто мне не помешает.  Я
часто работаю по воскресеньям. Почти всегда.
      - Черт побери.
      Мы вышли из паба  и направились на автостоянку, где бок о  бок стояли
"Миджет" и "Доломит".
      - Спасибо за угощение, - сказала Джосси.
      - А вам за компанию.
      - Вы себя нормально чувствуете?
      - Да, - удивленно ответил я. - А что?
      - Просто уточняю, - сказала она. - Папа спросит. Падение выглядело
сокрушительным.
      Я покачал головой.
      - Пара ушибов.
      - Хорошо. Ну, спокойной ночи.
      - Спокойной ночи.
      Я поцеловал ее в щеку. Ее  глаза мерцали в тусклом свете, падавшем из
окон паба. Я поцеловал ее в губы, скорее легко прикоснулся к ним сомкнутыми
губами. Она ответила мне таким же поцелуем.
      - Хм, - сказала она, отступив назад. - Неплохо. Не  люблю слюнявых
поцелуев.
      Она привычно скользнула на сиденье "Миджета" и включила зажигание.
      - Увидимся на сене, - указала она. - Когда будете его считать.
      Она улыбалась, уезжая, и, возможно, выражение ее лица было зеркальным
отражением моего собственного. Я  отпер  дверцу автомобиля и, чувствуя себя
довольно глупо, заглянул в темную щель за передними сиденьями.
      Никого. Я сел в машину и  завел ее, решая спорный вопрос, имеет смысл
рискнуть и вернуться в коттедж или нет. Пятница и суббота прошли достаточно
спокойно, но вдруг кошки до сих  пор стерегут мышиную норку. Я пришел к вы-
воду, что будет  благоразумнее  провести еще одну ночь  вне  дома, и, снова
объехав Оксфорд, покатил от паба на север, к большому безликому  мотелю ря-
дом со  станцией  техобслуживания,  построенной  около оживленной кольцевой
развязки.
      Как и обычно, это место  ярко  освещалось огнями, здесь царили шум  и
суета; на высоких мачтах  развевались  флаги, трещали бензоколонки. Я заре-
гистрировался в конторе мотеля, взял ключ и подрулил к чуть более тихим но-
мерам в глубине.
      Заснуть не составит проблемы, подумал я. Непрерывный гул идущего мимо
транспорта подействует усыпляюще. Как колыбельная.
      Я зевнул, достал  чемодан,  запер машину  и  вставил ключ в  замочную
скважину своего номера.
      Что-то с  большой силой ударило меня между лопаток.  Я упал на дверь,
которую еще не успел открыть, и тотчас получил жестокий удар по голове.
      На этот раз ко мне  отнеслись  без всякого снисхождения. На этот  раз
обошлось без эфира.
      Я сполз, теряя сознание, по двери и успел увидеть только  темные, не-
ясные фигуры: они склонились надо мной, зажав со всех сторон, как в тисках,
и безжалостно принялись избивать меня ногами. От тяжелых пинков я содрогал-
ся всем телом. Очередной свирепый удар по голове погрузил меня  в глубокое,
безмятежное беспамятство.


      ГЛАВА 11

      Я очнулся в темноте. Полной, беспросветной темноте.
      Я не мог понять,  как получилось, что я лежу на какой-то  твердой по-
верхности в абсолютной темноте и все кости нещадно  ломит. Падение, осенило
меня. Я упал в Таустере. Но почему мне не удается вспомнить?
      Я продрог. И замерзал все  больше  и больше. Когда я пошевелил,  боль
стала невыносимой.  Внезапно я вспомнил, как  обедал с Джосси,  вспомнил до
мельчайших подробностей,  вплоть  до  прощального. поцелуя на автомобильной
стоянке. Тогда в чем же дело?
      Я попытался сесть, но сумел только немного приподнять голову. Мои по-
туги завершились  приступом  сильнейшей  тошноты  и  пронзительной головной
болью. Я нерешительно пощупал затылок и обнаружил под волосами большую, бо-
лезненную шишку. Я бережно положил голову обратно.
      Не слышалось никаких посторонних звуков,  кроме  шуршания  моей  соб-
ственной одежды. Ни урчания двигателя, ни  поскрипывания,  ни  шорохов,  ни
плеска воды. Я лежал не на  койке, но на более широкой поверхности, жесткой
и плоской.
      Возможно, я  находился и не в парусном отсеке,  но не вызывало сомне-
ний, что  я опять очутился в темноте.  В темноте  во всех отношениях.  Гнев
бессилия и  отчаяния издевательски шепнул мне, что за  четыре дня свободы я
раскопал маловато информации,  которая  помогла бы уберечься от безотрадной
действительности.
      Мне не давала ни  минуты покоя мысль, что я упустил нечто  очень важ-
ное. Я только твердо знал -  из-за падения с Блокнота тело не может болеть
столь сильно. Я, наверное, получил пару-другую царапин, но  они должны были
быстро затянуться к вечеру. Почему  же  тогда я чувствую себя так  отврати-
тельно, как  будто меня пропустили  через мясорубку? Я с кряхтением перека-
тился на  живот и опустил голову на сложенные  руки. Я отметил единственный
положительный момент - они не связали мне руки. Они. Кто они?
      Когда пульсирующая головная боль немного утихла, я подумал, что у ме-
ня еще будут силы выяснить, где  я, и попробовать выбраться. А пока их хва-
тало лишь на то, чтобы тихо лежать и ждать, когда мне станет лучше.
      По моему  мнению,  еще одно обстоятельство заслуживало благодарности.
Жесткая ровная  поверхность, на которой  я лежал, не раскачивалась в разные
стороны. Слава Богу, я попал не на корабль. Меня не мучила морская болезнь.
Избитое тело не идет ни в какое сравнение с муками выворачиваемого наизнан-
ку организма.
      Ботинок на мне не оказалось,  только  носки. Когда я скосил глаза  на
запястье, то не увидел светящегося циферблата: часы исчезли.  Можно было не
трудиться проверять карманы. Я не сомневался, что они пусты.
      Спустя некоторое время я вспомнил, как решил переночевать в м