лы.
      - Ты паршивец, - сказала она.
      От Хилари до моего  дома был час езды. Насколько я заметил,  никто за
мной не следил и не  проявлял  к  моей  особе ни малейшего интереса. Я тихо
подкатил с потушенными фарами по узкой улице к коттеджу и бесшумно произвел
пешую рекогносцировку последних ста ярдов.
      Все вокруг моего дома было погружено в темноту и дышало  покоем. Свет
из гостиной миссис Моррис, моей соседки, тускло пробивался  сквозь узоры на
шторах. Ночное небо было усыпано звездами, веяло прохладой.
      Я подождал  некоторое  время, прислушиваясь, и постепенно успокоился.
Никаких призраков в тени. Никаких ловушек вроде гулких  черных дыр, зияющих
у меня под ногами. Никаких головорезов с клинком наготове.
      Нельзя жить в страхе, подумал я, но ничего не мог с собой поделать.
      Я открыл дверь и везде зажег свет: дом выглядел совершенно нормально,
он был пустым и гостеприимным. Я перегнал машину с улицы, заперся в коттед-
же, плотно  занавесил окна, включил отопление  и от души  насладился утеши-
тельной иллюзией, будто нахожусь в безопасности, забившись в нору.
      После этого я сварил себе кофе, достал бутылочку  бренди и растянулся
в кресле, погрузившись в чтение давнишних хроник злодеяний Пависа, Глитбер-
га и Онслоу. Одно время я  знал эти досье назубок вплоть до мельчайших под-
робностей. Я нашел пометки, написанные  моей  рукой:  они содержали выводы,
хотя я теперь не  помнил, как пришел к ним, и убийственные  заключения, ра-
зившие наповал. Меня  искренне поразило, какую качественную работу я проде-
лал тогда.  И сейчас, по прошествии времени, было  занятно взглянуть на нее
беспристрастно, как будто совсем другими глазами. Пожалуй, теперь мне стало
понятно,  почему  об  этом так много говорили, хотя в тот момент все, что я
делал,  казалось  мне совершенно естественным. Я просто старался  выполнить
свою работу как можно лучше. Я улыбнулся про себя, приятно удивленный. В те
далекие дни я  был,  наверное, проклятием для мошенников.  Не  то что ныне,
когда я вычислил Денби Креста лишь с шестой попытки.
      Я наткнулся на страницы пространных записок, посвященных эксплуатации
компьютеров: специфические подробности  и нюансы я забыл вскоре после того,
как узнал о них, прослушав ускоренный курс на фирме электроники,  во многом
схожей с фирмой Пависа. Но тогда мне доставляло удовольствие тщательно ана-
лизировать и раскладывать по полочкам суть его махинаций, и это  бесило Па-
виса больше всего. Я подумал, что с моей стороны это  было  тщеславием: и я
оставался тщеславным до  сих пор. Восхищение собственной работой можно наз-
вать одним из тяжких интеллектуальных грехов.
      Я вздохнул.  Я никогда не  стремился к совершенству, так что горевать
не о чем.
      В досье Глитберга-Онслоу не удалось найти ни одного  упоминания о по-
купке известного  склада, но  когда я копнул поглубже в  поисках улик, то у
меня сложилось впечатление,  будто в действительности он был построен Глит-
бергом и Онслоу и явился  единственным  реальным  произведением "Нэшнл кон-
стракшн (Уессекс)". Тому,  кто способен изобрести целые жилые улицы, вполне
по силам построить один настоящий склад без особых хлопот. Мне  стало инте-
ресно, зачем  он им понадобился,  если все остальные здания возводились ис-
ключительно на бумаге.
      Недвижимое имущество, не приносившее доход, обветшавшее,  послужившее
мне тюрьмой. Полиции  сообщили,  что я нахожусь на  складе,  и от торгового
агента след быстро привел прямо к Онслоу и Глитбергу. Почему?
      Я очень долго  просидел,  размышляя на эту тему,  потом  допил кофе и
бренди и лег спать.
      Пасмурным утром, в десять часов, я заехал за Джосси и повез ее в Пор-
тсмут, к парому на воздушной подушке, ходившему на остров Уайт.
      - Укол ностальгии? - полюбопытствовала  Джосси.  -  Возвращение  в
пансион?
      Я кивнул.
      - Солнечный остров детства.
      - Неужели? - Она поняла меня буквально и многозначительно посмотре-
ла на небо, затянутое облаками.
      - Он возглавляет Британскую солнечную лигу, - сказал я.
      - Скажите это городу Торки.
      За десять минут мы перенеслись на  воздушных  крыльях  через  морской
пролив, и когда ступили на берег в Райде, облака остались позади, серой пе-
леной нависая над материком.
      - Это нечестно, - с улыбкой заявила Джосси. - Здесь всегда так.
      Город сверкал обновленной  по  весне краской, дома периода регентства
выглядели чистенькими и элегантными в ярких лучах солнца.  Каждый год перед
нашествием курортников производилась большая чистка, а после их отъезда все
возвращалось на круги своя - к комнатным туфлям и покрытым соляным налетом
окнам.
      -  Пирс  в  Райде, - сказал я, - тянется на две тысячи триста пять
футов и построен в 1814 году.
      - Я не желаю этого знать.
      - На солнечном острове около шестисот отелей, мотелей и пансионов.
      - И это тоже.
      - Девять городов, два  замка,  большие стаи фламинго и Паркхерстская
тюрьма.
      - И это. Бога ради!
      - Мой  дядя Руфус, - сказал я,  - был  главным уборщиком навоза  в
местной школе верховой езды.
      - Черт побери.
      - Как его помощник, - продолжал  я, - я лазил под животами лошадей
с шестилетнего возраста.
      - Впечатляюще.
      - Обычно я тренировал лошадей и пони всю зиму, когда  отдыхающие от-
правлялись по домам. И объезжал новых.  Я даже не помню, когда научился ез-
дить верхом, но, конечно, здесь не проводят скачек. Самая первая  скачка, в
которой я принимал участие, была охотничьим  чемпионатом  острова  Уайт  по
классу "пойнт-ту-пойнт". И я упал.
      Мы шли по набережной, и длинный зеленый шарф Джосси стелился  по вет-
ру, точно вымпелы Девушка небрежно указала рукой на сверкающую водную гладь
и спросила:
      - Почему  лошади? Во имя всего  святого, почему не  корабли, которые
причаливали у самого вашего порога?
      - На кораблях меня укачивает.
      Она рассмеялась.
      - Это все равно что жить в раю и страдать аллергией на арфы.
      Я привел Джосси в хорошо знакомую гостиницу, где имелась залитая сол-
нцем терраса, защищенная от ветра; оттуда  открывался  потрясающий  вид  на
пролив Солент  и корабли, плывущие  в Саутгемптон. Мы пили горячий шоколад,
читали обеденное  меню, говорили о том, о сем и ни о чем серьезном, и время
убегало незаметно, словно вода, которая приводит в движение мельничный жер-
нов. После ростбифа для нас обоих  и яблочного пирога мороженого и сыра для
Джосси мы подозвали такси.  Воскресным днем в апреле их в городе  не так-то
много, но  какой же вы местный уроженец, если  не догадываетесь, где искать
жемчуг.
      Водитель меня знал и не одобрял моего дезертирства на материк, но еще
он знал, что мне известны вдоль и поперек все дороги, и мы покатили к диким
скалам на юго-западном побережье прямиком через хребет Блэкген, а не кружи-
ли попусту, наматывая мили. Мы ехали туда около часа, часто останавливаясь,
чтобы погулять около машины по траве, которой играл ветер.
      Джосси не могла налюбоваться захватывающими пейзажами  и сказала, что
не понимает, что держит меня в Ньюбери.
      - Скачки, - ответил я. - Так просто.
      - Не возражаете, если на обратном пути мы заглянем к моему приятелю?
- спросил я. - Минут на десять.
      - Нет, конечно.
      - Тогда в Вуттон-Бридж, - сказал я шоферу. - Шлюпочная  верфь Фре-
дерика.
      - У них закрыто. Сегодня воскресенье.
      - Все-таки попытаем счастья.
      Он устало пожал плечами, предоставляя мне самому расхлебывать послед-
ствия  собственной  глупости,  и  поехал обратно через весь  остров,  минуя
Ньюпорт, и  выехал по дороге  Райда к глубокому заливу, который представлял
собой природную гавань для сотен маленьких яхт.
      Фасад шлюпочной верфи, выкрашенный белой краской, встретил нас закры-
тыми воротами и не подавал признаков жизни.
      - Вот и приехали, - заметил шофер. - Я же говорил.
      Я выбрался из машины, подошел к двери с табличкой "Контора"  и посту-
чал. Спустя несколько мгновений дверь отворилась,  я торжествующе улыбнулся
Джосси и кивком пригласил ее присоединиться ко мне.
      - Я получил твое послание, - сказал Джонни Фредерик. - А вообще-то
днем в воскресенье я обычно сплю.
      - В твоем возрасте?
      Мы были ровесниками, почти  день в день: мы сидели за одной  партой в
школе и дружно  проказничали в туалетах. Круглолицый, озорной мальчик прев-
ратился в мускулистого мужчину с задубевшим от морской соли лицом  и руками
ремесленника, который питал  великое  отвращение ко всякой бумажной работе.
Время от времени он звонил мне справиться, все ли правильно делает его соб-
ственный, местный, бухгалтер, и донимал беднягу моими советами.
      - Как твой отец? - спросил я.
      - Так же.
      Давным-давно на голову отца Джонни рухнула деревянная балка. По этому
поводу тогда ходило множество злых шуток, вроде того, что тупой  как пробка
до, стал  еще тупее после. Но в результате  хиреющий семейный бизнес возро-
дился в руках молодого и способного хозяина. С дизайнерским талантом Джонни
и его умением выбирать материалы  фирма  "Шлюпы  Фредерика" приобретала все
большую известность.
      Я представил Джосси, которая удостоилась беглого оценивающего взгляда
на предмет аэродинамических  форм и пожатия мозолистой ладони, твердой, как
тиковое дерево.
      - Рад познакомиться, -  выдавил он, и это явилось чуть ли  не един-
ственной в его жизни попыткой завязать светскую беседу.  Он переключился на
меня: - Ты попал в небольшую переделку, судя по газетам.
      - Можно и так сказать, - усмехнулся я. - Что ты сейчас строишь?
      - Заходи и посмотри.
      Мы  пересекли  маленькую контору и открыли внутреннюю дверь,  которая
вела непосредственно  на верфь. Мы прошли через эту  дверь, и Джосси громко
вскрикнула от неожиданности, увидев громадный ангар,  отлого спускавшийся к
самой воде. Внутри на стапелях стояло два небольших остова из стеклопласти-
ка, а рядышком в центре - два больших с пятифутовыми килями.
      - Какого они размера?  -  поинтересовалась Джосси. - Тридцать семь
футов в длину.
      - А кажутся больше.
      - На воде этого не будет. Это самые большие шлюпы, какие мы делаем в
настоящее время. - Джонни повел нас  вокруг одного из них, с гордостью де-
монстрируя изящество конструкции корпуса. -  Он  великолепно  ведет себя в
неспокойных водах.  Устойчив и легок  в управлении, чего и добивается боль-
шинство людей.
      - Не гоночная яхта? - спросил я.
      Он покачал головой.
      - Это прогулочные лодки. Океанские гоночные яхты требуют специальных
навыков. Наша мастерская недостаточно большая,  она  не  рассчитана на суда
такого класса. И в любом случае, мне нравятся  прогулочные. Ковровое покры-
тие в салоне, полировка - переборки гладкие, как шелк.
      Джосси медленно спустилась по бетонному наклонному полу, заглядывая в
недостроенные яхты с  неподдельным интересом. Я вытащил из внутреннего кар-
мана конверт  с увеличенными фотографиями и  показал их Джонни:  три снимка
парусника и одна карточка человека, снятого не в фокусе.
      - Это парусник, где  меня  держали похитители. Можешь сказать чтони-
будь о нем по фотографиям?
      Он рассматривал снимки, склонив голову набок.
      - Возможно, если ты  оставишь их мне. Я проверю по каталогам  и пос-
прашиваю ребят в  Каусе. Были в нем какие-нибудь отличительные особенности,
которые тебе запомнились?
      Я объяснил, что не имел возможности как следует разглядывать яхту, за
исключением парусного отсека.
      - Мне кажется, яхта совершенно новая. Или, во всяком случае,  за ней
хорошо ухаживают. И она отплыла из Англии где-то вечером в четверг, семнад-
цатого марта.
      Он перетасовал снимки, чтобы посмотреть на фотографию моряка.
      - Его зовут Аластер Ярдли, - сказал я. - Имя я написал на обороте.
Он родом из Бристоля и  нанимался  одно время палубным матросом на  испыта-
тельные рейсы океанских гоночных  яхт.  Ярдли был шкипером этого парусника.
Он примерно наших лет.
      - Как срочно тебе нужна информация?
      - Чем быстрее, тем лучше.
      - Ладно. Позвоню  знакомым парням. Если найду что-то стоящее, завтра
дам тебе знать.
      - Великолепно.
      Он сунул снимки в конверт, взгляд его упал на Джосси.
      - Скаковая кобылка, - сказал он. - Породистая.
      - Нечего глазеть.
      - Мне нравятся женщины в теле,  дружище. С большой грудью и не слиш-
ком умные.
      - Скукотища.
      - Когда я прихожу домой,  я  хочу горячего чая и пообниматься,  если
есть настроение, а не препираться по поводу женского равноправия.
      Я бы не возражал против Джосси, когда возвращаюсь домой, подумал я.
      Девушка поднялась по  цементному  скату, широко шагая своими длинными
ногами, и остановилась около нас.
      - У  меня есть одна подруга,  чей приятель настойчиво  приглашает ее
покататься на яхте, -  сказала Джосси. - Она говорит, что не  против про-
мокнуть, замерзнуть,  проголодаться, натерпеться страха или помучиться мор-
ской болезнью. Но ей не хочется страдать от всего этого одновременно.
      Джонни покосился в мою сторону.
      - Ну, с таким приятелем ей  бы ничего не угрожало. Его укачивает еще
на причале.
      Джосси кивнула.
      - Слабак.
      - Спасибо, - сказал я. - Приезжайте в гости.
      Мы вышли через контору  и сели в такси. Джонни помахал нам  на проща-
ние.
      - Зайдем еще к каким-нибудь старым друзьям? - спросила Джосси.
      - Не  сегодня. Если я начну обходить тетушек,  мы останемся тут нав-
сегда. Навещаешь одну, навещай всех, чтобы никого не обидеть.
      Тем не менее по просьбе Джосси мы проехали мимо пансиона, где мы ког-
да-то жили с матерью. Вдоль всего фасада тянулась новая застекленная терра-
са, и на месте сада располагалась автостоянка. Кадки с цветами,  маркизы от
солнца и колышущаяся вывеска, гласившая "Свободные места".
      - Смело, - промолвила Джосси, явно растроганная. - Вы так  не счи-
таете?
      Я расплатился с таксистом, и мы пешком спустились к морю. Над головой
с пронзительными криками носились чайки, и  маленький  белый  город  сладко
спал после обеда на солнечном склоне холма.
      - Прелестный  городок, - сказала Джосси. - И  я понимаю, почему вы
уехали. - Казалось, она была готова лениво бродить без особой цели до кон-
ца дня, как и я.
      Мы снова пересекли пролив на пароме и не спеша продолжили путь на се-
вер, остановившись на закате около паба, чтобы выпить коктейль и  съесть по
куску клеклого пирога со свининой. Наконец, проездив в общей сложности две-
надцать часов,  мы  подкатили  к  широко  раскинувшемуся, внушительному Эк-
свуд-хаусу.
      - Вон та машина, - сказала Джосси, с неприязнью указывая  на непри-
метную "Вольво", припаркованную чуть дальше, - принадлежит мерзкой Лиде.
      Свет фонаря над входной дверью  осветил  недовольное  лицо девушки. Я
улыбнулся, и она обратила свое негодование на меня.
      - Вам  хорошо говорить. Вам нечего бояться, что  Лида переедет в ваш
дом.
      - А вы можете переехать оттуда, - мягко заметил я.
      - И куда же?
      - В мой коттедж, например.
      - Черт возьми!
      - Можете тщательно осмотреть его, - продолжал я, - на предмет чис-
тоты, сухой гнили и пауков.
      Она наградила меня самым сердитым из своих взглядов.
      - Дворецкий, повар и горничные?
      - Шесть ливрейных лакеев и камеристка.
      - Я заеду на чай и  сандвичи с огурцом. Надеюсь, у вас есть сандвичи
с огурцом?
      - Конечно.
      - Тонкие, без корочек?
      - Естественно.
      Я видел, что по-настоящему удивил ее. Она не знала, что ответить. Хо-
тя было  совершенно ясно, что она не  собирается с  восторгом падать в  мои
объятия. Мне многое хотелось бы ей сказать, но я не представлял как: о при-
вязанности, утешении и о будущем.
      - В следующее воскресенье, - сказала она. - В половине четвертого.
На чай.
      - Я выстрою штат прислуги.
      Она пожелала выйти  из  машины, и я обошел  вокруг,  чтобы открыть ей
дверь. Ее глаза казались огромными.
      - Вы серьезно? - спросила она.
      - О, да. От вас будет зависеть... решение.
      - После чая?
      Я покачал головой.
      - В любое время.
      Выражение ее  лица  постепенно смягчилось, сделавшись непривычно неж-
ным. Я поцеловал ее, потом поцеловал снова, уже увереннее.
      - Думаю, мне лучше пойти домой, - растерянно  пробормотала она, от-
ворачиваясь.
      - Джосси...
      - Что?
      Я проглотил комок в горле и покачал головой.
      - Приходите на чай, - беспомощно сказал я. - Приходите на чай.


      ГЛАВА 16

      Еще одна ночь обошлась без тревоги незапланированных экскурсий. В по-
недельник утром я прибыл в контору, исполненный благих намерений хорошо по-
работать. Угрюмый Питер, как  всегда  по понедельникам, страдал от меланхо-
лии, у Бесс были месячные, а Дебби переживала из-за ссоры со своим женихом,
продавцом болтов и гаек: по  моим  понятиям, жизнь нашей конторы шла  своим
чередом.
      Тревор явился в мой  кабинет с отеческой заботой на лице и  как будто
успокоился, увидев, что сегодня я меньше похож на привидение, чем  в пятни-
цу.
      - Вы все-таки отдохнул, Ро, - заметил он с облегчением.
      - Я выступал на скачках и возил девушку к морю.
      - Господи! Во всяком случае, это вам, кажется, пошло на пользу. Куда
лучше, чем просиживать время за работой.
      - Да... - сказал я. - Тревор, я заходил в контору утром в субботу,
на пару часов.
      Его чело вновь слегка омрачилось. Он ждал продолжения  с таким видом,
с каким пациент обычно ожидает услышать плохие новости от своего врача, и я
почувствовал огромное сожаление, что должен сообщить их ему.
      - Денби Крест, - сказал я.
      - Ро...- Он развел  руками,  повернув ладони вниз, - красноречивый
жест искреннего родительского огорчения из-за непокорного  сына, который не
верит старшим на слово.
      - Ничего не могу поделать, - сказал я. - Знаю, что он ваш клиент и
друг, но, если он незаконно присвоил пятьдесят тысяч фунтов, а вы посмотре-
ли сквозь пальцы на воровство, это касается нас обоих. Касается этой конто-
ры, партнерских отношений и нашего будущего. Вы обязаны это понимать. Мы не
можем просто не заметить такую вещь и притвориться, что ничего  не произош-
ло.
      - Ро, поверьте мне, все будет в порядке. Я покачал головой.
      - Тревор,  вы должны позвонить  Денби Кресту и попросить прийти сюда
сегодня, чтобы обсудить дальнейшие действия.
      - Нет.
      - Да,  - безапелляционно сказал я. - Я не играю в такие игры. Я -
половина фирмы, и ничем незаконным она заниматься не будет.
      - Вы  слишком непреклонны,  - в нем боролись грусть  и гнев. У меня
мелькнула шальная мысль, что именно эти два чувства пробуждают в вашей душе
сожаление, когда вы стреляете в кролика.
      - Пусть приходит к четырем часам, - сказал я.
      - Вы не можете так грубо обращаться с ним.
      - Последствия могут быть  еще хуже, - проронил я. И хотя  я говорил
без всякого выражения,  он прекрасно понял,  что это угроза.  Гнев  одержал
верх над грустью.
      - Хорошо, Ро, - сердито сказал он. - Очень хорошо.
      Он покинул мой кабинет без тени дружеского участия, с каким  вошел, и
меня охватило  чувство одиночества и  потери. Я подумал подавленно, что сам
лично мог бы простить  Тревору любой проступок, но закон не простит.  Я жил
ради закона,  как по внутреннему убеждению,  так и по  собственному выбору.
Если мой друг нарушил закон, должен ли я ради него  попрать справедливость;
или я должен предать друга во имя законности? В теории я не испытывал ника-
ких сомнений и затруднений. На деле я колебался. Решительно нет  ничего ве-
селого в том, чтобы навлечь на кого-то несчастье, крах и судебное преследо-
вание. Насколько упростилось бы дело, если бы нечестивец по своей воле чис-
тосердечно исповедовался в прегрешениях, а  не  вынуждал  друга доносить