выхода нет. Он угрожает потопить нас.
   - Он еще не то заговорит, когда увидит, что мы направляемся прямо к нему,
- сказал Джемисон. - Наверняка он скажет, что на борту  "Сан-Андреаса"  одни
чокнутые.
   - Если он это скажет, может быть, он и прав. Боцман уже повернулся, чтобы
уйти, как его задержал Ульбрихт.
   - Я тоже пойду с вами.
   - Не надо, лейтенант. Я не верю, что наш новый  знакомый  собирается  нас
потопить, но попытку остановить нас он сделает.  Главной  целью,  я  в  этом
уверен, будет мостик. Вы хотите пустить насмарку всю ту хорошую работу,  что
проделали доктор Синклер и медицинский персонал,  чтобы  вас  опять  шили  и
бинтовали? He-будьте эгоистом. Маргарет!
   - Вы остаетесь здесь, Карл Ульбрихт.  Ульбрихт  зарычал,  пожал  плечами,
улыбнулся и остался на своем месте.
   Когда Маккиннон поднялся на мостик, "Сан-Андреас" на  полном  ходу  начал
разворачиваться на правый борт. Нейсбай обернулся, когда Маккиннон входил  в
рубку.
   - Беритесь за штурвал, Арчи. Он сигналит.
   Нейсбай передвинулся к правому борту. Кто-то  у  боевой  рубки  подводной
лодки действительно пользовался  сигнальной  лампой,  но  передача  послания
происходила очень медленно. Скорее всего, передающий,  решил  Маккиннон,  не
знает английского языка и сигналит букву за буквой. Перед боевой рубкой трое
матросов сгрудились у боевого орудия, которое, судя по всему, было  нацелено
прямо на них. Передача послания прекратилась.
   - Что он сказал, Джордж?
   - Вернитесь на свой курс. Остановитесь - или я стреляю.
   - Передайте ему, что мы - госпитальное судно,  и  напомните  о  Женевской
конвенции.
   - Он не обратит на это внимания.
   - Тем не менее, посылайте. Отвлеките его. Дайте нам  время.  По  правилам
ведения военных действий, в человека никогда не стреляют, если он говорит.
   Нейсбай начал сигналить, но тут же вскочил обратно на мостик.
   Раздался пушечный выстрел. Снаряд разорвался внутри  надстройки.  Нейсбай
укоризненно посмотрел на боцмана.
   - Вы сами играете не по правилам, Арчи.
   - Куда он попал?
   Нейсбай вышел на правый борт, посмотрел ниже и в сторону кормы.
   - В матросский камбуз, - сказал он. - Точнее, в то, что им когда-то было.
Конечно, там не было ни души.
   - Конечно, они не в это целились,  можете  быть  уверены.  Сила  ветра  в
четыре балла для нас ничего не значит, но  она  делает  весьма  неустойчивым
пушечное основание субмарины. Мне это ужасно не  нравится,  Джордж,  потому;
что они могут попасть куда угодно, только не туда, куда целятся.
   Будем надеяться, что в следующий раз снаряд пролетит мимо нас и на  таком
же расстоянии, только не ниже, а выше.
   Следующий снаряд пролетел прямо через мостик. Он  пролетел  через  первое
окно по правому борту, прошел через металлический лист, отделявший мостик от
того, что некогда  было  радиорубкой,  и  разорвался  там.  Взрывной  волной
вышибло  дверь,  которая  влетела  на  мостик,  и  шарахнуло  обоих  мужчин.
Маккиннон  налетел  на  штурвал,  а  Нейсбай  -  на   небольшой   стол   для
навигационных карт. К  счастью,  остроконечные  осколки  полетели  в  другую
сторону, и никто из них не пострадал.
   - Они делают прогресс, Арчи,  -  произнес  Нейсбай,  когда  наконец  смог
отдышаться.
   - Это случайность. - "Сан-Андреас", надстройка которого дико вибрировала,
поскольку генераторы работали на полных оборотах, продолжал нестись прямо на
боевую  рубку  подводной  лодки,  которая,  правда,  была  еще  на  довольно
значительном расстоянии -  более  чем  в  одной  миле.  -  Следующий  снаряд
пронесся недалеко от капитанского мостика.
   Третий снаряд действительно пронесся мимо судна и упал, не  разорвавшись,
в море в сотне ярдов от кормы "Сан-Андреаса".
   Следующий снаряд попал в носовую часть. Где он разорвался,  сказать  было
невозможно, - с мостика этого не было видно. Послышался грохот якорной цепи:
один из носовых якорей стал опускаться на дно Норвежского моря. Грохот  этот
прекратился так же резко, как и начался. С  якорем,  вне  всякого  сомнения,
вырвало и якорный замок.
   - Невелика потеря, - заметил Нейсбай.
   - Да, действительно, кого волнует якорь? Вопрос в другом: нет  ли  у  нас
пробоины.
   Еще один снаряд угодил в носовую часть, и на этот раз не  было  сомнения,
что он попал в полубак на палубе, с левого борта.
   - Есть у нас пробоина или нет, -  заметил  Нейсбай,  -  сейчас  не  время
выяснять, тем более, что они стреляют по носовой части. Мы все ближе к  ним,
поэтому выстрелы их  становятся  более  точными.  А  целятся  они,  по  всей
видимости, в ватерлинию. Вряд ли они стремятся потопить нас.  И  откуда  они
могут знать, что у нас есть золото.
   - Понятия не имею, что им известно. Может, они действительно знают, что у
нас  золото.  Можно  подумать,  что  золото,  побитое  шрапнелью,  от  этого
перестанет быть золотом. В любом случае, мы должны быть  благодарны  судьбе.
Под таким углом, под  которым  мы  находимся  по  отношению  друг  к  другу,
невозможно попасть в район госпиталя.
   Следующий снаряд разорвался в носовой части, почти в том же самом  месте,
что и предыдущий, правда, чуть выше.
   - Там же находится плотницкая мастерская, - рассеянно заметил Нейсбай.  -
Я, кстати, тоже об этом подумал.
   - Фергюсон и Керран были в столовой, когда вы уходили?
   - Я пот как раз и пытаюсь вспомнить. Не могу вспомнить, видел  я  их  или
нет, но это отнюдь не значит, что их там не было.  Это  такая  парочка,  что
будут жевать ленч целый час. Нужно было предупредить их.
   - У вас на это не было времени.
   - Я мог послать человека к ним. Я полагал, что  они  сконцентрируют  весь
огонь на мостике, но послать человека к ним я все же мог. Моя вина.
   Просчет. - Он помолчал, внимательно посмотрел, что делается  на  море,  и
сказал:
   - Кажется, они поворачивают обратно, Джордж.
   Нейсбай посмотрел в бинокль.
   - Точно. На мостике  какой-то  человек,  капитан  или  кто-то  другой,  с
рупором  в  руке.  Ага!  Боевой  расчет  возится  с  пушкой,  а  теперь  они
выстраиваются. Что это может значить, Арчи?
   - Ну, если в боевой рубке никого нет, а боевой расчет спускается  в  люк,
то это может означать только то, что вы  думаете.  Пузырьки  на  поверхности
видно?
   - Нет. Хотя минутку. Да. Да, много.
   - Продувают балластный отсек.
   - Но мы в миле от них.
   - Капитан решил не рисковать, и я его прекрасно понимаю.  Этот  не  такой
клоун, как Клаусен.
   В течение нескольких минут они молча следили за происходящим.
   Немецкая подводная лодка была уже под углом в  45  градусов.  Вскоре  она
исчезла.
   - Беритесь за штурвал, Джордж. Свяжитесь со  старшим  механиком,  скажите
ему о том, что произошло, и попросите сбросить ход до  нормальной  скорости.
Затем возвращаемся на курс, которым следовали. А я схожу  посмотрю,  нет  ли
какой пробоины в носовой части.
   Нейсбай смотрел вслед удаляющемуся боцману,  прекрасно  понимая,  что  не
пробоина его в первую очередь волновала, что он  отправился  посмотреть,  не
решили ли Керран и Фергюсон на этот раз пропустить ленч.
   Маккиннон вернулся минут через десять. В руке у него была бутылка виски и
два стакана. Ни тени улыбки на лице.
   - Им не повезло? - спросил Нейсбай.
   - Судьба отвернулась от них, Джордж. Так же как и я отвернулся.
   - Арчи, прекратите. Хватит винить себя. Сделанного не воротишь. -  Джанет
перехватила его, когда он вошел в  столовую.  Он  спустился  вниз  вместе  с
Нейсбаем, оставив за штурвалом Трента,  а  Джонса  и  Макгигана  в  качестве
дозорных. Она  отвела  его  в  сторону.  -  Я  понимаю,  что  это  банально,
бессмысленно, если хотите, но мертвых не вернешь.
   - Это верно, безрадостно улыбнулся боцман. А если уж говорить о  мертвых,
а о покойниках, как известно, плохо не отзываются, это была еще та  парочка!
Но оба они были женаты, у обоих были дочери. Что они подумают, если  узнают,
что любезный боцман в своем стремлении дорваться до немецкой подводной лодки
совершенно забыл об их мужьях? .
   - Лучше будет, если вы забудете о них. Я знаю,  это  звучит  жестоко,  но
пусть мертвые хоронят мертвецов. Мы - живые. Когда я говорю "мы",  я  говорю
не о вас, я говорю обо всех, кто находится  на  борту,  включая  себя.  Ваша
обязанность - жить ради живущих. Неужели вы не понимаете, что жизнь  каждого
человека, на этом судне, вплоть до капитана, зависит от вас? Именно  от  вас
зависит, доберемся мы дохой ил" нет.
   - Успокойся, женщина.
   - Вы отвезете меня домой, Арчи?.
   - Галопом? Прыг-скок! Конечно, отвезу.
   Она вытянула руки, взяла его  за  плечи,  внимательно  посмотрела  ему  в
глаза, а затем широко улыбнулась.
   - Знаете, Арчи, а я ведь действительно верю в это.
   Он улыбнулся ей в ответ.
   - Я рад этому.
   Сам он  в  этот  момент  не  был  в  этом  уверен,  но  зачем  усугублять
подавленность и уныние.
   Они подошли  к  столу,  за  которым  уже  сидели  Паттерсон,  Джемисон  и
Ульбрихт. Паттерсон поставил перед ним стакан.
   - Должен сказать, вы заслужили это, боцман. Прекрасная работа.
   - Не такая уж прекрасная, сэр. Я делал то, что я делал,  иного  выбора  у
меня просто не было.  Не  могу  сказать,  что  мне  жаль  капитана  немецкой
подводной лодки, но перед ним почти невыполнимая задача. Ему приказано ни  в
коем случае нас не топить. Что он может сделать? Только на время вывести нас
из строя. Мы же бросаемся за ним вдогонку. Он скрывается.
   Вот и все. Очень просто.
   - В ваших устах все звучит просто. Я слышал, что на мостике вас чуть-чуть
не задело. :
   - Если бы снаряд пролетел через металлическую стену и разорвался прямо на
мостике, это одно дело, но он влетел через стекло. Повезло.
   - А в носовой части?
   -   Три   пробоины.   Все   выше   ватерлинии.   Привычная   работа   для
судоремонтников, когда судно ставят в доки.  Шпангоуты,  похоже,  достаточно
прочные. Это положительные результаты. Что же касается отрицательных, боюсь,
это полностью моя вина...
   - Арчи! - раздался резкий голос Джанет.
   - Ну" хорошо, хорошо. Вы уже об этом слышали. Фергюсон и Керран мертвы.
   - Я знаю и сожалею. Чертовски  жаль.  Уже  двадцать  человек  погибли.  -
Паттерсон на какое-то время задумался. - Вы считаете, что эта ситуация будет
продолжаться какое-то время?
   - Какая ситуация, сэр?
   - Что они будут пытаться остановить нас, вместо того чтобы потопить.
   Маккиннон пожал плечами.
   - Немцам не  столько  важно  получить  золото,  сколько  дискредитировать
русских перед нашим правительством. По тому, как складываются обстоятельства
в настоящее время, они хотят и свой пирог поиметь,  и  чужой  съесть.  Самый
настоящий фактор жадности.
   - Пока они руководствуются жадностью, мы сравнительно в безопасности.
   Да?
   - В смысле, что нас не потопят? Да. А вот захватить нас могут.
   - Но вы же сказали...
   - Стоит им направить еще одну подводную лодку -  и  мы  готовы.  С  двумя
подводными лодками шансов у нас никаких. Если мы погонимся за одной,  вторая
пристроится нам в хвост и будет в свое удовольствие поливать нас  шрапнелью.
Конечно, не в машинное  отделение,  потому  что  им  надо  доставить  нас  в
Норвегию. А в госпиталь. Стоит одному снаряду туда попасть, и  мы  сразу  же
вывесим белый флаг.
   В  следующий  раз,  когда  я  буду  подниматься  на  мостик,  я  прихвачу
прекрасную белую простыню.
   - Бывают случаи, боцман, сказал Джемисон, - когда мне хочется, .чтобы  вы
держали свои мысли при себе.
   - Я просто отвечаю на вопрос, сэр. Кстати, у меня появилась другая мысль,
другой вопрос, если позволите. Только небольшой группе людей  было  известно
об этой операции,  о  том,  что  "Сан-Андреас"  используется  для  перевозки
золота. Один-два человека  из  состава  кабинета  министров,  один  или  два
адмирала. И все. Хотелось бы мне знать, кто из  них  оказался  предателем  и
продал наши жизни. Если  мы  вернемся  назад  и  если  кто-то  из  известных
деятелей совершит самоубийство, тогда мы узнаем, что это за  человек.  -  Он
встал. - Простите меня, мне нужно еще кое-что сделать.
   - Что сделать, Арчи? - спросила Джанет. - Неужели ты еще не все сделал на
этот день?
   - Боцману работа всегда найдется. Обыденная, Джанет,  работа,  обыденная.
Он вышел из столовой.
   - Обыденная, - повторила Джанет. - Что еще за обыденная?
   - Керран мертв.
   - Я это знаю.
   По ее виду было ясно, что она ничего не понимает.
   - Керран был мастером  по  изготовлению  парусов,  и  в  его  обязанности
входило делать саваны для покойников.
 
Глава 13 
 
   Джанет быстро встала и вышла из-за стола. Паттерсон недовольно  посмотрел
на Джемисона.
   - Бывают случаи, второй помощник, когда  мне  ужасно  хочется,  чтобы  вы
держали свои мысли при себе. Вы ничего понять не можете.
   - Это верно. Деликатности у меня никакой. Буйвол и тот лучше сделает.
   Паттерсон закончил  молитву.  К  этому  времени  он  уже  профессионально
проводил погребальную службу. Доски накренились, и  зашитые  в  саваны  тела
Керрана и Фергюсона исчезли в ледяных водах Норвежского моря. Именно  в  это
время шум машин в машинном отделении стал затихать, а "Сан-Андреас"  снижать
скорость.
   Почти вся команда была на палубе - покойники были приятными людьми, и  их
любили. На нижней палубе собрались коки, стюарды, медицинский персонал н три
кочегара. Трент и Джонс были на мостике.
   Первым двинулся с места Джемисон.
   - Похоже, - сказал он, - мы совершили ошибку.
   Он медленно удалился с видом человека, которому спешить пока некуда.
   Паттерсон и Маккиннон шли еще медленнее.
   - Интересно, что он имел в виду? - произнес Паттерсон. - Под словами  "Мы
совершили ошибку"?
   - Он еще мягко сказал, сэр. Он просто  намекнул,  что  всезнающий  боцман
опять сделал очередной промах. Кто стоял на вахте внизу?
   - Только Стефан. Ну, этот, польский мальчишка.
   - Будем надеяться, что он не пойдет вслед за теми, кого  мы  спускали  за
борт сегодня.
   Паттерсон остановился и схватил Маккиннона за руку.
   - Что вы хотите этим сказать? И о каком "промахе" вы говорите?
   - Все взаимосвязано, - печально отозвался Маккиннон. - Наверное, я устал.
Может быть, просто  поленился  подумать.  Сэр,  вы,  случайно,  не  обратили
внимания, кого не было на похоронах?
   Паттерсон несколько  мгновений  молча  смотрел  на  него,  а  затем  стал
перечислять:
   - Медицинский персонал. Персонал столовой. Стюарды. - Он схватил  боцмана
за руку. - И Маккриммон.
   - Действительно. А кто  это  разрешил  Маккриммону  болтаться  здесь  без
дела?
   -  Видимо,  наша  тактика  в  отношении  его  не  сработала.   Всего   не
предусмотришь. Ни один человек этого сделать не в состоянии. Этот Маккриммон
- скользкий тип. Как вы считаете, мы сможем что-нибудь ему пришить?
   - Уверен, что не сможем. Тем не менее, сэр,  я  прошу  вашего  разрешения
посадить его под замок. - Он  с  мрачным  видом  покачал  головой  и  горько
добавил:
   - Что толку запирать дверь, когда лошадь понесла.
   Стефан  лежал  на  палубе,  залитой  нефтью,  продолжавшей  вытекать   из
поврежденного топливного трубопровода.  За  его  правым  ухом  был  кровавый
синяк. Синклер осмотрел его голову и выпрямился.
   - Я отправлю его в госпиталь. Сделаем  рентген,  но  думаю,  в  этом  нет
необходимости. Он скоро очнется. Будет голова болеть. Вот и все. - Он бросил
взгляд на два стальных предмета, валявшихся на палубе рядом со  Стефаном.  -
Вам известно, кто это сделал, боцман?
   - Да.
   Гаечным ключом он его оглушил, а топориком повредил трубопровод.
   Могут быть отпечатки пальцев.
   -  Нет,  не  могут.  -  Маккиннон  носком  сапога  коснулся   обтирочного
материала. - Этим он стер отпечатки пальцев. - Он посмотрел на Паттерсона. -
Этот трубопровод можно заменить, сэр.
   - Можно. Сколько времени это займет, второй помощник?
   - Пару часов, - ответил Джемисон.
   - Вы не пройдете со мной, Паттерсон? - спросил Маккиннон.
   - С удовольствием, боцман.
   - Вы знаете, что могли убить его? - спросил Маккиннон.
   - О чем, черт побери, вы говорите? - развязно бросил Маккриммон, сидевший
в столовой.
   - О Стефане.
   - Стефане? Л что такое со Стефаном?
   - У него пробита голова.
   - И все же я не понимаю, о чем вы говорите.  Пробита  голова?  И  как  он
умудрился пробить себе голову?
   - Благодаря вам. Вы спустились в машинное  отделение  и  ударили  его  по
голове, а затем перебили топливный трубопровод.
   - Вы что, с ума сошли? Я не вставал  с  этого  места  последние  четверть
часа.
   - Тогда вы должны были видеть, кто спустился в машинное отделение.  Вы  -
кочегар, мистер Маккриммон. Двигатель остановился, а вы даже  не  спустились
вниз, чтобы посмотреть, что произошло?
   Маккриммон жевал какую-то жвачку.
   - Не надо взводить на меня напраслину. Факты у вас есть?
   -  Достаточно,  -  рявкнул  Паттерсон.  -  Я  заключаю  вас  под   арест,
Маккриммон. Какое-нибудь укромное местечко для вашего заключения мы найдем.
   Когда  мы  вернемся  в  Британию,   вас   будут   судить   за   убийство,
предательство, объявят приговор и, вне всякого сомнения, расстреляют.
   - Это абсолютная чушь! - крикнул он, предпослав  слову  "чушь"  несколько
нецензурных выражений. - Я ничего такого не сделал,  и  вы  не  в  состоянии
доказать ничего.
   - А нам это и не понадобится делать, - сказал Маккиннон. - Ваш  дружок  -
Симмонс, или Браун, или как там  его  зовут  -  уже  давно  заливается,  как
говорят американцы, как канарейка. Пытаясь спасти свою жизнь, он всю вину за
содеянное пытается переложить на вас.
   - Негодяй!
   Маккриммон вскочил на ноги, оскалил зубы, правую руку он сунул за пазуху.
   - Не советую, - произнес Паттерсон. - Что бы это ни было, не советую.
   Бежать вам некуда, Маккриммон, а боцман может убить вас одной рукой.
   - Давайте, что там у вас есть, - сказал Маккиннон и протянул руку.
   Маккриммон вытащил нож и положил на ладонь боцмана.
   - Победы вы не одержали. - Лицо у него  одновременно  было  испуганным  и
наглым. - Смеется тот, кто смеется последним.
   - Может быть. - Маккиннон в задумчивости посмотрел на него. - Вам  что-то
известно, чего мы не знаем?
   - Может быть.
   - Как, например, наличие передатчика, спрятанного в радиорубке?
   Маккриммон бросился вперед, встретился  с  кулаком  боцмана  и  рухнул  с
перебитым носом на пол.
   Паттерсон посмотрел надлежащее тело и спросил Маккиннона:
   - Вы почувствовали хоть какое-нибудь удовлетворение?
   - Может, этого и не стоило делать... да, да, почувствовал.
   - Я тоже, - произнес Паттерсон.
   День перешел в вечер, затем наступила ночь, а немцев все не было.
   "Сан-Андреас", восстановив прежнюю скорость, держал курс на Абердин.
   Стефан пришел в сознание и, как и  предсказывал  доктор  Синклер,  ничего
кроме небольшой головной боли не испытывал.  Синклер  провел  две  небольшие
операции, восстанавливая перебитый нос Маккриммону, - работа, весьма сложная
для хирурга по пластическим операциям. Синклер таким хирургом не был.
   Лейтенант Ульбрихт, разложив перед собой на столе навигационную карту,  в
задумчивости почесал подбородок, а затем посмотрел на Маккиннона,  сидевшего
напротив него в капитанской каюте.
   - Пока что нам везло. Везло? Никогда не думал, что я буду говорить  такое
на борту британского корабля. Почему мы остались одни?
   - Потому что нам повезло,  как  вы  только  что  выразились.  Потому  что
поблизости у  них  нет  свободной  подводной  лодки,  а  наш  друг,  который
преследует нас по пятам, не решился  сам  снова  заняться  нами.  Потом,  мы
по-прежнему держим курс на Абердин. Им известно, где мы находимся, и  у  них
нет оснований полагать, что мы совсем не идем туда, куда нам  следует  идти.
Они не знают, что произошло на судне. Средств таких у них нет.
   - Пожалуй, разумно. - Ульбрихт посмотрел на карту и постучал по зубам.  -
Бели с нами ничего не произойдет ночью, значит, это произойдет  завтра.  Вот
что я