бесценным
разведывательным самолетом. Дальность его полета в этот сравнительно молодой
период  воздухоплавания,  каковым   были   сороковые   годы,   была   просто
удивительной. "Кондоры" чуть ли не ежедневно совершали полеты из  Тронхейма,
в оккупированной немцами  Норвегии,  вдоль  западного  побережья  британских
островов в сторону оккупированной немцами Франции.
   Более важно другое: они были в состоянии  патрулировать  Баренцево  море,
Гренландское море и, что было опаснее всего, Датский пролив между  Исландией
и Гренландией, ибо именно через этот пролив проходили  конвои  из  Канады  и
США, направлявшиеся в Россию. Для такого конвоя появление  одного  "кондора"
было равносильно неминуемой гибели.
   Летя на  большой  высоте,  вне  досягаемости  огня  зенитной  артиллерии,
"кондор" в буквальном смысле слова кружил над конвоем, определяя  количество
судов, скорость их движения, курс и точные координаты широты и  долготы.  По
радио эта информация передавалась в Альта-фьорд или  Тронхейм,  а  оттуда  в
Лорьент, французскую штаб-квартиру адмирала Карла Деница, который,  пожалуй,
был в свое время (а может быть, и вообще) лучшим главнокомандующим подводным
флотом. Оттуда эта информация  поступала  к  формирующимся  "волчьим  стаям"
подводных лодок, давая им точное указание, когда и где перехватить конвой.
   Что же  касается  надводных  кораблей,  германцы  были  довольно  неплохо
подготовлены уже к началу войны. По англо-германскому соглашению  1937  года
Германия могла иметь столько же подводных лодок, сколько  и  Англия,  но  не
более 35% ее надводного флота. На самом же деле немцы построили вдвое больше
подводных лодок и совершенно игнорировали  ограничение  в  35%.  "Дойчланд",
"Адмирал граф Шпее" и "Адмирал Шеер" формально были  крейсерами  тоннажем  в
10000 тонн, на самом деле - быстрыми и мощными  торговыми  рейдерами,  а  по
существу  -  "карманными  линкорами"  значительно  большего   тоннажа,   чем
сообщалось. "Шарнхост" и "Гнейзенау", линейные крейсеры в 26000  тонн,  были
закончены в 1938 году, и в тот же самый год на верфях  "Блюма  и  Боэсса"  в
Гамбурге были заложены "Бисмарк" и "Тирпиц". Это были  самые  лучшие,  самые
мощные когда-либо спускавшиеся на воду линейные  крейсеры.  Это  утверждение
остается справедливым по сей день. По  договору  с  Англией  их  тоннаж  был
ограничен величиной 35000 тонн, на самом же деле он составлял 53000 тонн.
   У "Бисмарки" была короткая, но блестящая судьба, у "Тирпица"  судьбы  как
таковой не было вообще. Он всю войну простоял в северной Норвегии.
   Тем не менее, он выполнял просто неоценимую задачу  -  связывал  действия
основных соединений британского флота,  опасавшегося,  что  этот  гигантский
линейный крейсер может покинуть свою стоянку в Альта-фьорде  и  пробиться  в
Атлантический океан. На этой  стоянке  "Тирпица"  и  настигла  смерть  -  от
десятитонных бомб ВВС Великобритании.
   Британцы имели значительное преимущество в  линейных  кораблях,  которые,
однако,  по  своим  характеристикам  не  могли  сравниться   с   германскими
линкорами,   что   наиболее   трагически   проявилось,    когда    "Бисмарк"
одним-единственным залпом отправил на дно линейный крейсер  "Худ",  красу  и
гордость Королевского Военно-морского флота.
   В подводной войне немцы использовали мины и субмарины. Не прошло  и  трех
месяцев после начала войны,  как  немцы  преподнесли  неприятный  сюрприз  -
магнитную мину. В отличие  от  мин  обычного  типа,  которые  приводились  в
действие только после непосредственного соприкосновения с судами,  магнитные
мины взрывались вблизи от металлического корпуса корабля. В первые же четыре
дня их использования на дно было отправлено не менее пятнадцати  судов.  Тот
факт, что почти  все  они  принадлежали  нейтральным  странам,  не  особенно
волновал немцев. Магнитные мины - весьма умное изобретение, но не  настолько
умное, чтобы различать своих и чужих.
   Британцам удалось заполучить целиком магнитную мину. Они ее разобрали  на
части с огромным риском для тех, кто принимал в этом  участие,  и  придумали
свои электронные контрмеры, которые  позволили  минным  тральщикам  взрывать
магнитные мины на значительном расстоянии.
   Подводные  лодки,  вне  всякого   сомнения,   оказались   самым   опасным
противником, с которым пришлось столкнуться торговому флоту  лицом  к  лицу.
Потери в первые три с половинной  года  войны  были  настолько  велики,  что
просто не укладывались в сознание. И только к  началу  лета  1943  года  эту
угрозу удалось взять под какую-то форму контроля, но лишь к концу 1944 года,
когда за предшествующие два года удалось уничтожить  80  немецких  подводных
лодок,  эти  тайные  преследователи  и  молчаливые  убийцы  перестали   быть
фактором, который стоило принимать в расчет.
   Неудивительно, что немецкие подводные лодки стали объектом  ненависти,  а
их команды изображались, как в годы  войны,  так  и  впоследствии,  хитрыми,
беспринципными и хладнокровными убийцами, фанатичными  нацистами  вплоть  до
последнего человека. Невидимые и неслышимые, они вели  охоту  за  ничего  не
подозревающими невинными жертвами, которых они уничтожали  без  сожаления  и
содрогания, и,  погрузившись  в  глубину,  вновь  становились  невидимыми  и
неслышимыми. В  определенном  смысле  такой  взгляд  был  оправдан.  Причину
возникновения такого  представления  о  немецких  подводных  лодках  следует
искать в первых днях войны,  когда  была  торпедирована  "Атения".  Это  был
мирный пассажирский лайнер, переполненный людьми -  мужчинами,  женщинами  и
детьми. Спутать "Атению" с чем-то  другим  было  просто  невозможно.  И  это
наверняка  было  хорошо   известно   обер-лейтенанту   Фрицу-Юлиусу   Лемпе,
командовавшему немецкой подводной лодкой, пославшей  на  дно  "Атению".  Нет
данных, свидетельствующих о том, что Лемпе за свои действия был наказан.
   Такое обвинение в жестокости, конечно, может быть предъявлено и союзникам
- в меньшей, правда, степени, что объясняется только  тем,  что  у  субмарин
союзников был более ограниченный выбор целей.
   От  начала  до  конца  представления  о  немецких  подводных  лодках   не
соответствуют действительности. Жестокие нацисты,  возможно,  и  были  среди
экипажей,  но  представляли  собой   незначительное   меньшинство.   Моряков
побуждала к действию главным образом гордость за имперский германский  флот.
Безусловно, были акты жестокости со стороны отдельных  командиров  подводных
лодок, но были также и акты проявления  гуманности  и  сострадания.  Что  не
вызывает сомнения, так это огромное личное мужество и дух самопожертвования,
присущий этим людям. Следует помнить, что из 40000 моряков  подводных  лодок
погибло 30000 - самые потрясающие потери за всю историю военных действий  на
море. В то время как действия этих людей нельзя оправдать, их  самих  нельзя
осуждать.  Они  были  безжалостны,  но  этого  требовал  сам   характер   их
деятельности.
   Таковы условия, при которых приходилось жить и умирать морякам  торгового
флота; таковы были их враги, которые  неумолимо  стремились  уничтожить  их.
Учитывая здоровье, условия жизни, а также необычайно высокое  "внимание"  со
стороны противника, шансов на  выживание  у  торговцев  не  было.  Это  была
классическая безвыходная ситуация. При таких обстоятельствах поражал ставший
обыденным факт: люди, спасшиеся в  ходе  нескольких  торпедных  атак,  когда
судно сразу же шло на дно, по возвращении в Британию тут же начинали  искать
другой корабль и отправлялись в  море.  По  сути,  этих  людей  нельзя  было
назвать бойцами, но своей выносливостью, упорством и  решительностью  -  они
наверняка рассмеялись бы, если б мы воспользовались  словами  "храбрость"  и
"мужество", - они не уступали тем, кто  охотился  за  ними  и  стремился  их
погубить.