сэр, мы в этом случае  попросту  потеряем
время.  Любой  тип,  если  он  так  опытен  как  наш  Невидимка,  не  станет
разбрасывать все вокруг или, по крайней мере, оставлять свои вещи  там,  где
они могут ассоциироваться только с ним.  На  судне  сотни  мест,  где  можно
устроить тайники, а нас с вами опытными ищейками не назовешь.
   С другой стороны, лучше делать это, чем не делать ничего.  Только  боюсь,
мистер Паттерсон, мы с вами ничего не найдем. Абсолютно ничего.
   Обыск ничего не дал.  Были  обысканы  все  жилые  помещения,  просмотрены
каждый гардероб и каждый шкаф, каждая сумка и каждый вещевой  мешок,  каждый
укромный уголок и каждая щель, а в итоге ничего. Довольно неловкая  ситуация
возникла,  когда  капитан  Андрополус  -  кудрявый,  темнобородый   и   явно
несдержанный человек, которому  выделили  одну  из  пустующих  кают,  обычно
предназначенных для выздоравливающих, -  стал  энергично  возражать  и  даже
физически мешать обыску в своей каюте.
   Маккиннону, который не знал ни слова по-гречески и в результате  оказался
в безвыходном положении, ничего не оставалось, как приставить свой  кольт  к
виску капитана, после чего  тот,  видимо,  понял,  что  Маккиннон  действует
отнюдь не ради собственного удовольствия. Капитан стал оказывать  содействие
и даже сопровождал боцмана, приказав всей своей команде предъявить все  свои
вещи для досмотра.
   Два сингальских  повара  на  госпитальном  камбузе  оказались  более  чем
профессионалами, а доктор Сингх, который, похоже,  был  знатоком  в  области
вин,  выкатил  бутылку  "Бордо",  которую,  по  всей  видимости,   купил   в
каком-нибудь шикарном ресторане, но ни яствам, ни, что странно, вину в  этот
вечер за обедом не воздали должное. Атмосфера была безрадостной.
   Чувствовалась какая-то скованность, даже  страх.  Одно  дело,  когда  вам
говорят, что на борту диверсант, другое, когда обыскивают и  профессионально
осматривают  ваши  вещи,  как  будто  вы  и  есть  тот  самый  диверсант.  В
особенности неуютно - скорее  всего,  это  было  проделано  преднамеренно  -
чувствовали  себя  члены  медицинского  персонала.   Принадлежащее   им   не
обыскивали,  хотя  официально  подозрения  с  них  сняты  не  были.   Вполне
естественно, что при таких обстоятельствах возникло раздражение.
   Паттерсон не доел, отодвинул в сторону тарелку  и  спросил,  обращаясь  к
доктору Сингху:
   - Лейтенант Ульбрихт уже проснулся?
   - Не просто проснулся, - едва скрывая раздражение, бросил доктор Сингх. -
Потрясающее восстановление сил. Хотел присоединиться к  нам  за  обедом.  Я,
конечно, запретил. А зачем он нужен?
   - Мы с боцманом хотели бы с ним переговорить.
   - Я не вижу оснований, почему бы  этого  не  сделать,  -  быстро  ответил
доктор Сингх.  -  Есть  только  две  небольшие  помехи.  Там  сейчас  сестра
Моррисон, Она только что отпустила обедать сестру Марию.
   Он кивнул в дальний конец стола, где обедала  светловолосая  широкоскулая
девушка. Кроме Стефана  Пржинижевского  она  была  единственной  полькой  на
борту. Когда узнали, что ее фамилия, Щаржинская, произносится так же трудно,
как и фамилия Стефана, ее стали называть просто сестрой Марией.
   - Ну, это мы  как-нибудь  переживем,  -  сказал  Паттерсон.  -  А  вторая
помеха?
   - Капитан Боуэн. Так же как и лейтенант Ульбрихт, он с  трудом  переносит
седативные препараты. Все чаще и чаще приходит в сознание. В  такие  моменты
он очень мрачно шутит. Кто-нибудь  когда-либо  видел,  чтобы  капитан  Боуэн
мрачно шутил?
 
*** 
 
   Паттерсон встал.
   - Если бы я был капитаном, мне было бы не до веселья. Пойдемте, боцман.
   Когда они пришли, они увидели, что капитан спит. Точнее, он не только  не
спал, но и находился в; довольно  раздраженном  состоянии.  Сестра  Моррисон
сидела на скамеечке рядом с его койкой. Она хотела была встать, но Паттерсон
движением руки приказал ей оставаться на  месте.  На  соседней  койке  сидел
лейтенант Ульбрихт, закинувший правую руку за шею.
   - Как вы себя чувствуете, капитан?
   - Как я себя  чувствую?  -  Очень  быстро,  в  крепких  выражениях  Боуэн
рассказал о своем состоянии.  Он,  наверное,  воспользовался  бы  еще  более
крепкими выражениями при описании своего состояния, если бы рядом с  ним  не
сидела сестра Моррисон. Он: закашлялся, прикрыв рот забинтованной  рукой.  -
Все пошло к черту, прямо псу под хвост. Правда, старший механик?
   - Пожалуй, да. Все могло быть лучше.
   - Хуже не бывает. - Язык у капитана стал заплетаться.  Понять  его  можно
было с трудом. Видимо, движение обожженных губ причиняло  большую,  боль,  -
Сестра мне все рассказала. Даже компас разбил. Невидимка. Он все еще  где-то
здесь.
   - Арчи! - Можно представить себе, в каком  состоянии  находился  капитан,
если впервые за все время он, находясь в обществе других людей, обратился  к
боцману по имени. - Вы здесь?
   - Да, сэр.
   - Кто на вахте, боцман?
   - Нейсбай, сэр.
   - Хорошо. А как с Невидимкой?
   - Он, видимо, не один, сэр. Я в этом уверен. Почему? Не знаю  почему,  но
абсолютно в этом уверен.
   - Вы никогда не говорили мне об этом, - заметил Паттерсон.
   - Не говорил. Потому что до сего момента это не приходило мне в голову. И
еще об одном я как-то не задумывался. О капитане Андрополусе.
   - Греческий капитан, - сказал Боуэн. - Так что с ним?
   - Дело в том, сэр, что у нас, и вам это,  наверное,  известно,  небольшие
проблемы с управлением судном.
   - Небольшие? Сестра Моррисон говорила мне совершенно иначе.
   - Ладно, пускай, большие. Мы полагали, что капитан Андрополус сможет  нам
помочь, если мы сумеем установить с ним контакт.  Но  нам  это  не  удалось.
Возможно, нам не следует этого делать. Возможно, капитан,  если  мы  покажем
ему ваш секстант и дадим ему  карту,  этого  будет  вполне  достаточно.  Вся
трудность заключается в том, что карта пострадала. Она вся пропитана кровью.
   - Ну, это не проблема, - сказал Боуэн. - У нас всегда есть дубликаты.
   Копию найдете в одном из ящиков стола в штурманской рубке.
   - Вернусь через пятнадцать минут, - сказал боцман.
   Времени это заняло значительно больше. Когда он наконец вернулся, по  его
каменному лицу и по тому факту, что он нес в руке  коробку  с  секстантом  и
карту, было ясно, что он потерпел поражение.
   - Установить контакт  не  удалось?  -  спросил  Паттерсон.  -  Или  опять
вмешался Невидимка?
   - Невидимка. Капитан Андрополус лежал на своей койке и храпел как бревно.
Я пытался его разбудить, но с таким  же  успехом  можно  было  трясти  мешок
картофеля. Я сперва подумал, что капитана навестил тот же самый человек, что
позаботился и о Тренте, но запаха  хлороформа  не  было.  Я  вызвал  доктора
Сингха, который сказал, что капитана сильно накачали наркотиками.
   - Наркотики? - Боуэн попытался выразить удивление. - О господи!
   Неужели этому не будет конца?| Наркотики! Как,  черт  побери,  его  могли
накачать наркотиками?
   - Довольно просто, сэр. Доктор Сингх не знает, что это за  наркотики,  но
подмешали их, по всей видимости, ему в еду. Мы  поинтересовались  у  Ахмеда,
старшего кока, что ел капитан. Может быть, что-нибудь  отличное  от  других?
Кок сказал, что капитан ел то же самое, что и все, но после  обеда  пил  еще
кофе. Капитан Андрополус всегда  любил,  чтобы  ему  делали  особый  кофе  -
наполовину кофе, наполовину бренди. Доктор Сингх сказал, что бренди  убивает
привкус любого наркотика. На столике, рядом с койкой капитана, стояла пустая
чашка с блюдцем.
   - Вот как, - задумчиво произнес Паттерсон. - В  чашке  наверняка  остался
осадок. Я, правда, ничего в этом не смыслю, но мне кажется, что доктор Сингх
мог провести анализ этих остатков.
   - В чашке ничего не было. Вполне возможно,  капитан  сам  ее  вымыл.  Но,
скорее всего, это сделал Невидимка, заметая свои  следы.  Возможности  вести
расспросы и выяснять, видели ли кого-нибудь входящим или выходящим из  каюты
капитана, не было.
   - Опять, выходит, контакта установить не удалось, - сказал Паттерсон.
   - В том-то и дело. И поблизости в это время никого не было, кроме  членов
его команды.
   - Допустим, - выдвинул предположение Паттерсон, - что наш диверсант вновь
принялся за дело... я полагаю, иного мы допустить не можем...
   Возникает вопрос, где, черт  побери,  он  смог  раздобыть  столь  сильные
наркотики?
   - А откуда он мог взять хлороформ? Я начинаю думать,  что  наш  Невидимка
оснащен  всем,  что  считает  существенным.  Вполне  возможно,  он   неплохо
разбирается в химии. Может быть, он даже знает, что  искать  в  госпитальной
аптеке.
   - Нет, - возразил Боуэн. - Я спрашивал доктора Сингха;  Аптека  госпиталя
под замком.
   -  Это  так,  сэр,  -  согласился  Маккиннон.  -  Но  если  этот  человек
профессионал, опытный диверсант, тогда у него наверняка имеется целая связка
ключей, которые подходят ко многим замкам.
   - В голове просто не укладывается, -  пробормотал  Боуэн.  -  Как  я  уже
сказал, все пошло псу под хвост. Если погода серьезно испортится, а, похоже,
к этому и идет, мы можем оказаться в любом месте. Скорее всего, на побережье
Норвегии.
   - Можно мне сказать, капитан? - раздался голос лейтенанта Ульбрихта.
   Боуэн повернул в сторону голову. Это опрометчивое движение заставило  его
застонать от боли.
   - Это лейтенант Ульбрихт?
   - Да, сэр. Я могу прокладывать путь.
   - Вы очень любезны, лейтенант. - Боуэн постарался  произнести  эти  слова
холодным тоном, что было нелегко, учитывая  его  запекшиеся  губы.  -  Вы  -
последний человек в мире, к которому я обратился бы за помощью. Вы совершили
преступление против человечества. - Он помолчал несколько секунд,  собираясь
с силами, чтобы преодолеть боль. - Если мы доберемся до Британии, вы  будете
расстреляны. Вы! О господи!
   - Я понимаю, как вы себя чувствуете, сэр, -  сказал  Маккиннон.  -  Из-за
бомб, из-за погибших людей. Именно он виноват в том,  что  вы  находитесь  в
таком состоянии. И старший помощник, и Хадсон, и Рафферти. И все же я думаю,
вам стоит его выслушать.
   Капитан  молчал,  как  показалось,  чуть  ли  не  целую  вечность.  Можно
представить себе, с каким сильным уважением он относился к боцману, на месте
которого любой другой человек давно бы уже не вытерпел. Когда он  заговорил,
голос его был исполнен горечи.
   - Конечно, нищие  выбирать  не  могут.  Так  ведь,  кажется,  говорят?  -
Маккиннон ничего не ответил. - Правда, управление самолетом - это не  то  же
самое, что управление судном.
   - Я могу управлять судном, - заявил Ульбрихт. -Еще до войны  я  учился  в
морской школе. У меня  даже  есть  удостоверение  морского  штурмана.  -  Он
улыбнулся  во  весь  рот.  -  Конечно,  оно  не  при  мне,  но  оно  у  меня
действительно  есть.  Кроме  того,  мне  много  раз  приходилось  в  воздухе
ориентироваться по звездам, а это гораздо сложнее, нежели с судна.
   Повторяю, я могу управлять судном.
   - Он? Это чудовище! - воскликнула сестра Моррисон с еще большей  горечью,
нежели капитан. - Я  абсолютно  уверена,  что  он  может  управлять  судном,
капитан Боуэн. Я также уверена, что он нас доставит прямо или в Альта-фьорд,
или в Тронхейм, или в Берген, или в какое-нибудь другое место в Норвегии.
   - А вот это вы говорите глупость, сестра, - возразил Ульбрихт.  -  Мистер
Маккиннон, может быть, и не умеет управлять судном, но  он  наверняка  очень
опытный моряк, и ему достаточно одного взгляда на  солнце  или  на  Полярную
звезду, чтобы определить, сбились ли мы с курса или нет.
 
*** 
 
   - И все равно я не доверяю ему ни на йоту, - заявила сестра Моррисон.
   - Если то, что он говорит, правда, я тогда доверяю ему еще меньше.  -  Ее
глаза метали молнии, губы упрямо сжались. Она явно выбрала не ту  профессию.
Она вполне могла быть повелительницей Родена, богиней, которая  низводит  на
роль трепещущих, пресмыкающихся червей  таких  типов,  как  Ульбрихт.  -  Вы
только посмотрите, что произошло с Трентом.  А  что  произошло  с  греческим
капитаном? Где гарантия того, что то  же  самое  не  произойдет  с  мистером
Маккинноном?
   - При всем моем уважении к вам, сестра,  -  произнес  боцман  голосом,  в
котором заметно не хватало уважения, - я должен  повторить  то,  что  сказал
лейтенант Ульбрихт, - это действительно глупость. Причем по  двум  причинам.
Во-первых, Нейсбай - тоже боцман и очень, кстати, хороший.
   Думаю, что вы прекрасно это знаете. - Боцман намеренно сделал ударение на
"вы". - Трент, Фергюсон и Керран могут также определить, где  север,  а  где
юг. То же самое могут сделать, я в этом абсолютно уверен, и старший  механик
Паттерсон и мистер Джемисон. Таких людей в команде  наберется  с  полдюжины.
Или вы хотите сказать,  что  по  какой-то  таинственной,  неясной  для  меня
причине лейтенант Ульбрихт сумеет всех нас парализовать?
   - Ну, а вторая причина? - разжав сильно  сжатые,  побледневшие  от  гнева
губы, произнесла сестра Моррисон.
   - Если же вы считаете, что  лейтенант  Ульбрихт  находится  в  сговоре  с
людьми, сбившими его самолет, в результате чего он чуть  было  не  погиб,  -
если вы верите в это, то вы поверите во что угодно.
   - Знаете, капитан, - откашлявшись, произнес Паттерсон,  -  присутствующий
здесь лейтенант, может быть, и не такой уж негодяй, как считаете вы вместе с
сестрой Моррисон.
   - Не негодяй?!  Эта  мерзкая...  -  Боуэн  замолчал,  а  когда  он  вновь
заговорил, голос его был спокойным и задумчивым. - Вы  вряд  ли  сказали  бы
подобное без причины, старший механик. Что заставляет вас так думать?
   - Первым такое предположение высказал боцман. И я с ним согласен.
   Боцман, расскажите капитану все, что сказали мне.
   - У меня было время подумать над  этим,  -  извиняющимся  тоном  произнес
Маккиннон. - А у вас нет. Из того, что мне рассказал доктор Сингх  о  болях,
которые вы испытываете, вам,  наверное,  вообще  очень  трудно  думать.  Мне
кажется, сэр, что Люфтваффе просто обмануло лейтенанта.
   - Обмануло? Что вы, черт побери, хотите этим сказать?
   - Мне кажется, он понятия не имел о том, что атакует госпитальное  судно.
Естественно, сейчас ему это известно. Но вряд ли  он  знал  об  этом,  когда
сбрасывал бомбы.
   - Хотите сказать, что он не знал? Должен напомнить  вам,  боцман,  что  у
всех летчиков прекрасное зрение. А все эти красные кресты...
   - Думаю, что он их  не  видел,  сэр.  Света  на  корабле  не  было.  День
только-только начинался. Еще было довольно темно.  А  он  подлетал  к  судну
прямо со стороны кормы, и,  следовательно,  он  не  мог  видеть  крестов  на
бортах. Потом он летел так низко, что надстройка закрывала крест на передней
палубе. Потом труба в это время так дымила, что судно было как в  тумане.  Я
не думаю, что лейтенант Ульбрихт пошел бы на такой смертельный риск  и  стал
бы нападать на "Сан-Андреас", если б точно  знал,  что  всего  в  паре  миль
отсюда находится британский фрегат. В противном случае я бы за его жизнь  не
дал бы ни гроша.
   - Я тоже, - с чувством заметил лейтенант Ульбрихт.
   - И, наконец,  самый  основной  довод,  сэр.  Четыре  "хейнкеля",  четыре
торпедоносца. Мне известно, что вы не  видели  их,  сэр,  даже  не  слышали,
потому что в это время уже были без сознания. Но старший механик Паттерсон и
я видели их. Они намеренно пролетели над нами и  направились  к  "Андоверу".
Что же получается, сэр? "Кондор"  атакует  нас,  вооруженный  только  малыми
бомбами, а "хейнкели", которые могли отправить нас на дно,  пролетают  мимо.
Значит, им было известно, что там  находится  "Андовер",  а  вот  лейтенанту
Ульбрихту - нет. У Люфтваффе, капитан, похоже, две руки, каждая  из  которых
не знает, что делает другая. Я более чем уверен,  что  лейтенанта  намеренно
подставили, что он был продан не только своим  высшим  командованием,  но  и
диверсантом, потушившим освещение наших красных крестов.
   -  Кроме  того,  он  не  похож  на  человека,  который  стал  бы  бомбить
госпитальное судно.
   - Как, черт побери, можно утверждать,  на  кого  он  похож?  -  бросил  с
некоторым раздражением Боуэн. - Любая крошка  со  скрипочкой  в  руке  может
оказаться хуже любого убийцы, как бы кротко она ни выглядела.
   - Я с вами согласен, боцман, это невольно вызывает некоторые вопросы,  на
которые напрашиваются довольно странные ответы. Вы согласны со мной, сестра?
   - Пожалуй, - ворча, но явно с сомнением в голосе произнесла она. - Вполне
возможно, что мистер Маккиннон действительно прав.
   - Он прав, - решительно заявил Кеннет.
   - Мистер Кеннет, - произнес Боуэн и повернул голову в сторону. Он тут же,
едва слышно, выругался, потому что резкая боль сразу же напомнила ему о том,
что такие движения не рекомендуются. - А я думал, вы спите.
   - Уже давно не сплю, сэр. Просто я не очень настроен говорить.
   Конечно, боцман прав. Должен быть прав.
   - Ну, ладно. - На сей раз  Боуэн  осторожно  повернул  голову  в  сторону
Ульбрихта, - Конечно, за то, что вы сделали, прощения вам быть не может,  но
вполне возможно, что вы действительно не такой уж отпетый  негодяй,  как  мы
считали ранее. Боцман, старший механик сказал  мне,  что  вы  в  моей  каюте
разнесли всю мою мебель на кусочки.
   - Даже более того, сэр. Я никак не мог найти ключи.
   - Ключи находятся в глубине левого ящика моего стола. Загляните  также  в
правый рундук под моей койкой. Там лежит хронометр. Кажется, он работает.
   - Еще один хронометр, сэр?
   - Многие капитаны берут запасной. Лично я всегда так делаю. Если секстант
не пострадал от взрыва, возможно, что и хронометр уцелел.
   Секстант ведь работает, да?
   - Насколько я могу судить, да.
   - Можно мне взглянуть на него?  -  Лейтенант  быстро  осмотрел  прибор  и
сказал:
   - Да, работает.
   Маккиннон вышел, прихватив с собою секстант и карту.
   Вернулся он с улыбкой на лице.
   - С хронометром все в порядке, сэр.  Я  поставил  Трента  к  штурвалу,  а
Нейсбая - в вашу каюту. Оттуда он  сможет  увидеть  любого,  кто  попытается
подняться на мостик и,  что  более  важно,  задержать  тех,  кто  попытается
проникнуть в вашу каюту. Я сказал, что он имеет право впускать  туда  только
мистера Паттерсона, мистера Джемисона и меня.
   - Прекрасно, - одобрил Боуэн. - Лейтенант Ульбрихт,  нам  все-таки  могут
понадобиться ваши услуги. - Он помолчал. - Вы наверняка понимаете,  что  тем
самым направитесь прямо в плен.
   - Но не под расстрел же?
   - Однако  к  профессиональной  деятельности  вы  вернетесь  нескоро.  Ой,
нескоро.
   - Лучше быть военнопленным, чем болтаться в море и замерзнуть, а так бы и
произошло, если бы не мистер Маккиннон,  присутствующий  здесь.  -  Ульбрихт
поднялся с постели. - Не будем терять времени.
   -  Извините,  лейтенант,  но  это  пока  подождет.  Маккиннон   остановил
лейтенанта, взяв его за плечо.
   - Вы хотите сказать, пока... доктор Сингх?
   - Вряд ли ему это понравится, если  не  сказать  иначе.  А  потом  сейчас
шторм. Видимость нулевая. Звезд нет, да и ночью не будет.
   - Ах да. - Ульбрихт откинулся на  подушку.  -  Впрочем,  сегодня  я  себя
что-то не очень хорошо чувствую.
   Именно в этот момент, в третий раз за день, погас свет. Маккиннон включил
свой фонарик, отыскал и  зажег  четыре  никель-кадмиевые  запасные  лампы  и
задумчиво посмотрел на Паттерсона.
   - Что-нибудь случилось? - спросил Боуэн.
   - Простите, сэр, - произнес Паттерсон, который совершенно  забыл  о  том,
что капитан не может видеть. - Опять свет погас.
   - Опять. О господи! - Голос капитана звучал скорее с отвращением,  нежели
с тревогой и злостью. - Не успели  мы  подумать,  что  разделались  с  одной
проблемой, как возникла другая. Опять наверняка наш Невидимка.
   - Может быть, сэр, - ответил Маккиннон, - а может быть, и нет. Я не  могу
себе представить, что свет погас только из-за того, что кого-то там накачали
наркотиками или усыпили хлороформом. Или  из-за  того,  что  кому-то  просто
захотелось подурачиться, потому ч