на которой ее вчера возил Али Машины не  было.  Видимо,
парень  снова  уехал  отвозить  куда-то  товар.  "Али  мне  поверил,   -
рассуждала она. - Но Ахмат не так прост. Если он что-то  заподозрит,  то
мне  устроят  западню  на  складе.  Он  мог  пригласить  кого-то,  чтобы
разделаться со мной. Нет, у меня мания преследования!"
   Ощущение, что кто-то следит за ней, в какой-то  момент  пропало.  Она
сама не знала когда. После визита к  Ире?  Раньше?  Или  только  сейчас?
"Нервы расшатались... Будь проклят Ариф!"
   Без нескольких  минут  шесть  она  увидела  знакомую  старую  машину,
влетевшую во двор. За рулем был Али. Она пригнулась, но парень  даже  не
посмотрел в их сторону. Он выскочил из  машины,  запер  ее  и  вбежал  в
подъезд. В руке у него был небольшой пакет.
   - Подождем еще немного! - попросила она водителя.
   Еще через пять минут из подъезда  вышел  Ахмат.  Остановившись  возле
новенького белого автомобиля, лениво потянулся, отпер  дверцу,  отключил
сигнализацию и уселся за руль. А потом Фатиха совсем пригнулась на своем
месте - она глазам не верила! Из подъезда выбежала Марина и  направилась
прямо к машине Ахмата. Они уехали вместе.
   - Еще стоим или едем? - поинтересовался водитель. Ему надоело ждать.
   - Да, поедем. - Она вытащила из сумочки стотысячную бумажку.  У  того
загорелись глаза - он явно не ожидал, что девушка так щедро расплатится.
- Отвезите меня в какое-нибудь ближайшее кафе.
   Сидя в углу шумной и не слишком чистой забегаловки,  Фатиха  пыталась
понять увиденное. Рабочий день на складе кончился  в  шесть  часов.  Али
вернулся из очередного рейса по  городу.  В  руке  пакет  -  явно  купил
подарок сестре. Очень торопился,  боялся,  что  дядя  начнет  ругать  за
опоздание. С ним все понятно и просто. Но вот как быть с  дядей?  Что  у
него общего со вдовой Сафара? Все то время, пока Фатиха сидела в машине,
Марина провела с Ахматом наедине. Ведь на складе явно никого  больше  не
осталось.
   "Просила,  наверное,  работы...  -  подумала  Фатиха,  принимаясь  за
голубую баночку джина с тоником - в этой забегаловке  даже  стаканов  не
давали. - Вешается всем на шею! Проклятая! Видел бы Сафар...  А  что  он
сказал  бы?  -  насмешливо  оборвала  она  себя.  -  Либо  не  видел  ее
недостатков, либо они  ему  даже  нравились...  А  вот  я  для  него  не
существовала - никогда... И все же его бывшая баба теперь ходит и просит
милостыни у его убийц, а я..."
   При мысли о том, что близится назначенное время - восемь часов,  -  у
нее снова заколотилось сердце. Выпитый коктейль  сразу  сказался  на  ее
состоянии, она никогда не пила ничего крепкого -  не  любила,  да  и  не
принято было. Теперь она чувствовала, что  ноги  отяжелели  и  в  висках
шумит. Ей было страшновато и в то же время весело. Она  поставила  локти
на стол, спрятала лицо в ладони и приказала себе  ждать.  Перед  глазами
роились пестрые картинки, не связанные друг с  другом.  Детство,  дом...
Вспоминался какой-то  невероятной  красоты  закат.  Тогда  ей  было  лет
тринадцать. Она уже многое понимала и о многом научилась молчать.  Закат
горел над Дамаском, а она сидела одна во дворе возле фонтана,  на  своем
любимом месте. Опустила в воду  руку,  поболтала  ею...  По  воде  пошли
круги, и вдруг ее пронзило острое ощущение счастья. Она будет счастлива,
она обязательно будет счастлива и свободна! Сейчас она не понимала,  что
вызвало тогда такой прилив радости? Неужели  краски  вечернего  неба?  А
может быть, в тот день случилось что-то хорошее?
   "Но со мной никогда ничего не случалось... - сказала она себе. -  Это
просто была фантазия". Вспоминалось и более  позднее  время.  То  время,
например, когда ей стало ясно, что она  некрасива  и  никогда  не  будет
красивой.  Все,  что  было  потом,  Фатиха  не  хотела  вспоминать,   но
вспоминалось само собой. Темные годы. Она узнала о секте и помнила  свой
страх по ночам. Тогда ей стали сниться кошмары - впервые в жизни. К  тем
же годам относилась встреча с Сафаром. Любовь окончательно выбила у  нее
землю  из-под  ног.  Она  чувствовала   себя   несчастным,   отверженным
существом. "Семейные радости, дети, муж - все это было  создано  не  для
такой, как я... - говорила она про себя. - Меня  даже  женщиной  назвать
нельзя. Засохла, увяла. И никому об этом не скажешь. А если бы  я  могла
сказать - я бы кричала!"
   За столик подсели новые посетители. Она подняла голову  и  посмотрела
на часы. Пора было двигаться...
   - Я немножко рано? - спросила она, когда Али открыл ей дверь.
   - Что вы, я вас давно жду... -  Он  так  открыто  улыбался,  что  она
немного успокоилась. Это не походило на засаду.
   - Я решила прийти пораньше... - Она сделала несколько  шагов  и  дала
ему возможность запереть входную дверь. - У меня столько дел...
   Он предложил кофе, но она попросила простой воды. Али явно  не  знал,
куда ее пригласить - на кухню или в одну из комнат. Она сама взялась  за
дверную ручку той комнаты, где ее принимал Ахмат, и спросила:
   - Сюда?
   Он нерешительно кивнул:
   - Я принесу вам воды...
   Пока он ходил на кухню, она осмотрелась. На столе - папка с бумагами,
коробки по-прежнему стоят  по  углам.  Но  за  ними  не  спрячется  даже
ребенок. Садиться  она  не  стала  -  не  была  уверена,  что  в  случае
необходимости сможет быстро встать. Вернулся Али.
   - Вот минеральная вода. Я решил, лучше такую... - Говорил застенчиво,
как и вчера, смотрел на нее, как на старшую сестру, доверчиво и в то  же
время несмело.
   Она жадно напилась, вернула ему стакан и спросила  про  посылку.  Али
засуетился, поставил стакан на  стол,  открыл  один  из  ящиков,  достал
маленький сверток. Фатиха нашла в себе силы улыбнуться, хотя лицо и  все
тело немело с каждой минутой от страха:
   - Что это? Такое маленькое...
   - Сестра просила меня привезти ей часы, знаете,  такие,  со  звездами
или Кремлем... Ей  давно  хотелось  иметь...  Я  подумал:  лучше  вы  ей
передадите, сколько она может ждать.
   - Можно посмотреть? - спросила она, чтобы оттянуть страшную минуту.
   - Конечно.
   Она с трудом  развязала  ленточку,  перетягивавшую  сверток.  Наивная
розовая ленточка, которую только и мог найти этот мальчишка -  глупый  и
жестокий. "Сафара он не ленточкой задушил! - сказала она себе.  -  Думай
об этом и не жалей его!" Часы оказались под стать ленточке и самому  Али
- аляповатые, безвкусные.  На  циферблате  действительно  был  изображен
Кремль. Она рассматривала их очень долго. Али забеспокоился и спросил:
   - Как вы думаете, ей понравится?
   - Наверное. - Она положила часы на стол. - Очень интересные часы.
   - Тогда я заверну!
   Она надеялась, что  он  хотя  бы  отвернется,  чтобы  завернуть  свой
подарок. Тогда ей было бы легче. Но  он  стоял  лицом  и  сосредоточенно
придавал свертку прежний вид. Снова завязал ленточку, протянул ей:
   - Вот.
   - Ты не хочешь написать сестре  несколько  слов?  -  поинтересовалась
она.
   - Что?
   - Ну, передать привет,  сообщить,  как  живешь...  Никогда  писем  не
писал?
   - Никогда - Он заулыбался. - А надо?
   - Я думаю, сестра обрадуется.
   - Тогда я напишу... - Он присел за стол, нашел чистый листок бумаги и
старательно, как школьник, принялся покрывать его  неровными  строчками.
Писать он явно не привык. "Спасибо хоть умеет,  -  сказала  она  себе  -
Иначе хорошо бы я выглядела".
   Пока он царапал бумагу, она зашла ему за  спину.  Он  этого  даже  не
заметил - так ушел в свое занятие. Фатиха открыла сумочку, достала двумя
пальцами остро заточенный нож с тонким  лезвием.  Она  приготовила  его,
когда узнала о смерти Сафара. Нож взяла на кухне у  Мухамеда  -  у  него
было множество самых разных ножей прекрасного качества. Лезвие  заточила
сама наждачной бумагой, когда притворялась,  что  принимает  ванну.  Нож
сразу плотно улегся в ее руке, и страха больше не было.
   - Здесь у тебя ошибка, - сказала она самым спокойным  своим  голосом,
протягивая ему через плечо левую руку и указывая на бумагу.
   - Здесь? - испугался он.
   - Так не пишется...
   В тот же миг она левой рукой обхватила  его  подбородок,  запрокинула
голову назад, так, что затылком он уперся в ее живот, а  правой  сделала
резкое движение... Раздался громкий хлюпающий звук,  будто  засорившаяся
раковина всасывала воду.
   - Это тебе за Сафара, гадина.  -  Ее  переполняла  какая-то  огненная
радость, счастье освобождения. "Так, наверное, чувствуют  себя  женщины,
когда только что родили ребенка..." - подумала она и отпустила голову на
спинку стула. Он сидел прямо, не падал, вся его рубашка  была  в  крови.
Крови было очень много.
   "Надо уходить, - сказала она себе. - Только сперва  выбросить  нож  и
проверить одежду". Она подошла к окну и осмотрела себя с ног до  головы.
Конечно запачкалась. Но  кто  заметит?  Сегодня  она  специально  надела
черную блузку, на которой никаких следов не видно, мокрое пятно, и  все.
На темной юбке тоже виднелись пятна. А руки...
   Фатиха прошла в ванную, включила  свет,  еще  раз  осмотрела  себя  в
зеркале. Лицо забрызгано кровью,  но  самое  страшное  уже  позади.  Она
быстро  Умылась,  вытерлась  еще  влажным  полотенцем.  Наверное,   этим
полотенцем Ахмат и его племянник весь день вытирали руки. Вот  это  было
неприятно. Она  сняла  туфли,  сполоснула  их  под  струей  воды,  чтобы
избавиться от крови, которая была даже на них. Туфли она вытерла тем  же
полотенцем. Помыла нож, сунула его  в  сумочку  и  решила  выбросить  по
дороге домой. Нельзя, чтобы нож нашли. Муха-мед может  его  опознать,  и
тогда подозрение сразу падет на нее.
   Она привела себя в порядок и собралась уходить, но на минуту  присела
на кухне выкурить сигарету,  потому  что  ноги  перестали  держать.  Она
отчего-то  снова  стала  паниковать,  хотя  еще  мгновение  назад   была
спокойна! Фатиха  курила,  сбрасывая  пепел  в  ладонь,  говорила  себе:
"Глупости, я просто слишком много на себя  взяла.  Никому  не  расскажу.
Никому".
   В ее мысли ворвался звонок. Сразу она не сообразила - телефон  или  в
дверь? Потом поняла, снова сняла туфли, на цыпочках  подошла  к  входной
двери. Опять позвонили. "Кто это? - спрашивала  она  себя  с  замиранием
сердца. - Али говорил, что он здесь один после шести... Врал?"
   В дверь начали стучать - не  слишком  сильно,  но  равномерно.  Потом
послышался женский голос:
   - Али! Откройте! Вы там уснули?
   Фатиха узнала Марину. "Если она с Ахматом, я пропала, - поняла она. -
Но если бы с ней был Ахмат, он бы отпер дверь сам". Марина  еще  немного
постучала, потом снова стала звонить. Потом эго ей как будто  надоело  и
она застучала каблуками - спускалась вниз по лестнице. Фатиха  подождала
минуту, сбегала на кухню за туфлями, но обуваться не стала - прижала  их
к груди одной  рукой,  другой  выудила  из  пепельницы  тлевший  окурок,
выбросила в открытое окно.  Пробежала  по  коридору,  осторожно  отперла
дверь - замки были самые простые. Выглянула  на  лестницу.  Никого.  Она
осторожно, чтобы не  нашуметь,  прихлопнула  за  собой  дверь,  услышала
отчетливое щелканье замков. Хотела уже обуться и идти вниз, как вдруг ее
остановил шум на первом этаже. Фатиху спас  тонкий  слух.  Она  услышала
голос Марины:
   - Он не открывает, не понимаю... У меня  ключи  в  сумке,  дома  дети
запертые сидят...
   - Не волнуйтесь, сейчас откроем... - отвечал ей голос Ахмата. - Я ему
запрещаю уходить, но давно подозреваю, что он уходит  гулять.  Теперь  я
его поймал.
   Голоса приближались. Фатиха быстро побежала  наверх.  Ее  босые  ноги
бесшумно ступали по холодным цементным ступеням. Зато тех, кто шел вверх
по лестнице, она  слышала  прекрасно.  Фатиха  притаилась  этажом  выше.
Отсюда ей было все не только слышно, но и видно -  она  вытянула  шею  и
смотрела  в  лестничный  пролет,  готовая  немедленно  отпрянуть.  Ахмат
позвонил, недовольно сказал:
   - Я ему задам.  -  Достал  ключи,  отпер  дверь,  галантно  пригласил
Марину:
   - Проходите.
   И они вошли. Дверь за ними прикрылась. Фатиха знала,  что  у  нее  не
больше двадцати секунд. Только когда уже  достигла  первого  этажа,  она
поняла, что времени куда больше. Они ведь  не  бросятся  на  улицу,  как
только увидят труп. Марина наверняка начнет орать, она уже  орет,  Ахмат
будет воскрешать племянника... Потом позвонят в милицию,  наверное,  или
еще куда-нибудь... Им в голову не придет, что убийца  сейчас  пересекает
двор, зажав в руках туфли, все еще босиком...
   Только подбегая к проезжей части, Фатиха  одумалась.  Заставила  себя
остановиться, быстро обулась, подняла руку. Поймала первую же машину.
   - В центр, - сказала она и сразу сунула водителю пятьдесят тысяч.
   - А куда именно? - поинтересовался парень.
   - Тверская.
   На Тверской она переменила машину и велела отвезти себя в  отдаленный
спальный  район.  По  дороге  внимательно  следила  за  едущими   следом
машинами. Но ни одна их не преследовала,  все  куда-нибудь  сворачивали.
Когда в третьей машине она велела себя везти туда, где жил  Мухамед,  то
окончательно избавилась от подозрений  и  страхов.  "Никто  за  мной  не
следил, - сказала она себе  Окно  с  ее  стороны  было  открыто,  свежий
вечерний ветер трепал ей волосы, охлаждал разгоряченное лицо. - Это  мой
страх следил  за  мной.  Но  теперь  его  нет!  Я  его  убила!"  Ей  так
понравилась эта мысль, что она повторяла ее всю дорогу до дому.
 
Глава 16 
 
   Третий день следственная группа проверяла арабскую диаспору в Москве.
Следователь думал было сузить круг  проверяемых  до  одних  сирийцев.  В
институте, где учились Гарина,  Алексеева  и  Селянина,  были  сирийские
студенты, муж Селяниной был сирийцем. Шансов  найти  девочку  оставалось
все меньше. Шантаж был маловероятен - в таком случае не стали бы убивать
мать  ребенка.  Среди  всех  выявленных  связей  Алексеевой  арабов   не
обнаружилось. Либо она скрывала свое знакомство с арабом,  который  убил
ее и увез ее дочь, либо не знала этого человека. Как и где она  могла  с
ним познакомиться? В ночном клубе, где выступала? Он задавал этот вопрос
менеджеру, девушкам...  Отвечали  однозначно  -  посетители  в  основном
русские.  Под  русскими  понималось,  что  среди   них   встречаются   и
представители народов бывшего Советского Союза - армяне, грузины. Арабов
никто  не  мог  вспомнить.  Зато  Ира-Шахерезада  вспомнила  мелкую,  но
интересную деталь. Как-то Инна  привезла  в  клуб  и  показала  девушкам
фотографию дочери. Ира сказала. "Вылитая  ты!"  На  что  Инна  ответила:
"Только нос папашин". На младенческих  фотографиях  Оксаны  трудно  было
понять, какой у нее нос, и следователь спросил Иру,  что  имела  в  виду
Алексеева. "Нос у девочки был крючком, - пояснила та. - Я сама этого  не
рассмотрела и еще удивилась, но Инне лучше было знать, конечно..."
   Этот нос крючком мог совершенно ничего не означать. Крючковатые  носы
у кого только не встречаются. Нос самого  следователя  тоже  можно  было
отнести к разряду крючковатых, хотя никаких инородных примесей в нем  не
было - чистокровный рязанец. И все же... У кого он только  не  выпытывал
сведения об отце девочки! Бывшие сокурсницы Инны рассказывали легенду  о
несчастной любви к какому-то актеру, который сделал ей ребенка и бросил.
Но никаких доказательств не было, никаких актеров, кроме танцора,  среди
знакомых Инны не нашлось. Кроме того, девушки  сами  относились  к  этой
истории как к сказке, которую Инна придумала,  чтобы  покрасивей  подать
свой грех.
   - Нос крючком, отец, которого она скрывала, - рассуждал следователь -
Отец, которого она стыдилась. Женатый? Еврей? Араб? Кавказец?
   - Девочку увез араб, - поддакивал помощник.  -  А  насчет  того,  что
стыдилась кавказца, - это натяжка, ее мать грузинка.
   -  Возможно,  причиной  такого  укрывательства  отца  была   не   его
национальность, а то, что он на ней не женился, но все же я  пока  думаю
на араба.
   - Девочка - блондинка.
   - Попробуем все же работать отца-араба. Мог он в силу каких-то личных
амбиций убить мать и украсть дочь?
   - Мог, но зачем ему ребенок? Да еще девочка? - возразил помощник. - И
к чему убивать мать?
   - Вряд ли стриптиз мог его радовать Но где он был раньше,  почему  не
появлялся, почему никто его не знает, кто он  вообще  такой?  Выкупа  за
девочку не требуют, хотя мать Алексеевой - женщина состоятельная. Может,
хотят еще подождать, но что-то мне говорит, что это не шантаж.
   - Я вот о  чем  думаю...  -  предположил  помощник.  -  У  Алексеевой
ребенок, Гарина была беременна. Работал вроде один  человек.  Тот  араб?
Двойной папаша?
   - Но фоторобот так никто и не опознал.
   - А кому мы его показывали? Вахтеру? Он только  и  мог  сказать,  что
вроде похож... Показывали во дворе, где жила Алексеева, никто из жильцов
не признал. Всем ее знакомым показали Ну не  видели,  и  все.  А  вахтер
вроде признает Один из всех  он  того  человека  видел.  Видимо,  просто
качество неважное.
   - Одно все утверждают единогласно - это не тот сириец, муж Селяниной.
Да я и сам это вижу, - вздохнул следователь. - А хотелось бы мне,  чтобы
это был он. Загадочная личность.
   Ариф его очень заинтересовал. Жена утверждала,  что  он  находится  в
Сирии. В сирийском посольстве говорили, что он не продлевал свой паспорт
и  никуда  из  России  не  выезжал,  согласно  документации.   Один   из
сотрудников посольства сказал, что недавно дважды являлась  его  жена  и
просила узнать, не прислал ли муж денег из Дамаска.
   - Как же так получается? - спросил следователь молодого  дипломата  -
расторопного, старательного, говорящего по-русски, как коренной москвич.
- Человек одновременно в двух местах?
   - К сожалению... - Тот пошуршал бумажками, поднял брови. -  Ничего  о
нем не нахожу Такое случается. У него паспорт был просрочен на  год.  Мы
бы взяли с него довольно крупный штраф и выслали на родину, если бы он к
нам пришел. Но билеты он должен был сам оплатить Если же у него не  было
денег... Могу предположить, что он просто взял билет  до  Дамаска  и  на
паспортном контроле сунул взятку. Это обошлось бы ему в меньшую сумму.
   - Примерно во сколько? - заинтересовался следователь.
   - У него бы взяли все, что он имеет при себе.
   - Вот как? А вы сколько бы с него взяли?
   - Две тысячи долларов.
   - Немало!
   - Конечно, слишком часто нарушают паспортный режим. И  почему  он  не
пришел продлить документы? Это не составило бы проблем.
   - Так где он все-таки?
   - Если в Москве, то у него нет документов либо он живет по  чужим,  -
завздыхал парень. - Тогда у нас из-за него будут  большие  неприятности.
Если он нелегально уехал в Дамаск... То ищите там. А что он натворил?
   - Просто хотел с ним поговорить, - уклончиво ответил следователь.
   - Вы просто так ни с кем не  говорите,  верно?  -  дробно  рассмеялся
парень. - Но если серьезно, хочу вас  попросить.  Когда  его  встретите,
направьте к нам.
   Одиннадцатого июля  следователь  снова  встретился  с  Селяниной.  Он
вызвал ее в управление. Она явилась  в  назначенное  время  и  выглядела
такой же уставшей,  издерганной,  держалась  скованно.  Нарядное  легкое
платье составляло странный контраст с ее серым лицом.  Девушка  сказала,
что ее подвез тот самый родственник мужа, у которого она живет.
   - Ничего нового не вспомнили? - спросил ее следователь.
   - Ничего.
   Следователь закурил, она тоже  попросила  разрешения  курить,  сидела
очень прямо, с напряженной спиной и отсутствующим взглядом.  Он  смотрел
на нее и гадал: что ее так гнетет? Непонятная история с мужем? Она о ней
ничего не рассказывала во время их первого разговора.
   - Как ваш супруг?
   - Вероятно, хорошо, - скупо ответила она не моргнув глазом.
   - Он все еще не приехал? - Нет.
   - Он в Дамаске?
   - Наверное, в Дамаске. Следователь ухватился за это "наверное":
   - Вы точно не знаете, где он теперь находится?
   - А в чем дело?
   - Мне случайно стало из