ут, а вернешься домой - и готова сцена ревности...
   - Нет, обычно сцена бывает под вечер... - усмехнулась та. -  Когда  я
собираюсь на работу. А когда прихожу - все спят. Он просто подвигается в
сторонку, и я ложусь рядом.
   - Алло, девчонки, что вы сделали с Сергеем? - Это вернулась Ира. -  Я
его встретила в коридоре, он вроде собрался уходить.
   - Ты сколько там проторчала? - спросила Наташа вошедшую.
   - Минут двадцать. Смотрите! - Ира пошуршала  стодолларовой  бумажкой,
вынутой из-за резинки колготок. - Щедрый дядечка дал. Сказал, что я мало
зарабатываю и он будет ждать меня в холле.
   - Гляди, доиграешься...
   - Ничего страшного. Дядечка просто меня потеряет. Ведь есть служебный
выход.
   - А завтра явится и сделает сцену!
   - Ни черта он не сделает! Сколько раз так  бывало...  Он  смотрел  на
меня? Смотрел. Я с ним болтала? Болтала. Это чаевые,  а  не  аванс...  -
твердо ответила Ира. - Если он не разобрался в этом - его проблема.
   - И все же нарвешься однажды!
   Ира, вместо ответа, принялась пудриться.
   Наташа, совсем уже готовая к выходу, встала и достала из ящика  стола
сложенный веер  из  черных  пушистых  перьев.  Ловко  взмахнула  им,  он
раскрылся, она пощекотала перьями свою грудь, шею и молча вышла.
   - Вот так мы и живем,  -  вздохнула  Инна,  повернувшись  к  Лене.  -
Довольно гнусно. Счастливая ты... Нянчишься с ребенком и никто  тебя  не
лапает!
   - И никто не платит. Знаешь, когда я в последний раз держала в  руках
сто долларов?
   - А танцевать ты умеешь? - вмешалась Ира. - Фигура у  тебя  классная.
Хочешь - попробуй поступить  к  нам.  Хотя  нет...  Сперва  надо  пройти
конкурс.
   - Я уеду через несколько дней, - улыбнулась Лена.
   - Ты не москвичка?
   - Нет, я из Питера.
   - Но там ведь тоже есть ночные клубы?
   - Представляю себе, как обрадуется моя мама... - кисло ответила Лена.
   - Все наши мамы очень радовались, - кивнула та. - Ну и что? Есть вещи
и похуже.
   Лена подумала, как бы эта работа выглядела при совместном  проживании
с мамой в  одной  квартире...  Эти  бесконечные  нотации  перешли  бы  в
настоящие разборки...
   - А ты, наверное, снимаешь? - спросила она.
   - Ничего подобного. - Ира сделала отрицательный  жест.  -  Зачем  мне
тратить на это деньги? И потом, так удобнее - мать готовит, стирает, все
такое, а я деньги даю...
   - А у тебя что, не было скандалов?
   - Мать на меня плюнула. И вообще, для нее самое главное - деньги. Вот
если бы я делала это даром...
   Дверь снова открылась, вошел ведущий. Девушки уставились на него,  но
он обращался только к Ире:
   - Что это значит? Тебя снова требует тот же самый клиент.
   - Ну и пусть требует. Я же все равно к нему не  пойду  -  правила  не
позволяют во второй раз...
   - А сто долларов взять правила позволяют?  Ты  его  провоцировала  на
чаевые?
   - Это был подарок.
   - Ты не должна была брать. Наши девушки - не проститутки.
   - Так ты сперва объясни это клиентам. Мне дали - я взяла.
   - Ты ему назначила встречу?
   - Вранье! - искренне возмутилась Ира. - Он тебе так сказал?
   - Я сам знаю, что он мне сказал, - жестко  ответил  ведущий.  -  Так,
давай сто долларов.
   - Да на, на! - Ира распахнула шкаф и вытащила из сумочки  бумажку.  -
Он бы не обеднел...
   - Еще раз примешь от кого-то деньги - вылетишь отсюда с  ветерком!  -
пообещал он. - На твое место двадцать претенденток.
   С этими словами он вышел. Ира огорченно  присвистнула,  но,  впрочем,
видно было, что этот эпизод ее не слишком взволновал.
   - Как ты думаешь, - обратилась она к Инне, - он ему отдаст деньги?
   - Обязан отдать.
   - Я бы даже ничего не имела против того, чтобы делиться  с  ним...  -
задумчиво сказала Ира. - Но мне обидно, что этот лысый боров получит сто
баксов назад... Я, значит, даром перед ним извивалась...
   - Ты его все-таки провоцировала?
   - А пошел он... - вздохнула та. - Вот странно - чем больше получаешь,
тем меньше у тебя денег... Даже на черный день отложить не могу.
   - Ты молодая, чего боишься?
   Вернулась Наташа - такая же  холодная  и  невозмутимая,  как  раньше.
Казалось, она вовсе не раздевалась на сцене, а провела эти десять минут,
попивая кофе у себя дома на кухне.
   - Если тебя  пригласит  такая  жирная  лысая  гадина  -  не  ходи,  -
посоветовала ей Ира. - Он потребовал назад свои деньги.
   - Если он меня пригласит, как я могу не пойти?  -  спокойно  ответила
та.
   - Ненавижу я все это...  -  глухим,  сдавленным  голосом  проговорила
Инна. - Ненавижу!
   Потом она снова ушла танцевать и вернулась уже более спокойная. Потом
исчезла Ира, потом пришла очередь Наташи. Время от времени их вызывали в
зал, и они шли - без радости, но и без возражений. Лена дремала  в  углу
дивана,  поджав  под  себя  ноги,  и   смутно   слышала,   как   девушки
переговариваются, что-то обсуждают, спорят... Вот прозвенел  смех  Инны,
Наташа что-то резко ответила, и обе они куда-то удалились, замолчали.
   Ей снились те времена, когда они с Арифом скитались по квартирам  его
приятелей. Недавно они ушли из гостиницы  не  заплатив...  Вели  кочевой
образ жизни - две сумки с вещами и коляска с ребенком. Всюду, откуда они
уходили, оставалась какая-то часть их вещей. Ариф резко срывался с места
и никогда не давал времени на сборы. В результате они совсем обнищали  -
в сумках с ними кочевало только какое-то  старое  страшное  тряпье,  все
хорошие вещи Лены куда-то делись... У  нее  уже  не  было  тех  немногих
золотых  вещей,  с  которыми  они  начали  свой  мучительный  путь.   Но
оставались часы. Они были совсем невзрачные на вид - потертые, немодные,
им было уже лет двадцать. Часы подарила бабушка. Золотые, хотя на первый
взгляд это трудно было определить. Кроме того, по бокам циферблата  было
два крохотных тусклых камушка - отметки бриллиантов. Нет, Лена эти  часы
не любила. Такая дорогая вещь должна быть красивой, иначе какой смысл ее
иметь? Бабушка, когда дарила ей эти  часы,  предупредила.  "Продашь  или
потеряешь - обижусь! Это память о твоем деде " Поэтому Лена и не  отдала
их хозяйке квартиры, когда та требовала золото.
   Ариф договорился с каким-то своим приятелем, что тот их приютит.  Это
было чудо - Арифа давно никто видеть не мог. Лена знала, что  он  многим
задолжал - деньги или товар - и просто боится показываться на  глаза.  И
вот - удача. Несколько дней провести  в  квартире,  где  есть  ванная  и
кухня. Отмыться, каждый день купать ребенка,  готовить  обед..  Квартира
была двухкомнатная, маленькая. Лена  забыла,  как  звали  того  приятеля
Арифа. Это был ничем не примечательный араб, довольно хорошо  говоривший
по-русски. Он где-то учился - почти все арабы, которых она знала, где-то
учились, хотя бы для виду, чтобы оправдать свое присутствие в Москве. Он
выделил для Арифа, Лены и ребенка одну комнату - ту, что  поменьше.  Они
спали втроем на продавленном широком диване, укрывались  старым  одеялом
без пододеяльника - у Лены давно уже не было постельного  белья,  где-то
осталось... И все же это было похоже на уют.
   Так прожили три дня. На третий вечером к хозяину пришли гости. Лена к
тому времени вымылась, искупала и ребенка, постирала кое-какие вещички и
повесила сушить на батарее. Теперь она лежала в темноте, рядом спал сын.
Ариф сидел с гостями в соседней комнате, оттуда  слышались  их  громкие,
возбужденные голоса.
   Проснулась она от криков -  гости  ссорились,  кто-то  хрипел...  Она
испуганно села в постели, и тут же ворвался Ариф.
   - Уходим отсюда! - нервно и тихо сказал он, включая  свет.  -  Быстро
собирайся!
   - Что такое?
   - Тебя оскорбили!
   - Что?! - Она вскочила, принялась совать в сумку вещи, руки  дрожали,
ей казалось, что арабы ворвутся в комнату, что-то сделают с  ней  или  с
ребенком...
   Ариф торопил, потом приказал:
   - Нет, ничего не бери! Хватит! Буди Самира!
   Она осторожно переложила сына в коляску, натянула майку  и  шорты,  и
так они ушли из этой квартиры - в четвертом часу ночи, без вещей.
   Они устроились у других знакомых, где, кроме них, обитали еще  десять
арабов. Только на второй день она хватилась часов и поняла, что оставила
их в кармане джинсов. А джинсы - на той квартире.
   - Ариф, ты должен их забрать! - сказала она.
   - Я туда больше не пойду.
   - Почему? Потому что меня там оскорбили? Он сердился, но на этот  раз
она не собиралась отставать. В конце концов  он  дал  согласие:  хорошо,
пойдет туда, заберет вещи. Но ни вещей, ни часов она так и  не  увидела.
Может быть, он просто не ходил. Может, ему ничего не отдали. Или он  все
забрал и продал часы Лены,  чтобы  заплатить  какой-нибудь  из  позорных
долгов.
   Сейчас ей снилась та страшная ночь. Голоса за стеной все громче,  все
отчетливей. В них угроза, ярость, агрессия. Она понимает, что говорят  о
ней. Если она не встанет, если не убежит - ее убьют.  Ее  должны  убить.
Они говорят по-арабски, но она  почему-то  все  понимает.  Чьи-то  шаги.
Открывается дверь, в комнату проникает свет. На  пороге  стоит  Ариф,  у
него на руках - Сашка. А у Сашки...
   - Что  ты?!  -  Кто-то  нетерпеливо  тряс  ее  за  плечо.  Она  разом
распахнула глаза, застонала, еще не проснувшись, увидела над собой  лицо
Иры.
   - Боже мой... Попить бы...
   Ира сунула ей стакан воды и с любопытством спросила:
   - А что тебе снилось?
   - Всякая дрянь.
   - Кошмар, да? Мне тоже снятся...
   - Который час?
   - Половина пятого. Все в зале, я тут одна. Через полчаса закрываемся.
Так что тебе приснилось?
   - Мой сын, весь  в  крови,  -  еле  выдавила  Лена.  Ира  прихлопнула
пальцами крашеные губы, серьезно посмотрела на нее и сказала:
   - Это не к добру.
 
Глава 6 
 
   На другой день подруги проспали до обеда. Спалось  плохо  -  отрывали
дети, которые соскучились по матерям и теперь желали  пообщаться.  Сашка
пытался разбудить маму, возмущенный тем, что она спит в такое  необычное
время. Лена вяло отмахивалась и поглубже залезала  под  одеяло.  Наконец
пришлось встать.
   - Какие планы на сегодня? - Инна уморительно зевала, возясь на  кухне
с завтраком.
   - Поеду к Мухамеду.
   - Не терпится, что ли?
   Лена собиралась взять у него хоть двести долларов, которые он обещал.
   - Расщедрился, тоже мне... - проворчала Инна. - Ну что ты так на меня
смотришь? Не понравилось, как я вчера танцевала?
   Лена ее поправила, что это было сегодня ночью.
   - Все сутки перепутались... Да я вижу, что ты в ужасе, только  ничего
не говоришь.
   - Нет, что касается твоего номера, все было  прекрасно...  Но  ты  же
потом прибежала вся зареванная... Самой-то разве нравится?
   - Зато деньги. Да ты не отворачивайся! Вот ты сейчас поедешь к  этому
Мухамеду выпрашивать жалкие двести долларов. Это разве  лучше,  чем  мои
танцы? Я никому ничего не должна... Оксана, золотце мое!  -  запричитала
Инна, подхватывая дочку, которая  вошла  в  кухню.  -  Кисочка  ты  моя!
Ангелочек!
   Девочка вдруг уперлась ручками в грудь матери, оттолкнула ее и  молча
убежала в комнату.
   - Вот такие мы нервные бываем... - грустно сказала Инна.
   Когда они вернулись на рассвете (Сергей так и не  появился,  пришлось
вызвать такси), Александра  устроила  сцену.  Правда,  сцена  велась  на
полушепоте, потому что  дети  спали,  но  эффект  был  тот  же,  что  от
базарного крика. Александра заявила, что мальчик просто безобразно  себя
вел, не слушался, не желал ложиться спать, плохо кушал, требовал маму...
И если так дальше пойдет, то она  и  за  четыреста  баксов  в  месяц  не
согласится смотреть за детьми. А отдельно Лене было высказано следующее:
"Как не стыдно шляться по ночам,  когда  бедный  ребенок  так  тоскует!"
Лене-то в самом деле стало не по себе, зато Инна вспыхнула и зашипела на
соседку, чтобы та оставила свои сплетни при себе и выметалась. Больше ее
услуги не понадобятся. Та велела отдать  ей  долг.  Инна  ответила,  что
отдаст, когда будут  деньги.  Александра  заметила,  что  для  шлюхи  не
проблема  раздобыть  деньги.  Инна,  потеряв  голову,   хотела   влепить
пощечину, хотя по сравнению с  этой  огромной  бабой  смотрелась  просто
хрупкой девочкой. Та попробовала продолжить скандал, но Инна, все еще  в
запале, вытолкнула ее из квартиры.
   - Ну что... - сказала она, немного придя в себя и укладываясь  спать.
- Теперь вся надежда на тебя. Пока я не найду няньку.
   Лена решила и к Мухамеду пойти с Сашкой, чтобы  не  обременять  Инну.
Потом, когда она достанет двести долларов, она поедет к хозяйке квартиры
и постарается ее успокоить.
   Инна вдруг попросила:
   - Возьми с собой и Оксану! Мне, понимаешь, назначена одна  встреча...
Обязательно надо пойти, и я там проторчу часа три,  если  не  больше.  А
девочку куда? Александра -  тварь.  Будет  еще  в  ногах  валяться!  Она
безработная, да и кто такую дуру возьмет на работу... А  мужа  нет.  Так
что насчет нравственности пусть заткнется. Возьми Оксанку,  она  девочка
вежливая, воспитанная, вести себя будет хорошо.
   Лена засмеялась:
   - Представляю реакцию Мухамеда, когда  я  заявлюсь  с  двумя  детьми!
Решит, что оба мои, что я гуляла с каким-то блондином...
   - Па-думаешь... - протянула та. - Скажи, что  дочка  тоже  от  Арифа,
только он об этом не знает.
   - Соображать надо! Я его всего год не видела, а ей - полтора.
   - Так соври, что ей шесть месяцев.
   Инна говорила в легком, шутливом тоне, но глаза у нее почему-то  были
злыми. Она призналась:
   - Убила бы мужиков, которые бросают детей! Особенно младенцев!
   - Чаще они бросают не детей, а их матерей...
   - Матери виноваты, что ли?
   - У меня не было  денег,  чтобы  ему  помочь,  -  несколько  невпопад
ответила Лена. - Я висела у него на  шее  мертвым  грузом.  И  вспоминаю
смешную вещь - у  него  долги,  а  я  купила  себе  серебряное  колечко.
Представляешь? Грошовое такое, на рынке, за тридцать тысяч... Зачем?!  У
меня ребенок был раздетый, голодный муж, жили мы |де попало... А  вот  -
сэкономила! Ну какая из меня мать семейства?!
   - Правильно ты сделала. Если не позволять себе ничего - зачем жить?
   - Мы не столкуемся...  -  Лена  махнула  рукой.  -  К  Мухамеду  надо
подъехать часа в два. Он наверняка будет  дома.  Еще  позвоню.  Тогда  я
сразу заберу детей с собой.
   Девушки  одели  детей,  Лена  принарядилась  в  новый   костюмчик   и
отправилась с визитом.
   - Радость! -  Мухамед  встретил  ее  с  распростертыми  объятиями.  -
Большая радость, Леночка! О, Самир! А  это  что  за  красавица?  Подруги
дочка?
   Они неискренне горячо обнялись. В нос ей ударил крепкий запах сладких
духов. Сквозь духи ощутимо попахивало  гнилью.  "Зубы,  не  иначе..."  В
комнате вокруг низкого столика в креслах сидели трое арабов. Одного  она
хорошо знала - это был Абдулла, студент, который учился вместе с  ней  и
Арифом. Абдулла был очень смуглый, ужасно худой. Его провалившиеся  щеки
и глазницы напоминали лицо мумии.
   - О, Лена! - Он поднялся и пригласил ее за стол. - Как я  давно  тебя
не видел... А это кто у нас такой? Неужели Самир?
   Он заговорил с мальчиком по-арабски, неискренне,  фальшиво  улыбаясь,
но тот ничего не понял и со страхом вцепился в ногу  матери.  Оксана  не
выпускала его руки и внимательно оглядывала  сидевших.  Она  не  слишком
испугалась.
   - Абдулла, не мучайся... - улыбнулась Лена, усаживаясь в предложенное
кресло. - Самир не помнит отца.
   Мухамед  засуетился,  принес  кофе,  придвинул  Лене  финики  ("самые
вкусные - сирийские!"), печенье,  конфеты.  Она  взяла  липкий  финик  и
сосредоточенно съела. Ей представили остальных, но имени первого она  не
запомнила, второй, совсем молоденький парень, с наивными глазами  сильно
навыкате и детской улыбкой, оказался братом Абдуллы, Иссой.
   -  Он  очень  похож  на  Пушкина.  -  Сходство  в  самом  деле   было
поразительное.
   Абдулла перевел, Исса ласково улыбнулся и пожал плечами.
   - Он не знает, кто такой Пушкин.
   - Великий арабский поэт, - пояснил  Мухамед,  усаживаясь  за  стол  и
закуривая. - Шучу.
   Лена потихоньку рассматривала  хозяина  квартиры.  Мухамед  почти  не
переменился за прошедший год. Все та же великолепная фигура, сводящая  с
ума девушек, все та же слащавая улыбка, те же отвратительные зубы...
   - Ариф скоро приедет! - сказал Мухамед.
   Ее как громом ударило. Она не  поняла,  что  почувствовала  при  этом
известии. Мысли быстро закрутились: "Он приедет, и тогда не  видать  мне
денег. Я не заплачу долг. Никуда не поеду с ним,  пока  не  заплатит  за
квартиру. Ведь они будут  приставать  к  матери...  Нет!  Это  не  самое
худшее!" Самым худшим было то, что ей теперь  придется  ехать  вместе  с
Арифом в Сирию. А этого  она  хотела  меньше  всего  на  свете.  Мухамед
подождал, осведомился:
   - Ты рада?
   - Да, - коротко ответила она. Потом  опомнилась  -  нельзя  было  так
открыто демонстрировать свое неудовольствие. И осторожно продолжала:
   - Конечно рада. Самир давно не видел отца.
   - Вот и хорошо.
   Вступил Абдулла, который до этого сидел молча и курил:
   - Ариф позвонил мне  и  сказал,  что  тебе,  наверное,  будет  трудно
приехать с ребенком одной. Он решил встретиться с тобой в Москве.
   "Какая забота! А он не думал, как я жила одна с ребенком этот год?!"
   - А когда он звонил?
   - Вчера поздно вечером.
   - А как же деньги? - вырвалось у нее. Мужчины  переглянулись,  и  она
заметила, что Абдулла послал Мухамеду странный взгляд. "Конечно, они уже
давно поняли, что я собиралась сделать с деньгами  и  билетами...  Может
быть, и Арифа предупредили. Потому он и решил приехать и  проследить  за
мной". От этой мысли ей стало нехорошо. "Меня  как  будто  поймали.  Вот
сидят и злорадствуют - глупая баба,  решила  их  обмануть...  Обманывать
дозволено только им..."
   - Деньги придут в посольство, -  ласково  сказал  Мухамед.  -  А  как
иначе? Они уже в пути, не сомневайся.
   - А когда Ариф приедет?
   - Ну, это будет не очень быстро. Недели две, пожалуй.
   У нее немного отлегло от сердца. Две недели! Если она получит  деньги
в эту пятницу, тогда никто не помешает ей расплатиться  и  уехать...  Но
как быть с Арифом? Он появится в Москве, а ее тут уже не будет.  У  него
есть ее питерский адрес и телефон. Прятаться бесполезно.  Ее  спасла  бы
только грандиозная разборка, результатом которой явился бы  развод.  Да,
развод, ничего другою она не могла ему предложить.
   - Хорошо, я его подожду, - ответила она. - Но он мог не беспокоиться.
У меня вообще нет вещей, я приехала бы сама, без проблем.
   - Нет-нет, он тебе поможет!
   Еще полчаса они провели в воспоминаниях. Эти люди словно забыли,  что
когда-то  отказали  в  помощи  ей  и  Арифу.  Теперь  из  теплой  беседы
следовало, что они всегда были наготове с деньгами, приютом для  молодой
семьи или с хорошим советом. Лена их не разубеждала. Наконец ей  удалось
вставить словечко в беседе с Мухамедом:
   - Послушай, но ты дашь мне взаймы двести долларов? Мне даже продуктов
не на что купить...
   - Перебирайся ко мне! -  снова  предложил  Мухамед.  -  Тут  тебе  не
придется ничего покупать.
   Лена возразила, что это для нее неудобно...
   - Обижаешь... - Он прищурился, глядя на нее своими черными  маслеными
глазами.
   "Наверняка подумал, что я боюсь у него  жить,  потому  что  не  смогу
устоять перед таким красавцем..."
   - Ну так что с деньгами? - В этот миг Лена пожалела,  что  надела  на
встречу дорогой костюм. Мухамед сам торговал одеждой и должен был  сразу
понять, сколько он стоит. Вещи  такого  класса  на  его  оптовом  складе
никогда и не водились  -  все  больше  цветастое  тряпье  из  синтетики,
дешевые брюки, акриловые кофты. "Мне следовало одеться  победнее,  чтобы
вызвать жалость. Но какая у них жалость ко мне! Они могут жалеть  только
своих, хотя к Арифу это не относилось. А сейчас?  Ведь  Мухамед  страшно
скупой, может ничего не дать... Вон как смотрит!"
   Но она ошиблась.  Мухамед  неожиданно  достал  из  пиджака  маленький
бумажник, от