литься в свою двухкомнатную. Мои соседи к воплям не приучены, могут  и
милицию вызвать.
   - Анфиса, - вздохнул майор. - Ты бы это... проводила меня.
   - Далеко? - подняла я голову от подушки.
   - До двери, - нахмурился он.
   - До двери сам дойдешь. И скажи своим гоблинам, чтоб сюда ни  ногой.  Они
меня до смерти напугали.
   - Пойдешь провожать? - прорычал он.
   - Я тебе с балкона помашу.
   Но обманула и даже близко к балкону подходить не стала. Так и  пошел  он,
ветром гонимый и солнцем палимый,  без  моего  благословения  и  прощального
взмаха синим платочком.
   - Круты вы, Анфиса Львовна, ничего  не  скажешь,  -  высунув  нос  из-под
одеяла, заметила Женька.
   - Бросить нас в такой обстановке, - прошипела я. - Кругом одни  убийцы...
а еще клялся в любви. Пусть катится на свою работу, если она ему дороже моей
жизни.
   - Этот аспект я не углядела, - загрустила Женька  и  стала  рассматривать
свои ноги. - Я думала, ты лютуешь из-за своего морального  облика  в  глазах
соседей. Ситуация и впрямь хреновая, слышь, Анфиса?
   - Слышу. Но хочу спать. И не тревожь меня. Женька затихла, зато через час
зазвонил  телефон.  Роман  Андреевич  ангельским  голосом  оповестили,   что
отправляются в командировку на три дня, не  больше  (век  воли  не  видать),
далее голос стал сладок, точно мед, и он предложил:
   - Я вам одного своего парня пришлю...
   - Спать на моем диване?  -  ядовито  осведомилась  я,  бросила  трубку  и
включила автоответчик.  Уместить  свои  высказывания  в  одну  минуту  Роман
Андреевич не мог и звонил раз двадцать пять, наконец-то  высказался  и,  как
видно, отбыл в командировку.  А  я,  пылая  праведным  гневом,  носилась  по
квартире, точно фурия, призывая на его голову все  кары  небесные.  В  самый
разгар  громометатель-ства  я  вдруг  подумала,  что   командировка   Романа
Андреевича может быть сопряжена с  риском,  струхнула  и  очень  убедительно
попросила: "Господи, не принимай мои слова близко к сердцу  и  помоги  этому
придурку".
   Мы позавтракали в спокойной обстановке, Женька отправилась на свою работу
"показаться", а я устроилась на диване и вскоре смогла  констатировать,  что
одиночество меня тяготит.
   В 10.45 зазвонил телефон, я  выждала  некоторое  время,  сняла  трубку  и
молчала, ожидая, что услышу голос Романа Андреевича. Не тут-то было.  Звонил
Козырев и, судя по всему, пребывал в отличном настроении.
   - Доброе утро, Анфиса Львовна, - начал он душевно.
   - Здравствуйте, Николай Петрович, - на всякий случай ласково ответила я.
   - Не разбудил?
   - Нет, что вы, я встаю рано.
   - Значит, по натуре вы жаворонок? - Далее последовала  затяжная  трепотня
на тему: кто есть кто по натуре. Если он возьмется за гороскоп, я его пошлю.
Вот ей-богу, наплюю на все приличия и  пошлю.  Словно  прочитав  мои  мысли,
Козырев притормозил и игриво поинтересовался:
   - Анфиса Львовна, а вы, случаем, ничего не потеряли?
   - Я? Нет, - без особой уверенности ответила я.
   - А у меня такое впечатление, что вы кое-что забыли в моей машине.
   - Нет, я вернулась с сумочкой, ее в машине не открывала, а больше у  меня
в руках ничего не было.
   - Вы потеряли сережку, - засмеялся Николай Петрович. - Она с бриллиантом,
и я был уверен, что вы огорчились.
   - О господи! - ахнула я, машинально коснувшись своего уха. - Конечно... а
я не обратила внимания. Так вы нашли ее?
   - Шофер. Он утром мыл машину.
   - Поблагодарите его от меня, пожалуйста.
   - Разумеется. Думаю, вы хотите получить сережку прямо сейчас?
   - Нет-нет, - заверила я.  -  Это  не  к  спеху.  Может  быть,  ваш  шофер
как-нибудь сможет ее завезти?
   - А чем, кстати, вы сейчас заняты?
   - Ничем, - помедлив, ответила я. - Сижу с книжкой и пытаюсь читать...
   - Ни к чему красивой девушке портить себе зрение. Знаете, что мы сделаем?
Я пришлю за вами машину, вы заглянете ко мне и заберете свою сережку. Машина
будет через пятнадцать минут.
   Не успела я что-нибудь промямлить в ответ, как он повесил трубку. На  кой
черт мне к нему  ехать,  если  сережку  может  привезти  шофер?  Нет,  здесь
какой-то умысел.  Надо  было  отказаться...  а  для  чего,  спрашивается,  я
рисковала бриллиантом (если  честно,  бриллиант  был  такой  маленький,  что
просто удивительно, как это шофер Козырева его заметил)? В общем, я вскочила
с кресла, торопливо подготовилась к встрече с  главным  злодеем,  подошла  к
зеркалу и, в целях поддержки в себе силы духа, подумала: "Если он решил меня
укокошить, рука должна дрогнуть".
   В дверь  деликатнейшим  манером  позвонили,  я  увидела  вчерашнего  типа
подозрительной наружности и покинула квартиру в его  сопровождении,  оставив
Женьке записку в холодильнике. Дозвониться до нее я не смогла, а холодильник
выбран был вот по какой причине: если рука у мафиози все-таки не  дрогнет  и
меня укокошат, Женька  должна  знать,  где  меня  угораздило  скончаться.  А
Козырев хитрец, может послать кого-нибудь из мальчиков проверить квартиру на
предмет все той же записки. Но ни у какого мальчика ума не хватит искать  ее
в холодильнике, а Женька как придет, так в него  сразу  и  полезет.  Записка
лежит под пакетом молока, и подружка ее не пропустит.  Все  это  дает  яркое
представление о том, как основательно к тому моменту у меня "съехала крыша".
Во дворе старушки наблюдали за  моей  посадкой  в  "Мерседес",  и  это  тоже
порадовало: есть три свидетеля, и тетя Маша назовет точное время, потому что
со своим пуделем Тошей она всегда  гуляет  в  перерыве  между  сериалами.  В
общем, меня голыми руками не возьмешь.
   До улицы Гороховой мы домчались за десять минут,  ворота  раскрылись,  мы
въехали во двор с симпатичными клумбами по  бокам,  на  крыльце  собственной
персоной стоял Козырев и радостно мне улыбался. Он не поленился спуститься и
лично открыть дверь машины. Чего-то ему от меня надо,  и  скорее  всего  это
"чего-то" весьма важного свойства.
   - Рад, что вы у меня в гостях, - заявил он.
   - Я, собственно, на минутку, - пробормотала я в ответ, чувствуя,  что  от
волнения меня начинает слегка потрясывать. Взяв меня за локоть, Козырев  все
с той же счастливой улыбкой препроводил меня в дом.
   Обстановка дома производила странное впечатление: мебель в чехлах,  шторы
задернуты, вид совершенно нежилой. Длинным коридором мы  прошли  в  комнату,
которая больше напоминала  кабинет.  Но  стол  был  заставлен  тарелками,  а
Николай Петрович любезно предложил:
   - Прошу вас, не откажитесь со мной позавтракать.
   - Спасибо, я завтракала. Мы ведь с вами уже выяснили,  что  по  натуре  я
жаворонок.
   - От кофе, надеюсь, не откажетесь?
   Кофе мы выпили, я похвалила его вкус и в качестве приза получила сережку,
после чего и собралась откланяться.
   - Куда вы так торопитесь? - засмеялся Козырев. Я пожала плечами.
   - Не хочу отнимать у вас время, я и так доставила ненужные хлопоты.
   - Шутите? Да я просто счастлив, что вы здесь. "С чего это вдруг?" -  чуть
не съязвила я, но вместо этого состряпала серьезную физиономию и произнесла,
тщательно подбирая слова:
   - Николай Петрович, вы были женаты на сестре Анатолия, я знаю,  произошел
несчастный случай и... в общем, Для меня  ваше  поведение  выглядит  немного
странно.
   - Я вас понимаю, - вздохнул Козырев. -  Месяц  назад  похоронил  жену,  а
вместо большой скорби проявляю интерес к женщине,  с  которой  едва  знаком?
Пусть вас это не удивляет. С моей женой мы уже лет пять жили  врозь.  Она  в
этом доме, а я в пригороде. Совершенно  чужие  люди,  сохраняющие  видимость
брака.
   - Почему бы тогда не развестись? - спросила я, желая поддержать разговор.
   - Как у каждого человека, у меня  есть  маленькие  тайны,  о  которых  не
должны знать другие. Жена при каждом удобном случае мне об этом напоминала.
   - То есть она вас шантажировала?
   - Не так откровенно. Просто я знал, что в случае развода на меня выльется
ушат грязи. Я жил своей жизнью, жена  совершенно  этому  не  препятствовала,
рядом не было женщины, с которой я хотел бы  связать  свою  судьбу,  короче,
создавшееся положение вполне устраивало обоих. Смерть Стеллы меня  огорчила,
как огорчила бы смерть любого другого знакомого человека, но делать вид, что
я скорблю, притворяться безутешным вдовцом - увольте.
   - Но ведь вы вместе отдыхали на юге, - напомнила  я.  -  Может  быть,  вы
преувеличиваете вашу отчужденность и на самом деле что-то связывало вас?
   - Совместный отдых был ее идеей. Понятия не имею, чего это  вдруг  пришло
ей в голову. Наверное, просто решила немного потрепать мне нервы. Ее тактику
я изучил давно и никогда не перечил, так ей скорее надоедало,  и  она  вновь
оставляла меня в покое. Не знаю, говорил ли вам Анатолий,  его  сестра  была
психически неуравновешенной женщиной.  Когда  мы  познакомились  восемь  лет
назад, я решил, что она человек без предрассудков, очень свободный  в  своих
действиях,  с  собственным  мнением  обо  всем,  это  мне  было   невероятно
симпатично.  Потом  оказалось,  что  она  просто   чокнутая,   извините   за
грубость... Бог с ней, - махнул он рукой. - Я рад, что ее больше нет  рядом.
И давайте сменим тему, а то выходит, что я жалуюсь на жизнь.
   - Вовсе нет, - в ответ пожала я плечами.
   - Да что там: конечно, жалуюсь. Боюсь, вы решите,  что  я  бесчувственный
человек. Мне бы этого очень не хотелось. Сегодня ночью я лег поздно и  думал
о вас, а утром, узнав о сережке,  обрадовался,  что  есть  повод  позвонить.
Хотя, если честно, я позвонил бы  и  без  повода.  -  Он  засмеялся,  весьма
довольный собой, а я решила малость вправить ему мозги.
   - Николай Петрович, вы интересный человек и мне симпатичны, но... как  бы
это сказать... у нас разные траектории, которые не пересекаются.  Меня  вряд
ли привлечет ваша жизнь, а вас  заинтересует  моя.  Я  со  студенческих  лет
вполне самостоятельна, мне  нравится  рассчитывать  на  саму  себя,  а  роль
болонки  в  большом  доме  совсем  не  по   вкусу.   Большие   деньги   меня
настораживают, потому что я плохо представляю, что с ними делать,  разговоры
о делах, в которых я не смыслю, действуют на нервы, и жить в таком доме я бы
просто не смогла. Для меня это все равно что  ночевать  на  вокзале.  Оттого
"хрущевка"  предпочтительней,  мне  там  уютней.  Налицо  убогая  психология
маленького человечка, и мне вовсе  не  хочется  подрасти.  Ваш  интерес  мне
льстит, не скрою, но и только-то. За кофе спасибо и за сережку тоже.
   Я попыталась встать, но Николай Петрович легонько придержал меня за руку.
Смотрел он весело, а улыбался по-доброму, судя по всему, меня не заманили  в
эти хоромы с целью убийства, и очень даже может быть, что и отпустят.
   - Я рад, что не ошибся в вас, - заявил он, а я честно ответила:
   - Не знаю, что вы имеете в виду...
   - Я тоже терпеть не могу этот дом. Я не жил в нем ни  одного  дня.  Здесь
даже охраны никакой, был пес, не поверите, сдох, от тоски, наверное.
   - Продайте его, - удивилась я. - Я имею в виду дом.
   - Не могу. Это моя визитная карточка, если угодно.  У  большого  человека
должна быть большая кепка, хотя иногда я всерьез думаю: сгорел бы этот дом к
чертовой матери... Там, где я живу на самом  деле,  все  совсем  по-другому.
Может быть, вы когда-нибудь навестите меня и кое-что поймете.
   - Может быть, - согласилась я. - А теперь  мне  пора,  честное  слово.  И
пожалуйста, вызовите такси, я боюсь вторично появляться в  родном  дворе  на
вашей машине. Приходится считаться с мнением соседей.
   Николай Петрович засмеялся и стал звонить, а я подошла к открытому  окну.
Оно выходило в сад. Ровные ряды деревьев,  фонтан  и...  о,  черт,  в  самом
центре огромная клумба  георгинов:  пунцовых,  красных,  бордовых,  розовых,
малиновых, такого буйства красок  я  давно  не  наблюдала.  Козырев  подошел
сзади, а я, сглотнув, смогла произнести:
   - Какие красивые цветы.
   - Хотите, прогуляемся в саду? - предложил он.
   - Нет-нет, - заторопилась я. - В другой раз.
   Женька прибежала с работы по моему звонку.
   - Что? - выпучив глаза, спросила от самого порога.
   - У него в саду огромная клумба георгинов.
   - Ну и что? - не сразу дошло до Женьки.
   - О господи, - простонала я, а подружка прямо-таки позеленела и  хлопнула
себя ладонями по ляжкам.
   - Ты думаешь, она там?
   - Ты бы их видела, - перешла я на зловещий шепот.  -  Огромные  и  все  в
красных тонах.
   - Но ведь это... ну... не из-за  того,  что  там...  вот  черт,  а  такое
бывает?
   - Что? - запуталась я.
   - Чтоб георгины меняли цвет из-за трупа?
   - Ты дура. - Я разозлилась, а Женька насупилась. По  телефону  я  вкратце
успела рассказать о свидании с Козыревым, но она захотела услышать  все  еще
раз. Я рассказала, мы выпили два литра чая и уставились друг на друга.
   - Ну? - начала Женька.
   - Что "ну"?
   - Давай мыслить здраво. То, что георгины в красной гамме, не  доказывает,
что труп там.
   - Возможно. Более того, это  скорее  доказательство,  что  его  там  нет.
Георгины цветут вовсю, а ведь, чтобы спрятать тело,  надо  было  их  вырыть.
Даже при тщательном уходе...
   - Ерунда, - перебила  Женька.  -  Труп  зарыли  месяц  назад,  когда  для
цветения было еще слишком рано. Цветочки поливали, и они неплохо  прижились.
К тому же, не хотелось бы говорить об этом... но труп разлагается, и  вполне
возможно, что это явилось причиной буйного цветения: масса полезных  веществ
для роста и...
   - Заткнись, - попросила я.
   - И еще, - вздохнула Женька. - Нормальный человек рассудит  так  же,  как
ты: цветочки выглядят премиленько, значит, никто их не тревожил.  Прибавь  к
этому факт, что Стелла шантажировала мужа.  У  него  была  великая  причина,
чтобы от нее избавиться, а главное  -  он  сам  тебе  в  этом  признался.  И
подозрительная нелюбовь к дому. С чего это не любить такой симпатичный  дом?
Сидит в пригороде и мечтает о том, чтобы он сгорел. А почему? Я тебе  скажу:
Козырев его боится.
   - Там жена из клумбы по ночам выходит? ? фыркнула я.
   - Может, и так, - спокойненько кивнула Женька. - Сгорит домик,  а  он  на
его месте стоянку для автомашин соорудит, зальет все  асфальтом,  и  поминай
как звали. А если дом продать, новые  хозяева  могут  в  клумбу  полезть  по
какой-нибудь нужде и... - Подружка развела руками, а я вздохнула.
   - Когда я в ресторане сказала про клумбу, он даже бровью не повел.
   - Так ведь форменный бандит, нервы-то железные. В общем  так,  нам  нужен
труп. Давай исходить из того, что труп в георгинах.
   - Необязательно, - справедливости ради возразила я. - Он мог  зарыть  его
где угодно, а также сжечь, утопить и черт-те что еще...
   - А что тебе подсказывает интуиция? То-то. Сама говоришь: как увидела эти
георгины, мороз по коже. Между прочим,  еще  сорока  дней  нет,  как  Стеллу
убили.
   - А это ты к чему? - насторожилась я.
   - До сорокового дня душа по земле бродит,  предпочитая  навещать  родных,
близких, а также место собственного захоронения. Я об этом в твоем календаре
прочитала, хочешь, покажу?
   - Не надо. - Я посидела, покусала губы и нерешительно спросила:
   - Думаешь, следует звонить в милицию?
   Лучше б я сказала, что за спиной у Женьки привидение. Ее так  перекосило,
я и без подсказки поняла: что-то не то сморозила.
   - Ты совсем, что ли? - собравшись с силами и покрутив  пальцем  у  виска,
поинтересовалась Женька. - Какая милиция?  Кто  поверит  в  нашу  байку  про
интуицию и георгины?
   - По-моему, у нас достаточно фактов... - не хотела сдаваться я.
   - Достаточно фактов для того, чтобы нажить неприятности, а вовсе  не  для
того, чтобы засадить Козырева в  тюрьму.  Чувствуешь  разницу?  Короче,  нам
нужен труп.
   - Ты это уже говорила, и мы решили, что труп в георгинах.
   - Точно. А теперь  требуется  это  проверить.  Тут,  признаться,  и  меня
перекосило.
   - Как это? - пролепетала я.
   - Не строй из себя дурочку, - возвысила голос  Женька.  -  Убедимся,  что
труп в клумбе, и  скоренько  звоним  в  милицию.  Козырева  берут  под  белы
рученьки, потому что труп - это труп, да еще родной супруги  в  придачу.  Мы
даем показания, выполняем свой гражданский долг, и уж тогда этому гаду,  как
ни крути, придется ответить за четыре убийства.
   - Почему четыре? - растерялась я.
   - Считай: жена, любовница, Аверин и  Колобок.  Про  Колобка  я  почему-то
забыла и почувствовала угрызения совести.
   - Еще и нас хотел укокошить, - напомнила Женька.
   - А женщина? Кто звонил, и вообще...
   - Мало ли баб на свете? -  и  тут  нашлась  Женька.  -  Какая-нибудь  его
подружка. Сама говоришь, мужик он видный, с бабами  у  него  небось  проблем
нет.
   Возразить мне было нечего, оттого  я  и  затосковала,  потому  что  знала
Женьку с первого класса  и  уже  поняла,  куда  она  клонит.  Подружка  тоже
молчала, но сверлила меня горящим взглядом и при  этом  до  жути  напоминала
известный плакат "Родина-мать зовет", а когда Родина зовет... в общем,  сами
знаете что.
   - Не хочешь же ты сказать,  что  мы  должны  сами  проверить,  -  жалобно
заметила я, а Женька отрезала:
   - Хочу. - Выпятила грудь и добавила во  взгляд  жару.  У  Женьки  большая
слабинка по части выпендрежа, вот и сейчас ей попала вожжа под хвост, и  она
начала воображать себя агентом 007. Следовало вернуть подружку  с  небес  на
землю.
   - И как ты себе это представляешь? - широко улыбнувшись, спросила я.
   - Да очень просто. Берем лопаты и вскапываем клумбу.
   - Ага. И как мы попадем в сад?
   - Поправь меня, если я что-то поняла не так, - хмыкнула Женька  и  начала
загибать пальцы:
   - Козырев сказал, что он в доме не живет, что  охраны  там  нет,  и  даже
намекнул на то, что и сигнализация отсутствует. Так что если калитка заперта
(я думаю, все-таки заперта, до того, чтобы распахнуть ее настежь, не  дойдет
даже Козырев), так вот, мы перемахнем через забор, предварительно перебросив
i лопаты, и сколько угодно долго будем трудиться в клумбе.
   - Днем? - уточнила я.
   - Днем не годится, -  заметно  приуныла  подружка.  -  Все-таки  особняк,
считай, в центре  города.  Кто-нибудь  жутко  глазастый  непременно  обратит
внимание.
   - А как же мы ночью?..
   - Фонарик возьмем. Есть у тебя фонарик?
   - Ну есть...
   - Вот видишь.
   Все мои аргументы были исчерпаны, с тоской  и  отчаянием  я  смотрела  на
Женьку, видя, как на ее физиономии ? расцветает счастливейшая из улыбок.
   - И когда пойдем? - вздохнув, спросила я.
   - Сегодня, конечно. Чего тянуть?
   Остаток дня мы готовились к экспедиции, или к высадке десанта,  не  знаю,
на что наша затея больше походила  (то  есть  знать  я,  конечно,  знаю,  но
сказать не могу, большинство слов будет нецензурными).
   В половине одиннадцатого, на всякий случай дважды позвонив в дом Козырева
по телефону  и  не  получив  ответа,  мы  покинули  мою  квартиру  в  темных
тренировочных  костюмах  и  кроссовках,  я  несла  две  зачехленные   лопаты
(пришлось приобрести их в магазине "Садовод" и собственноручно  насадить  на
черенки, приобретенные там же), Женька несла сложенную стремянку и  фонарик.
Стремянка хоть и небольшая, но довольно тяжелая и неудобная к тому же. А  до
дома Козырева от меня далековато. Через  некоторое  время  Женька  заныла  и
предложила меняться. Я согласилась только на фонарик, и  после  пятиминутной
перебранки решено было ехать на троллейбусе. Разумеется, все обращали на нас
внимание, и мне это не доставило ни малейшей радости.  Мало  того,  какой-то
тип предложил помочь и даже вышел  вместе  с  нами  из  троллейбуса,  Женька
сказала ему на ухо несколько слов, и мужик убежал как ошпаренный.
   - Здорово, - подивилась я.
   - Надо знать свой народ, - выпятив грудь, заявила подружка,  и  мы  ходко
направились  по  улице  Гороховой,  от  остановки  оставалось   минут   пять
прогулочным шагом.
   Я, по понятным причинам, время не торопила, и к дому  мы  подошли,  когда
уже окончательно стемнело.  Напротив  горели  два  фонаря