ии, не испытывать к ней никакого сожаления. Не много
ли вы хотите?
     -  Он  хочет  любви,  -  почему-то  томно  и  в  нос  пробормотал Илья.
Чувствовалось, что ему есть, что  сказать, он,  в действительности, скрывает
свое напряжение. Но предмет спора  в этой мужской компании оказался для него
интересен, кроме  того,  мнения их  с  Вадимом опять совпадали, так что Илья
увлекся, отложив тяжелый для него вопрос до более подходящих времен.
     - Мне  эта любовь  ни к чему, -  ответил Вадим, -  а вот  вы,  Соломон,
пожалуй,  думаете, что  местные только Россию  не любят, а  к вам всей душой
обернуться!
     - Естественно, - отозвался тот,  - потому что  они,  как думающие люди,
различают истинных и - просто русских.
     - Это тоже результат гуманизма? - отозвался Илья.
     - Если угодно! А в  стране палачей кто слыхал про гуманизм?! - загремел
Якобсон.
     - Что же! - вскричал Вадим, - если людей в России расстреливали, они не
знают, что такое гуманизм?
     -  Для  того,  чтобы  понимать,  надо быть образованными -  каковы люди
здесь!
     - Образованные? Следующая великая иллюзия!..
     - Я вас совсем перестаю понимать!!
     - Не горячитесь, пожалуйста. Вы все постепенно увидите, поймете...
     -  А  знаешь ли ты,  Соломон, - прочувствованно и медлительно заговорил
Илья, -  то, что ты  про истинных  и  неистинных высказал, на здешнем  языке
называется "national harassment" - одно из ужаснейших чудищ западного мира.
     - Ну, ну, - прищурился тот, - о чем ты?
     -  Это,  как бы перевести...  "оскорбление по  национальному признаку",
что-то типа пятого параграфа, слыхал о таком?
     Якобсон фыркнул.
     - Заяви ты  такую идею в официальной обстановке и - хлопот полон рот! -
весело продолжал Илья. - С работы, пожалуй, уволить могут.
     - Не понимаю, ничего нового я не сказал, - пожал плечами Якобсон.
     - Верно, верно! Потому, что ты людей на категории делишь: свои и чужие,
истинные и неверные. Какой же ты демократ?
     Якобсон поморщился.
     - И если местные нас, русских, делят на истинных и неистинных, то какие
они после этого демократы?
     - Так ведь Вадим  говорил, что здесь, якобы, тоже два сорта демократии:
для  своих и чужих, для  местных  и для русских? - подпустил  яду Якобсон  и
расхохотался.
     - Так ведь я и не считаю,  что здесь абсолютная демократия, та, которую
в России приписывают Западу. Это как раз и есть моя главная мысль.
     - Заговариваетесь, уважаемый!
     -  Соломон, поймите меня правильно,  - Вадим  старался подобрать верные
слова.  -  Конечно,  на  радио  и  телевидении  демократия  здесь  налицо  в
официальных  программах. А еще есть жизнь. Как в русской жизни свои плюсы  и
минусы, так и здесь не один только жирный плюс.
     - Да если не здесь, то где же?
     - Да, думаю, что нигде.
     Якобсон внезапно рассмеялся:
     -  Слушайте, если  б вы держали такую речь  в России, нашлись  бы некие
штатские и попортили вам жизнь! - Он резко поднялся, отошел к окну и заложил
руки в карманы, как это делают штатские киногерои.
     -  Вот пример ближе. Если бы я пытался  печатать статьи  на эту тему  в
местной прессе, ни один редактор не согласился бы на публикацию. А почему? В
заботе о законных правах человека на свободу высказывания? Нет. Это только в
России  при нарушении прав диссидента поднимался шум. Набегали  спасатели  -
западные агенства, печатали статьи, интервью. Веселье, честь,  красна смерть
на  миру! А если его высылали  -  чем, надо сказать,  осуществляли  заветную
мечту  некоторых из  них, -  то такой правозащитник на Западе в  накладе  не
оставался: устойчивая работа на радио или в газетах,  премии мира, а, может,
случится  и  "Нобеля" залудить.  Если  же  вы предпримете  здесь статью  или
лекцию, вы -  не  диссидент, а русский шовинист и  даже  шпион или  попросту
крайне  нежелательный элемент, не разделяющий политику руководящей  партии и
правительства! Тебя  могут  лишить  гражданства,  а  то и  выгонят  втихаря,
безнаказанно, и не найдется никого, кто заступится за вас. Ни один не сочтет
вас  патриотом.  На  это  имя наша  нация прав  не имеет!  В  лучшем  случае
националисты!
     Якобсон приветливо поулыбался, размышляя, и уверенно сказал:
     -  Слушайте, я с  вами  не  согласен  принципиально.  Запад  много  лет
поддерживал  диссидентов,  а  в  их  лице  всю  Россию.  Мы  - ученые,  люди
искусства, истинные интеллигенты, примыкали к диссидентскому движению. Разве
не так?
     - Никто не  оспаривает. Только  задумывались вы о  том, каковы истинные
причины поддержки Запада?
     - Самые гуманные!
     - Откуда вы знаете?
     Якобсон, изумившись, оглянулся вокруг:
     - То есть как?
     - Ну да, откуда вам известно? - в большой задумчивости повторил Вадим.
     - Вот так вопрос! - воскликнул Якобсон. -  Это  все знают... много лет,
вы что же - не в курсе дела?!
     - С потрохами обдурили твоих диссидентов, - бросил Илья. - Это движение
превращено в кaмпанию против России!
     -  Чтобы  в глазах  общественного  мнения подчеркнуть  свою  "истинную"
демократичность  и  ярче  обрисовать   "красную"  опасность!  Их  примитивно
использовали, а они так  старались  заслужить одобрение, - твердо  поддержал
Вадим. - Вы заявите: слышали, знаем. Но скажите такое в Москве, и на вас все
обидятся.  Я  упомянул  уже и думаю,  что  стыдно было  получать Солженицыну
Нобелевскую премию. Понятно и ребенку, что он не получил бы ее ни под  каким
видом, не будь  это награждение политическим броском против России. Долг его
чести был - отказаться. Да души не хватило.
     -  Да что  вы... -  неловко,  в  волнении  пробормотал Якобсон  и почти
побагровел. - Россия терпит трудный период. В этот, 95-ый год все знают, что
Запад помогает нам встать на ноги! Кредиты, Международный валютный фонд - вы
вообще телевидение смотрите?!
     - Наивно, Соломон. Запад - это мир двойного стандарта!
     - Наивен ты, Илья, у тебя отсутствует широкий взгляд на вещи. - Якобсон
поворошил  свои пушистые седые волосы и  добавил: -  Мелко  берете,  а  пора
научиться понимать не сиюминутное, а стратегию!
     Вадим, не выдержав, вскочил и в волнении заговорил:
     - Я это  слышал в  русских  телепрограммах.  В  России ненавистническое
отношение к  собственной стране и слащаво-восторженное к Западу! Эта слепота
и  непростительная глупость  закончится катастрофой! Они непрерывно ползут к
нашей земле. Чтобы  расчленить Россию на мелкие огрызки,  прикончить нас как
страну. Они истощили свои природные богатства, но у  них осталось плотоядное
желание потреблять все  больше  - теперь им  в руки свалился бесценный дар -
беспомощная  Россия.  Выход  найден!  На несколько  столетий они  обеспечены
рабами и  добычей!  Вы  никогда не должны забывать  об этом: в  любом  своем
поступке  они  руководствуются  корыстью. Бескорыстно  они  никогда  нам  не
помогут, потому что они нас ненавидят!
     - Точно!  -  вклинился  Илья, -  они  тут народ  до  того  довели,  что
школьники говорят: войну начали русские, а выиграли американцы!
     - Не верю я!!!
     - Ха-ха! Вот, читаю! - Илья схватил со стола и покрутил в руках баночку
с таблетками: - "Ягода билберри исправляет зрение. Ее препаратами английские
пилоты улучшали зрение во время Второй мировой войны. Многие думают, что это
оказалось главным фактором в победе над Германией".
     Якобсон замахал на них руками.
     - Соломон, они каждый день втихаря крадут нашу Победу! - сказал Вадим и
спросил: - Вам не казалось  занятным, почему  страны, которые в числе других
были  спасены  русскими  от  нацизма, почему именно  они  - наши союзники! -
начали   "холодную   войну"  против   России   уже   в   45   году?   Против
страны-освободительницы!
     -   Не  требуется  особой   прозорливости,  чтобы   понять:  причина  в
осторожности к тогдашним русским властям.
     - Сталин - не подарок. Только у меня  возражение: Сталин умер в 53 году
и "коммунизм" скончался. Но сейчас, после политических перемен, все осталось
по-прежнему:   презрение,   подозрительность  к  России.  Ведь   ничего   не
изменилось!  Корни  очень  глубоки:  то  же  отношение  к  русским  выражали
английские  путешественники  еще  в  18 веке!  Только  разглядев  эту  нацию
изнутри, я понял мотивы их отношения к России.
     - Да что надо в русских понимать? - Якобсон сильно разгорячился, смотря
озадаченно, и чувствовалось, что эти слова для него чужие.
     - Да ведь разница как между "мыльной" оперой и прозой Шаламова, хорошей
живописью и розовой  машиной  - разное все!  Это общество  упирается в грубо
прагматические  ценности:  Деньги,  Благополучие,  Комфорт.  А  что  дальше?
Ничего. Жизнь  протекает в зарабатывании  денег,  в правильном использовании
денег и снова в зарабатывании денег.
     - Знают все сто лет!
     -  А  если знают сто лет, то почему все  восхищаются  этим?! Ведь Запад
нравится!
     Якобсон посмотрел в окно.
     -  Для такой жизни  учится  не  надо, здесь образование получают за три
года вместо пяти.
     - Банально!
     - Если банально,  то почему в России  не могут без восторга говорить об
"образовании  в  западных  университетах"?  Все  должны были  бы  знать, что
качество  этого  образования - уровень  нашего техникума! Особенно паршиво с
этим в  Америке.  Вровень с  нашими  институтами  стоят  только  французские
университеты. Вот  вам и банальность!  Здесь  людей не учат  думать, а  дают
знания,  как  деньги  заработать, поэтому  специалист  в  элегантном костюме
полу-грамотный и не интересный человек. Его  ценности по Пушкину: "двор, лен
и скотный двор". Образование  отражает культурное лицо нации, и общество это
беспросветно и бесталанно.
     - Что ж, любопытная концепция. Только по мне - и хорошо, и правильно! -
твердо  заключил Якобсон, подумав.  - Человек должен всего добиваться сам. В
каждом обществе есть своя романтика. А откуда взятся пониманию? Вместо того,
чтобы  наживать,  прикапливать   капиталец,  русские  берут  и   умирают  за
какую-нибудь идею!
     - Вы, Соломон, замечательно в точку  попали! Так хорошо сказали,  что и
добавить нечего! - весело сказал Вадим. - Русские, живя бедно, пишут музыку,
книжки, летают в космос, обгоняя "саму" Америку! Где так  много еды, где так
много денег! Откуда у русских наука, искусства? Ведь они живут без Комфорта!
     Якобсон пожал плечами:
     - Не понимаю вашей иронии. Это, действительно, парадокс, но лучше б его
вовсе не было... ибо всякие там достижения в России появлялись из-под палки,
надеюсь, это вы не станете отрицать? Абсурд  -  жить в нищете  и заниматься,
якобы,  каким-то  творчеством!  Что  может  сделать  личность,  пусть  и   с
задатками, но  получившая  серенькое  образование,  не  привыкшая  к свободе
выбора. Живя в замученной  стране,  где нет свободного взгляда на вещи,  нет
воздуха, в отсталой стране, где ничто не работает!
     - Вы, Соломон, как  многие в России, свою страну всерьез презираете, но
с ней вместе и себя считаете неполноценным.
     Якобсон хмыкнул. Илья отвел глаза.
     -  Может  быть,  здесь свободы  больше,  - заметил Вадим, -  но давайте
посмотрим, как  они  ее используют: люди с  университетским  образованием не
знают собственную культуру. Шекспир кажется им никчемным барахлом!  Я слышал
это от англичан - физиков,  биологов. Им не  интересно! Что-либо иностранное
знают  по Голливудской  дребедени,  и ничтожная вероятность, что они захотят
узнать русскую  культуру, разобраться, сделать выводы. Они презирают то, что
вне их бытовых интересов.
     - Кто здесь будет интересоваться русской культурой, Вадим! - воскликнул
Илья.  - Знаешь ли ты,  - обернулся он к Якобсону, -  что в  университете на
кафедре русского языка обучается по четыре-шесть человек на каждом курсе!
     - Ты хочешь сказать в каждой группе?
     - Нет, на курсе!
     Якобсон вытаращил глаза и не нашелся, что ответить.
     -  Западному  человеку,  -  подтвердил  Вадим,  - на Россию  совершенно
наплевать, но если искренне, то это  -  глубокое подозрение. В  России смесь
бедности в  каждодневной  жизни и достижения в остальном. Это абсурдно,  это
даже пугает.  Ну как можно  писать  стихи и  не  иметь две машины на семью?!
Запад чисто по Марксу живет,  хотя  Маркса  они ненавидят:  бытие определяет
сознание: две машины больше  вдохновляют писать,  чем  одна! Притом  сначала
машины. И зачем эти стихи нужны? Хотя если от  них  доход...  Здесь пропасть
между   небуржуазным  русским  характером   с  его   ценностями   и  местным
прагматизмом.
     - Ценности! У русского народа! - вскричал Якобсон в запальчивости.
     - В жизненный  модуль русского заложены ценности развития себя, поисков
заветной цели...
     - Нищета, серость,  алкоголизм - это мы  можем понять! Нет ценностей по
их деревням, и посмеются они над вами, если заикнетесь об этом!
     - ...иногда даже с потерей благополучия, - закончил Вадим.
     - Все, приехали!  Грандиозно! Я так и знал, уверен был, что  вы к этому
придете! Непременно найти  себя в жизни с потерей благополучия!!!  - Якобсон
захлопал в ладоши. - До этого только русский мог договориться!
     -  Почему?  Южно-европейские  нации,  живые и творческие, симпатизируют
нам, а мы им.  Но как здесь презирают их именно за нетривиальность! Так, как
одноликие  бабки   коммунальной   квартиры   дружно  и   неистово  ненавидят
соседа-художника. За что? Да за непохожесть, за  отличность от них! Могут их
чувства  измениться? Нет, потому что это разлад самого  существа характеров,
отношения к миру. Они - чужаки навсегда!
     - Да поймите, - с  азартом крикнул Якобсон, - нелепо оценивать общество
с психологической точки зрения! Нравственное чувство! Ни при чем оно здесь!
     - Может быть вы правы, но у русских это никогда не переменится!
     - Да почему же?!
     - Потому что - это национальный характер!
     - Все равно - нет!
     - Соломон, вспомните "Бесов" Достоевского. Они бесы не столько из-за их
политических  пристрастий, сколько потому, что декларируя  высокие ценности,
они   выказывают   собственное   ничтожное,   корыстное   лицо.   Лицо,   не
соответствующее морально взятым на себя высоким обязательствам. Достоевский,
как истинно русский, даже не обратил внимания, не подошел с той стороны, что
политик может стоять в стороне от вопросов морали и правды.
     -  Вы не понимаете главного положения! - с жаром воскликнул  Якобсон. -
Россия  не  была и  не  станет цивилизованным  государством,  потому что все
оценки в ней поставлены с ног на  голову: порядок регулируется не разумом, а
бездарной... лирикой!  Есть  два пути,  ничего  другого  в  мире  просто  не
придумано:  цивилизованное  государство  -  единственная  тому альтернатива.
Западный  человек  не  имеет  необходимости  определять  себя  между  своими
представлениями  и  представлениями  государства.  Для  этого  есть   закон.
Разумеется,  впрочем,  априори:  законы   здесь   исполняются   и   граждане
законопослушны, что кажется большим преимуществом для общественной жизни.
     - Конечно, конечно,  -  засмеялся Вадим, - но то, что не запрещено,  то
можно!  И  если  в  законе  случилась   щелочка,  то  гражданин  выпьет  эту
возможность до дна! Несколько лет  назад  японцы  купили  в  сибирской тайге
кусок  леса на  вырубку.  Все  бы ничего, но когда они  работу  закончили  и
вывезли дерево до последней веточки, то  взяли и сняли весь питательный слой
земли со всех этих гектаров. Потому что договор этого не запрещал. Лесам там
восстанавливаться теперь многие десятки лет!
     - Надо умнее быть, - сухо заметил Якобсон.
     - Умнее или нет - другое дело, но ведь вы понимаете, о чем я говорю?
     Якобсон уклончиво промолчал, а Илья сказал:
     -  Цивилизация -  это когда для себя, но  не для варваров. У  меня есть
тоже  интересный  случай.  И  произошел он  не  в  России,  а  в  Австралии.
Американской компании был отдан в наем большой кусок земли на берегу океана,
где они развернули химическое производство. Прошло некое время, деятельность
они  свою  свернули  и отбыли  на  родину.  И  когда места  эти  попробовали
использовать, выяснилось,  что  законопослушные бизнесмены  пропитали химией
ближайшую лагуну и землю, да так, что верхний слой земли нельзя ни очистить,
ни даже вывезти с  этой территории - так он отравлен! Некуда  везти!  Берега
оцепили проволокой, повесили  череп  и  кости и  оставили  на неопределенные
годы.  Посмотрев об этом передачу, мой сосед дядя Ося Перельштейн  написал в
правительство письмо, что здесь все прогнило и нужен Сталин!
     Якобсон рассмеялся:
     -  Все  равно бездоказательно и  слабо! Такие штуки  вытворяют  во всех
странах включая Россию!
     - Да, но Россия не рассматривается как цивилизованная страна, - заметил
Вадим,  - в вашем  смысле.  А примеры эти о том, что закон, бесспорно,  вещь
необходимая, но недостаточная.  Если закон  есть,  ему будут следовать много
точнее,  чем  в  России,  выполняя  необходимые  пункты.   И  называть  себя
цивилизованными людьми.  Но  если  всего на один  день отменить  законы,  то
страну ограбят, разворуют, испортят все подчистую - и совершенно беспощадно!
Как будто подтверждая мысль, что "человек  искренен в пороке  и неискренен в
добродетели". Ибо  закон  не  отражает  и  не является  нравственным мерилом
общества. И уж никак не соотносится с уровнем его цивилизованности.
     - Я несокрушимо стою на позиции, - твердо сказал Якобсон, - цивилизация
и демократия - успех современного общества!
     -  Если так, то это - несомненный парадокс! - улыбнулся Вадим. - Ибо вы
называете добродетелью институт, помогающий обогащаться!
     - Я ничего плохого не вижу в том, - возразил Якобсон, - что  в обществе
сильны  денежные  интересы. -  И  добавил ни к селу, ни к городу,  почему-то
обрадовавшись: - "Политика есть концентрированное выражение экономики".
     Илья  с любопытством поглядывал на спорщиков, но уклончиво  помалкивал.
На взгляды Вадима нельзя  было повесить черно-белый ярлык - это и было самое
интересное.  С  ним  хотелось  встретиться  еще. От  этого  Илья  чувствовал
закипающее раздражение: этот человек  очевидно был ему  ближе многих,  но он
успел стать его врагом.
     - Да, это забавно: приехать сюда  и с  изумлением  увидеть,  то старина
Ленин  был, конечно,  прав!  - продолжал  Вадим.  -  Но  тогда вы,  Соломон,
противоречите  себе,  так как разделяя мысль  Ленина, вы тем самым говорите:
"Все  политические  лозунги,  в  том числе  и демократические,  упираются  в
деньги". Таким образом вы уже согласны, что демократия - институт, зависимый
от экономики? - Вадим не мог скрыть  веселья. - Это  замечательно, что вы не
отрицаете связь демократии с наживой! Демократическое устройство и означает:
не трогай меня и мои  деньги, а я не буду  трогать тебя и  твои  деньги. При
такой взаимной  договоренности ты и  я сможем делать деньги и будем уверены,
что нажитое нами уцелеет.  И  чем больше  граждан  страны  обладает  частной
собственностью,  тем  крепче   в   этой  стране  демократия.  И  чем  меньше
поляризация  на богатых  и  бедных, чем  большее  количество  людей  владеет
относительно  равной,  устойчивой и немалой, что важно, собственностью,  тем
ярче  процветает демократия в этой стране. Вот  вам яркий пример: в странах,
где собственности нет  или она развита  мало - таких как  Россия или Китай -
демократия в зачаточном состоянии.
     -  Попросту в  этих странах  средний класс, обладающий чем-то, что  ему
жалко  потерять, практически  отсутствует! - быстро откликнулся  Якобсон,  а
Илья крикнул:
     - Каков язык - навеки советский стаж!
     Вадим засмеялся:
     - Вы, Соломон, рассуждаете, как марксист! Согласен с вами, больше всего
пекутся о демократии именно богатые!
     - Конечно, марксизм! - поддразнил Илья.
     - Не хочу слышать! - раздраженно отмахнулся Якобсон.
     Илья засмеялся:
     -  Именно так рассуждаешь! Только что  же  тут плохого?  Се