- Я все никак досмотреть не могу. Как вы интересно  в Мексике живете...
Дом такой громадный и даже с бассейном! - она тихо рассмеялась.
     - У меня  есть все. Есть сокровища из Зимнего дворца. Иногда я даже мою
их сама, своими собственными руками - каждую статуэтку, каждую тарелочку. Но
за все  надо платить! Такой  дом надо купить,  а потом  его содержать. Это я
всегда говорю  в моей отповеди завистникам - всем этим советским,  всем этим
середнякам!
     - О! - воскликнула Света трепеща. Она листала альбом, Ирка наблюдала за
ней радостным, возбужденным взглядом.
     - А сколько фоток!..
     - Здесь двести сорок шесть, - отозвалась Анжела.
     - И на  каждой вы, и все в новых  платьях, да каких! Интересная Мексика
страна!
     - Муж любит меня снимать,  он без ума от меня  и всего  русского. Мы же
носители старой культуры.
     - Питер по-русски говорит и еще на двух языках, - бегло вставила Ирка.
     - Мда... он и русскую историю  читал,  может князей  разных  по порядку
назвать.  - Анжела, вытянув пальцы, взяла бокал. - Но это, я считаю, чепуха,
бесполезная  информация. Душу нельзя  загромождать, она  должна быть открыта
для восприятия  токов, влияний. Они разлиты в  мире, как воздух! Чувствуете,
детка, как они вас пронизывают? - она оценивающе взглянула на Свету.
     - Я всегда интересовалась такими вещами! Я, как и вы, - то на земле, то
на  небе,  -  Света  тоже оглядела потолок.  - Люблю  иногда подумать о чем-
нибудь таком, пофилософствовать...
     - Вы еще молоденькая, вы придете к своему Богу, я это чувствую.
     - Ой, а здесь вы без ничего!
     - Да,  я красиво позирую.  Все  любят смотреть на меня.  Даже Иркин Боб
теперь многое понимает, а сначала был весьма  серенький. Но и в этом  городе
не все безнадежно.  Вы с Иришей еще детки и многого  не замечаете.  Рядом  с
нами есть  люди,  умеющие  ценить женский шарм. Этот  мальчик, этот юноша  -
Илья, вы  ведь заметили его, не правда ли? - Анжела вопросительно  взглянула
на Свету. Та кивнула, с любопытством  сверкнув  глазами. -  ...Я с ним  была
дружна в бытность мою здесь...  - Анжела дотянулась  до  коробки с сигарами,
неторопливо закурила, обвела глазами комнату. - Он очарователен, должна  вам
заметить.  Одаренный  юноша  с  охлажденным,  усталым  умом.  В  нем  бездна
романтизма, скрытого под маской бывалого, насмешливого скептика, - полулежа,
она  откинула голову на  подушки и медленно добавила: -  Вокруг него  всегда
вился кружок молодых женщин...
     Света замерла  в своем кресле,  а  Ирка не отрывала жадного взгляда  от
лица сестры.
     - Он всех  покорял своей  царственной  разочарованностью!  -  протянула
Анжела почти  шепотом, - своей знаменитой семьей  - в определенных кругах...
Женщины  дрожали  от его скепсиса!  Но  он  совсем не  так  прост, чтобы  не
понимать своей цены... - ее глаза загадочно заблестели. - Я  выбрала  его! И
не жалею. Такие мужчины, как он, по-настоящему  украшают жизнь женщины. Если
она  в состоянии  удержать выпавшее на ее долю счастье, -  прибавила  Анжела
почти  кокетливо,  не  глядя в  глаза  женщинам. - Когда  мы с мужем уезжали
отсюда, он не мог найти себе места. Мы были красивой парой, правда, Ириша?
     - Вы смотрелись обалденно! - воскликнула  Ирка. - Я думала, ты  бросишь
мужа.
     -  О,  нет!  Так  может говорить  только  тот,  кто  не  понимает  моих
принципов.  Любовь  должна украшать  жизнь,  как произведение  искусства. Ее
нельзя ни портить, ни  смешивать ни с чем. Это чистый сосуд отрады, источник
поэзии... ну  и  так  далее.  Отними  у меня любовь,  и  я зачахну,  ибо она
благословляет мою жизнь!
     Ирка,   всем   видом  выражавшая  горестное   раскаяние  от  неудачного
замечания, благоговейно прошептала:
     - Анжела...
     - Ничего,  детка! - ободряюще воскликнула та,  вставая. Было  ясно, что
она произвела сильное впечатление на слушательниц и осталась им довольна.
     Они вышли в гостиную и заметили, что гостей прибавилось.
     В одном  углу звенела  музыка, в другом - на экране телевизора шикарный
мужчина  раскуривал  толстую  сигару, другой  рукой лаская бедра истомленной
брюнетки, прерываемый  воплями:  "Распродажа!  Последняя  Распродажа!  Самая
последняя  и Самая грандиозная!  Все кофточки дешевле  на  полтора доллара!!
Невероятно!!! Грандиозно!!! Мы все,  как один,  должны  их купить!  Сегодня!
Прямо сейчас!!!"
     - Здравствуйте! Это Вадим и его жена Лена. Из Питера.
     - Мы уже встречались!
     -  Познакомьтесь: Илья.  Новенькие  Оля  и  Саша, первый  Новый  Год  в
Австралии.
     - У тебя, Светочка, тоже первый праздник здесь? Это наша Светочка!
     Света  сияла, поворачиваясь к каждому, чтобы дать  себя рассмотреть. Но
так как это продолжалось чуточку дольше, чем следовало, Ирка произнесла:
     -  А вот  моя сестра Анжелика!  Они  с Питером  ненадолго  прилетели из
Мексики. Питер - торговый атташе.
     Света одарила желанного  гостя ослепительной  улыбкой, чувствуя, как из
глубины поднимается восхитительный вихрь. "Ну вот и все, я теперь на месте!"
- пело внутри. Она заливалась  переливчатым  смехом,  не слишком громко,  но
погромче остальных, так,  что  уже несколько  мужчин  с  интересом повернули
головы в ее сторону.
     - Давайте к столу! - крикнул кто-то.
     Все   потянулись   в   гостиную,   зашаркали,   загремели   в  приятном
предвкушении,  захлопали бутылочные  пробки,  смех, гам,  убери  цветы,  они
мешают, попробуй - это вкусно, а где  вы селедку достали, я давно ищу, а вот
в таких больших  банках израильская, я тебе потом покажу, какая.  Я немецкую
брала - кислая. А вот сюрприз - огурчики домашние! Мама сделала к празднику.
Здорово! Прямо как в Москве...
     - Да что в этой Москве?.. Что мы там не видели.
     - Давно пора России стать цивилизованной страной!
     - Эта страна, эта  похабень,  рассчитана на середняка. Сегодня середняк
остался ни с чем. А их большинство, - вразумительно объяснила Анжела.
     - А я переживаю, так их жалко...
     - Да бросьте, чем вы помочь можете, ну, денег немного послать. И все.
     - Если я  деньги  посылать перестану, они не  только обидятся,  но  еще
проситься сюда начнут.
     - Они считают, что мы им должны, - Света оглядела всех, ища поддержки.
     - Потому что нам хорошо!
     - Я то же самое как раз вчера сказала.
     -  Меня никто не заставит  содержать какую-нибудь тетю Соню - поэтессу.
Хочешь - и пиши себе! - улыбаясь, сказала Анжела.
     - Боб - это рус-ский праздник! Шампанское пей, потом пивом надуешься!
     - Нет, он только пиво! - добродушно засмеялась Ирка.
     - Ну, черт с ним, скорее, скорее!
     - С новым счастьем!
     - Я себя хоронить не собираюсь, пожить - так пожить, верно?
     - Я недавно был в Италии на конференции, - Илья небрежно скривил губы.
     - Илья у нас физик, Светочка.
     - Я без ума от ученых! - она засияла.
     -  Ничего  Европа, -  продолжал  Илья,  -  но  по  мне -  зарплата  там
маленькая. Я считаю,  - сказал он с большим нажимом на слове "я", - я считаю
- это  не  для белого человека. Итальяшки, как  цыгане.  Ну, конечно, музеи,
искусство. А только иду я с итальяночкой по Риму мимо святого Петра, и вдруг
я так подумал: "А вот провались эти соборы и дома вокруг, и ты вместе с ними
- я даже не оглянусь и дальше пойду!"
     - Ты душка!
     - А все-таки Австралия - жемчужина!
     - Еще, вроде, в Америке неплохо платят, да?
     - А все-таки похуже, чем здесь.
     - Мне это тоже научники говорили, - поддакнула Ирка.
     -  Я в России наукой, между прочим, занимался, я  - кандидат!  -  Денис
твердо  оглядел новые  лица, не смотря на  Илью. -  А сюда  приехал и  пошел
строителем. Мы  сейчас такие деньги зашибаем - в три раза больше, чем если б
я  на  ставке  сидел! - он  взглянул  на  Свету, задержавшись на ее открытой
груди.
     Она одобрительно закивала своей прелестной головкой.
     - Сначала как приехал, старую машину купил, - говорил  Денис солидно, -
а вот  полугода  не прошло, у меня новая, японская. Не для того я сюда ехал,
чтобы  на всякой швали ездить. Не то что в совке. -  Денис не торопясь налил
себе вина. - Машины надо новые покупать! - торжествуя, он взглянул на Илью.
     - Меня лично моя машина устраивает.  Я думаю, на  следующую конференцию
шеф мне подбросит денег,  - откликнулся Илья, подняв свое сухощавое  лицо  и
надменно озирая окружающих. - Слетаю в Канаду.
     - Главное, чтобы интересно было.
     - Бабок побольше!
     -  Это смотря  где...  - медленно проговорила  Анжела. -  Если  бы  мне
устроили вернисаж  в Кремле или Эрмитаже и платили за это ихние деньги, я бы
никогда там продавать свое творчество не стала. Вертолет бы за мной прислали
- не поехала бы. А в Париже  на метро добиралась! - она оглядела слушателей,
наслаждаясь произведенным  эффектом,  и добавила: - Вот так -  и  без России
выжила, не пропала, всем нос утерла!
     - Слушайте, у нас что было! - простодушно и восхищенно глядя на сестру,
встрепенулась Ирка. -  Есть  тут  один  из  "старых"  русских,  вы  наверное
слышали,  Николай Николаевич,  у него  дом такой приличный. Живет тут  около
тридцати  лет. А  у него, значит,  родственник  есть дальний, тоже  пожилой,
Тропишин.  Этот дядя  в государственной  конторе двадцать лет  проработал. И
вот, представляете, кошмар  какой - его  после двадцати лет обвиняют, что он
шпион  русский и в суд тащат! Да еще статью в газету сунули до решения суда!
Как вам это нравится?! Вот опять, - говорят, - русские шпионы понаехали, эти
иностранцы поганые, китайцы да  Васьки русские, они, Васьки эти, не знают на
какое  место презерватив надевать,  а понаехали к  нам сюда,  кто их звал, у
себя все развалили, теперь к нам сюда понаехали...
     - Опозорили человека на старости лет!
     - Они  не человека, они страну нашу несчастную позорят, - вдруг вступил
в разговор молчавший до сих пор Вадим.
     Света оглянулась на голос и увидела  человека,  которого она, вероятно,
могла  встретить  раньше:  борода,  не  совсем  прибранные  волосы,   тонкое
вытянутое  лицо с сеткой морщинок,  разбежавшихся вокруг глаз, и сами глаза,
смотрящие как будто  мимо окружающего. Такие люди в прошлой жизни, в России,
не выбирали Свету, и хотя она тоже не испытывала к ним тяги, это задевало. С
ними только  интересно, решила она. Еще с минуту  она смотрела на Вадима  и,
едва ее согрело чувство узнавания знакомого ей характера, ей на ум пришла та
же мысль, что когда-то Лене: "Как он все- таки не подходит к этой стране!"
     -  Сразу  шпион и сразу  в газету!  Я  всегда подозрение имел об  ихнем
равноправии! - говорили справа.
     - А я считаю, России пора стать цивилизованной страной!
     - Тебе налить еще?
     Илья вольготно раскинулся в кресле и заговорил:
     -  В  России  все  западным  подражают:  названия,  наклейки, словечки,
костюмчики,  даже  интонации,  не  иначе  как все  -  американское! А  здесь
смеются:  вот-де, нам подражают,  костюмы наши надели и  к  цивилизованности
друг друга призывают!
     - Россию  презирают с обеих сторон. Русские - изнутри России, а местные
- отсюда, - заметил Вадим.
     - Как же это, собственно, местные презирают? - азартно вскричала Ирка.
     - Да вы же сами про статью в газете рассказали, про русского!
     - Про Россию и по телику показывают, - вставила новенькая Оля, - весьма
оригинальное искусство. О русских так  критически. Думаешь, так и надо,  так
нам и надо!
     - Чем острее, тем лучше! - раздалось со всех сторон.
     - Своих  передач о  России здесь мало, - сказал Вадим, -  они в  Европе
покупают. Но по большей части там, где ничего доброго о русских не скажут: в
Польше, иногда в Прибалтике.
     - Сколько же можно русским прощать?!
     - Может,  в  России казалось нужным  -  раздеваться  так, а  здесь  это
выглядит, как посмешище. Они свою родину выставляют на...
     - Посмешище?  -  Анжела  улыбнулась светской улыбкой. - Вам что же - за
державу обидно?!
     Вокруг засмеялись.
     - Как-то все подобрано... дурно, стыдно... - ответил  Вадим, не замечая
усмехающихся лиц.
     - Разве можно опозорить  страну, которая сама себя не уважает, - мрачно
заметил Илья.
     - Это не страна себя не уважает, это  люди себя не уважают, как будто у
всех поголовно комплекс неполноценности!
     Кто-то крякнул.
     - Вы так говорите, Вадим, потому что в Австралии живете. А что же вы из
своей прекрасной России уехали? - спросила Оля.
     Вадим ей кивнул:
     - Все русские крепятся-крепятся, но этот вопрос непременно зададут.
     - А что, - Илья повернулся к Оле, - если бы  мы в Зимбабве мыкались, вы
бы нас пожалуй простили?
     -  Я не  то имел в виду, Илья.  Немцы,  из тех кто живет  в  Австралии,
говорят  о своей  Германии. После  многолетних  поисков работы здесь оседают
американцы,  но  думают о  своей  родине.  Английские  старики  и старухи по
тридцать лет  вспоминают Англию, считая себя по-прежнему  англичанами. И все
их за это уважают! И только русским нельзя говорить о своей стране, чтобы им
не  задали вопроса, подразумевая их предателями!  Русский русскому мало чего
позволит,  -   продолжал   Вадим,  -  и  это   дело  рук  нашей  собственной
интеллигенции:  журналистов,  общественных  деятелей,  режиссеров.  Здесь  в
университете  на   русском   отделении  опрос   провели:  "Опишите,  как  вы
представляете себе  русскую  семью".  Студенты описали  так:  женщины  носят
кокошники,  в  квартирах  живут  свиньи. Муж приходит домой  пьяный  и сразу
выпивает  залпом бутылку водки. Мужчины в России - это или  "новые" русские,
или алкоголики. О женщине мнение разделилось пополам. Одни описали бабушку в
платочке, другие проститутку. Студенты сказали, что все  это  они узнали  из
русских фильмов и газет.
     - Ну и что? - выкрикнул Денис.
     - Да то, что если интеллигенция ненавидит свою родину, то она - млея от
Запада и восхищаясь патриотизмом английской старухи - осудит все,  сделанное
русским, - в том числе и отъезд.
     - Я фильм  Говорухина  видел, - сказал Шустер. - Вжарил мужик по первое
число. Настоящая правда: суровая, но справедливая. Вы не согласны?
     Вадим резко обернулся к нему:
     -  Я как раз этот фильм имел в виду. Жили  на свете люди, но не создали
ничего ни талантливого, ни умного. Понимаете, как  будто не жили они вовсе в
этом мире! Не  народ, а - отребье!  И вот появляется Говорухин  и  судит  их
всех!
     -  Это  фильм!  -  воодушевился  Илья.  -  Сначала  дебильные  старухи,
представляющие лучшую  часть нации. Развалившиеся города.  Грязь,  убожество
повсюду.  Затем немного  о русских  мужчинах: пивная  точка. Полторы  сотни,
лезущих с рублем в одно окно: бидоны, миски,  кастрюли  над головами. Долго,
подробно.  Мат. Перекошенные  лица крупным планом.  Затем питие  на газонах.
Один  долго блюет  на траву. Другой мочится на дерево. Минута за  минутой  -
нескончаемо и смачно. Как австралы смотрели эту неожиданную правду?!
     - Ты, Илюша, перебираешь, - сказал Шустер, - это и есть правда.  Только
когда ты в России был - Россию поносил, а здесь - защитником заделался!
     Илья отмахнулся, кривя губы:
     - Пойди в местный кабак - найдешь такой же зверинец! - Видно  было, что
этот разговор у них начался давно.
     - Для вас  такие сцены  откровение? - обратился  к Шустеру  Вадим. - Вы
этого раньше не знали?
     - Все я знал.
     -  И я знал, и  он, и она.  И это единственная правда о русских, вы как
думаете? - усмехнулся Вадим.
     -  Вам меня не переубедить! Благодаря  Говорухину все еще  раз  увидели
убожество   России!  -  крикнул  Шустер  сквозь  шум,  чувствуя,  что  нашел
объединяющую идею.
     Вадим подхватил:
     - Верно, все  в этом фильме убого! Только почему же Россия убога? Слава
Богу, Россия  и  Говорухин  - не  одно  и  тоже!  Убого другое  -  понимание
Говорухиным  своей  Родины. После фильма  я вынужден  был краснеть и  что-то
объяснять  о личном мнении автора тем австралийцам, кто еще сохранил в таких
условиях сочувствие к русским и пришел спросить: что все это значит? Однако,
результат был прост: за семь месяцев  на экраны  не вышло ни одного русского
фильма:  ни публицистического,  ни художественного.  Пропала  бы Россия  без
таких патриотов!
     Как всегда в эмигрантской компании, речь шла  о России. Но сегодня  тон
разговора был другой. Обыкновенно в главном собеседники бывают согласны друг
с другом, и разговор идет по раз  заведенному кругу,  даже  в одних и тех же
мыслях и выражениях. Сейчас Вадим, посещавший эти  сборища по настоянию жены
и   обыкновенно   молчавший,   неожиданно   возразил,   и  атмосфера  быстро
раскалилась. Может быть, он сегодня говорил откровеннее  и резче оттого, что
фильм Говорухина явился к  тому последней каплей  или из-за этих, окружающих
его людей, а, может быть, от своих непрестанных мыслей о России - от тяжести
этих мыслей и своей усталости.
     -  Я все  равно не поняла, Вадим, - обратилась к нему Анжела, - чем вас
персонально раздражает Говорухин, но  в одном с вами соглашусь: там, в  этой
России, вся интеллигенция - это миллионы бездельников,  которые прозябали  в
НИИ!
     - Я ничего подобного не имел ввиду! - воскликнул Вадим изумленно.
     Анжела пожала плечами:
     - У вас и логика! Вы сами-то себя понимаете?
     - Теперешний интеллигент, - сказал Илья, - это похахатывающий молодчик,
презирающий свою родину. Он отдаст  свои силы для России??? В  Париже Андрея
Синявского в шутку спросили: "Что вам было легче: шесть месяцев  в советском
лагере или первых шесть  месяцев в  Париже?  -  Шесть  месяцев  в  лагере, -
ответил он, - потому что там я был все-таки в России".
     На лицах появилось раздражение.
     - Что, Вадим, много среди интеллигентов Синявских? - буркнул ему Илья.
     - ...Среда такая, - ответил тот.
     Шустер, обращаясь ко всем, сказал:
     -  Раньше  Россия  нас  с  грязью мешала, кто  мы были перед  ней?  Вши
ничтожные! - Он жестко посмотрел на противников: - Это все понимают!
     - Вы  предлагаете в  ненависти  объединиться?  На этой основе мы  можем
создать политическую  партию.  Только  зачем  для  этого  было  в  Австралию
уезжать?
     В комнате повисла тишина.
     - Ну ты  даешь!  -  воскликнула Лена,  с резкой неприязнью  взглянув на
мужа,  и с  досадой,  смущением оглядела компанию: -  Он слишком много  дома
сидит! У него характер начинает портиться!
     -  Вы чушь  говорите! -  подняла голос Анжела.  - Если не прозябаешь, а
многого  добился -  ты имеешь  право судить. Мы  не только сумели уехать, но
сумели людьми сделаться!
     "Зачем вам самоутверждаться нужно? Вы ведь в  себе не уверены!" - хотел
сказать Вадим, но вовремя прикусил губу. Помолчав, он спросил:
     -  А если мне всего достаточно, я добиваться ничего  не хочу?  - сказав
это, он увидел, что вокруг острое раздражение перешло в негодование.
     - Пользуясь вашими словами: "А зачем тогда было в Австралию приезжать?"
- резко спросил Шустер.
     - Мы,  наверное, от разных причин с вами приехали... -  ответил Вадим и
неожиданно осознал, что все они от его слов  почувствовали себя  обманутыми.
Здесь  иногда себя называли,  но никто не  считал  себя счастливым.  Русские
эмигранты говорят: "Мне здесь хорошо,  а им там, в России,  - плохо".  Но, в
действительности,  они думают: "Мне здесь плохо, но так как  им еще хуже, то
мне здесь уже хорошо".
     -  Мы  тут недавно,  - начала Оля любимую  присказку,  и выговариванием
прозвучали ее слова, - а понимаем: нам надо в это  общество вписаться, стать
такими, как австралийцы. А это тяжелая работа!
     - Но если я ломать себя не хочу? - спросил Вадим, кажется, догадываясь.
     Илья, с интересом слушавший разговор, вдруг весело крикнул:
     - Ишь чего захотел! Заслужить надо. Природу свою еще не вывернул, а уже
- в счастливые! Не по чину берешь!
     Вадим рассмеялся.  Анжела  резко встала,  сверкнув на  Илью  глазами, и
отошла  в сторону. Шустер скривился  и принялся