ять человек,  стоящих  во  весь
рост, замотанных, как мумии, в пыльное  тряпье,  похожих  на  оборванных
дервишей или исчадия ада. Резина колес стерта чуть не  до  обода,  мотор
ревет от натуги, выхлопная труба изрыгает клубы черного дыма.  При  этом
кабина разрисована голубым и желтым, красным и  зеленым  орнаментом,  на
бамперах навешена блестящая мишура.
   Подстать грузовикам и железные, какие-то квадратные автобусы с  выби-
тыми стеклами, продавленными боками, оторванными бамперами. Дверные про-
емы почему-то очень узкие. На остановках автобусы никогда не  останавли-
ваются, только притормаживают, и толпы бегут рядом  с  ними,  запрыгивая
внутрь, как обезьяны, или повисают гроздьями снаружи.
   Легковые автомашины местного производства  похожи  на  доисторические
рыдваны, внутри нет подлокотников и ручек на потолке салона, чтобы  дер-
жаться, зато шофер сидит под углом к лобовому стеклу  и  руль  для  него
специально скошен, чтобы не сидеть спиной к господину. Резко  выделяются
своей элегантностью, бесшумностью западногерманские мерседесы,  японские
тойоты, шведские вольво, французские пежо. Но их немного с голубыми дип-
ломатическими или черными именными номерами.
   Неотъемлемая часть городского транспорта - трехколесные  мотороллеры,
такси-тривиллеры, черный металлический кузов которых накрыт  желтой  ка-
бинкой, похожей на кибитку. Есть и гужевая тяга - белые  волы,  медленно
тянущие длинные телеги, и маленькие, словно игрушечные лошадки с  шорами
на глазах в двухколесных повозках.
   Если добавить к этому двухколесные мотороллеры, велосипеды и  кишащие
толпы прохожих, то сливаются они в непрерывно сигналящую, гудящую,  кри-
чащую лавину, которая несется с возможно максимальной скоростью в милли-
метрах друг от друга, пересекая, подсекая, увиливая, влезая в любое сво-
бодное пространство. Полное жуткое впечатление, что вот-вот  обязательно
произойдет катастрофа.
   Белыми неприкасаемыми островами в бурном потоке  движения  выделяются
коровы. Рогатые, горбатые, но с томным разрезом красивых  глаз,  как  на
клеенках Пиросмани, они величественно равнодушно стоят или возлежат пос-
реди проезжей части, не снисходя к трубящим истошно  сигналам.  Задавить
корову - это не то, что человека - грех неискупимый, урон невозместимый,
а их, словно специально, тянет на самые оживленные перекрестки.
   Правила движения существуют только на бумаге и, возможно, только  для
того, чтобы их регулярно  и  повсеместно  нарушать.  На  дорогах  страны
действуют свои неписаные законы, свой кодекс. Гудок вовсе не означает  -
уступите дорогу, сигнал равнодушно предупреждает - я здесь, и все тут. У
некоторых грузовиков просто рожок с резиновой грушей - ква-ква, как зум-
меры, хрипят мотороллеры, заливаются клаксоны, позванивают  велосипедис-
ты, указывая отставленным в сторону мизинцем  -  поворачиваю  направо  и
попробуй тронь меня.
   Аварии ежедневны, еженощны, на месте происшествия тут  же  собирается
толпа и вершит суд по одному единственному  принципу  -  кто  тяжелее  и
больше, тот и не прав. Грузовик всегда виноват перед  автобусом,  тот  -
перед легковой машиной, та - перед мотороллером, тот -  перед  велосипе-
дистом, тот - перед прохожим.
   Толпа знает свою силу, она настороженно вслушивается в споры  сторон,
она всегда на стороне меньшего, мгновенно возбуждается и готова  учинить
немедленную и жестокую расправу. В провинции как-то сожгли автобус вмес-
те с шофером, который случайно задавил девочку и отрицал свою вину.
   Обычно, конечно, расходятся мирным путем, договорившись о  возмещении
ущерба, но с машин с дипломатическими номерами дерут  безбожно,  гораздо
больше, чем со своих. По статистике раз в полгода с каждым из наших, со-
ветских, что-то да случается на дороге. Если при этом душа местного уле-
тает в рай, то наш без разбора и следствия, виноват ли, нет ли,  ближай-
шим рейсом улетает в Союз. В его же интересах, конечно, но каково,  убив
человека, в один момент круто повернуть жизнь? Не все выдерживают.
   В нашем микробусе задраены окна, кондиционер гонит прохладный воздух,
Николай вставил кассету в магнитофон и  бархатно  запел  Френк  Синатра,
угостил нас "Мальборо", с удовольствием задымили - комфорт есть комфорт.
   Свернули с кольцевой дороги и попали в тихий  район  двух-трехэтажных
вилл с балконами, ухоженными лужайками и газонами и тенистыми садами.
   - Поживете пока здесь до моего отъезда, - сказал Николай,  представив
нас хозяйке, невысокого роста женщине, полноватой, смуглолицей,  с  пра-
вильными чертами лица. - Завтра вечером к нам, милости просим.  Распола-
гайтесь, отдыхайте, утром заеду за тобой часов в  восемь.  Ну,  я  поле-
тел...
   Мы поднялись по узкой, крутой лестнице на второй этаж.
   Полы серого мрамора, беленые стены, просторный холл гостиной с мягкой
мебелью, лопасти вентиляторов под потолком, спальня, куда слуги перетас-
кали багаж.
   Чужое небо, чужая земля, все чужое.
   Лена села на широкую кровать и заплакала.

Глава двенадцатая

                               --===Колония===--

К О Л О Н И Я

Глава двенадцатая

Время то летело, стремительно ускоряясь и достигая высокой концентрации в те
периоды, когда Николай и я работали по плотному графику встреч и переговоров,
то почти замирая, когда мы с Аленой оставались вдвоем в чужестранном доме. Для
Ленки время, похоже, остановилось полностью - целыми днями она ждала моего
возвращения.
   За неделю Николай должен был успеть познакомить меня со всеми, с  кем
мне предстояло работать, ввести в  курс  дел,  рассказать,  пересказать,
объяснить, почему именно так, а не иначе, сложить в единую картину пест-
рую мозаику пребывания в стране и, конечно, завершить свои  дела.  Я  же
должен был, как губка, впитать всю информацию, которая накопилась у  Ни-
колая за три с половиной года, и разобраться в десятках новых лиц и  фа-
милий.
   Первым делом, в первый же день - в посольство.
   - Запоминай дорогу, через неделю сам сядешь за руль. Кстати, надо те-
бе оформить местные права, - сказал Николай по пути.
   - Долгая процедура?
   - За день сделаем. Напиши заявление на имя посла, завизируй его у во-
дителя-механика тогрпредства, в местном ГАИ тебя сфотографируют и  выда-
дут лицензию.
   - Справку о здоровье не потребуют? - вспомнил я свои мытарства с пра-
вами в Москве.
   - Зачем? Твое здоровье - твои проблемы.
   Мы выехали на запруженную транспортом, загазованную, шумную кольцевую
дорогу и через пятнадцать-двадцать минут свернули в район широких  улиц,
высоких заборов и ухоженных газонов. На  флагштоках  лениво  развевались
флаги различных государств. Вот и наш, алый.  Возле  каждого  посольства
палатка с солдатами и пост, огражденный мешками с песком.
   Николай, отыскав тень, поставил машину под деревом.
   Рядом с металлическими раздвижными воротами и шлагбаумом -  пристрой-
ка. Николай позвонил в дверь с темными стеклами. Щелкнул  автоматический
замок, зажужжала отключенная система сигнализации.
   Внутри пристройки прохладно  после  солнечной  улицы,  за  загородкой
сквозь темное стекло различается фигура сидящего дежурного.
   - Моя замена, - представил меня Николай смутному силуэту.
   Я кивнул головой, дружески улыбнулся.
   - Проходите, - сказал усиленный микрофоном голос охранника.
   Щелчок замка, зуммер сигнализации.
   Я снова пересек границу и ступил на территорию СССР.
   Многоступенчатый фонтан, вокруг которого кольцом широкая дорога,  ве-
дущая к подъезду с колоннами. Здание - трехэтажное, с не-  водом  антенн
на крыше.
   Я сдал паспорта, Николай получил свои.  В  обмен  мне  должны  выдать
местные идентификационные сертификаты. Потом прошел ритуал  "молитвы"  -
так мы называем процедуру беседы с офицером госбезопасности. Его  задача
- познакомиться со мной поближе и помочь правильно ориентироваться в той
обстановке, которая складывается на сегодняшний день в стране и городе.
   - Не первый раз за рубежом? - поинтересовался он.
   - В длительной командировке - первый.
   - В капстранах бывали?
   - Да.
   - Ну, о географии и населении рассказывать не стану. Что касается по-
литического климата, то правящая партия страны придерживается, в  основ-
ном, социалистической ориентации, наши  отношения  дружественные,  почти
как с соседней Индией, но сильна здесь и оппозиция, представляющая част-
ный капитал. Экономически отсталая, по укладу феодальная страна  в  пос-
ледние годы развивается быстрыми темпами, в основном,  благодаря  нашему
техническому содействию, строительству промышленных объектов экономичес-
кого сотрудничества и привлечению иностранного капитала и высокой техно-
логии, особенно из Японии. С социальной точки зрения общество  разделено
на богатую верхушку, которая составляет всего десять  процентов  населе-
ния, и безграмотный народ, живущий фактически за чертой бедности.  Здесь
уживаются, к сожалению, далеко не мирно и индуизм, и ислам, и буддизм, и
христианство. Религиозный фанатизм, террористы плюс коррупция и  протек-
ционизм сверху донизу приводят к вспышкам насилия, в столице не так час-
то, а вот в провинции почти ежедневно. К нам отношение в целом  доброже-
лательное, но дважды в год, в годовщину апрельской революции и в  декаб-
ре, в день ввода наших войск в Афганистан случаются провокации, проходят
демонстрации. Будьте внимательны и осторожны. На встречи с  иностранцами
следует ходить, как минимум, вдвоем. Чтобы был кто-то рядом, ситуации-то
разные бывают. Помните постоянно, что вы - не дома, а их  разведки  тоже
не спят, работают. Если что случится, информируйте меня  или  дежурного,
но надеюсь, все у вас будет в порядке. Желаю успеха.
   Ох, уж эти визиты вдвоем, эта тайная  инструкция.  С  одной  стороны,
вроде бы и впрямь вдвоем безопаснее, с  другой  стороны,  действительно,
ситуации бывают разные и мало ли что скажешь, не подозревая, что это мо-
жет быть истолковано превратно, а потом сказанное всплывет,  появится  в
досье у такого вот офицера госбезопасности, станет ясно, что донес  вто-
рой, с кем ты был на переговорах, и начнешь мучительно оправдываться,  а
может, не потребуется и этого.
   Когда я оформлялся в Аргентину, то должен был дать  подписку  в  том,
что обязуюсь не выезжать за пределы Буэнос-Айреса. Такие у них  правила.
Подписывать этот документ, да еще на испанском языке, о котором  я  имею
смутное представление, надо было в аргентинском посольстве. Кадровик ре-
комендовал мне прихватить с собой кого-то, но я явился один. Это поверг-
ло в изумление работников консульского отдела, они уже привыкли к  тому,
что советские обязательно приходят  вдвоем,  а  то  и  втроем,  сбивчиво
объясняя, что вот, мол, шел к вам и встретил  кузину,  ничего,  что  она
здесь посидит?
   Следующий визит - к секретарю парткома. Почему-то, может  быть  чтобы
не  помешать  дипломатическим  контактам,  заграницей  в  советских  по-
сольствах и представительствах нет парткома - есть профком, нет профкома
- есть местком, нет комитета ВЛКСМ - есть спорторганизация. На  партсоб-
раниях строго соблюдают конспирацию: "Слово предоставляется члену  проф-
союза... Предлагаю избрать президиум в составе следующих членов профсою-
за... Почему на собрании присутствуют не члены профсоюза, разве собрание
открытое?.." Двойная, полулегальная жизнь коммуниста.
   Мой партийный билет - в Москве, в секторе учета Центрального  Комите-
та, это хорошо, так намного надежнее, самое страшное для партийца -  по-
терять красную книжку члена. Недаром полушутя, полувсерьез рассказывают,
что Госкино, чтобы не отставать от мирового кинематографа, снимает двух-
серийный фильм. Первая серия - фильм ужасов "Молодой  коммунист  потерял
партбилет", вторая - сексуальная лента  "Персональное  дело  потерявшего
партбилет". За рубежом я вроде бы беспартийный, на самом деле  это,  ко-
нечно, не так.
   Первый вопрос секретаря - про партийный стаж:
   - Ты сколько лет в партии?
   Между коммунистами можно и на "ты", ничего страшного, но у меня  язык
не повернулся сказать "ты" моложавому, но совершенно седому человеку.
   - Вы, наверное, знаете Ленинский райком партии в Москве. В  основном,
вузы да институты, квоту нам давали на вступление в партию -  одну,  две
единицы в год. Очередь до меня дошла в семьдесят четвертом. Был зам сек-
ретаря по идеологии, пропагандистом.
   - Выберем вас членом методического совета по пропаганде, - невозмути-
мо перешел на "вы" секретарь. - Договорились. А ты,  Николай,  подводишь
меня. Я когда тебя просил справку по пропаганде  дать?  К  понедельнику,
вот у меня на календаре записано. Сегодня что? Вторник. Где справка?  Не
шутите, товарищ Марченко, у тебя еще характеристика не подписана.
   - После обеда, ровно в три положу вам на стол, - тоже на "вы"  проси-
тельно заверил Николай.
   - Придется вместо обеда справку писать да еще  печатать,  -  вздохнул
Николай, садясь в машину. - Чувствуешь, как раскалилась? Это еще  в  те-
нечке. Да сними ты пиджак, расплавишься.
   Почти все мужское население советской колонии носит сафари -  светлая
рубашка-пиджак из легкого материала с погончиками. Накладные карманы  на
груди набиты авторучками, визитными карточками, блокнотами. Рашенз,  как
называют советских заграницей, можно чем-то сразу отличить. Здесь  может
быть потому, что шьют эти сафари у одного портного или покупают их  всем
скопом на одной распродаже.
   В торгпредстве атмосфера подемократичнее, чем в посольстве. Не щелка-
ют замки, за прозрачным стеклом не охранник, а  дежурная,  чья-то  жена,
подрабатывающая как нештатный сотрудник. Надо бы и мою Ленку  пристроить
- и ей целый день дома не торчать, и  в  семейный  бюджет  какой-никакой
вклад будет.
   В передней на диванчиках несколько местных бизнесменов в ожидании пе-
реговоров лениво просматривают брошюрки и журналы издания АПН, разложен-
ные стопками на низких столиках. Позже для меня станет ежеутренней  обя-
занностью пополнять арсенал нашего идеологического оружия, следить, что-
бы постоянно имелась в наличии пропагандистская литература, вдруг кто-то
и проникнется.
   Справа, за дверями - большой холл, уставленный мягкими креслами и ди-
ванами, в углу рояль, на стенах друг против друга портреты Ленина и Гор-
бачева. Владимир Ильич изображен в полный рост кистью местного  художни-
ка, который невольно придал лицу явные черты азиатского этнического  ге-
нотипа. Подобные портреты я видел в разных странах, их обычно  преподно-
сят в дар советской стороне по случаю юбилейных торжеств, и вряд ли  мо-
жет идти речь о художественных достоинствах полотна, но на каждом из них
вождь мирового пролетариата похож на местного уроженца. Михаил Сергеевич
нарисован без родимых пятен на высоком лбу  и  выглядит  намного  старше
своего возраста.
   Слева - холл с переговорными,  разделенными  раздвижными  деревянными
перегородками и занавесками. Прямо - дверь на второй этаж, где  секрета-
риат, кабинеты торгпреда, заместителей торгпреда,  начальников  отделов,
экспертов.
   Николай зашел к дежурной за перегородку, проверил, нет  ли  писем  из
Москвы, отвел меня в комнату, где стоял стол, которому предстояло  стать
моим со следующего понедельника.
   Поднялись на второй этаж, Николай заглянул в чей-то кабинет. Пусто.
   - Здесь должен бы сидеть начальник отдела  Поляков  Андрей  Савич,  -
прокомментировал Николай. - Не видали давеча вы Андрея Савича? Не  вида-
ли, нет, ни на завтрак, ни в обед, в понедельник по субботу он не  ходит
на работу, в воскресенье выходной - вот какой он заводной. Такой  стишок
мы ему прочли на новогоднем концерте. Не обиделся. Мужик  он  невредный,
должность у него такая, зарплата на триста крошек больше, чем у старшего
инженера, а из обязанностей - только справки составлять да нас погонять.
Но мы его не трогаем и он нас. Уж ты его не обижай, заходи к нему.  Если
застанешь, конечно...
   Крош, в просторечье советской колонии "крошка" или "грош" -  название
местной валюты.
   Замторгпреда Юрию Викторовичу Пономареву я передал пластиковый  пакет
с буханкой черного хлеба и банкой селедки.
   - Вам привет от Бурнова Юрия Сергеевича.
   - Тезка! - заулыбался Пономарев. - Как он там? Мы же соседи по  садо-
вому участку. Отличный мужик.
   У меня было несколько иное мнение о своем начальнике в Москве, но  я,
естественно, не стал его высказывать вслух.
   - Спасибо за посылочку, - пожал мне руку после расспросов  Пономарев.
- Заходи, не стесняйся. Всегда буду рад помочь.
   - Это хорошо, что ты ему привет привез, - сказал мне Николай в  кори-
доре. - Пономарев - твой куратор, у него будешь подписывать все бумажки,
он - очень нужный тебе человек. А я и не знал, что они с Бурновым  коре-
ша. Так, ну, теперь к торгпреду. Лишь бы у деда было хорошее настроение.
   Торговый представитель - второе лицо после посла по  дипломатическому
рангу в стране. Назначают торгпреда решением ЦК и Совмина. В конце двад-
цатых, когда СССР вышел на  международный  рынок,  постепенно  в  разных
странах стали открываться советские торгпредства. Позже, после  войны  и
смерти Сталина, повеяло свежим ветром перемен,  объявили,  что  нынешнее
поколение людей будет жить при коммунизме, и великий Советский Союз про-
тянул щедрую руку братской экономической помощи  развивающимся  странам.
Экономическое сотрудничество, в отличие от общепринятых  форм  торговли,
предусматривало возведение гидро- и теплоэлектростанций,  плотин,  кана-
лов, машиностроительных и металлургических заводов, различных  предприя-
тий в обмен на бананы, рис, чай, кофе, джут и  прочее,  что  само  собой
произрастало на месте под присмотром природы и  крестьян.  В  Африку,  в
Азию, В Латинскую Америку хлынул поток советских машин,  оборудования  и
специалистов.
   Появились, наравне с торгпредствами,  аппараты  торговых  советников,
которые курировали строительство объектов экономического сотрудничества,
продукция которых становилась конкурентом наших же экспортных товаров. В
некоторых странах стройки были настолько масштабны или укрепление оборо-
ны страны под видом технического содействия настолько велико, что  торг-
советник становился куда более важной персоной, чем торгпред, что не со-
ответствовало табели о дипломатических рангах. Чем  дальше,  тем  глубже
становилась пропасть между Минвнешторгом и ГКЭС - Госкомитетом по  внеш-
неэкономическим связям. Две  разноликие,  принципиально  противоположные
системы внутри одного организма росли и  раздирали  его  пополам.  Тогда
возвели еще одну надстройку - ГВК - Государственную  внешнеэкономическую
комиссию, которая отнюдь не облегчила, а усугубила тяжелое дыхание внеш-
ней экономики советской державы.
   Наш торгпред твердо стоял на позициях торговли,  настоящего  бизнеса,
торгсоветник возводил редуты объектов экономического  сотрудничества,  а
посол был далек от таких мелких вопросов - куда идут сотни миллионов ин-
валютных рублей и как их заработать. Зная о ситуации в  целом,  я  и  не
предполагал, какая роль уготована мне во всех этих процессах.
   Длинный, Т-образный стол, портрет Горбачева, рельефная карта  страны,
на книжных полках томики Ленина, модели самолетов, станков, машин, меда-
ли и кубки за развитие торговли. Торгпред появился откуда-то  сбоку,  из
неприметной двери в стене.
   Выглядит на свои шестьдесят пять, но рукопожатие крепкое  и  энергич-
ное. Усадил за стол, сам потонул в кожаном кресле с высокой спинкой.
   - Представьтесь, пожалуйста, - попросил он меня.
   Я коротко изложил содержание своей характеристики, которая готовилась
для оформления моих документов на выезд.
   Торгпред внимательно выслушал, полистал календарь, лежащий перед  ним
на столе, записал мою фамилию, имя, отчество.
   - Приглашаю вас на оперативное совещание в пятницу. Прошу быть в пят-
надцать ноль-ноль. И еще вот что. Думаю, Валерий Сергеевич, что пора мне
раскрыть кое-какие карты. По моему глубокому убеждению, слабо  мы  здесь
влияем на деловые круги через местные сред