ли, кресло, гардероб, комод, письменный стол, на  котором
не было ничего, кроме бювара, телевизор, дверь в ванную. Стульчак в ванной
был опоясан полоской  бумаги,  заверявшей,  что  все  гигиенически  чисто:
стаканы для зубной щетки были  закутаны  в  полиэтилен.  Кэсл  вернулся  в
спальню и раскрыл бювар - из герба на бумаге он  узнал,  что  находится  в
отеле "Старфлайт". В перечне  ресторанов  и  баров  был  один,  где  играл
оркестр и танцевали, - назывался  ресторан  "Писарро"  [Писарро  Франсиско
(1470/75-1541) - испанский конкистадор, участвовал  в  завоевании  Панамы,
Перу, уничтожил государство инков].  А  гриль-бар  -  в  противоположность
ресторану  -  назывался  "Диккенс",  и   был   еще   третий   ресторан   -
самообслуживания, который именовался  "Оливер  Твист"  [т.е.  по  названию
романа английского писателя Чарлза Диккенса  (1812-1870)].  "Набирайте  на
тарелку сколько хотите". На другой карточке ему сообщалось,  что  автобусы
отходят в аэропорт Хитроу через каждые полчаса.
 Под телевизором он обнаружил холодильник, в котором стояли  миниатюрные
бутылочки с виски, джином и бренди, а также тоник  и  содовая,  два  сорта
пива и четвертушки с шампанским. Кэсл по привычке выбрал "Джи-энд-Би", сел
и стал ждать.  "Вам  предстоят  долгие  ожидания",  -  сказал  ему  мистер
Холлидей, вручая Троллопа, и, поскольку делать было нечего, Кэсл  принялся
читать: "Позвольте представить  читателю  леди  Карбэри,  от  характера  и
деяний которой в  значительной  мере  зависит,  с  каким  интересом  будут
читаться эти страницы сейчас она сидит за письменным столом в собственной
комнате собственного дома на Уэлбек-стрит". Кэсл понял, что эта  книга  не
способна отвлечь его от мыслей о том, чем он живет сейчас.
 Он подошел к окну. Внизу, под ним, прошел черный официант,  затем  Кэсл
увидел Влита - тот вышел из лифта и осмотрелся. Конечно же, полчаса еще не
прошло, успокоил себя Кэсл, - самое большее - десять минут.  Влит  еще  не
мог задуматься над его отсутствием. Кэсл выключил свет  в  комнате,  чтобы
Блит, если посмотрит вверх, не увидел его.  Блит  сел  у  стойки  круглого
бара, что-то заказал. Да, конечно, "Плантаторский пунш". Бармен  кладет  в
бокал кусочек апельсина и вишенку. Блит  был  без  пиджака,  в  рубашке  с
короткими  рукавами  -  соответственно  иллюзии,   создаваемой   пальмами,
бассейном и звездным небом. Кэсл увидел, как он придвинул к себе телефон и
набрал номер. Показалось ли  ему  или  Блит,  разговаривая,  действительно
поднял взгляд на окно номера 423? Сообщая о чем? Кому?
 Кэсл услышал позади себя звук открываемой двери, и зажегся свет. Быстро
повернувшись, он увидел, как в зеркале  гардероба  промелькнуло  отражение
человека, - так стремительно двигаются люди,  когда  не  хотят,  чтобы  их
видели человек был маленький,  с  черными  усиками,  на  нем  был  темный
костюм, в руке - черный чемоданчик.
 - Задержался из-за движения на дорогах, - сказал он, правильно построив
фразу, но нечетко произнеся ее по-английски. - Вы приехали за мной?
 - У нас маловато времени. Вам надо успеть на ближайший автобус, который
отходит в аэропорт. - Он положил на письменный стол чемоданчик и извлек из
него сначала авиабилет, затем  паспорт,  бутылочку  с  какой-то  жидкостью
вроде клея, пухлый полиэтиленовый  мешок,  щетку  для  волос  и  гребенку,
бритву.
 - У меня есть все, что требуется, -  сказал  Кэсл,  сразу  сумев  найти
нужный тон.
 Мужчина будто не слышал.
 - Как видите, билет у вас только до Парижа, - сказал он. -  Это  я  вам
сейчас объясню.
 - Но они же наверняка следят за всеми вылетающими самолетами.
 - Особенно тщательно они будут следить за тем, который вылетает в Прагу
одновременно с самолетом, вылетающим  в  Москву,  -  он  задержался  из-за
неполадки с моторами. Случай необычный. Возможно, Аэрофлот ждал  какого-то
важного пассажира. Так что  полиция  все  внимание  нацелит  на  самолеты,
вылетающие в Прагу и в Москву.
 - Следить  они  будут  не  за  самолетами,  а  за  теми,  кто  проходит
паспортный контроль. У выхода на поле они стоять не будут.
 - Тут все предусмотрено. Вы должны подойти  к  паспортному  контролю  -
дайте-ка взглянуть на ваши часы - минут через пятьдесят.  Автобус  отходит
через тридцать минут. Вот ваш паспорт.
 - А что я делаю в Париже, если я туда доберусь?
 - Вас встретят у выхода из аэровокзала и дадут другой билет. Времени  у
вас будет ровно столько, чтобы успеть на другой самолет.
 - Направляющийся куда?
 - Понятия не имею. Все это вы узнаете в Париже.
 - К тому времени Интерпол уже оповестит тамошнюю полицию.
 - Нет. Интерпол никогда не вмешивается в политические дела. Это  против
их правил.
 Кэсл раскрыл паспорт.
 - Партридж, - произнес он, - вы выбрали удачную  фамилию.  Сезон  охоты
еще не кончился [Партридж (от англ. artridge) означает "куропатка"]. - Он
взглянул на фотографию. - А вот фотография не сойдет. Я не похож на  этого
человека.
 - Верно. Но мы сейчас подгоним вас под фотографию.
 Незнакомец перенес свои орудия производства в ванную.  Между  стаканами
для зубных щеток поставил увеличенную фотографию с паспорта.
 - Сядьте, пожалуйста, на этот стул.
 Он принялся выщипывать Кэслу брови, затем взялся за волосы: у  человека
на паспорте была стрижка бобриком. Кэсл наблюдал в  зеркале  за  движением
ножниц - он  был  поражен,  увидев,  как  стрижка  бобриком  меняет  лицо,
увеличивает лоб даже выражение глаз, казалось, изменилось.
 - Вы мне сбросили лет десять, - сказал Кэсл.
 - Сидите, пожалуйста, спокойно.
 Затем незнакомец начал наклеивать ему  усики  -  волосок  за  волоском
такие усики носит человек застенчивый, не уверенный в себе. Он сказал:
 - Борода или густые усы всегда наводят на подозрение.  -  На  Кэсла  из
зеркала смотрел незнакомец. - Ну вот. Все. По-моему, вполне прилично. - Он
сходил к своему чемоданчику и, достав оттуда белую  палку,  вытянул  ее  и
превратил в трость. Он сказал: - Вы слепой. Предмет всеобщего  сочувствия,
мистер Партридж. Стюардесса "Эр-Франс" встретит вас  у  автобуса,  который
привозит пассажиров из отеля,  и  проведет  через  паспортный  контроль  к
вашему самолету. В Париже из аэропорта Руасси вас перевезут на Орли -  там
у самолета тоже будут неполадки с мотором.  Возможно,  вы  будете  уже  не
мистер Партридж: в машине вам сделают другой грим, дадут  другой  паспорт.
Человеческое лицо можно ведь  до  бесконечности  изменять.  Хороший  довод
против роли наследственности. Рождаются-то люди  почти  все  с  одинаковым
лицом - представьте себе новорожденного младенца, - а потом  под  влиянием
окружения лицо меняется.
 - Представляется все это просто, - сказал Кэсл, - но вот сработает ли?
 - Думаем, что сработает, - сказал маленький человечек, упаковывая  свой
чемоданчик. - А теперь выходите и не забудьте пользоваться тростью.  И  не
двигайте глазами - поворачивайте всю голову, если кто-то с вами заговорит.
Старайтесь, чтобы глаза ничего не выражали.
 Кэсл, не думая, взял "Как мы нынче живем".
 - Нет, нет, мистер Партридж. Слепой вряд ли повезет с  собой  книгу.  И
мешок этот тоже оставьте.
 - Но у меня там всего лишь чистая рубашка, бритва...
 - На чистой рубашке есть метка прачечной.
 - А не странно это будет выглядеть, что у меня нет багажа?
 - Откуда же это знать паспортному контролю, разве что он попросит у вас
билет.
 - По всей вероятности, попросит.
 - Ну и что? Вы же возвращаетесь домой. Живете вы в Париже.  В  паспорте
есть ваш адрес.
 - А кто я по профессии?
 - Вы в отставке.
 - Вот это, по крайней мере, верно, - сказал Кэсл.
 Он вышел из лифта и, постукивая  палкой,  направился  к  выходу,  возле
которого ждал автобус. Проходя мимо дверей, ведущих в бар и к бассейну, он
увидел Блита. Блит с нетерпеливым видом поглядывал на свои  часы.  В  этот
момент пожилая женщина взяла Кэсла под руку и спросила:
 - Вы на автобус?
 - Да.
 - Я тоже. Позвольте вам помочь.
 Он услышал позади себя голос:
 - Морис! - Он был вынужден идти медленно из-за женщины, потому что  она
медленно шла.
 - Эй! Морис!
 - По-моему, кто-то вас зовет, - сказала женщина.
 - Ошиблись.
 Он услышал за собой шаги. Выпростал локоть из руки женщины и, повернув,
как было сказано, голову, уставился не на Блита, а чуть в сторону. Блит  в
изумлении смотрел на него.
 - Извините, - сказал он. - Мне подумалось...
 Женщина сказала:
 - Шофер сигналит нам. Поторопимся.
 Когда они уже сидели в автобусе, она посмотрела в окно. И сказала:
 - Должно быть, вы очень похожи на его знакомого. Он  все  еще  стоит  и
смотрит нам вслед.
 - У каждого, говорят, есть в мире свой двойник, - заметил Кэсл.




ЧАСТЬ ШЕСТАЯ


1

 Она обернулась и ничего не увидела сквозь серое, будто затянутое дымом,
окно такси - Морис, казалось, нырнул в воды стального озера и без  единого
крика пошел ко дну. У нее украли - без всякой надежды когда-либо  получить
назад - единственное,  что  ей  хотелось  увидеть  и  услышать,  и  она  с
возмущением принимала милостивую подачку, - так мясник  предлагает  жалкий
кусок  мяса  вместо  хорошего  окорока,  который  он  приберег  для  более
солидного покупателя.
 Обед в доме среди  лавров  был  пыткой.  Свекровь  пригласила  гостя  -
священника с  малопривлекательным  именем  Боттомли  [Боттомли  (от  англ.
ottom) - "задница"], которого она звала Эзра, - вернувшегося  из  Африки,
где он занимался миссионерской  деятельностью:  отменить  его  визит  было
никак нельзя. Сара чувствовала себя чем-то вроде  экспоната  на  лекции  с
диапозитивами, с какими он, по всей вероятности, там, в Африке,  выступал.
Миссис Кэсл ее не представила. Она просто сказала: "Это Сара", будто  Сара
была приютской сироткой, что отвечало действительности. Мистер Боттомли до
приторности слащаво сюсюкал с Сэмом, к ней же проявлял взвешенный интерес,
словно к одной из своих цветных прихожанок. Дили-бом, умчавшаяся при  виде
их из страха перед Буллером,  выказывала  теперь  усиленное  дружелюбие  и
царапала юбку Сары.
 - Расскажите мне, как на самом деле живут люди  в  Соуэто,  -  попросил
мистер Боттомли. - Я, видите ли, работал в Родезии. В  английских  газетах
тоже все преувеличивают. Не такие  уж  мы  черномазые  черти,  какими  нас
рисуют, - добавил он и  покраснел,  поняв  свою  оплошность.  Миссис  Кэсл
долила ему в стакан воды. - Я хочу сказать, - продолжал он, - можно ли там
должным образом воспитать ребенка? - И его блестящие глаза остановились на
Сэме, словно прожектор в ночном клубе.
 - Ну, откуда же Саре это знать, Эзра? - заметила миссис Кэсл. И  нехотя
пояснила: - Сара - моя невестка.
 Мистер Боттомли покраснел еще больше.
 - А-а, так вы приехали в гости? - спросил он.
 - Сара живет со мной, - сказала миссис Кэсл. - Пока. А мой сын в Соуэто
никогда не жил. Он работал в посольстве.
 - Мальчик, наверное, рад, что приехал повидать бабушку, - сказал мистер
Боттомли.
 Сара подумала: "Неужели такой теперь будет моя жизнь?"
 Когда мистер Боттомли отбыл, миссис Кэсл  сказала  Саре,  что  им  надо
серьезно поговорить.
 - Я звонила Морису, - сказала она, - он и слушать ничего  разумного  не
хочет. - Она повернулась к Сэму. - Пойди в сад, миленький, поиграй там.
 - Так ведь там дождик, - сказал Сэм. - Я  забыла  об  этом,  миленький.
Тогда пойди наверх и поиграй с Дили-бом.
 - Я пойду наверх, - сказал Сэм, - но играть с вашей  кошкой  не  стану.
Мой дружок - Буллер. Вот он знает, что делать с кошками.
 Когда они остались одни, миссис Кэсл сказала:
 - Морис заявил мне, что, если ты вернешься домой, он уедет. Чем ты  так
провинилась, Сара?
 - Я бы не хотела об этом говорить. Морис велел мне ехать сюда, вот я  и
приехала.
 - Кто же из вас... как говорится, виноватая сторона?
 - А разве непременно должна быть виноватая сторона?
 - Я сейчас снова ему позвоню.
 - Я не могу помешать вам, но пользы от этого не будет.
 Миссис Кэсл набрала номер, и Сара стала молить Бога, хотя в него  и  не
верила, чтобы, по крайней мере, услышать голос Мориса, но...
 - Никто не отвечает, - сказала миссис Кэсл.
 - По всей вероятности, он на работе.
 - В субботу-то?
 - Он работает в самое необычное время.
 - Я думала, в Форин-офисе больше порядка.
 Сара дождалась вечера и, уложив Сэма, пошла  в  городок.  Она  зашла  в
"Корону" и заказала "Джи-энд-Би". Она попросила двойную порцию в память  о
Морисе, затем прошла в будку телефона-автомата. Она знала: Морис не  велел
ей звонить. Если он  дома  и  телефон  его  прослушивается,  он  изобразит
ярость, продолжит несуществующую ссору, но, по  крайней  мере,  она  будет
знать, что он по-прежнему там, а не в полицейском участке  и  не  летит  в
самолете через Европу,  которой  она  никогда  не  видела.  Телефон  долго
звонил, прежде чем она положила трубку на рычаг:  она  понимала,  что  тем
самым дает "им" возможность установить, откуда  звонят,  но  ей  это  было
безразлично. Если "они" явятся к ней, она хотя бы что-то узнает о  Морисе.
Она вышла из кабины, выпила у стойки бара свое "Джи-энд-Би" и вернулась  в
дом миссис Кэсл.
 - Сэм звал тебя, - сказала ей миссис Кэсл.
 Сара пошла наверх.
 - В чем дело, Сэм?
 - Ты думаешь, Буллер в порядке?
 - Конечно, в порядке. А что с ним могло случиться?
 - Я видел сон.
 - И что тебе приснилось?
 - Не помню. Буллер будет скучать без меня. Жалко, мы  его  не  взяли  с
собой.
 - Мы же не можем. Ты это знаешь. Рано или поздно он наверняка прикончил
бы Дили-бом.
 - Вот и хорошо бы.
 Сара нехотя спустилась вниз. Миссис Кэсл смотрела телевизор.
 - Было что-нибудь интересное в "Новостях"? - спросила Сара.
 - Я редко слушаю "Новости", - сказала миссис Кэсл. - Предпочитаю читать
"Таймс".
 Но на следующее утро в воскресных газетах не было ничего, что могло  бы
заинтересовать Сару. Воскресенье...  Морис  никогда  ведь  не  работал  по
воскресеньям. В полдень Сара снова пошла в  "Корону",  и  снова  позвонила
домой, и снова долго ждала: он мог быть в саду с Буллером но под конец ей
пришлось расстаться и с этой надеждой. Она успокаивала  себя  мыслью,  что
ему все же удалось бежать, но потом она вспомнила, что "они"  имеют  право
держать его - кажется, три дня? - без предъявления обвинения.
 Миссис Кэсл подала обед - большой кусок ростбифа - ровно в час.
 - Не послушаем "Новости"? - предложила Сара.
 - Не надо катать кольцо с салфеткой, Сэм, миленький, -  сказала  миссис
Кэсл.  -  Просто  вытащи  из  него  салфетку,  а  кольцо  положи  рядом  с
тарелочкой.
 Сара нашла волну, на которой работало "Радио-3". Миссис Кэсл сказала:
 - По воскресеньям никаких стоящих новостей  не  бывает.  -  И  конечно,
оказалась права.
 Воскресный день никогда еще не тянулся так долго. Дождь прекратился,  и
бледное солнце пыталось проглянуть между  облаками.  Сара  пошла  с  Сэмом
погулять по лесу - почему это место так называлось, она не  могла  понять.
Деревьев тут не  было  -  одни  низкорослые  кустарники  да  трава  (часть
местности вообще была расчищена под поле для гольфа). Сэм сказал:
 - В Эшридже мне куда больше нравится. - И немного позже добавил: -  Без
Буллера прогулка - не прогулка.
 А Сара думала: "Как долго придется нам так жить?" На обратном пути  они
решили пройти по краю поля для гольфа, чтобы быстрее попасть домой, и один
из игроков, явно перебравший  за  обедом,  крикнул,  чтобы  они  убирались
прочь. Сара немного замешкалась, и он рявкнул:
 - Эй! Ты! Я к тебе обращаюсь, Топси!
 Сара смутно припомнила, что так звали черную девочку в книжке,  которую
методисты давали ей читать, когда  она  была  маленькая  [имеется  в  виду
персонаж романа  "Хижина  дяди  Тома"  американской  писательницы  Гарриет
Бичер-Стоу (1811-1896)].
 В тот вечер миссис Кэсл сказала:
 - Пора нам, дорогая, поговорить серьезно.
 - О чем?
 - Это ты меня спрашиваешь, о чем? Право же,  Сара!  О  тебе  и  о  моем
внуке, конечно... ну и о Морисе. Ни один из вас не говорит мне, из-за чего
произошла ссора. Есть у тебя или у Мориса основания для развода?
 - Возможно. Когда один бросает другого, это ведь основание, верно?
 - Но кто же кого бросил? Если ты уехала к свекрови, это не значит,  что
ты бросила Мориса. А Морис - как же он бросил тебя, если он живет дома.
 - Дома его нет.
 - Тогда где же он?
 - Я не знаю,  не  знаю,  миссис  Кэсл.  Неужели  вы  не  можете  просто
подождать немного и не говорить об этом со мной?
 - Это же _мой_ дом, Сара. И  я  бы  не  возражала  узнать,  сколько  ты
собираешься пробыть у меня. Сэму ведь надо ходить в школу.  На  этот  счет
есть закон.
 - Обещаю вам, если вы разрешите нам пробыть всего неделю...
 - Я же не выгоняю тебя, дорогая. Просто я хочу, чтобы ты вела себя  как
взрослый человек. Мне кажется,  тебе  следовало  бы  повидать  адвоката  и
поговорить с ним, если ты не  хочешь  говорить  со  мной.  Я  могу  завтра
позвонить мистеру Бэри. Он составлял мое завещание.
 - Дайте мне одну неделю, миссис Кэсл. - (Было время, когда миссис  Кэсл
предложила Саре  называть  ее  "мама"  и  явно  вздохнула  с  облегчением,
убедившись, что Сара продолжает звать ее "миссис Кэсл".)
 В понедельник утром Сара отправилась вместе с Сэмом в городок и, заведя
его в магазин игрушек, зашла в "Корону". Она позвонила Морису  на  службу,
что было бессмысленно, так как, будь Морис  по-прежнему  в  Лондоне  и  на
свободе, он, безусловно, позвонил бы ей. В  Южной  Африке,  в  те  далекие
времена, когда она работала на Мориса, она никогда не совершила  бы  такой
неосторожности, но в этом мирном провинциальном городке,  который  никогда
не знал расовых волнений и где по ночам  не  раздавалось  стука  в  дверь,
самая  мысль  об  опасности  казалась  фантастической.  Сара  попросила  к
телефону секретаршу мистера  Кэсла  и,  когда  послышался  женский  голос,
сказала:
 - Это Синтия? - (Сара знала ее имя, хотя они никогда не  встречались  и
не разговаривали.) Последовала долгая пауза  -  достаточно  долгая,  чтобы
кто-то мог подключиться для подслушиванья, но здесь, в маленьком  городке,
населенном  пенсионерами,  Саре  в  этой  пивнушке,   где   двое   шоферов
приканчивали свое горькое пиво, в это  как-то  не  верилось.  Затем  сухой
тоненький голосок произнес:
 - Синтии сегодня нет.
 - А когда она будет?
 - Боюсь, не могу этого сказать.
 - В таком случае можно мистера Кэсла?
 - Скажите, пожалуйста, кто говорит?
 Она подумала: "Я же чуть не предала Мориса" - и  повесила  трубку.  Она
почувствовала, что предала и  свое  прошлое  -  все  эти  тайные  встречи,
зашифрованные донесения, старания Мориса проинструктировать ее, чтобы  они
оба не попали в Йоханнесбурге в лапы БОСС. А  теперь  вот  Мюллер  приехал
сюда, в Англию... и сидел с ней за одним столом.
 Возвращаясь домой, она заметила незнакомую машину на лавровой аллее,  а
в холле ее поджидала миссис Кэсл. Она сказала:
 - Тут какой-то человек приехал к тебе, Сара. Я провела его в кабинет.
 - Кто это?
 Миссис Кэсл понизила голос и брезгливо произнесла:
 - По-моему, полицейский.
 У мужчины были большие светлые усы, которые он нервно  поглаживал,  Он,
безусловно не принадлежал к полицейским, каких Сара знала в юности, и  она
удивилась, как это миссис Кэсл угадала его профессию, - сама Сара  приняла
бы его  за  мелкого  торговца,  который  многие  годы  обслуживал  местных
жителей. Он выглядел таким аккуратным и приветливым, хорошо  вписываясь  в
кабинет доктора Кэсла, где все  осталось,  как  было  до  его  смерти:  на
письменном столе по-прежнему  стояла  подставка  с  трубками  и  китайская
пепельница, а за столом - вертящееся кресло, в которое незнакомец явно  не
решился сесть. Он стоял у книжных полок, частично перекрывая своей плотной
фигурой алые тома классиков в издании "Леб" и зеленую  кожу  2-го  издания
"Энциклопедии Британики".
 - Миссис Кэсл? - осведомился он.
 И Сара чуть не  ответила:  "Нет.  Миссис  Кэсл  -  это  моя  свекровь",
настолько чужой чувствовала она себя в этом доме.
 - Да, - сказала она. - В чем дело?
 - Я инспектор Батлер.
 - Да?
 - Мне звонили из Лондона. Попрос