я был
романтиком. Думал, буду заниматься атомными секретами. Взяли-то ведь  меня
только потому, что я хороший математик, да и в физике соображаю неплохо.
 - Атомные секреты - это Восьмой отдел.
 - Я думал, что, по крайней  мере,  хоть  научусь  пользоваться  всякими
забавными штуками вроде невидимых чернил. Вы-то, я уверен, все знаете  про
невидимые чернила.
 - В свое время знал - все, вплоть  до  использования  птичьего  помета.
Обучили меня всему этому, а потом, в конце войны, послали с заданием. Дали
такую красивую деревянную коробочку, в которой, как в школьных штативах на
занятиях  химией,  были  расставлены   бутылочки.   А   потом   дали   еще
электрический чайник... и набор пластмассовых спиц для вязания.
 - Это еще для чего?
 - Вскрывать письма.
 - И вам пригодилось? Я хочу сказать, вы вскрыли хоть одно письмо?
 - Нет, хотя один раз пытался. Меня учили вскрывать конверты не там, где
они заклеены, а сбоку, и, запечатывая снова, пользоваться  тем  же  клеем.
Так вот, в том случае у меня не было нужного клея и,  прочитав  письмо,  я
вынужден был его сжечь. Все равно ничего важного в  нем  не  было.  Просто
любовное послание - и только.
 - А как насчет "люгера"? [автоматический пистолет] У вас  же  наверняка
был "люгер". Или авторучка со взрывателем?
 - Нет. Мы никогда  не  подражали  Джеймсу  Бонду  [речь  идет  о  герое
шпионских  романов   английского   писателя   Иана   Ланкастера   Флеминга
(1908-1964), агенте Британской контрразведки под номером  007,  неуязвимом
супермене: нули в его номере  означают  право  на  убийство  противника  в
случае необходимости]. Мне не разрешалось носить  оружие,  а  единственной
машиной у меня была подержанная малолитражка "мини-моррис".
 - Уж могли бы дать нам хотя бы один  "люгер"  на  двоих.  Как-никак  мы
живем во времена терроризма.
 - Зато у нас с тобой есть радиотелефон, -  сказал  Кэсл,  надеясь  этим
утешить Дэвиса. Он уловил горькие нотки, которые всегда появлялись в  речи
Дэвиса, когда ему бывало не по себе. Выпил  лишнюю  рюмку  портвейна,  или
Синтия его расстроила.
 - А вы когда-нибудь имели дело с микрофишками, Кэсл?
 - Никогда.
 - Даже такой бывалый вояка,  как  вы?  А  какая  была  самая  серьезная
секретная информация, которой вы располагали, Кэсл?
 - Как-то раз я заранее знал дату высадки войск.
 - В Нормандии?
 - Нет, нет. Всего лишь...
 - Разве мы туда высаживались? Я совсем забыл...  а  может  быть,  и  не
знал. Ну что ж, старина, думаю, надо нам стиснуть зубы и  посмотреть,  что
поступило из этого чертова Заира. Можете вы объяснить мне, почему янки так
интересуются нашими предсказаниями насчет добычи меди?
 - Я полагаю, это влияет на их бюджет. И  может  повлиять  на  программы
помощи. А вдруг правительство Заира  надумает  получать  помощь  откуда-то
еще. Вот видите, мы и нашли, что  требовалось  -  донесение  номер  триста
девяносто  семь:  некто  с  весьма  славянской  фамилией  обедал  двадцать
четвертого с президентом.
 - Неужели мы даже это должны сообщать ЦРУ?
 - Конечно.
 - И вы полагаете, что в ответ  они  выдадут  нам  хоть  один  маленький
секретик об управляемых ракетах?
 Это явно  был  один  из  наихудших  дней  Дэвиса.  Даже  глаза  у  него
пожелтели. Одному Богу известно, какой  смесью  он  накачался  накануне  в
своем холостяцком логове на Дэйвис-стрит. Дэвис сказал мрачно:
 - Джеймс Бонд уже давно бы потрахал Синтию.  На  песчаном  берегу,  под
жарким солнцем. Передайте-ка мне карточку на Филипа Дибба, хорошо?
 - Какой у него номер?
 - Пятьдесят девять-восемьсот-дробь три.
 - А что там с ним?
 - Да есть слушок, что он не по своей воле ушел с поста директора  почты
в Киншасе. Слишком много напечатал  "левых"  марок  для  своей  коллекции.
Уходит со сцены наш самый влиятельный в Заире агент. - Дэвис подпер голову
руками и по-собачьи взвыл от горя.
 - Я знаю, каково тебе, Дэвис, - сказал Кэсл.  -  Иной  раз  мне  самому
хочется уйти в отставку... или переменить работу.
 - Слишком для этого поздно.
 - Не знаю. Сара говорит, я мог бы засесть за книгу.
 - Но есть же Акт о хранении государственных тайн.
 - Книгу не про нас. Про апартеид.
 - Едва ли это можно назвать самой популярной темой.
 Дэвис перестал что-то писать в карточке Дибба.
 - Шутки в сторону, старик, - сказал он, - пожалуйста, и не  думайте  об
этом. Я без вас тут  не  смогу.  Просто  взорвусь,  если  не  будет  рядом
человека, с которым можно над чем-то посмеяться. Ведь при всех остальных я
даже улыбнуться боюсь. Даже когда я с Синтией. Я люблю ее,  но  она  такая
чертовски  лояльная,  что   вполне   может   донести,   сказать,   что   я
неблагонадежный. Полковнику Дэйнтри. Недаром Джеймс Бонд убил  девушку,  с
которой спал. Вся разница лишь в  том,  что  я-то  с  Синтией  даже  и  не
переспал.
 - Я же несерьезно, - сказал Кэсл. - Ну как могу я уйти? Куда  я  отсюда
пойду? Только в отставку. Мне шестьдесят два года, Дэвис. Я уже перешагнул
пенсионный рубеж. Иной раз думаю,  про  меня  просто  забыли  или,  может,
потеряли мое досье?
 - Вот тут нас просят разработать некоего Агбо, сотрудника "Радио Заир".
Пятьдесят девять-восемьсот предлагает его в качестве помощника агента.
 - Чего ради?
 - У него есть контакт на "Радио Гана".
 - Что-то он не представляется очень ценным. И потом,  Гана  -  не  наша
территория. Передай это в сектор Шесть-В, посмотрим, может, они сумеют его
использовать.
 - Не торопитесь, Кэсл, зачем  же  нам  отдавать  сокровище.  Откуда  мы
знаем, что нам отколется от агента Агбо? Из "Радио  Гана"  мы  ведь  можем
проникнуть на "Радио Гвинея". Да мы этим и  Пеньковского  переплюнули  бы.
Вот это была бы победа! ЦРУ никогда еще не проникало так глубоко в  Черную
Африку.
 Это явно был один из наихудших дней Дэвиса.
 - Быть может, здесь, в Шестом-А, мы видим только все  самое  нудное,  -
заметил Кэсл.
 В комнату снова вошла Синтия с конвертом для Дэвиса.
 - Распишитесь тут и подтвердите получение.
 - А что в нем?
 -  Откуда  же  мне  знать?  Что-то  от  администрации.  -   Она   взяла
единственную бумажку, лежавшую в корзине "Для исходящих". - И это все?
 - Мы не  слишком  завалены  сейчас  работой,  Синтия.  Пойдете  с  нами
пообедать - вы свободны?
 - Нет, мне надо сегодня кое-что припасти на ужин. -  И  она  решительно
закрыла за собой дверь.
 - Ну что ж, значит, в другой раз. Всегда в другой раз. -  Дэвис  вскрыл
конверт. И сказал: - Что они еще намерены придумать?
 - А в чем дело? - осведомился Кэсл.
 - Вы такого не получали?
 - А-а, медицинское обследование? Конечно. Уж и не  помню,  сколько  раз
меня проверяли за время службы. Это как-то связано со страховкой... или  с
пенсией. Прежде чем  меня  послали  в  Южную  Африку,  доктор  Персивал  -
возможно, ты еще не встречался с доктором Персивалом  -  всячески  пытался
установить у меня диабет. Направили меня к специалисту, а тот нашел, что у
меня не излишек сахара, а наоборот, слишком его мало... Бедняга  Персивал.
Думаю, связавшись с нами, он наверняка немного  поотстал  по  части  общей
медицины.  В  этом  учреждении  соображения   безопасности   куда   важнее
правильного диагноза.
 - Это дерьмо и _подписано_: "Персивал, Эммануэл Персивал". Ну и имечко:
Эммануэл, это не тот, что приносит добрые вести?  Они  что,  по-вашему,  и
меня собираются посылать за границу?
 - А тебе хотелось бы?
 - Я всегда  мечтал  когда-нибудь  работать  в  Лоренсу-Маркише.  Нашего
человека там пора ведь уже менять. Там должен быть  хороший  портвейн,  а?
Революционеры - они наверняка тоже пьют портвейн. Вот если бы еще со  мной
поехала Синтия...
 - А я считал, что тебе больше по душе холостяцкая жизнь.
 - Я имел в виду не женитьбу. Джеймс Бонд  ведь  так  и  не  женился.  И
потом, мне нравится португальская кухня.
 - Сейчас кухня там, наверно, африканская. Ты знаешь  что-нибудь  о  тех
местах, кроме того,  что  сообщает  нам  в  своих  телеграммах  Шестьдесят
девять-триста?
 - Я собрал целую картотеку ночных заведений и ресторанов до того, как у
них произошла эта чертова революция. Сейчас они, возможно, все закрыты.  А
что до остального,  то  не  думаю,  чтобы  Шестьдесят  девять-триста  знал
половину того, что знаю о тех местах я. У него нет картотеки, да и  вообще
он такой чертовски серьезный - наверно, и в постели  работает.  Подумайте,
сколько мы вдвоем могли бы списать на счет служебных трат.
 - Вы вдвоем?
 - Мы с Синтией.
 - Какой же ты мечтатель, Дэвис. Да она никогда не выйдет за тебя. У нее
же отец - генерал-майор.
 - У каждого есть своя мечта. А о чем мечтаете вы, Кэсл?
 - О, пожалуй, я мечтаю порой о  безопасности.  Не  в  том  смысле,  как
понимает это Дэйнтри.  А  о  безопасности  жизни  в  отставке.  С  хорошей
пенсией. Достаточной, чтобы я мог содержать и себя и жену...
 - И вашего маленького паршивца?
 - Да, и моего маленького паршивца, конечно.
 - Не слишком-то они щедры на пенсии в нашем Управлении.
 - Нет, не слишком, потому я  и  думаю,  что  ни  ты,  ни  я  не  сумеем
осуществить свою мечту.
 - В любом случае... эта медицинская проверка _должна_ что-то  означать,
Кэсл. Когда я был в Лиссабоне... наш человек повез меня в такую пещеру  за
Эсторилом, где слышно, как под твоим столиком плещет вода... Таких  омаров
я  никогда  больше  не  ел.  Я  читал,  что  такой  же  ресторан  есть   в
Лоренсу-Маркише... Мне нравится даже их молодое вино, Кэсл. Право же,  мне
надо быть там, а не этому Шестьдесят девять-триста.  Он  не  умеет  ценить
хорошую жизнь. Вы-то ведь знаете эти места, да?
 - Мы провели там с Сарой две ночи - семь лет назад. В отеле "Полана".
 - Всего две ночи?
 - Я срочно покидал Преторию - ты эту  историю  знаешь:  мне  надо  было
опередить БОСС [управление  государственной  безопасности  в  ЮАР].  Я  не
чувствовал себя в безопасности так близко от границы. Мне хотелось,  чтобы
между Сарой и БОСС лег океан.
 - Ах да, у вас  ведь  была  Сара.  Счастливчик.  В  отеле  "Полана".  С
Индийским океаном за окном.
 Кэслу  вспомнилась  холостяцкая  квартира  Дэвиса  -  немытые  стаканы,
журналы "Пентхаус" и "Нэйчур".
 - Если, Дэвис, ты это серьезно надумал, я поговорю с Уотсоном. Предложу
тебя в качестве замены.
 - Достаточно серьезно. Я хочу бежать отсюда, Кэсл. Отчаянно хочу.
 - Неужели тебе так худо?
 - А что мы тут делаем - сидим и составляем никому не нужные телеграммы.
И задираем нос от важности,  потому  что  чуть  больше  других  знаем  про
земляные орехи  или  про  то,  что  сказал  Мобуту  [Мобуту  (р.  1930)  -
политический и военный деятель республики Заир, с 1965 г. ее президент] на
ужине в частном доме... А  ведь  я,  знаете  ли,  пришел  сюда  в  поисках
волнующих впечатлений. Волнующих, Кэсл. Какой же я был болван!  Просто  не
понимаю, как вы выдержали здесь столько лет.
 - Возможно, оно легче, когда ты женат.
 - Если я когда-нибудь женюсь, ни за что не стану жить здесь всю  жизнь.
Надоела мне до  смерти  эта  чертова  дряхлая  страна,  Кэсл:  перерывы  в
снабжении электричеством,  забастовки,  инфляция.  Цена  на  еду  меня  не
волнует - убивает меня цена на хороший портвейн. Я поступил сюда в надежде
поехать за границу, выучил  португальский,  а  сижу  здесь  и  отвечаю  на
телеграммы из Заира, в которых сообщается про земляные орехи.
 - А мне всегда казалось, что ты доволен жизнью. Дэвис.
 - О да, доволен, когда немного выпью. Влюбился я в эту девицу, Кэсл. Не
могу выбросить ее из головы. Вот и паясничаю, чтобы ей понравиться, и  чем
больше паясничаю, тем хуже она ко  мне  относится.  Может,  если  бы  меня
послали в Лоренсу-Маркиш... Она как-то тут сказала,  что  тоже  хотела  бы
уехать за границу.
 Зазвонил телефон.
 - Это ты, Синтия?
 Но это была не она. Это был Уотсон, шеф Шестого отдела.
 - Это вы, Кэсл?
 - Это Дэвис.
 - Передайте трубку Кэслу.
 - Да, - сказал Кэсл, - я у телефона. Слушаю вас.
 - Шеф хочет вас видеть. Зайдите за мной,  пожалуйста,  по  пути,  когда
будете спускаться.


 Спускаться надо было долго, так как кабинет шефа находился в подвальном
этаже, в бывшем винном погребе, сооруженном в 90-х годах прошлого века для
одного миллионера. В помещении, где Кэсл и Уотсон ждали, когда над  дверью
шефа загорится зеленый свет, в свое время держали уголь и дрова, тогда как
в кабинете шефа хранили лучшие в Лондоне вина. Ходили слухи, будто в  1946
году, когда  Управление  завладело  этим  домом  и  архитектор  начал  его
перестраивать, в  винном  погребе  была  обнаружена  фальшивая  стена,  за
которой лежало, словно мумии, замурованное  сокровище  миллионера  -  вина
редчайших  урожаев.  Какой-то   невежественный   клерк   из   министерства
общественных работ - гласила легенда - продал их по цене обычных  столовых
вин военному универмагу. Скорее всего это был сплошной вымысел, но  всякий
раз,  как  на   аукционе   "Кристи"   продавали   старое,   представляющее
историческую ценность вино, Дэвис мрачно говорил:
 - Это из наших запасов.
 Красный свет горел бесконечно долго. Вот так же бесконечно долго сидишь
в машине и ждешь, когда очистят дорогу от обломков аварии.
 - Вы не знаете, что стряслось? - спросил Кэсл.
 - Нет. Он просто попросил меня представить ему  всех,  кто  работает  в
Шестом отделе и кого он еще не видел. Он уже покончил с сектором  Шесть-Б,
и теперь ваш  черед.  Я  вас  представлю  и  уйду.  Так  принято.  Остатки
колониальных времен, на мой взгляд.
 - С бывшим шефом я однажды встречался. Перед  тем,  как  в  первый  раз
поехать за границу. У него был монокль с черным стеклом. Жутковато как-то,
когда на тебя смотрит этакое черное О, но шеф тогда лишь пожал мне руку  и
пожелал удачи. Меня, случайно, не собираются снова посылать за границу?
 - Нет. А почему вы спрашиваете?
 - Напомните мне, пожалуйста, поговорить о Дэвисе.
 Загорелся зеленый свет.
 - Надо было мне сегодня утром тщательнее побриться, - сказал Кэсл.
 В облике Харгривза - в отличие от  прежнего  шефа  -  не  было  ничего,
наводящего жуть. На столе у него лежала пара мертвых  фазанов,  а  сам  он
говорил по телефону.
 - Я привез их сегодня утром. Мэри подумала, что это может доставить вам
удовольствие. - Он указал рукой на два кресла.
 "Так вот, значит, где полковник Дэйнтри провел уик-энд, - подумал Кэсл.
- Стрелял фазанов или докладывал о состоянии безопасности?" Будучи  хорошо
знаком с протоколом, Кэсл выбрал себе кресло поменьше и более жесткое.
 - Она вполне здорова. Немного дает себя знать ревматизм в  левой  ноге,
но это и все, - сказал Харгривз и повесил трубку.
 - Это Морис Кэсл,  сэр,  -  сказал  Уотсон.  -  Он  возглавляет  сектор
Шесть-А.
 - "Возглавляет" звучит как-то уж слишком значительно, - заметил Кэсл. -
Нас ведь только двое.
 - Вы имеете допуск  к  сугубо  секретной  информации,  верно?  Вы...  и
находящийся под вашим руководством Дэвис.
 - А также под руководством Уотсона.
 - Да, конечно. Но Уотсон отвечает за  весь  Шестой  отдел.  Я  полагаю,
немало дел вы препоручаете вести им самим, Уотсон?
 - Я  считаю,  что  только  сектор  Шесть-С  требует  моего  неослабного
внимания: Уилкинс ведь не так давно у нас. Он еще должен вжиться.
 - Ну, не буду вас задерживать, Уотсон. Благодарю, что привели Кэсла.  -
Харгривз провел рукой по перьям одной из убитых птиц. И сказал: -  Я  тоже
вживаюсь, как Уилкинс. Насколько я понимаю, мало что изменилось с тех пор,
когда я в молодости служил в Западной Африке. Уотсон - это как бы комиссар
провинции,  а  вы  -  комиссар  района  и  в   рамках   своей   территории
предоставлены в значительной мере самому себе. Но вы,  конечно,  и  Африку
тоже знаете, верно?
 - Только Южную Африку, - сказал Кэсл.
 - Да, совсем забыл. В моем представлении Южная Африка никогда  не  была
подлинной Африкой. Да и Северная - тоже. Этим занимается  сектор  Шесть-С,
верно? Дэйнтри все это мне разъяснил. Во время уик-энда.
 - Хорошо постреляли, сэр? - осведомился Кэсл.
 - Средне. По-моему, Дэйнтри не вполне удовлетворен. Будущей осенью надо
вам туда приехать и попробовать самому.
 - От меня мало толку, сэр. Я ни разу в жизни еще  не  стрелял,  даже  в
человека.
 - Вот тут вы правы: человек - это наилучшая мишень. Откровенно  говоря,
мне тоже птицы наскучили. - Шеф  опустил  взгляд  на  лежавшую  перед  ним
бумагу.  -  Вы  отлично  поработали  в  Претории.  Тут  сказано,  что   вы
первоклассный администратор. Вы значительно сократили расходы резидентуры.
 - Я  принял  пост  после  человека,  который  умел  блестяще  вербовать
агентов, но плохо соображал по части финансов. А мне это дается легко.  До
войны я некоторое время работал в банке.
 - Дэйнтри пишет тут, что у вас в  Претории  были  неприятности  личного
характера.
 - Я бы не назвал это "неприятностями". Я влюбился.
 - Да. Так тут и сказано. В африканку. Эти ребята называют их  всех  без
разбора "банту". Вы нарушили их расовые законы.
 - Теперь мы вне опасности: мы женаты. Но там нам действительно пришлось
туго.
 - Да. Вы нам об этом сообщали. Хотел бы я, чтобы все наши люди, когда у
них случаются неприятности, так же правильно поступали.  Вы  боялись,  что
южноафриканская полиция доберется до вас и уж отделает как следует.
 - Нельзя было человеку столь уязвимому оставаться вашим резидентом.
 - Как видите, я весьма внимательно просмотрел ваше досье. Мы велели вам
тут же убираться оттуда, хотя нам и в голову не приходило, что  вы  можете
взять с собой эту девицу.
 - Ее  проверили  в  Центре.  Ничего  дурного  не  было  обнаружено.  Вы
считаете, что мне не следовало увозить  ее  оттуда?  Она  ведь  была  моей
связной с африканскими агентами. Моей  легендой  было  серьезное  изучение
апартеида в свободное от работы время, но полиция,  если  бы  забрала  мою
нынешнюю жену, могла бы расколоть ее. Поэтому я и вывез ее через Свазиленд
в Лоренсу-Маркиш.
 - О, вы правильно поступили, Кэсл. А теперь вы  женаты  и  у  вас  есть
ребенок. Надеюсь, все хорошо?
 - Ну, если не считать того, что в данный момент у моего сына - корь.
 - А, в таком случае надо следить за его глазами.  Глаза  -  это  слабое
место. Собственно, я хотел вас видеть, Кэсл, в связи  с  визитом,  который
должен нанести нам через несколько недель некий господин Корнелиус Мюллер,
один из руководителей БОСС. Я думаю, вы знали его, когда были в Претории.
 - Безусловно, знал.
 - Мы намерены ознакомить его  с  некоторыми  материалами,  которыми  вы
занимаетесь. Конечно,  для  того  лишь,  чтобы  доказать  нашу  готовность
сотрудничать с ними - до известных пределов.
 - Он знает о Заире больше нас.
 - Главным образом его интересует Мозамбик.
 - В таком случае вам нужен Дэвис, сэр. Он больше в курсе дела, чем я.
 - О да, конечно! Дэвис. Я с ним пока не встречался.
 - И еще одно соображение, сэр. Когда я был и Претории, мы с Мюллером не
очень ладили. Если вы еще раз заглянете  в  мое  досье,  то  увидите,  что
именно он пытался шантажировать меня при помощи законов о взаимоотношениях
между расами. Вот почему ваш предшественник велел мне убираться оттуда как
можно  скорее.  Поэтому  не  думаю,   чтобы   это   могло   способствовать
установлению контактов между мной и Мюллером. Лучше пусть с ним имеет дело
Дэвис.
 - Но вы же стоите над Дэвисом  -  естественнее,  вам  и  встречаться  с
Мюллером. Это будет нелегко, я  понимаю.  Обе  стороны  наточат  ножи,  но
элемент неожиданности даст вам очко. Вы отлично знаете, что  ему  не  надо
показывать. Крайне важно не раскрывать наших агентов - даже если для этого
придется затемнить кое-какой важный материал. У Дэвиса же нет вашею  опыта
соприкосновения с БОСС... и с этим их Мюллером.
 - А почему мы должны что-то ему показывать, сэр?
 - Вы когда-нибудь задумывались, Кэсл, что произойдет  с  Западом,  если
золотые копи Южной Африки закроются из-за расовой войны. И война эта  ведь
может быть проиграна, как  во  Вьетнаме.  До  того,  как  политики  успеют
договориться,  чем  заменить  золото.  И   Россия   станет   главным   его
поставщиком. Это  будет,  пожалуй,  посложнее  нефтяного  кризиса.  А  еще
алмазн