я "заложу
его в память", пока буду ждать Синтию. А она наверняка запоздает.
 - Помни про Дрейфуса. Не сунь бумаги в мусорную корзину, чтобы потом их
нашли.
 - Я сожгу их в присутствии Синтии в  качестве  жертвоприношения.  -  Он
шагнул за дверь и тут же вернулся. - Пожелайте мне счастья, Кэсл.
 - Конечно. От всей души.
 Шаблонная фраза, правда окрашенная  теплом,  как-то  сама  сорвалась  с
языка Кэсла. И поразила его своей точностью - словно, поехав  отдохнуть  к
морю, он заглянул в знакомую пещеру  и  вдруг  увидел  на  знакомой  скале
примитивное изображение человеческого лица,  которое  раньше  принимал  за
прихотливый узор плесени.
 Полчаса спустя зазвонил телефон. Девичий голос произнес:
 - Джи.У. хочет переговорить с А.Д.
 - Худо дело, - произнес Кэсл. - А.Д. не может переговорить с Джи.У.
 - Кто у телефона? - с великой подозрительностью спросил голос.
 - Некто М.К.
 - Не кладите, пожалуйста, трубки.
 На линии раздалось что-то вроде заливчатого лая. Затем на фоне собачьей
радости послышался голос, принадлежавший, несомненно, Уотсону:
 - Это, видимо, Кэсл?
 - Да.
 - Мне надо поговорить с Дэвисом.
 - Его нет на месте.
 - А где он?
 - Вернется в час дня.
 - Слишком поздно. А сейчас он где?
 - У своего дантиста, - нехотя ответил Кэсл. Он не любил  участвовать  в
чужой лжи: это так все осложняет.
 - Перейдем-ка лучше на спецсвязь,  -  сказал  Уотсон.  По  обыкновению,
произошла  неувязка:  один  из  них,  слишком  рано  нажав  кнопку,  снова
переключился на обычную  линию,  как  раз  когда  другой  переключился  на
спецсвязь. Когда наконец они услышали друг друга, Уотсон сказал:
 - А вы не можете его разыскать? Его вызывают на совещание.
 - Едва ли я могу вытащить его из зубоврачебного кресла. К тому же я  не
знаю, кто его врач. В его досье это не указано.
 - Нет? -  отозвался  Уотсон  с  неодобрением.  -  Тогда  ему  следовало
оставить записку с адресом.
 В свое время Уотсон хотел стать барристером [адвокатом], но  не  вышло.
Возможно, не понравилась его чрезмерная прямолинейность: поучать - видимо,
считало большинство -  это  дело  судей,  а  не  младших  адвокатов.  А  в
управлении Форин-офиса те самые качества, которые так  подвели  Уотсона  в
адвокатуре, помогли ему быстро подняться по службе. Он без труда  обскакал
людей старшего поколения, вроде Кэсла.
 - Он обязан был поставить меня в  известность  о  том,  что  уходит,  -
сказал Уотсон.
 - Возможно, у него внезапно разболелся зуб.
 - Шеф специально велел, чтобы  Дэвис  присутствовал  на  совещании.  Он
хотел обсудить  с  ним  потом  какое-то  донесение.  Дэвис,  надеюсь,  его
получил?
 - Да, он говорил о каком-то донесении.  Похоже,  он  счел  это  обычной
ерундой.
 - Ерундой? Это же был сугубо секретный материал. Что он с ним сделал?
 - Очевидно, положил в сейф.
 - А вы не могли бы проверить?
 - Сейчас попрошу его секретаршу... ох, извините, она сегодня  выходная.
А это так важно?
 - Шеф, видимо, считает, что да. Я полагаю, раз нет Дэвиса, на совещание
надо прийти вам, хотя это и птичка  Дэвиса.  Итак,  комната  сто  двадцать
один, ровно в двенадцать.


 Непохоже было, чтобы требовалось так срочно созывать это совещание.  На
нем присутствовал представитель МИ-5,  которого  Кэсл  никогда  прежде  не
видел,  так  как  главным  пунктом  повестки   дня   было   более   точное
разграничение функций между  разведкой  МИ-6  и  контрразведкой  МИ-5.  До
последней  мировой  войны  МИ-6  никогда   не   работало   на   территории
Великобритании - проблемами безопасности занималось МИ-5. Это правило было
нарушено в Африке после  падения  Франции,  когда  возникла  необходимость
засылать  с  британской  территории  агентов  в   колонии,   подчинявшиеся
правительству  Виши.  После  наступления  мира  старая  система  не   была
полностью восстановлена.  Танзанию  и  Занзибар  официально  объединили  в
единое государство  [очевидно,  речь  идет  об  объединении  Танганьики  с
Занзибаром в государство Танзанию, что действительно произошло в 1964  г],
вошедшее в Британское Содружество, хотя на  Занзибаре  находилось  столько
китайских тренировочных лагерей, что его трудно  было  считать  британской
территорией. В  деятельности  разведки  и  контрразведки  стала  возникать
путаница, поскольку и та и другая служба  имела  там  своих  резидентов  и
отношения между ними не всегда были добрыми и дружественными.
 -  Соперничество,  -  сказал  шеф,  открывая  совещание,  -  хорошо  до
определенного предела. А между нашими службами возникает порой  недоверие.
Мы не всегда обмениваемся разработками об агентах.  Иногда  мы  используем
одного и того же человека и для шпионажа  и  для  контрразведки.  -  И  он
откинулся в кресле, давая высказаться представителю МИ-5.
 Кэсл почти никого не знал из присутствующих, если не  считать  Уотсона.
Стройный седой мужчина с резко обозначенным адамовым яблоком был, судя  по
слухам, старейшим сотрудником службы. Звали его Чилтон. Поступил  он  сюда
еще до войны с Гитлером и, как ни удивительно, не нажил врагов. Сейчас  он
занимался  главным  образом  Эфиопией.  Кроме  того,  он  был   величайшим
специалистом по монетам, которыми расплачивались в восемнадцатом  веке,  и
аукцион  "Сотби"  часто  приглашал   его   для   консультации.   Арабскими
республиками  Северной   Африки   занимался   Лэйкер,   бывший   гвардеец,
рыжеволосый и с рыжими усами.
 Представитель контрразведки изложил, где, по его  мнению,  пересекаются
интересы двух управлений, и умолк.
 - Что ж, все ясно, - подытожил  шеф.  -  Назовем  это  соглашением  сто
двадцать один - по номеру комнаты.  Я  уверен,  ситуация  стала  всем  нам
теперь понятнее. Очень любезно с вашей стороны, что вы  заглянули  к  нам,
Пуллер.
 - Пуллен.
 - Извините, Пуллен. А теперь не сочтите нас негостеприимными - нам надо
обсудить кое-какие домашние дела... -  И  когда  Пуллен  закрыл  за  собой
дверь, добавил: - Общение с этими типами из Пятого управления  никогда  не
доставляет мне удовольствия. Почему-то они во  все  привносят  полицейский
дух. Оно, конечно, естественно, поскольку они  занимаются  контрразведкой.
Мне лично шпионаж представляется делом более достойным джентльмена, но  я,
конечно, человек старомодный.
 Из дальнего угла раздался голос Персивала. Кэсл даже не заметил, что он
там сидит.
 - Мне лично всегда больше нравилось Девятое управление.
 - А чем Девятое управление занимается?  -  спросил  Лэйкер,  поглаживая
усы. Всем своим видом он давал понять, что принадлежит  к  числу  немногих
военных среди ответственных сотрудников Управления.
 - Не помню уже, - сказал Персивал, - но их  люди  всегда  казались  мне
более дружелюбными.
 Чилтон отрывисто пролаял - такой у него странный был смех.
 - А они не занимались устройством побегов  во  время  войны,  или  этим
занималось Одиннадцатое управление? - заметил Уотсон. - Я не знал, что они
еще существуют.
 - Я, правда, давно никого из них не видел, - сказал  Персивал  с  видом
доброго врача, успокаивающего пациента.  Казалось,  он  описывал  симптомы
гриппа. - Возможно, сложили вещички, и дело с концом.
 - Кстати, - спросил шеф, - Дэвис тут? Есть одно  донесение,  которое  я
хотел с ним обсудить. По-моему, я не  встречался  с  ним  во  время  моего
паломничества в Шестой отдел.
 - Он у дантиста, - сказал Кэсл.
 - Мне он об этом не доложил, сэр, - съябедничал Уотсон.
 - Ну, дело, в общем, не срочное. В Африке никогда нет ничего  срочного.
Перемены происходят медленно и, как правило, ненадолго. Хорошо бы, так  же
было в Европе. - И, собрав свои бумаги, шеф тихо выскользнул из  помещения
- так уходит хозяин, решивший, что вечеринка пойдет куда лучше без него.
 - Странно, - заметил Персивал, - когда я осматривал на днях Дэвиса, его
жующий аппарат был в отличном состоянии. Он сказал, что с  зубами  у  него
никогда не было проблем. Я не обнаружил у него даже зубного камня. Кстати,
Кэсл, добудьте-ка мне фамилию его дантиста. Мне это нужно для  медицинской
картотеки. Мы любим в случае надобности рекомендовать  своих  врачей.  Так
оно безопаснее.




ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ


1

 Доктор Персивал пригласил сэра Джона Харгривза отобедать с ним в  клубе
"Реформа"   [лондонский   клуб,   членами   которого    являются    высшие
государственные  чиновники,  политические  деятели,   видные   журналисты
основан в 1832 г.]. У них вошло в привычку раз в месяц, по субботам, когда
большинство членов клуба уезжает из города, обедать поочередно в "Реформе"
и в "Путешественниках" [фешенебельный лондонский  клуб,  членами  которого
являются многие английские дипломаты и бизнесмены]. Дома с высокими окнами
окаймляли Пэлл-Мэлл, серо-стальную, словно  викторианская  гравюра.  Бабье
лето подходило к концу, часы  уже  были  переведены  на  зимнее  время,  и
приближение  зимы  чувствовалось  в  легчайшем  ветерке.  Обед  начался  с
копченой  форели,  что  побудило  сэра  Джона  Харгривза  сказать  доктору
Персивалу, что он серьезно подумывает, не зарыбить ли речушку,  отделяющую
его парк от сельскохозяйственных угодий.
 - Мне потребуется ваш совет, Эммануэл, - сказал он. Они  называли  друг
друга по имени, когда были одни.
 Довольно долго они говорили о ловле форели, или, вернее, говорил доктор
Персивал: Харгривз на этот счет ничем не мог блеснуть,  но  он  знал,  что
доктор Персивал может разглагольствовать о рыбной ловле до ужина.  Однако,
по счастью, в разговоре промелькнуло упоминание клуба "Реформа", и  беседа
перешла на другую излюбленную тему.
 - Будь я человеком совестливым, - заметил Персивал, - я бы ни за что не
остался тут в членах. Остаюсь же я потому, что кухня тут  -  и,  простите,
Джон, копченая форель в том числе - лучшая в Лондоне.
 -  Кухня  у  "Путешественников"  нравится  мне  не  меньше,  -  заметил
Харгривз.
 - А-а, но вы забываете о нашем мясном пудинге с почками.  Я  знаю,  вам
это будет не по душе, но я предпочитаю  его  даже  пирогу  вашей  супруги.
Тесто ведь не пропитывается мясным соком. А пудинг  его  в  себя  вбирает.
Пудинг, если можно так выразиться, как бы соединяется с соком.
 - Но почему при этом страдает ваша совесть, Эммануэл, если считать, что
она у вас есть, хотя это и весьма маловероятно?
 - Вам, должно быть,  известно,  что  членом  клуба  можно  стать,  лишь
подписав декларацию в поддержку Акта о реформе тысяча восемьсот шестьдесят
шестого года.  Акт  этот,  правда,  не  такой  уж  плохой,  как  некоторые
последующие,  -  он  все-таки  дал  право  голоса  восемнадцатилетним,  но
одновременно распахнул ворота  перед  весьма  пагубной  доктриной:  каждый
человек имеет право  голоса.  Даже  русские  провозгласили  теперь  это  в
пропагандистских  целях,  но  они  оказались  не  дураками  и  ставят   на
голосование лишь то, что не имеет никакого значения в их стране.
 - Какой же вы реакционер, Эммануэл! А вот в том,  что  вы  сказали  про
пудинг и тесто, мне кажется, что-то есть. В будущем году можно попробовать
приготовить пудинг... если нам еще по средствам будет охота.
 - Если она будет вам не по средствам, то исключительно из-за того,  что
каждый имеет право голоса. По-честному, Джон, признайте,  какую  мясорубку
породила эта дурацкая идея в Африке.
 - Мне думается, нужно время, чтобы подлинная демократия заработала.
 - Такого рода демократия никогда не заработает.
 - Неужели вы действительно хотели бы вернуться к  тем  временам,  когда
правом голоса обладали только домовладельцы, Эммануэл? - Харгривз  никогда
не мог определить, насколько доктор Персивал говорит серьезно.
 - Да, а почему бы и нет? Уровень дохода, дающий право  голоса,  должен,
конечно, каждый год меняться с учетом инфляции. Нынче он, пожалуй, мог  бы
составлять четыре тысячи в год. В таком случае шахтеры и  докеры  получили
бы право голоса, а это избавило бы нас от многих неприятностей.
 После кофе они по взаимному  согласию  спустились  с  широких  ступеней
времен  Гладстона  [Гладстон  Уильям   Юарт   (1809-1898)   -   английский
государственный деятель, в течение  многих  лет  был  лидером  либеральной
партии]  и  вышли  на  холод  серой  Пэлл-Мэлл.  Старое  кирпичное  здание
Сент-Джеймсского дворца [бывшая королевская резиденция в Лондоне, построен
в XVI в. перестроен после пожара 1809 г.] догорало в сером воздухе словно
затухающий костер, и стоявший на часах солдат мелькнул багрянцем  мундира,
будто последняя вспышка огня. Они пересекли  улицу,  вступили  в  парк,  и
доктор Персивал сказал:
 - Вернемся на минутку к форели...
 Они  выбрали  скамейку,  откуда  видны   были   утки,   легко,   словно
намагниченные игрушки,  скользившие  по  поверхности  пруда.  Оба  были  в
одинаковых толстых твидовых пальто - в таких  ходят  люди,  предпочитающие
жизнь за городом. Мимо прошел мужчина в  котелке,  он  нес  зонтик  и  шел
насупясь, думая о чем-то своем.
 - Это Брауни - с "и" на конце, - заметил доктор Персивал.
 - Какую уйму народу вы знаете, Эммануэл.
 - Один из советников  премьера  по  экономическим  вопросам.  Вот  ему,
сколько бы он ни зарабатывал, я бы права голоса не дал.
 - Ну-с, поговорим немножко о делах, не возражаете? Мы теперь одни.  Вы,
очевидно, опасаетесь, что в "Реформе" подслушивают.
 - А почему бы и нет? Когда там такое скопище фанатиков, ратующих за то,
чтобы каждый имел право голоса. Если они способны были дать  право  голоса
шайке каннибалов...
 - Не надо третировать каннибалов,  -  сказал  Харгривз,  -  среди  моих
лучших друзей есть каннибалы, а теперь, когда этот Брауни с "и"  на  конце
уже не может нас услышать...
 - Я очень тщательно проверил все вместе с  Дэйнтри,  Джон,  и  лично  я
убежден, что Дэвис - тот, кого мы ищем.
 - А Дэйнтри тоже в этом убежден?
 - Нет. Все ведь основано на предположениях - иначе и быть не может, - а
у Дэйнтри ум юриста. Не стану делать вид, что мне нравится Дэйнтри. Полное
отсутствие чувства юмора, но, естественно, очень  добросовестный.  Две-три
недели тому назад я провел вечер с Дэвисом. Он не  законченный  алкоголик,
как Бэрджес и Маклин, но пьет много... и, по-моему, стал больше пить с тех
пор, как мы начали его проверять. Подобно тем двоим,  а  также  Филби,  он
явно находится в состоянии стресса. Что-то вроде маниакальной депрессии...
а  маниакальной  депрессии  обычно  сопутствует  шизофрения,  свойственная
двойному агенту. Он стремится за границу. По  всей  вероятности,  так  как
знает,  что  находится  под  наблюдением,  а  возможно,  потому,  что  ему
запретили  удирать.  Он,  конечно,  уйдет   из-под   нашего   контроля   в
Лоренсу-Маркише и одновременно будет находиться в  весьма  полезном  месте
для них.
 - Да, но доказательства?
 - Пока они несколько  фрагментарны,  Джон,  но  разве  можем  мы  ждать
убедительных доказательств? Мы же не  собираемся  отдавать  его  под  суд.
Другая вероятность - Кэсл (вы со мной согласились, что  Уотсона  мы  можем
исключишь), и мы не менее тщательно  проверили  Кэсла.  Счастливый  второй
брак - первая жена погибла в блицкриге: выходец из хорошей семьи: отец был
врачом - эдаким старомодным фельдшером, членом лейбористской  партии,  но,
прошу заметить, не клуба "Реформа", из тех, кто лечил людей от рождения до
могилы  и  забывал  послать  счет  мать  все  еще  жива  -  была  старшей
медицинской сестрой во время блицкрига, получила  Георгиевскую  медаль.  В
известной мере патриотка, посещает  собрания  консерваторов.  Согласитесь,
хорошая порода.  Никаких  признаков,  что  Кэсл  сильно  прикладывается  к
бутылке, и денег на ветер он не бросает. А Дэвис немало тратит на портвейн
и виски и на свой "ягуар", регулярно ставит  на  тотализаторе,  изображает
дело так,  будто  хорошо  знает  правила  и  потому  много  выигрывает,  -
классическое объяснение, когда тратят больше,  чем  зарабатывают.  Дэйнтри
говорил мне, что Дэвиса как-то поймали: он выносил со службы донесение  от
агента Пятьдесят девять-восемьсот. Дэвис сказал,  что  собирался  прочесть
его за обедом. А потом, вы, конечно, помните тот случай, когда у нас  было
совещание  с  Пятым  управлением  и  вы  хотели,  чтобы   Дэвис   на   нем
присутствовал. Так он якобы отправился к дантисту, на самом же деле  ни  у
какого дантиста он не был (зубы у него в отличном состоянии -  я  это  сам
знаю), а через две недели мы получили доказательство новой утечки.
 - Мы знаем, где он был?
 - Дэйнтри к тому времени уже установил за ним наблюдение спецслужбы. Он
был в зоопарке. Вошел туда через служебный вход. А малый, который  за  ним
следил, вынужден был стоять в очереди у  обычного  входа  и  потерял  его.
Неплохо задумано.
 - Известно, с кем он встречался?
 -  Он  хитрый.  Должно  быть,  догадывался,  что  за  ним  ходят.   Как
выяснилось, он признался Кэслу, что вовсе не был у дантиста.  Сказал,  что
встречался со своей секретаршей (это был ее выходной день) у панд.  Ну,  а
что до донесения, по поводу которого вы хотели с ним  переговорить...  Так
вот, его не оказалось в сейфе - Дэйнтри это проверил.
 - Донесение это  не  такое  уж  и  важное.  Должен  признать,  все  эти
соображения  несколько  сомнительны,   я   бы   не   назвал   их   весомым
доказательством, Эммануэл. А с секретаршей он встречался?
 - О да, тут все в  порядке.  Они  вместе  вышли  из  зоопарка,  но  что
происходило между тем, когда он туда вошел и когда вышел?
 - А вы пытались прибегнуть к маркированной карте?
 - Я рассказал ему под строжайшим  секретом  выдуманную  историю  насчет
испытаний в Портоне, но пока ничего не всплыло.
 - Не вижу, чтобы можно было  действовать  на  основании  того,  чем  вы
располагаете.
 - А что, если он ударится в панику и попытается удрать?
 - Тогда придется действовать быстро. Вы  уже  решили,  как  нам  должно
действовать?
 - Разрабатываю одну любопытную идейку, Джон. Орешки.
 - Орешки?!
 - Ну да, те соленые штучки, что вы едите на коктейлях.
 - Я, конечно, знаю, что такое орешки, Эммануэл. Не забудьте, что я  был
верховным комиссаром в Западной Африке.
 - Так вот, орешки и решат нашу проблему.  Когда  они  портятся,  в  них
появляется грибок.  Вызывает  его  появление  некий  микроб  -  аспергилюс
флавус, но вы можете это не запоминать. Название не имеет значения, к тому
же я знаю, что вы никогда не были в ладах с латынью.
 - Да продолжайте же, бога ради.
 - Чтобы вам легче было понять, сосредоточусь  на  грибке.  Этот  грибок
выделяет  высокотоксичные  вещества,   известные   под   общим   названием
афлатоксин. Вот афлатоксин-то и решит нашу маленькую проблему.
 - Как же он действует?
 - Как он действует на людей, мы наверняка не  знаем,  но  ни  у  одного
животного, похоже, нет против него иммунитета, так что едва ли он есть и у
нас. Афлатоксин убивает печеночные клетки. Достаточно, чтобы он  находился
в организме около трех часов. У животных его действие проявляется в потере
аппетита и в  сонливости.  У  птиц  слабеют  крылья.  Вскрытие  показывает
кровоизлияние и некроз печени, а также гиперемию почек - вы уж извините за
медицинский жаргон. Смерть обычно наступает через неделю.
 - Проклятие, Эммануэл, а я-то всегда любил орешки. Теперь я уже никогда
не смогу их есть.
 - О, можете не волноваться, Джон. Соленые  орешки,  которые  вы  едите,
отобраны вручную... хотя всякое, конечно, может  быть,  но  при  том,  как
быстро  вы  расправляетесь  с  банкой  орешков,  они  едва   ли   успевают
испортиться.
 - А вы, видно, получаете истинное удовольствие от  своих  исследований.
Знаете, Эммануэл, у меня иногда от вас мурашки идут по коже.
 -  Но  согласитесь,  это  очень  аккуратное  решение  нашей   маленькой
проблемы.  Вскрытие  покажет  лишь  то,  что  была  поражена   печень,   а
следователь,  очевидно,  предостережет  публику,  чтоб  не  злоупотребляла
портвейном.
 - Я полагаю, вы уже даже придумали, как получить этот аэро...
 - Афлатоксин, Джон. Это не представляет никакой трудности. Один малый в
Портоне уже готовит его для меня. Нужно-то очень немного.  Шестьдесят  три
тысячных миллиграмма на килограмм веса.