и  встречается  с  ним
лицом к лицу. Он не боится себя выдать, не думает  об  опасности.  Весь  его
план так хорошо подготовлен, все его действия так обдуманы,  как  будто  ему
уже не в новинку играть роль. Он непринужденно разговаривает с Джаспером, он
точно знает, как вести себя с тупоголовым и падким на лесть мистером  Сапси,
он для всякого находит нужный тон и не испытывает никаких колебаний. Он и  с
ворчуном  Дердлсом  умеет  обойтись  и  с  бродяжкой   Депутатом   держаться
по-товарищески. Женщина, которую мы ищем, должна обладать  всеми  потребными
для этого качествами.
     Дэчери похож на военного, ловок в обращении,  у  него  изящные  манеры,
свободная походка. Женщина, которую мы ищем, должна быть  статной,  вероятно
красивой, живой, смышленой, увлеченной своим делом, но способной на  большое
самообладание и терпеливой. Злопамятной  она  может  быть  и  страстной,  но
порывистость ей чужда, и цель ее скорее справедливость, чем просто месть.
     Дэчери хорошо знает  Клойстергэм  -  его  усиленные  старания  показать
обратное это подтверждают. Ему необходимо, чтобы все видели в нем  чужака  и
чтобы Джаспер, в особенности, не заподозрил в нем какого-либо  знакомства  с
делом Эдвина Друда. Как бы он ни был убежден в виновности Джаспера, ему  еще
предстоит добывать улики; если бы не это, он мог бы действовать  быстро.  Но
единственный открытый  для  него  путь  -  это  медленно,  осторожно,  тайно
наблюдать за преступником, напасть на  след  и  пройти  по  нему  до  конца,
остерегаясь малейших промахов. Такое  дело  человек  может  -взять  на  себя
только, если у него есть сильные личные побуждения, перевешивающие мысль  об
опасности - например, желание спасти тех, кто в  свою  очередь  могут  стать
жертвами убийцы. А жертвы эти в данном случае - Невил Ландлес,  на  которого
воздвигнуто несправедливое обвинение, угрожающее его жизни; и Роза,  которая
подвергается безжалостному преследованию, угрожающему ее счастью.  Очевидно,
Дэчери это кто-то тесно связанный с ними обоими, кому  они  дороги,  кто  не
пожалеет себя ради их спасения.
     Есть ли в романе женщина, к которой подходят  все  эти  характеристики?
Высокая, темноволосая, красивая, с живым умом, с безупречным самообладанием,
с решительным и бесстрашным правом? Женщина, которая  ненавидит  Джаспера  и
любит Невила и Розу? У которой хватит терпения н мужества, чтобы тягаться  с
умным преступником, полным коварства н злобы? Женщина, умеющая играть роль и
уже знакомая со всеми  хитростями  переодевания?  Женщина,  у  которой  есть
достаточные побудительные  мотивы  для  желания  разоблачить  подозреваемого
злодея, оправдать невинных, спасти преследуемых. Которая готова пожертвовать
собственной жизнью во имя чести одного и счастья Другой? Да, такая женщина в
романе есть; автор наметил ее с самого начала и последовательно проводит эту
линию до конца.
     Ее образ всегда перед нами, хотя сама она редко появляется на сцепе. Ее
немногие слова всегда звучат в наших ушах,  хотя  сама  она  говорит  редко.
Умелый драматург подготовляет нас  к  появлению  главного  героя,  заставляя
других говорить о нем и этим возбуждать ожидания. Точно так же  поступает  и
Диккенс: и пока эта женщина, предназначенная для главных действий, медлит на
заднем плане, другие описывают ее так, что у читателя не остается сомнений в
ее способности выполнить то, для чего она избрана автором.
     Высокая, красивая, цыганского тина, девушка с массой кудрявых  волос  и
темными глазами - так ее  нам  неоднократно  описывают.  Девушка  с  горячей
кровью, но безупречно  владеющая  собой.  Девушка  властная  и  гордая.  "На
редкость красивая, стройная девушка, почти цыганского типа, черноволосая, со
смуглым румянцем; чуть-чуть с дичинкой,  какая-то  не  ручная;  сказать  бы,
охотница - но нет, скорее это се преследуют, а не она ведет  ловлю.  Тонкая,
гибкая, быстрая в движеньях; застенчивая, но не смирная; с горячим взглядом;
и есть что-то в ее лице, в ее  позах,  в  ее  сдержанности,  что  напоминает
пантеру,  притаившуюся  перед  прыжком"  (глава  V).  Вот  первый  набросок.
"Застенчивая, но не смирная" -  истинная  женщина,  пока  с  ней  мягки,  но
отважная и неукротимая, если ее раздражить. У  нее  несчастливая  юность.  В
детстве с ней поступали жестоко, отчим бил ее хлыстом как собаку, и  все  же
она "скорее дала бы разорвать себя на куски, чем  обронила  перед  ним  хоть
одну слезинку". Этой женщине Роза, под первым впечатлением от нее,  говорит:
"Вы такая сильная н решительная, вы можете одним пальцем меня смять. Я ничто
рядом с вами". И пока  они  разговаривают,  эта  женщина  обращает  на  Розу
"властный, испытующий" взгляд.
     Многое свидетельствует о  ее  необычайных  духовных  силах.  Она  легко
учится сама и учит других, она оказывает па людей влияние. Ее  привязанность
к Розе глубока и постоянна. Таково же ее отвращение к Джасперу, чей истинный
характер она прозрела с первого взгляда. Она готова  пойти  против  всего  и
всех, чтобы вызволить Розу из его когтей. Она видит, что нежная  беспомощная
сиротка боится  этого  человека  и  его  зловещих  повадок.  "При  таких  же
обстоятельствах, пожалуй, и вы бы его испугались?" - говорят  ей.  "Нет.  Ни
при каких обстоятельствах", - с ударением отвечает она.  А  после  того  как
Джаспер, уверенный в своей безопасности, стал домогаться Розы,  эта  женщина
выразила силу своих чувств в следующих словах: "Ты знаешь,  милочка,  как  я
тебя люблю, но я скорее согласилась бы увидеть тебя мертвой у его ног..."
     Но еще до всего этого, еще гораздо раньше, Диккенс уже подал нам  знак,
уже намекнул, для какой роли предназначена эта женщина. В тот  вечер,  когда
Роза пела, а Джаспер одним своим присутствием и своими взглядами довел ее до
обморока, напуганная девушка ищет защиты у своей новой подруги - и  вот  что
об этом сказано: "Яркое смуглое лицо склонилось над  прижавшейся  к  коленям
подруги светлой головкой, густые  черные  кудри,  как  хранительный  покров,
ниспали на полудетские руки и плечики. В  черных  глазах  зажглись  странные
отблески - как бы дремлющее до поры пламя, сейчас смягченное состраданием  и
нежностью. Пусть побережется тот, кого это ближе всех касается!"
     Это не только ясный сигнал само по  себе,  это  еще  напоминает  нам  о
присущей  Диккенсу  творческой  манере  -  заранее,  иногда  очень  задолго,
предсказывать подготовляемую им развязку. Всякий, кто штудировал его  книги,
без сомнения замечал, как у него в момент кульминации вдруг вновь  всплывает
какая-нибудь  ранее  сказанная  фраза,  неоднократно   повторявшийся   жест,
характерная черточка. Стирфорс спит, закинув руку за голову,  -  в  этой  же
позе он лежит, когда его находит мертвым. Мистер Честер  умирает  с  той  же
насильственной улыбкой на лице,  под  которой  он  при  жизни  скрывал  свою
жестокость. Орудия судьбы тоже отмечены заранее.  Мы  наперед  знаем,  каким
образом кара настигнет Джонаса Чезлвита, что приведет Сайкса к  гибели,  как
Ральфа Никльби заманят в ловушку, кто уготовит  Веггу  его  позорный  конец.
Диккенс любил в нужный момент выпускать на сцену  некоего  "носителя  рока".
Началось это еще с безвестного Брукера в "Николасе Никльби", но самый  яркий
пример - это Неджет в "Мартине Чезлвите". К  той  же  категории  принадлежат
Компейсон в "Больших надеждах", мисс Маучер, благодаря  которой  совершается
арест Литтимера, Риго в "Крошке Доррит" и Бицер в "Тяжелых временах".  Можно
назвать еще н других. Сами они могут быть хороши или плохи,  симпатичны  или
отвратительны, но все они предназначены на роль Немезиды  в  тех  драмах,  в
которых участвуют, и они выполняют  возложенную  на  них  миссию.  Наилучшую
иллюстрацию этого диккенсовского приема - заранее в скрытой форме предрекать
развязку - мы видим в "Повести о двух городах",  в  том  месте,  где  Сидней
Картон говорит  Люси  Манетт.  "О  мисс  Манетт,  когда  в  личике  малютки,
прижавшемся к вам, вы  будете  находить  черты  счастливого  отца,  когда  в
невинном создании, играющем у ваших ног, вы  увидите  отражение  собственной
светлой красоты, вспоминайте иногда, что есть на свете  человек,  который  с
радостью отдал бы жизнь, чтобы спасти  дорогое  вам  существо".  Это  полная
аналогия с тем, что сделано  в  "Эдвине  Друде":  если  Сидней  Картон  явно
намечен для своей решающей роли, то женщина, о которой идет речь,  столь  же
явно намечена для  своей:  "Пусть  побережется  тот,  кого  это  ближе  всех
касается!"
     В самом стиле Диккенса, в его творческом методе находим мы опору, когда
утверждаем, что вершительница возмездия в трагедии Эдвина Друда с первых  же
глав предуказана автором. В критический момент она выступит из безвестности,
в которой пока пребывает. Ее внешний облик мы установили - это  черноволосая
женщина с темными глазами, статная, красивая, обходительная.  Ее  сила  волн
нам известна. Ее побудительные мотивы понятны.  А  теперь  мы  имеем  еще  и
прямое указание автора.
     Имя этой мстительницы - Елена Ландлес.

       ГЛАВА VI - Доказательства -

     "Интерес будет непрерывно возрастать с самых первых строчек", -  уверял
Диккенс  Джона  Форстера.  Теперь,  когда  мы  назвали  Елену  Ландлес   как
единственно возможного кандидата на роль Дэчери, мы  обязаны  показать,  что
это предположение согласуется со всем, что  нам  открыл  из  своего  замысла
автор, что оно лучше всех других  разъясняет  загадочные  места  и  приводит
роман к наиболее правдоподобному окончанию.
     Елена - сестра человека, заподозренного в убийстве. Тень, которая легла
на него, омрачает и ее собственную  жизнь.  Можно  ожидать,  что  первой  ее
заботой будет изжить общее  недоброжелательство  и  рассеять  сомнения.  Это
самое она и делает, и делает успешно, несмотря на все трудности. Когда Невил
уехал в Лондон, она осталась в Клойстергэме. И вот какие черты ее  характера
выделяет мистер Криспаркл, говоря об этих днях с Невилом:
     "Ваша  сестра  научилась  властвовать  над  своей  гордостью.  Она   не
утрачивает  этой  власти  даже  тогда,  когда  терпит  оскорбления  за  свое
сочувствие к вам. Без сомнения, она тоже глубоко страдала  на  этих  улицах,
где страдали вы. Тень, падающая на вас, омрачает и ее жизнь. Но она победила
свою гордость, не позволила ей стать надменностью или вызовом, и ее гордость
переродилась в спокойствие, в незыблемую уверенность в  вашей  правоте  и  в
конечном торжестве истины. И что же? - теперь она  проходит  по  этим  самым
улицам, окруженная всеобщим  уважением.  Каждый  день  и  каждый  час  после
исчезновения Эдвина Друда она бестрепетно, лицом к лицу,  встречала  людскую
злобу и тупость - ради вас - как гордый человек, знающий свою  цель.  И  так
будет с ней до конца. Иная гордость, более хилая, пожалуй, сломилась бы,  не
выстояла, но не такая гордость, как у  вашей  сестры,  -  гордость,  которая
ничего не  страшится  и  не  делает  человека  своим  рабом...  Она  истинно
мужественная женщина". Эта высокая похвала служит еще  лишним  указанием  па
значительность роли, которую предстоит сыграть  Елене,  а  также  объясняет,
почему эта роль на нее возложена.
     Между братом и сестрой существует полное взаимное понимание.  Даже  без
слов они знают, что каждый думает и  как  он  поступит.  Психологически  они
едины, хотя  и  имеют  раздельное  существование.  Елена  сильнее  Невила  и
подчиняет его себе - вот вся разница между ними. У  них  нет  тайн  друг  от
друга, их склонности одинаковы. Чего хочет один, того хочет  и  другой,  что
один замыслил, то другой спешит воплотить в действие. Горе Невила становится
горем Елены, надежды Невила - ее собственными надеждами.  Что  он  хотел  бы
сделать, то она делает.
     "Вы не знаете, сэр, - говорит Невил, - как хорошо мы с сестрой понимаем
друг друга - для этого нам не нужно слов, довольно взгляда, а может быть,  и
того не надо. Она не только испытывает к вам  именно  те  чувства,  какие  я
описал, она уже знает, что сейчас я говорю с вами об этом"  (глава  VII).  И
когда, непосредственно вслед за этим разговором, брат к сестра  встречаются,
мистер Криспаркл видит наглядное подтверждение их  внутренней  близости:  "в
быстром ее взгляде, обращенном к брату, сверкнуло то мгновенное  и  глубокое
понимание, о котором только что говорил Невил".
     А еще раньше, описывая их взаимоотношения, Невил  произносит  фразу,  в
которой тоже заключено скрытое пророчество: "Когда я буду говорить  о  своих
недостатках, сэр, пожалуйста, не думайте, что это относится и к моей сестре.
Сквозь все испытания нашей  несчастной  жизни  она  прошла  нетронутой.  Она
настолько же лучше меня, насколько соборная башня выше вон тех труб!"  Какую
бы  роль  ему  ни  предстояло  выполнить,  роль  его  сестры   будет   более
значительной: грядущие события уже отбрасывают на них свою тень.
     Эта общность чувств и  стремлений  брата  и  сестры  многое  объясняет.
Становится, например, понятным один эпизод из их прошлой жизни, который надо
рассматривать как умышленное изображение того, что произойдет в дальнейшем.
     "Никакая  жестокость  не  могла  заставить  ее  покориться,  хотя  меня
частенько смиряла, - говорит Невил мистеру Криспарклу. - Когда мы убегали из
дому (а мы за шесть лет убегали четыре  раза,  только  нас  опять  ловили  и
жестоко наказывали) - всегда она составляла план  бегства  и  была  вожаком.
Всякий раз она переодевалась  мальчиком  и  выказывала  отвагу  взрослого
мужчины. В первый раз мы удрали, кажется, лет семи".
     Из всех сигналов, какие автор зажигает перед нами, это самый яркий. Это
заблаговременное объяснение всего, что может произойти. Это  грубая  наметка
дальнейшего развития событии. Это миниатюрная картинка, которая потом  будет
расширена  и  усложнена.  Девочка  в  семь  лет  составляла  план   бегства,
переодевалась  мальчиком,  выказывала  отвагу  взрослого  мужчины.  Так  уж,
наверно, в двадцать лет,  движимая  сильнейшим  побудительным  мотивом,  она
захочет и сумеет снова проявить отвагу  взрослого  мужчины.  А  для  Дэчери,
выслеживающего каждый шаг Джаспера, нужна поистине неукротимая отвага.
     Достигнув желаемого в Клойстергэме н сделав,  таким  образом,  в  своем
лице все, что можно, для брата, она уезжает в Лондон. С этой минуты над  ней
как бы опускается занавес. Нам внушают, что она в Лондоне, но  это  ниоткуда
не видно.
     Поехать она поехала, но осталась ли там? Если она  временами  исчезала,
Невил, с которым у нее  такое  глубокое  взаимопонимание  и  такая  общность
чувств, конечно, сберег ее тайну. Это естественно для него, и такую линию он
бы и вел. Кроме него, один только мистер Грюджиус знал о ее  действиях;  что
он был в курсе всего происходящего, видно из многих мест в книге. Да и  сама
логика вещей требует, чтобы  Грюджиус  и  Елена  действовали  совместно.  Он
следил за Джаспером в Лондоне, видимо знал, когда его можно там  ожидать,  и
считал чрезвычайно важным не выпускать его из глаз.  Тем  более  важно  было
следить за ним в Клойстергэме, и непохоже, чтобы  Грюджиус,  опытный  юрист,
этого не понимал. Джаспер большую часть времени проводил в Клойстергэме, его
наезды в Лондон могли быть  лишь  кратковременны  и  случайны,  и,  конечно,
Грюджиус не удовлетворился бы  до  тех  пор,  пока  наблюдение  не  было  бы
установлено и тут  и  там.  Мистер  Грюджиус  знал,  что  делает  Елена,  он
находился в постоянном контакте с ней, па это есть  множество  указаний.  Ей
даже трудно было бы (крыть от него  свои  передвижения  из-за  соседства  их
квартир, но и помимо этого, по многим причинам им  было  выгодно  довериться
друг другу и действовать  заодно.  В  случае  надобности  Елену  можно  было
вытребовать в Лондон - дорога заняла  бы  лишь  несколько  часов  -  и  это,
вероятно, было одним из соображений, по которым она не остригла волосы  (как
делала ребенком), а прибегла к помощи парика. Впрочем,  надо  полагать,  тут
действовало  еще  и  другое  соображение:  красивой  девушке,  влюбленной  в
каноника Криспаркла,  не  хотелось  обезображивать  себя,  пока  можно  было
обойтись иными средствами. В главе "XX Диккенс  вводит  одну  подробность  -
мелкую, по, как всегда у него, нагруженную значением, - с помощью которой он
намекает на наличие связи между Грюджиусом и Еленой Ландлес.
     Когда Роза бежала в Лондон  после  дерзких  признаний  н  темных  угроз
Джаспера, мистер Грюджиус в тот же вечер показывает ей из своего  окна,  где
живут Невил и Елена. "Можно мне завтра пойти к Елене?"  -  спрашивает  Роза.
Нет, собственно, никаких причин, почему бы  ей  нельзя  было  пойти.  До  их
квартиры два шага; Розу и Елену связывает нежная дружба: никакой опасности в
их свидании нет, а выгода от пего очевидная. И тем  не  менее  эта  невинная
просьба вызывает у мистера Грюджиуса странную реакцию: "На  этот  вопрос,  -
говорит он неуверенно, -  я  вам  лучше  отвечу  завтра"  По  ходу  действия
совершенно безразлично, будет ли дан ответ сегодня или завтра. Но если автор
хотел подать нам какой-то  скрытый  намек,  то  и  эта  отсрочка  и  сугубая
осторожность мистера Грюджиуса - очень ловкий прием. Почему, в  самом  деле,
мистер Грюджиус откладывает свой ответ? Объяснение может быть  только  одно:
мы по этому пустячку должны  догадаться  о  весьма  важном  факте:  Елены
сейчас нет в Лондоне. Но  на  другой  день  она  вернулась  -  и  мистер
Грюджиус немедленно признает необходимым, "чтобы мисс Елена  узнала  из  уст
мисс Розы о том, что произошло и чем  ей  угрожают".  Удивительная  перемена
взглядов всего за какие-нибудь двенадцать часов!
     Но Диккенс все время боится выдать свой секрет, сказать слишком  много;
поэтому, роняя подобные намеки, он тут же снабжает их "объяснениями". На сей
раз объяснение таково: Грюджиус, видите ли, колеблется потому,  что  Джаспер
шпионит за Невилом и Еленой. Но ведь это соображение  не  могло  отпасть  за
ночь - оно одинаково весомо что наутро, что накануне  вечером.  Реально  тут
только желание Грюджиуса,  чтобы  Елена  все  узнала  -  и  это  лишний  раз
подтверждает, что они работают сообща. Поведение Елены в этом  эпизоде  тоже
не  мешает  рассмотреть  повнимательнее.  Она  мгновенно  придумывает,   как
расстроить планы Джаспера, и только осведомляется, что  лучше  -  "подождать
еще каких-нибудь враждебных действий против Невила со стороны этого  негодяя
-  или  постараться  опередить  его?"  Иными  словами,  она  вполне   готова
действовать - не начать борьбу, а даже закончить ее, если нужно. На мин)  ту
Диккенс показывает ее нам в этом качестве, а  затем  убирает  ее  со  сцены.
После этого знаменательного разговора Елена исчезает со страниц романа. Зато
Дэчери вновь появляется в Клойстергэме!
     Теперь пересмотрим сызнова все особенные черточки  Дэчери,  ибо  в  них
заключены кое-какие косвенные указания,  которые  Диккенс  сообщает  как  бы
мельком, предоставляя нам либо принять их в  расчет,  либо  отбросить  -  по
желанию. {По этому поводу можно выдвинуть возражение, что ни одна женщина не
заказала бы для себя той еды, из которой состоят описанные в романе  трапезы
Дэчери: "Жареная камбала, телячья котлетка и пинта  хереса"  в  "Епископском
Посохе" и "хлеб с сыром, салат и  эль"  у  миссис  Топ.  Но  это  возражение
отпадает, если вспомнить, что, во-первых, привычки в пище с тех  пор  сильно
изменились, а во-вторых, Елене  Ландлес,  если  она  скрывалась  под  маской
Дэчери, пришлось бы приспосабливаться к взятой на себя роли. Спросить  чашку
чаю значило бы сразу обнаружить свое женское естество: к тому же херес был в
те времена самым дешевым и общеупотребительным  напитком.  Что  же  касается
эля, то его пили даже школьники, как оно  и  описано  во  многих  случаях  у
Диккенса, и то,  что  мог  пить  маленький  Дэвид  Копперфилд,  конечно,  не
повредило бы здоровой молодой женщине. (Прим. автора.)}
     Манера Дэчери встряхивать волосами и носить шляпу под м