сказать ясней:
                 В чем дело?

                                   Антиох
                                (в сторону)

                             Мне нельзя встречаться было с ней.

                                  Береника

                 Довольно же молчать! Какие опасенья
                 Причиной сделались внезапного решенья?

                                   Антиох

                 Что ж, выслушай, но знай: я говорю сейчас
                 По воле царственной твоей в последний раз.
                 Наделена судьбой блестящей и высокой,
                 Ты вспомнишь, может быть, о родине далекой,
                 Где в некий день любовь зажгла меня всего "
                 Стрелою, пущенной из ока твоего.
                 Я к брату твоему Агриппе обратился,
                 И он бы от тебя согласия добился
                 Принять ту дань, что я принес тебе, любя,
                 Но появился Тит и покорил тебя.
                 Он пред тобой тогда предстал неотразимо
                 В блистанье грозовом разгневанного Рима,
                 Восставший край сознал, что ныне обречен,
                 Но скорбный Антиох был первым побежден,
                 И, волю злой судьбы осуществив на деле,
                 Твои уста моим умолкнуть повелели.
                 Когда же, вместо них, взор неотступный мой
                 И вздохи горькие смутили твой покой,
                 Ты приказала мне, жестокая царица,
                 И чувство подавить - не то с тобой проститься.
                 Я сдался, обещал, но знай: сейчас смирить
                 Не властна ты меня. Я буду говорить,
                 И я скажу, что, дав обет бесчеловечный,
                 Поклялся про себя любить любовью вечной.

                                  Береника

                 Как! Что ты говоришь?

                                   Антиох

                                       Да, я молчал пять лет
                 И больше никогда не преступлю обет.
                 С соперником своим я шел на поле славы,
                 Надеясь там себе найти конец кровавый,
                 Чтоб до тебя, чей слух отверг мои слова,
                 Хоть имя гордое мое несла молва.
                 Казалось, что судьба мне это даровала -
                 О том, что друг твой пал, ты слезы проливала,
                 Но тщетно я искал опасностей в бою:
                 Тит доблестью затмил неистовость мою.
                 Я должное ему воздать обязан честно:
                 Наследник цезарей, любимый повсеместно,
                 Тобою избранный, он первым на себя
                 Удары принимал, разя, коля, рубя.
                 А я, отверженный, безвольный и усталый,
                 Лишь подражал ему с отвагой запоздалой,
                 Я вижу, что теперь довольна ты вполне.
                 Что, укротив свой гнев, с улыбкой внемлешь мне.
                 Что нарушение запрета позабыто -
                 Как не простить того, кто восхваляет Тита!
                 Осада кончилась. Он, грозный, раздавил
                 Остатки жалкие былых мятежных сил.
                 Доделали свое огонь, раздоры, голод.
                 И стены древние разрушил римский молот,
                 Вы с Титом собрались, ликующие, в Рим,
                 И мне предстал Восток постылым и пустым.
                 Блуждал я без конца по Кесарее милой,
                 Где некогда любил тебя с такою силой.
                 Я звал тебя в стране поверженной твоей,
                 Следов твоих искал немало долгих дней...
                 Но нет! Моей тоски не описать словами.
                 Затем в Италию я ринулся за вами,
                 И там горчайший час настал в моей судьбе:
                 Тит, встрече нашей рад, привел меня к тебе.
                 Личину дружбы к вам надел я без усилий,
                 И вы моей любви любовь свою открыли.
                 Но все ж я тешился надеждою подчас:
                 Веспасиан и Рим разъединяют вас;
                 Тит, уступая им, оставит Беренику...
                 Но мертв Веспасиан, и сын его - владыка.
                 Бежать бы мне тогда! Но я решился ждать,
                 Чтоб друга прежнего на троне увидать.
                 Теперь мне ясно все. Вам брачный пир готовят.
                 Довольно здесь людей, что каждый случай ловят,
                 Чтоб лестью усладить Гимена торжество.
                 Я ж, кроме слез, вам дать не властен ничего,
                 И, мученик любви упорной и напрасной,
                 Я рад, что все сказал об этой скорби страстной
                 Под взором дивных глаз, что виноваты в ней.
                 Я ухожу, но знай: люблю еще сильней.

                                  Береника

                 Мне даже мысль - и та, о царь, казалась дикой,
                 Что в день и час, когда со мною, Береникой,
                 Себя готов навек связать всесильный Тит,
                 Другой мне страсть свою так смело изъяснит.
                 Я речи дерзостной твоей не прерывала:
                 Пусть дружба на нее набросит покрывало.
                 И более того: я признаюсь, друг мой,
                 Мне горестно сейчас прощание с тобой.
                 Ведь так хотелось мне, чтоб принял ты участье
                 И в торжестве моем, и в беспредельном счастье.
                 За подвиги свои ты мной, как всеми, чтим.
                 Тит полюбил тебя, ты восхищался им.
                 Сроднились тесно вы, и часто мне казалось,
                 Что, говоря с тобой, я снова с ним общалась...

                                   Антиох

                 Я больше не хочу мучительных бесед,
                 Где одновременно участвую и нет.
                 В унынье горькое теперь меня приводит
                 Одно лишь имя Тит, что с уст твоих не сходит.
                 От равнодушных глаз я скроюсь навсегда,
                 Что смотрят на меня, не видя никогда.
                 Прощай! Я сохраню в душе твой образ милый.
                 Пока меня от мук не исцелит могила.
                 Не бойся, что, томясь в мучениях моих,
                 На весь я белый свет пойду кричать о них.
                 Нет, госпожа, одно услышишь обо мне ты -
                 Что смерть желанная меня настигла где-то.
                 Прощай!


ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

                             Береника, Фойника.

                                  Фойника

                          Как жаль его. Так верен, так влюблен!
                 Удела лучшего заслуживает он.
                 Не правда ль, госпожа?

                                  Береника

                                        Внезапное прощанье
                 Оставит горькое во мне воспоминанье.

                                  Фойника

                 Я удержала бы его...

                                  Береника

                                      Безумна ты.
                 Мне долг велит навек забыть его черты.
                 Могу ль я потакать надежде безрассудной?

                                  Фойника

                 Но Тит еще молчит, и будет очень трудно
                 Вам римский обойти обычай и закон.
                 Суровостью своей меня пугает он:
                 Сын Рима вправе лишь на римлянке жениться,
                 И Рим не признает царей, а ты - царица.

                                  Береника

                 Я не боюсь: меня всем сердцем любит Тит.
                 Сейчас он может все, и он заговорит.
                 Приветствовать меня придет сенат надменный,
                 И статуи того, кто сел на трон вселенной,
                 Увьет гирляндами ликующий народ.
                 Ты видела сама, какой нас вечер ждет.
                 Ты видела костры и факельное пламя,
                 Толпу, и фасции, и воинов с орлами,
                 Сенат и консулов, союзников-царей,
                 Которых озарил огонь его лучей -
                 Венца лаврового и мантии багряной,
                 Свидетельства побед и славы несказанной.
                 Недаром на него теперь со всех сторон
                 Так жадно каждый взор с восторгом устремлен.
                 Он всех пленил своей осанкой величавой,
                 Сердечной кротостью, открытой, нелукавой.
                 К нему безудержно стремятся все сердца.
                 Клянусь я, будь он сын безвестного отца,
                 Он был бы и тогда всех смертных властелином,
                 На троне утвержден порывом их единым.
                 Но будет!.. Нет конца мечтаниям моим!
                 Приносит в этот час весь необъятный Рим
                 Богам за цезаря и жертвы, и моленья,
                 Чтоб светел для него был первый день правленья.
                 Что ж медлим мы с тобой, Фойника? Время нам
                 О том же вознести молитву небесам.
                 А вслед за этим я, не ожидая Тита,
                 Сама к нему пойду сказать о том открыто,
                 Что жаждет вырваться из любящих сердец,
                 Когда снимаются запреты наконец.


ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

                            Тит, Паулин, свита.

                                    Тит

                 Царь Комагены был уведомлен, конечно,
                 Что нужен мне?

                                   Паулин

                                Пошел к царице я поспешно, -
                 Как сообщили мне, он находился там, -
                 И не застал его, но слугам и друзьям
                 Велел просить царя сюда к тебе явиться.

                                    Тит

                 Отлично. Но скажи, что делает царица?

                                   Паулин

                 Она в тот самый миг, когда я к ней входил,
                 Шла, цезарь, для тебя молить у вышних сил
                 Удач и здравия.

                                    Тит

                                 Друг преданный и милый!..
                 Увы!

                                   Паулин

                      Но, государь, к чему твой вздох унылый?
                 Почти что весь Восток отныне попадет
                 Под власть ее...

                                    Тит

                                   Пускай весь этот люд уйдет.


ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

                                Тит, Паулин.

                                    Тит

                 Весь город разузнать стремится поскорее,
                 Какая ждет судьба царицу Иудеи,
                 И беззастенчиво сейчас судачит Рим
                 О том, что с нею мы в сердцах своих таим.
                 Пора мне все решить, и я готов к ответу.
                 Какая же молва о нас идет по свету?
                 Ответь мне, Паулин.

                                   Паулин

                                     Твердят повсюду все
                 О доблестях твоих и о ее красе.

                                    Тит

                 Чего же от меня народ мой хочет верный?
                 Могу ли я на шаг решиться беспримерный?

                                   Паулин

                 Люби иль отврати от милой нежный взор -
                 С тобой всегда во всем согласен будет двор.

                                    Тит

                 Прекрасно помню я, как он низкопоклонно
                 Терпел и одобрял все низости Нерона
                 И, угождать любым готовый господам,
                 Злодея прославлял, припав к его стопам.
                 Я знаю этот двор и не нуждаюсь в лести.
                 Мне нужно мнение людей ума и чести,
                 И я хочу слова бесхитростные их
                 Услышать, Паулин, сейчас из уст твоих.
                 Ты клялся мне не лгать! Из страха и почтенья
                 Не выскажет никто другой неодобренья.
                 Чтоб поскорей узнать всю правду без прикрас,
                 Просил я помощи твоих ушей и глаз.
                 За дружбу цезаря пусть это платой будет:
                 Ты должен мне сказать, как Рим рядит и судит,
                 И искренность твоя да станет навсегда
                 Мне вольным голосом всеобщего суда.
                 Ты должен мне сказать, что город наш великий
                 Взаправду думает о нежной Беренике.
                 Ужель, назвав ее супругой, цезарь Тит
                 Народ нечаянной ошибкой оскорбит?

                                   Паулин

                 Да, государь! Увы, никто в твоей столице
                 Назвать бы не хотел ее императрицей.
                 Пусть гордый стан ее и красота лица
                 Достойны и твоей порфиры, и венца,
                 И есть в ней римский дух, у чужеземцев редкий,
                 Но, государь, цари - ее отцы и предки.
                 Ты знаешь, есть у нас незыблемый закон:
                 Брак с чужеземцами нам запрещает он.
                 Законным отпрыском и гражданином Рима
                 Дитя такой любви считать недопустимо.
                 К тому же, некогда изгнав своих царей,
                 Мы имя царское, что было всех святей,
                 Возненавидели так яростно, что ныне,
                 Как память о былой свободе и гордыне,
                 Рим, верный цезарям, непобедимый Тит,
                 Ту ненависть в сердцах своих сынов хранит.
                 Сам Юлий, даже он, кто подчинил впервые
                 Своим велениям обычаи родные,
                 Своей женой назвать египтянку не смог, {20}
                 Как яростно огонь любви его ни жег.
                 Антонию она была милее жизни. {21}
                 Он стал изменником и славе и отчизне,
                 Но браком все-таки не сделал эту связь.
                 Он млел у ног ее, покуда, разъярясь,
                 Рим не настиг его в их царственных покоях
                 И смертью праведной не покарал обоих.
                 Прошли еще года. Калигула, Нерон, - {22}
                 Увы, не обойти столь мерзостных имен! -
                 Имевшие один лишь облик человека,
                 Поправшие все то, что люди чтут от века,
                 И те единственный уважили запрет:
                 И брака гнусного при них не видел свет.
                 Как требовал ты сам, тебе напомню честно,
                 Что Феликс, бывший раб, Палласа брат безвестный,
                 Став мужем двух цариц, {23} почти достиг венца;
                 И раз уж быть правдив я должен до конца,
                 Скажу тебе о том, что знают все на свете:
                 С твоей возлюбленной в родстве царицы эти.
                 Ужели родине понравится твоей,
                 Что ложе цезаря разделит дочь царей,
                 Когда в краю, где рок назначил ей родиться,
                 Вчерашнего раба в мужья берут царицы?
                 Так, благородный Тит, в столице говорят,
                 И очень может быть, что нынче же сенат,
                 Опору обретя в тревоге всенародной,
                 Все это выскажет открыто и свободно
                 И что у ног твоих, мой цезарь, вместе с ним
                 О лучшем выборе тебя попросит Рим.
                 Готовься, господин, к достойному ответу.

                                    Тит

                 Увы! Моей любви невыносимо это!

                                   Паулин

                 Да, вижу, сильная тобой владеет страсть.

                                    Тит

                 Сильней, чем думаешь, ее над Титом власть.
                 Мне каждодневное с царицею общенье -
                 Потребность первая, мой друг, и наслажденье.
                 Признаться и в другом охотно я готов:
                 Я лишь из-за нее благодарил богов,
                 Что моего отца избрали благосклонно
                 И отдали ему Восток и легионы,
                 Чтоб Рим истерзанный вручил себя всего
                 Миролюбивости и разуму его.
                 Мне даже, - от тебя и этого не скрою, -
                 На троне самому хотелось быть порою,
                 Хоть я, - поверь мне, друг, - костьми б с восторгом лег,
                 Чтоб дольше мой отец и жить и править мог.
                 Такое я таил безумное желанье
                 Затем лишь, что искал для милой воздаянья
                 За верность и любовь, что жаждал ей служить
                 И мир к ее ногам покорно положить.
                 И все же, несмотря на весь мой пыл великий,
                 На клятвы, что давал я щедро Беренике,
                 Теперь, когда ее возможно торжество,
                 Теперь, когда я сам люблю сильней всего,
                 Теперь, когда нам брак сулит вознагражденье
                 За пятилетнее жестокое томленье, -
                 Я обречен сказать... О, как душа болит!

                                   Паулин

                 Что? Что сказать?

                                    Тит

                                   Что долг расстаться нам велит.
                 Не ты на верный путь сейчас меня направил.
                 Я лишь затем тебя заговорить заставил,
                 Чтоб речи, Паулин, суровые твои
                 Последний нанесли удар моей любви.
                 Да, колебался я: любовь не уступала,
                 И хоть в конце концов все перед честью пало,
                 Так много сердцу ран в бою нанесено,
                 Что нелегко теперь излечится оно.
                 Пока другой вершил и правил судьбы мира,
                 Ничто моей любви не нарушало мира.
                 По Беренике я вздыхал пять долгих лет
                 И лишь перед собой во всем давал ответ.
                 Но вот пришло отцу мгновенье роковое.
                 Глаза ему закрыл я скорбною рукою
                 И понял, как в мечтах от жизни был далек
                 И как безмерен груз, что на плечи мне лег.
                 Не то что существу любимому отдаться -
                 От самого себя я должен отказаться:
                 Богами отданы мне в руки мир и Рим,
                 Но должен я себя отдать за это им.
                 Народ следит за мной с тревогой и вниманьем.
                 Каким бы для него явилось предвещаньем,
                 А для меня - стыдом, когда б, поправ закон,
                 Блаженству предался я с той, в кого влюблен!
                 Решенье принял я, не зная, как же с нею
                 О жертве тягостной заговорить посмею.
                 Дней семь тому назад - и сколько раз с тех пор!
                 Пытался я начать жестокий разговор,
                 Но с самых первых слов - о, пытка роковая! -
                 Язык мой путался, немея, застывая.
                 Я мог надеяться, что мой смятенный вид
                 О нашей участи ее предупредит;
                 Она же, подлинной не чувствуя угрозы,
                 То утереть сама мои хотела слезы,
                 То, увидав, как я безмолвно хмурю бровь,
                 Решала, что мою утратила любовь.
                 Нет, ложной мягкости суровость благородней.
                 С царицей свижусь я и все скажу сегодня.
                 Здесь друг мой Антиох. Пускай весь груз забот
                 О той, с кем расстаюсь, он на себя возьмет
                 И с нею на Восток далекий возвратится.
                 Да, завтра вместе с ним покинет Рим царица.
                 Мы встретиться должны - увы! - в последний раз,
                 И от меня она узнает все сейчас.

                                   Паулин

                 Я меньшего не ждал. Тому, кто любит славу,
                 Победа верная сопутствует по