Юния, возлюбленная Британика.
     Бурр, наставник Нерона.
     Нарцисс, наставник Британика.
     Альбина, наперсница Агриппины.
     Стража.

           Место действия - Рим, один из покоев во дворце Нерона.


ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

                            Агриппина, Альбина.

                                  Альбина

                 Негоже, госпожа, тебе у двери ждать,
                 Когда твой сын Нерон изволит почивать.
                 Мать императора в покой к нему не входит,
                 Без свиты по дворцу бесшумной тенью бродит...
                 Прошу, вернись к себе, там сына подождешь.

                                 Агриппина

                 Нет, мне уйти нельзя. Как беспощадный нож,
                 Мой сын в меня вонзил тревогу и страданье:
                 Я думой горестной заполню ожиданье.
                 Все, все сбывается, чего боялась я:
                 Нерон нетерпелив и, больше не тая
                 Вражды к Британику, весь нынче обнаружась.
                 Устав вселять любовь, вселить желает ужас.
                 Едва Британика с пути он уберет,
                 Как вслед за ним, поверь, приспеет мой черед.

                                  Альбина

                 К чему такая речь? Нерон к тебе привязан,
                 Рожденьем, титулом - всем матери обязан.
                 Сын Клавдия тобой наследия лишен
                 И римским цезарем не он провозглашен,
                 А сын Домиция. {38} Тебя любить безмерно
                 Он должен, госпожа.

                                 Агриппина

                                      Он должен, это верно,
                 И щедро мне воздаст, когда в нем честь жива,
                 Но тяжко отомстит, когда она мертва.

                                  Альбина

                 В Нероне честь мертва? Он долгу так послушен,
                 Взыскателен к себе, к другим великодушен!
                 Три года властвует, {39} и цезарем таким -
                 Тебе ль того не знать? - гордиться может Рим.
                 Стал императором Нерон тому три года,
                 И время консулов вернулось для народа:
                 Он подданным отец и в юности своей
                 Подобен Августу на склоне поздних дней. {40}

                                 Агриппина

                 При всем пристрастии насквозь я вижу сына:
                 Чем Август завершил, тем начал он, Альбина,
                 Но как бы прошлого грядущим не попрал
                 И тем не завершил, чем Август начинал!
                 Личину носит он, но сквозь личину явен
                 В нем сын Домиция, жесток и своенравен.
                 Гордыни родовой лежит на нем печать: {41}
                 Гордыней он в отца, гордыней он и в мать.
                 Тиран медоточив, пока не в полной силе.
                 Как был приветлив Гай, {42} и как его любили!
                 Но речь медовую сменяет лютый гнет,
                 И в страхе ледяном покорствует народ.
                 А впрочем, прям Нерон иль низмен и двуличен -
                 Потомков приговор мне, право, безразличен!
                 Поставлен был мой сын к кормилу власти мной
                 Затем ли, чтоб сенат водил его рукой?
                 Пусть римлянам отцом он будет впредь и ныне,
                 Но не перестает быть сыном Агриппине!
                 А как, скажи, постичь и как именовать
                 Деянье, что в ночи свершил он, словно тать?
                 Нерону ведомо, - не новость то для Рима, -
                 Что страстно Юния Британиком любима,
                 Так как же, если впрямь Нерон душой высок,
                 Как он под кровом тьмы ее похитить мог?
                 Скажи, что движет им? Любовный пыл? Едва ли!
                 Скорей желание, чтобы они страдали.
                 А, может, злобою ко мне он одержим
                 И хочет покарать меня за помощь им?

                                  Альбина

                 За помощь им?

                                 Агриппина

                               Молчи, не возражай, Альбина!
                 Я знаю, в их судьбе одна лишь я повинна.
                 Да, мной, одной лишь мной Британик отстранен,
                 Чтоб императором назвал себя Нерон.
                 Силана, {43} Юнии возлюбленного брата,
                 Я убрала за то, что Клавдием когда-то
                 Ему Октавия обещана была,
                 А в нем, я помнила, кровь Августа текла. {44}
                 Все получил Нерон, и что же? От Нерона
                 Британику теперь я - щит и оборона,
                 Дабы в грядущий день, равенство сил храня,
                 Британик от него оборонил меня.

                                  Альбина

                 Далеко смотришь ты.

                                 Агриппина

                                     Что делать мне прикажешь?
                 Он вырвется из рук - потом его не свяжешь.

                                  Альбина

                 Остерегаешься ты сына своего?

                                 Агриппина

                 Пока боится он, я не боюсь его.

                                  Альбина

                 Должно быть, у тебя для страха есть причина,
                 Но если цезаря страшится Агриппина,
                 Об этом знаете вы двое: он и ты -
                 От прочих скрыто все завесой темноты.
                 С тобой почет и власть наш цезарь разделяет,
                 Тебя возносит он, себя же умаляет.
                 Сыновней нежностью всегда окружена,
                 Ты цезарю одна величием равна.
                 Октавию давно никто не замечает,
                 Меж тем тебя Нерон так чтит и величает,
                 Что носят фасции и лавры пред тобой: {45}
                 Так Ливию {46} не чтил и Август, предок твой.
                 Чего же хочешь ты? Ужель мала награда?

                                 Агриппина

                 Когда доверья нет, и почестей не надо.
                 Они, Альбина, знак паденья моего:
                 Я, вознесенная, не значу ничего.
                 Те времена прошли, когда, любимый всеми,
                 Слагал на плечи мне забот и власти бремя
                 Мой юный сын Нерон, и этому был рад.
                 Тогда я во дворец могла призвать сенат,
                 Тогда, незримая, {47} всем правила умело,
                 Всевластная душа послушливого тела.
                 Как Риму угодить, еще не знал Нерон,
                 Еще могуществом он не был опьянен.
                 Тот день, тот черный день не перестану клясть я,
                 Когда постиг мой сын, как сладостно всевластье,
                 Когда послы владык со всех концов земли
                 Ему покорства дань смиренно принесли.
                 Я к сыну подошла, с ним рядом сесть хотела,
                 Взглянула на него и вся похолодела -
                 Так яростно сверкнул по мне скользнувший взор.
                 Кто научил его - не знаю до сих пор,
                 Но сразу поняла печальное предвестье,
                 И не замедлило ко мне прийти бесчестье:
                 Он оскорбление почтительностью скрыл,
                 За плечи обнял и - от трона отстранил. {48}
                 К закату катится с тех пор мое светило,
                 И все быстрей, быстрей идет на убыль сила.
                 Я - тень, всего лишь тень. Никто ко мне не льнет:
                 Бурр - вот опора всем, Сенека - вот оплот.

                                  Альбина

                 Но подозрение - отравленный напиток.
                 Чем тайно изнывать во власти этих пыток,
                 Не лучше ль цезарю прямой вопрос задать?

                                 Агриппина

                 Лишь при свидетелях он принимает мать,
                 В урочный час, когда заране все готово:
                 Молчанье, взгляд, кивок, не говорю уж, слово -
                 Все, все обдумано. И соглядатай тут,
                 Один из двух, {49} что нас так зорко стерегут.
                 Но пусть он прячется - напрасное старанье!
                 Сейчас мне на руку ночное злодеянье.
                 Дверь открывается. Пойдем, настал мой час,
                 Я прямо приступлю к нему на этот раз
                 И выведаю все, что утаить желает...
                 Но это Бурр!


ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

                         Агриппина, Бурр, Альбина.

                                    Бурр

                               Меня наш цезарь посылает
                 Подробно госпожу в то дело посвятить,
                 Которое могло ей душу возмутить.
                 Я должен подтвердить бесхитростным рассказом,
                 Что императором руководит лишь разум.

                                 Агриппина

                 Тогда войдем к нему. Он сам все объяснит.

                                    Бурр

                 Но доступ к цезарю сейчас для всех закрыт,
                 Затем что консулы, дверь потайную зная
                 И нечто важное с ним обсудить желая,
                 Уже к нему вошли. Но я спрошу.

                                 Агриппина

                                                 Нет, нет!
                 К лицу ли, бедной, мне нарушить сей запрет?
                 А вот с тобою, Бурр, уловки все оставя,
                 Поговорить бы мне хотелось, не лукавя.

                                    Бурр

                 Я презираю ложь и правды верный друг.

                                 Агриппина

                 Вы долго ль будете, не покладая рук,
                 Искусно возводить все новые преграды
                 Меж мной и цезарем? Как были бы вы рады
                 Нас вовсе разлучить! Ответь мне на вопрос:
                 Сенеку и тебя кто, как не я, вознес?
                 И вот ведете вы теперь соревнованье,
                 Как обратить в ничто мой вес, мое влиянье.
                 Чуждаться стал меня Нерон не потому ль,
                 Что вам не терпится схватить державный руль?
                 Чем больше думаю, тем меньше разумею:
                 Неужто мните вы, пред вами я робею,
                 Я, императоров жена, и дочь, и мать? {50}
                 Служить - вот ваш удел, а мой - повелевать!
                 Да если бы не я, вы оба в легионе
                 Остались бы вовек! В каком же вы уроне?
                 Куда вы метите? Я одному, не трем
                 Сан цезаря дала, пеклась лишь об одном.
                 Уже он не дитя, пусть самовластно правит.
                 Оглядкою на вас Нерон себя бесславит,
                 А помощь надобна - найдет поводырей
                 Меж пращуров своих, {51} обоих вас мудрей!
                 Тиберий, Август ли - чем плох такой учитель?
                 Чем не пример ему Германик, мой родитель?
                 Мне причислять себя к великим сим не след,
                 Но цезарю и я могу подать совет,
                 Как подданных своих держать на расстоянье,
                 Дабы положенной не преступали грани.

                                    Бурр

                 Поступок цезаря я объяснить хотел,
                 И в мыслях не было касаться прочих дел.
                 Но объяснения ты слушать не желаешь,
                 А между тем вину на Бурра возлагаешь.
                 Что ж, выложу тебе всю правду напрямик:
                 Я воин, госпожа, к прикрасам не привык.
                 За то, что ты моей доверила опеке
                 Нерона юного, признателен вовеки,
                 Но разве клялся я, что бережно взращу
                 Одно покорство в нем? Владыку превращу
                 В послушного слугу? Ты видишь в нем лишь сына,
                 Я - императора и мира властелина.
                 За совесть, не за страх отчизне я служу
                 И перед ней ответ бестрепетно держу.
                 Ты нас приставила к Нерону для того ли,
                 Чтоб сделать цезаря игрушкой чуждой воли?
                 Ужель растлителей средь ближних не нашлось
                 И меж изгнанников {52} отыскивать пришлось?
                 Был Клавдий окружен угодливой толпою,
                 Льстецов не перечесть, а нас, ты знаешь, двое.
                 Им было б на руку, чтоб твой державный сын
                 Беспомощным юнцом остался до седин.
                 Чем недовольна ты? Везде и всюду в Риме,
                 Как имя цезаря, чтут Агриппины имя.
                 Ты тем уязвлена, что он к твоим ногам
                 Державу не кладет и управляет сам?
                 Он к матери своей питает уваженье,
                 Но уважение не значит униженье!
                 Нет, нерешительный, робеющий Нерон
                 Не станет Цезарем, хотя и цезарь он.
                 Рим счастлив, что теперь отпущенник в опале:
                 Те трое {53} столько лет его порабощали,
                 Но император наш ему права вернул,
                 И, спину распрямив, всей грудью Рим вздохнул.
                 Жестокая пята народ не попирает;
                 На поле Марсовом собравшись, избирает
                 Он магистратов сам; в нем ожил вольный дух;
                 Склоняет цезарь наш к легионеру слух -
                 Он знает, быть вождем один лишь тот достоин,
                 Кому и честь, и жизнь вручает слепо воин;
                 Тразея доблестный в сенате вознесен;
                 Ведет когорты в бой отважный Корбулон; {54}
                 Не оклеветанный, а клеветник в пустыне...
                 Что ж, если к нам двоим Нерон не глух и ныне,
                 Какая в том беда! Мы не жалеем сил,
                 Чтоб цезарь был могуч, а Рим свободен был.
                 Но Римом управлять Нерон и сам умеет -
                 Ему покорен Бурр и наставлять не смеет.
                 Пусть будут пращуры примером для него,
                 Пусть внемлет голосу лишь сердца своего!
                 В нем добродетели - как звенья цепи длинной:
                 Им крепнуть день за днем, година за годиной.

                                 Агриппина

                 Хотя доверия в тебе к Нерону нет,
                 Ты чаешь, что спасешь его и Рим от бед,
                 И радует пока тебя твое творенье.
                 Нерон во всех делах достоин одобренья!
                 Но если цезарь благ и разумом высок,
                 Ужели Юнию похитить бы он мог?
                 Я - значит, и мой сын - единого с ней рода. {55}
                 Его деянием оскорблена природа!
                 Скажи мне, объясни, в чем Юнии вина?
                 Чем императора прогневала она?
                 Она воспитана в тиши для скромной доли
                 И нынче в первый раз - и не по доброй воле -
                 Того увидела, кого б хотелось ей
                 Не видеть во плоти до окончанья дней.

                                    Бурр

                 Никто за Юнией недобрых дел не числит.
                 Наказывать ее наш цезарь и не мыслит.
                 Пусть во дворце живет, никем не стеснена,
                 Тенями пращуров всегда осенена.
                 Но нужен ей супруг покладистого нрава,
                 Не то жены своей наследственное право
                 Употребит во зло. И, госпожа моя,
                 Решать лишь цезарю, кого ей дать в мужья.
                 Он волен отказать, он волен согласиться:
                 В Нероне, как и в ней, кровь Августа струится.

                                 Агриппина

                 Уразумела я: Нерон понять дает,
                 Что помощи моей Британик пусть не ждет.
                 Я брак с возлюбленной ему сулила тщетно,
                 Мятежные мечты смиряя неприметно.
                 Мои посулы - вздор, пустая болтовня!
                 Всем на смех выставить решил Нерон меня.
                 Я слишком высоко стояла в общем мненье -
                 Так пусть увидят все мое уничиженье,
                 Пусть, трепеща, поймут: их добрый властелин
                 Отрекся от меня и мне уже не сын.
                 Все в воле цезаря. Но Агриппина хочет
                 Его предостеречь: сначала пусть упрочит
                 Над римлянами власть. С ним не тягаться мне.
                 Но все же, если он прижмет меня к стене
                 И больше у меня терпения не станет -
                 Посмотрим, кто сильней, чье имя перетянет.

                                    Бурр

                 Как подозрительность твоя воспалена!
                 Мнит оскорблением любой пустяк она!
                 Ни разу не бросал тебе твой сын укора,
                 Что ты - Британику и Юнии опора,
                 А ты торопишься к его врагам примкнуть,
                 Чтоб с горечью потом его же упрекнуть,
                 Из-за людской молвы, досужих разговоров
                 Спешишь раздуть огонь губительных раздоров.
                 Обоих страх завел в тупик, но на простор
                 Вас приведет прямой и добрый разговор.
                 Зачем над цезарем ты суд чинишь суровый?
                 Будь кроткой матерью, к прощению готовой.
                 К чему о ссорах с ним весь Рим оповещать
                 И этим от себя придворных отвращать?

                                 Агриппина

                 Молчать? Но для чего? Кому теперь нужна я?
                 Нерон, заносчиво пристойность попирая,
                 Все разглашает сам. К нему не вхожа мать,
                 И волен даже Бурр ее не пропускать!

                                    Бурр

                 Я вижу, госпожа, мне удалиться надо.
                 Я был излишне прям. Ревнивая досада
                 Не внемлет разуму. Ей ненавистен тот,
                 Кто масла ярости в ее костер не льет.
                 Но вот уже идет Британик. Он в смятенье,
                 И ты разделишь с ним и скорбь, и возмущенье,
                 И тех начнешь винить, и клясть, и унижать,
                 С кем цезарь, может быть, не стал совет держать.


ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

                   Британик, Агриппина, Нарцисс, Альбина.

                                 Агриппина

                 Куда ты так спешишь, Британик? Знать бы надо -
                 Повсюду здесь враги, повсюду здесь засада.
                 Что ищешь во дворце?

                                  Британик

                                      Все, госпожа моя,
                 Все, что похитил он и что утратил я.
                 Насильно Юнию сюда легионеры
                 Средь ночи привели. О скорбь, о боль без меры!
                 Она, что так всегда пуглива и нежна,
                 Должно быть, ужасом она поражена!
                 Нет Юнии со мной! Мы друг для друга были
                 Оплотом в горести, но нас разъединили,
                 Разрознили сердца, затем что их союз
                 Обоим помогал нести печалей груз.

                                 Агриппина

                 Довольно. Да, ты прав, и я с тобой согласна.
                 Все высказала я сегодня громогласно,
                 Тебя опередив. Но это гнев пустой,
                 И я по-прежнему в долгу перед тобой.
                 К Палласу я спешу. И ты внемли совету:
                 Иди за мной. Мы там беседу кончим эту.


ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

                             Британик, Нарцисс.

                                  Британик

                 Могу ли я, Нарцисс, поверить ей вполне?
                 Она - Нерона мать и, стало быть, ко мне
                 Питает ненависть. Когда