какое сравнение с ним не идут. Вам повезло с партнером,
детка, -- произнесла она.
     --  Да,  мам, -- согласилась девица. -- Вряд ли он еще раз рискнет со мной
играть.
     --  Чепуха!  --  отозвалась  миссис  Мардерс. -- Ему было приятно играть с
такой молоденькой, свеженькой девочкой. Разве вы не заметили, Белл?
     Белл  промолчала.  Она  налила  Хоресу  чаю,  и в эту минуту на лужайке
появилась  ее  дочь  в  платье  цвета  желтого крокуса. Глаза у нее были как
звезды,  мягче  и  нежнее,  чем у лани, и она окинула Хереса быстрым сияющим
взглядом.
     -- Как дела, Титания? -- сказал он.
     Белл  полуобернулась, держа чайник на весу над чашкой, а Гарри поставил
свою  чашку  на  стол,  пошел  навстречу  дочери и, словно подманивая щенка,
опустился  на  одно  колено.  Девочка  приблизилась и, все еще не отрывая от
Хореса   сияющих,  застенчивых  и  нежных  глаз,  позволила  отцу  обнять  и
погладить себя короткими толстыми руками.
     -- Доченька моя, -- сказал Гарри.
     Она  ласково, хотя и с некоторым беспокойством позволила ему смять свое
тщательно отглаженное платьице. Глаза ее снова засияли.
     --  Смотри  не сомни платье, милочка, -- заметила Белл. Девочка осторожно
выскользнула из рук отца. -- Ну, чего тебе? Почему ты не играешь?
     -- Ничего. Я просто вернулась домой.
     Она подошла к матери и робко остановилась возле ее стула.
     --  Поздоровайся с гостами, -- сказала Белл. -- Разве ты не знаешь, что со
старшими надо здороваться?
     Девочка  робко  и  вежливо  поздоровалась  со всеми по очереди, и тогда
мать обернулась, притянула ее к себе и погладила по мягким прямым волосам.
     --  А  теперь  беги  играй.  Почему тебя всегда тянет к взрослым? Тебе с
ними совершенно нечего делать.
     --  Ах,  позволь  ей  остаться,  мама,  --  вступился  Гарри. -- Она хочет
посмотреть, как папа с дядей Хоресом будут играть в теннис.
     --  Беги,  беги,  --  повторила  Белл,  последний раз погладив девочку по
головке, -- И смотри не запачкай платье.
     --  Да,  мэм,  --  отвечала  девочка  и,  послушно  повернувшись, еще раз
бросила  на  Хореса быстрый сияющий взгляд. Хорес смотрел, как она подошла к
кухонному  крыльцу,  как  Рейчел  открыла ей дверь, что-то ей сказала, и она
поднялась по ступенькам на кухню.
     -- Какая воспитанная девочка, -- заметила миссис Мардерс.
     --  С  ними  так трудно, -- отозвалась Белл. -- Она унаследовала некоторые
черты своего отца. Допей свой чай, Гарри.
     Гарри  ваял  со  стола чашку и принялся шумно и добросовестно втягивать
ее содержимое.
     --  Как  вы  насчет партии, дружище? Эта милашка воображает, будто может
нас обыграть.
     --  Франки  хочет еще поиграть, -- вмешалась Белл. -- Дай девочке немножко
побегать по корту, Гарри.
     Гарри  уже  вынимал из футляра ракетку. Он остановился, подняв свирепую
физиономию с выдающейся челюстью и тусклыми добрыми глазами.
     --  Нет,  нет,  --  быстро  возразила Фрэнки. -- Я уже наигралась. Я лучше
посмотрю.
     --  Глупости! Они могут играть в любое время. Пусть она поиграет, Гарри,
-- сказала Белл.
     --  Конечно,  барышня  может  поиграть, -- отозвался Гарри. -- Пожалуйста,
играйте сколько хотите.
     Он  снова  наклонился,  сунул  ракетку  обратно  в  затейливый футляр и
принялся завинчивать гайки, сердито нахохлившись, как обиженный мальчишка.
     -- Пожалуйста, мистер Митчелл, -- настаивала девица.
     --  Валяйте,  --  повторил  Гарри. -- Эй вы, бездельники, как насчет того,
чтоб пригласить барышню на сет?
     --  Не  обращайте  на  него  внимания,  --  сказала  Белл девице. -- Они с
Хересом   могут  сыграть  как-нибудь  в  другой  раз.  Он  все  равно  будет
четвертым.
     Двое игроков вежливо остановились и ждали.
     --  Конечно, мистер Гарри, идемте. Мы с Фрэнки сыграем против вас и Джо,
-- предложил один из них.
     --  Играйте  без  меня,  ребята,  -- повторил Гарри. -- Мне надо кое о чем
поговорить с Хересом. А вы валяйте сами.
     Он  отклонил  вежливые протесты молодых людей, и они снова заняли корт.
Гарри многозначительно подмигнул Хересу.
     --  Ступайте  с ним, -- сказала Белл. -- Он ведь как маленький. -- Не глядя
на  Хореса,  не  прикасаясь  к  нему, она обдала его волною жарких обещаний.
Миссис  Мардерс  сидела со своей чашкой по другую сторону стола, наблюдая за
ними  любопытным,  проницательным  и холодным взглядом. -- Если, конечно, вам
не хочется еще раз сыграть с этой глупышкой.
     --  Глупышкой?  --  повторил  Хорес.  --  Она  слишком  молода, чтобы быть
бессознательно глупой.
     --  Ступайте  и  скорее возвращайтесь, -- сказала ему Белл. -- Мы с миссис
Мардерс уже порядком друг другу надоели.
     Хозяин,  блестя своей упрямой лысиной, короткими шажками пошел в дом, и
Хорес  двинулся  вслед  за  ним. Из кухни доносился ровный голосок маленькой
Белл,  рассказывающей о каком-то чудесном происшествии, и время от времени --
в  виде  антистрофы  -- звучное восклицание Рейчел. В ванной Гарри вытащил из
шкафа  бутылку,  и  тотчас,  предшествуемая  тяжелым  топотом усталых ног по
лестнице, в дверях без стука появилась Рейчел с кувшином ледяной воды.
     --  Не  понимаю, чего вы не идете играть, если вам хочется? -- возмущенно
спросила  она.  --  И  вообще,  почему  вы  позволяете,  чтоб эта женщина так
обращалась  с  вами  и с девочкой? Взяли бы палку и надавали ей как следует.
Устраивает  мне  на  кухне  кавардак  в  четыре  часа  дня. Да и от вас тоже
никакого  толку, -- заявила она Хересу. -- Налейте мне глоточек, мистер Гарри,
пожалуйста, сэр.
     Рейчел   протянула   стакан,  Гарри  налил  ей  виски,  и  она,  тяжело
переваливаясь,  вышла,  они услышали, как она медленно и тяжело спускается с
лестницы на своих отекших ногах.
     --  Белл  не  может  обойтись  без  Рейчел, -- сказал Гарри. Он ополоснул
ледяной  водой  два  стакана  и поставил их на крышку унитаза. -- Она слишком
много  болтает  --  как  все  черномазые. -- Наполнив оба стакана, он поставил
бутылку  на  пол.  --  Послушать  ее,  так  Белл  просто дикий зверь. Тигрица
какая-то.  Но мы с Белл отлично друг друга понимаем. Женщинам надо во многом
уступать.  Они  ведь  не такие, как мужчины. Дух противоречия от природы: не
угодишь  им  --  жалуются, угодишь -- все равно жалуются. -- Долив себе немного
воды,  он  вдруг  ни  с  того  ни с сего сказал: -- Если кто-нибудь попробует
разрушить  мой  семейный очаг, я убью его, как ядовитую змею. Ну, давайте по
одной, старина.
     После  этого он плеснул в пустой стакан воды, проглотил ее и вернулся к
своим прежним обидам:
     --  Никак  не  доберусь  до  собственного корта. Белл ежедневно собирает
здесь  всю эту дурацкую компанию. Что мне надо -- так это корт, на котором я,
придя  с  работы,  каждый  вечер  мог  бы  сыграть пару хороших сетов. Перед
ужином,  для  аппетита.  Но каждый божий день я прихожу домой и натыкаюсь на
банду  девчонок и мальчишек, которые ведут себя так, словно это общественный
корт в каком-нибудь дурацком парке.
     Хорес  пил более умеренно. Гарри закурил сигарету, бросил спичку на пол
и поставил ногу на унитаз.
     --  Не  иначе  как мне придется сделать для собственного пользования еще
один  корт,  обнести  его колючей проволокой и повесить крепкий замок, чтобы
Белл  не  могла  устраивать  на нем пикники. Там у забора еще много места. И
деревьев  нет.  Устрою  его на самом солнцепеке -- может, тогда Белл позволит
мне на нем поиграть. Ну ладно, пошли отсюда.
     Он  повел  Хореса  через  свою спальню, остановился, чтобы похвастаться
новым  ружьем, которое он только что приобрел, и навязать ему пачку папирос,
выписанных  из  Южной Америки, после чего они спустились вниз и увидели, что
день  уже  клонится  к  вечеру.  Солнце  светило  теперь  прямо  на корт, по
которому,  мягко  шлепая  резиновыми  подошвами,  во всю прыть носились трое
игроков,  следуя  за  стремительным  полетом  мяча. Миссис Мардерс, утопая в
своих  бесконечных  подбородках,  сидела  на  прежнем месте, хотя собиралась
уходить,  еще  когда  они  поднимались  наверх  Белл повернула к ним голову,
откинутую на спинку кресла, но Гарри потащил Хореса дальше.
     --  Мы  пойдем  искать место для теннисного корта. Я, пожалуй, сам начну
играть в теннис, -- с тяжеловесной иронией сообщил он миссис Мардерс.
     Позже,  когда  они вернулись, миссис Мардерс уже не было, а Белл сидела
в  одиночестве  с  журналом  в  руках.  За  девицей  по имени Франки приехал
молодой  человек в потрепанном "форде", потом явился еще один, и когда Хорес
и  Гарри подошли к корту, все трое гостей принялись вежливо приглашать Гарри
сыграть с ними сет.
     --  Возьмите  Хореса,  --  сказал Гарри, явно весьма польщенный. -- Он вам
даст жару.
     Но Хорес отказался, и все трое продолжали приставать к Гарри.
     --  Ладно,  пойду возьму ракетку, -- согласился он наконец, и Хорес пошел
через корт, следуя за его суетливо виляющим толстым задом.
     Белл на мгновенье подняла голову.
     -- Ты нашел место?
     --  Нашел,  --  отвечал  Гарри, вынимая ракетку. -- Там можно будет иногда
самому  поиграть.  Подальше  от улицы, чтоб каждый встречный и поперечный не
мог увидеть и зайти.
     Но  Белл  уже  снова  погрузилась в чтение. Гарри отвинтил пресс и снял
его с ракетки.
     --  Сыграю  с ними один сет, а потом мы с вами сыграем еще один, пока не
стемнело, -- сказал он Хоресу.
     --  Ладно,  --  согласился  Хорес.  Он  молча наблюдал, как Гарри тяжелым
шагом  входит на корт и занимает позицию. После первой подачи журнал в руках
Белл зашуршал и шлепнулся на стол.
     -- Пошли, -- сказала она, вставая.
     Хорес  встал  и  вслед  за  нею  двинулся  по  лужайке  в дом. На кухне
возилась  Рейчел. Они прошли по комнатам, куда все звуки доносились смутно и
приглушенно  и  где  в  сгущающихся вечерних сумерках мирно поблескивала еле
различимая  мебель.  Белл  взяла  Хореса  за руку, прижала его руку к своему
шелковому  бедру  и  через  темный  коридор ввела его в музыкальную комнату.
Здесь  тоже было пусто и тихо, и она остановилась, вполоборота повернулась к
нему,  поцеловала,  но тотчас отняла губы и пошла дальше. Он выдвинул из-под
рояля скамейку, и, усевшись на ней, они поцеловались еще раз.
     --  Ты не говорил мне, что любишь, уже давно не говорил, -- сказала Белл,
касаясь кончиками пальцев его лица и спутанных мягких волос.
     --  Верно,  со  вчерашнего  дня,  --  согласился  Хорес,  но тут же начал
говорить,  и  она,  прижавшись  к  нему  грудью,  слушала  с каким-то жадным
сладострастным  невниманием, словно большая тихая кошка, а когда он кончил и
нервными   топкими   пальцами   принялся  гладить  ее  по  лицу  и  волосам,
отодвинулась,  открыла  рояль  и  ударила  по  клавишам. Она играла наизусть
популярные  слащавые  мелодии,  которые  можно  услышать  в  любой оперетте,
играла  поверхностно, с пристрастием к приторным нюансам. Они долго сидели в
полумраке,    и    Белл,    снова    погрузившись    в   вакуум   мимолетной
неудовлетворенности,   воздвигала   в   нем  искусственный  мир,  в  котором
двигалась  она  --  романтичная,  тонкая,  несколько  трагичная Белл, а Хорес
сидел  с  нею  рядом,  наблюдая  одновременно  и Белл в придуманной ею самой
трагической  роли,  и  себя,  Хореса,  исполняющего  свою  собственную  роль
подобно  старому  актеру,  у которого волосы поредели, уходящий в подбородок
профиль   расплылся,  но  который  умеет  молниеносно  отозваться  на  любую
реплику,  между тем как актеры помоложе с черной завистью кусают себе пальцы
за кулисами.
     Вскоре  до них донесся тяжелый топот в нечленораздельные раскаты голоса
Гарри,  который  в  сопровождении  очередного гостя поднимался по лестнице к
себе  в  ванную. Белл перестала играть, опять прильнула к Хоресу и впилась в
его губы долгим поцелуем.
     --  Это невыносимо, -- сказала она, быстрым движением головы отнимая губы
от  его  рта.  Оттолкнув  от  себя его руку, она громко ударила по клавишам,
потом  оторвалась  от  рояля  и,  запустив  пальцы  в волосы Хореса, с силой
притянула   его   к   себе,  поцеловала,  но  тотчас  снова  отняла  губы  и
проговорила:
     -- Пересядь подальше.
     Хорес  послушно  отошел.  Было  уже  почти  совсем темно, и в полумраке
виднелись  только  очертания  ее  фигуры  --  склоненная  голова, трагическая
неподвижная  спина, и, глядя на нее, он вновь почувствовал себя молодым. "Мы
все   время   неожиданно  выскакиваем  из-за  угла,  --  подумал  он.  --  Как
подозрительные  старые  дамы,  шпионящее  за служанками. Или нет, скорее как
мальчишки, которые пытаются перегнать марширующих солдат".
     -- Всегда остается развод, -- сказал он.
     -- Как, еще раз выйти замуж?
     Руки  ее  упали на клавиши, и аккорды слились и снова затихли в миноре.
Над  головой  грохотали  тяжелым  стаккато шаги Гарри, от которых содрогался
весь дом.
     -- Ты будешь никуда не годным мужем.
     -- Не буду, пока не женюсь, -- возразил Хорес. Она сказала:
     --  Иди  сюда,  --  и  он  подошел к ней, и в сумерках она показалась ему
трагически  юной и близкой и снова пробудила в нем щемящее чувство утраты, и
он  познал  печальное плодородие мира и полную надежд безнадежность времени,
обманывающую самое себя.
     --  Я  хочу  иметь  от тебя ребенка. Хорес, -- сказала она, и в эту самую
минуту  ее  собственный  ребенок  прошел  по  коридору и робко остановился в
дверях.

     На  мгновение  Белл  превратилась  в безобразное, обезумевшее от страха
животное.  Стремительным  грубым  движением  оторвавшись  от Хореса, она изо
всех  сил ударила по клавишам, и инстинктивный порыв к самозащите охватил ее
с  такой  безумной силой, что неотвратимо нарастающая волна отчаянной злобы,
затопив вечерние сумерки, задела даже и Хореса.
     --  Поди  сюда,  Титания,  --  сказал  он. Силуэт девочки вырисовывался в
дверях.
     --  Ну, чего тебе? -- В голосе Белл явственно зазвучали нотки облегчения.
-- Пересядьте подальше! -- зашипела она на Хореса. -- Чего тебе, Белл?
     Хорес отодвинулся от нее, но не встал,-
     -- У меня есть для тебя новая сказка, -- проговори" он.
     Но  маленькая  Белл  все  еще  робко  стояла на месте, словно ничего не
слышала, и мать сказала ей:
     -- Ступай играть, Белл. Почему ты вернулась? Ужин еще не готов.
     -- Все ушли домой, -- отвечала девочка, -- мне не с кем играть.
     --  Тогда  отправляйся  на  кухню  и  поболтай с Рейчел, -- сказала Белл,
снова  ударив  по клавишам. -- Ты до смерти мне надоедаешь, слоняясь без деда
по дому.
     Девочка постояла еще немного, догом послушно повернулась и ушла.
     --  Пересядь  подальше,  --  еще раз повторила Белл. Хорес сел на стул, и
Белл  снова  заиграла  --  громко, быстро, с каким-то холодным остервенением.
Над  головой  снова раздался топот Гарри -- они с гостем теперь спускались по
лестнице.  Гарри  что-то  говорил,  потом  голоса  удалились и смолили. Белл
продолжала  играть; в темной комнате все еще витал слепой порыв к самозащите
--  так  судорога  мышцы  держится  еще  долгое  время  после того, как исчез
вызвавший ее импульс страха. Не оборачиваясь, Белл спросила:
     -- Ты останешься ужинать?
     -- Нет, -- отвечал он, внезапно возвращаясь к действительности.
     Она  не  встала  вместе с ним, не повернула головы, и он через парадную
дверь  вышел  в  поздние  летние  сумерки  и  увидел,  что  над неподвижными
деревьями  уже  мерцает бледная звезда. На дорожке возле самого гаража стоял
новый  автомобиль  Гарри.  Сам  Гарри  копался в моторе, а дворецкий -- он же
садовник,  он  же  конюх  --  держал  над  его нависшей, словно утес, годовой
переносную  лампу,  освещавшую  мягким  синеватым  сиянием  склоненную спину
Гарри,  а  также  его  дочь  и  Рейчел, которые, держа в руках инструменты и
извлеченные  из  чрева  автомобиля  детали,  с  сосредоточенным вниманием на
несхожих  лицах стояли рядом с ним. Хорес направился к своему дому. Не успел
он  дойти  до  угла,  где  ему  надо  было  сворачивать,  как уличные фонари
зашипели,   мигнули,  погасли  и  снова  вспыхнули  под  сводами  листвы  на
перекрестках.





3



     В   этот   вечер  состоялся  концерт  маленькой  Белл  --  торжественное
завершение  ее  музыкального  учебного  года. В течение всего вечера Белл ни
разу  на  него  не  взглянула,  не  сказала ему ни слова -- даже в прощальной
суматохе  у  дверей, когда Гарри пытался зазвать его наверх выпить стаканчик
на  сон  грядущий  и когда он на мгновенье ощутил ее близость и почувствовал
крепкий  запах  ее  духов. Но она не сказала ему ни слова даже и тогда, и он
наконец  отодвинул  Гарри  в  сторону,  закрыл  дверь,  за  которой осталась
маленькая  Белл и полированный купол Гарри, шагнул в темноту и убедился, что
Нарцисса его не дождалась. Она была уже на полдороге к улице.
     -- Если тебе со мною по пути, пойдем вместе, -- крикнул он ей вслед.
     Она  не ответила, не замедлила шаг, и когда Хорес ее догнал, продолжала
идти в том же темпе.
     --  Интересно,  почему  взрослые  создают себе столько хлопот, заставляя
своих  детей  делать  нелепые  вещи?  --  начал он. -- Белл собрала полный дом
людей,  которые  ей  совершенно  ни  к  чему  и  большинству  которых она не
нравится,  заставила  маленькую Белл сидеть три часа после того, как ей пора
ложиться  спать,  и  в  результате  Гарри напился, Белл в дурном настроении,
маленькая  Белл  так  возбуждена, что не сможет уснуть, а мы с тобой жалеем,
что не остались дома.
     -- Зачем же ты тогда к ней ходишь? -- спросила Нарцисса.
     Хорес  внезапно  умолк. Они шли через тьму к следующему фонарю, на фоне
которого ветви деревьев казались отростками черных кораллов в желтом море.
     --  Ах,  вот  оно что, -- сказал Хорес. -- Я видел, как ты разговаривала с
этой старой кошкой.
     --  Почему  ты  называешь  миссис Мардерс старой кошкой? Потому, что она
сообщила мне нечто интересующее меня и, по-видимому, давно известное всем?
     --  Вот  кто, значит, тебе рассказал... А я-то думал... -- Он взял ее под
руку, но рука ее осталась безответной. -- Милая старушка Нарси.
     Миновав сквозистые тени под фонарем, они снова вошли в темноту.
     -- Это правда? -- спросила она.
     --  Ты забываешь, что ложь -- это борьба за существование, -- сказал он, --
способ,  при помощи которого слабый человечек приспосабливает обстоятельства
к  предвзятому  понятию  о  самом себе как о личности, играющей значительную
роль в мире. Месть злобным богам,
     -- Это правда? -- настаивала Нарцисса.
     Они  шли  под  руку;  она  мрачно  настаивала  и  ждала,  а он мысленно
составлял  и  отбрасывал фразы, при этом ухитряясь еще находить время, чтобы
посмеяться   над   собственным   фантастическим  бессилием  перед  лицом  ее
постоянства.
     --  Люди  обычно не говорят неправду о том, что их не касается, -- устало
отвечал  он.  --  Они  глухи  к  миру,  даже  если  они  не глухи к жизни. За
исключением   тех   случаев,   когда  действительность  оказывается  намного
интереснее их представления о ней.
     Она мрачно и решительно высвободила свою руку.
     -- Нарси...
     -- Не смей, -- сказала она. -- Не смей меня так называть.
     На  следующем  углу,  под следующим фонарем, им надо будет сворачивать.
Над  сводчатым  каньоном  улицы  бледными  немигающими глазами смотрели вниз
злобные  боги. Хорес сунул руки в карманы и некоторое время шел молча, между
тем  как  его  пальцы изучали обнаруженный ими в кармане незнакомый предмет.
Он  вытащил  его  --  это  оказался листок толстой почтовой бумаги, сложенный
потопам  и  пропитанный  уже  начинавшими  выдыхаться  крепкими духами. Этот
запах,  так  хорошо  ему  знакомый,  на  минуту сбил его с толку -- как лицо,
которое  смотрит на вас с гобелена. Он понимал, что лицо сейчас всплывет, но
пока  он  держал  в  руке  записку,  пытаясь  отыскать это лицо в лабиринтах
охватившей  его  рассеянности,  рядом  неожиданно  и  ж