но ударил ее ногой в лицо,  отчего
упала  она. Но сразу же поднялась  и осталась  стоять на  коленях И молиться
стала громко и  к нам обращалась со словами утешения и говорила: "Не бойтесь
Господь защитит вас" Тогда сказал сатана ей: " Смотрите, на что обрекаете вы
своих  подопечных Посмотрим  теперь,  так  ли  они выносливы  как  вы,  ваше
сиятельство " И приказал бить сестер своим солдатам....
     Доктор Клондратов: Достаточно, про избиение сестер  и прочее, и про  то
как расстреляли их и  взбунтовавшихся солдат вы уже рассказывали нам раньше.
Я  же  спрашиваю  вас  сейчас  о  том,  когда  и при  каких  обстоятельствах
расстреляли вашу настоятельницу?
     Больная  А:  Не  расстреляли ее ироды, не  смогли,  не было на то  воли
Господа, не совладать им было с матушкой
     Доктор Кондратов: Вот и расскажите  нам все по  порядку Вот расстреляли
всех монашек и солдат, что дальше было?
     Больная А: Дальше тела их стали  сбрасывать в колодец друг на друга без
разбору,  только вода  плескалась каждый раз, мне и то в укрытии моем слышно
было,  громко  так  плескалась  вода, тяжелое  тело человеческое-то,  вот  и
плескалась водичка
     Доктор  Васильев:  Ну  хорошо,  плескалась  вода,  тела  сбрасывали,  а
настоятельница где была в это время?
     Больная А:  Все  стояла  матушка  на  коленях там  посереди  двора, как
осталась  стоять,  так и стояла и  пока сестер губили и сильничали и,  когда
солдаты его, сатаны, того терпеть уж не могли стали громко кричать...
     Доктор Кондратов: Про это вы уже рассказывали, мы все помним и записали
Так что же настоятельница, все стояла на коленях?
     Больная А: Все стояла, родимая матушка наша И молилась, громко молилась
господу и сестрам  кричала,  что  обретут они царствие  небесное и  солдатам
кричала, что прощает их  И тогда подошел сатана к ней и еще раз ударил своим
большим пистолетом, черным вороным, а ручка деревянная была, но  тоже черная
и тяжелая видать  И ударил  ее прямо по губам и уже не спокойный был он, как
раньше, не улыбался, а кричал все,  и глаза у  него были белые, нехорошие Он
закричал ей что-то, но не расслыхала я, что,  потому  что  сестры кричали  и
стреляли солдаты  в них, но кровь  у нее  пошла сильно изо рта,  и не слышно
было больше. что говорит она, но губы все равно шевелились - она все творила
молитву А потом, как всех убиенных покидали в колодец повелел сатана скинуть
туда и тело барышни,  оно до того подле матушки лежало  И  как стали солдаты
его брать, так матушка так вся вскинулась и дотянулась  до тела барышниного,
руками за плечи ее удерживала и говорит, тут уж тихо было и расслышала  я: "
Прости господи душу ее, прими, не отдавай  искусителю, ибо страдала она... "
Тут сатана  совсем человеческого облика  и лишился, подскочил к ней,  ногами
снова стал бить и  ее, матушку, и  тело  барышнино, как она все не отпускала
его из рук своих, так прямо и упала на него под ударами антихриста: " Вот, -
кричит он, а у самого пена желтая изо рта выступила,  - свою-то кровь, вам и
мертвую  жаль, а  монахинь своих  вы не жалели! " Оторвал он ее от барышни и
сам поволок ту к  колодцу, даже солдат своих  не  подпустил и  тут - Господи
помилуй меня  -  никогда такого страха я не видывала - ожила барышня, да как
откроет глаза и  руки к нему протянула,  как словно хотела за шею его обнять
Отпрянул  сатана, и он  того явления божьего испугался, поганый, сам  от нее
пятится, а сам рукой у  пояса пистолет свой шарит А  рука дрожит и никак  не
может он тот пистолет достать. Тут и матушка закричала, да странно так:  "Не
смей, - кричит, - Ирочка, не смей  Прости его Теперь же немедленно прости  и
молись, молись, несчастная девочка, молись!...  "  Но тут сатана изловчился,
пистолет свой достал  и стрелять стал, как будто и сам помешался - стреляет,
стреляет,  стреляет  О,  Матерь  Божья, Святая Богородица,  спаси  сохрани и
помилуй меня! Уж барышня  упала давно и руки раскинула,  мертвая и  кровь из
нее,  несчастной и  куски тела ее летят  от той стрельбы его, а он все палит
Ну, кончились у  него патроны, видать, в пистолете его Затих Так и стоит над
телом, ноги в  растопырку  и голову опустил низко,  словно поднять сил  нету
Только рукой махнул солдатам,  те  подбежали, а до того тоже стояли на месте
как соляные  столбы  - видно и  их  страх Господний пронял,  хоть и душегубы
были. Вот, подбежали  значит  и  тело барышни туда же,  за  всеми  другими в
колодец скинули И снова водичка всплеснулась, громко так
     Доктор Кондратов: Хорошо, хорошо, а что же настоятельница
     Больная А: Как  закричала  она барышне  и  начал сатана палить  по той,
несчастной, так закрыла она лицо руками, но все молилась, да странно так, не
молитвенные слова говорила, а вроде как  разговаривала с Господом,  будто он
явился  ей Видно, и вправду  так было  Тут  сатана, как  барышню  в  колодец
сбросили  подошел  к ней, однако  что-то  ему  не  по  себе было Идет, а сам
шатается как пьяный Однако подошел, но не близко и бить не смел больше " Ваш
черед,  - говорит, -  ваше сиятельство! "  А  она его вроде и не замечает, а
разговаривает с кем-то, невидимым, но обращается к нему - "Господи"
     - Господи, - говорит, - раз угодно тебе  было так, то принимаю  я это и
не ропщу. Только Ирину прости  и не отдавай ему И его прости, потому что все
что творит он - от гордыни своей глупой и страха перед тобой Ты же велик, ты
же простить  должен Я  старая женщина и  всю свою  жизнь тебе  служила, хотя
знаю, велик мой грех - и нет мне прощения  так за себя я не прощу, пусть мне
воздастся,  как если  бы  только  что согрешила я и не искупала греха своего
вовсе Но его прости. Он маленький  и  слабый, Господи И без  твоего прощения
столько душ погубит еще от слабости  своей и от страха. Его прости и успокой
и  слуг его, ибо  кому  же остановить  их, если  не  тебе Но ведь ты  только
прощением своим остановить их можешь... "
     Такие странные слова  говорила матушка  так словно  видела перед  собой
того, к кому обращалась Однако и сатана слушал ее, а потом закричал вдруг Не
как  человек, закричал словно зверь,  которого  подстрелили  сильно  Страшно
закричал и выстрелил в матушку прямо стрелял в упор Однако не упала она и не
было видно новой  раны на  ее  израненной груди Снова выстрелил  он  и опять
осталась  она  стоять, как  был  на коленях и все повторяла:  " Прости  его,
останови его Господи " Тут закричал  он солдатам своим и они подбежали к ней
и все уже  стали стрелять в нее и как стали они  кругом,  так и не стало мне
видна матушка Но  после расступились они и некоторые побросали винтовки свои
и  побежали прочь крича  что-то, как безумные И тогда увидела я - как прежде
стоит матушка  наша на коленях, как  и стояла, только кровь течет уж по телу
ее не  ручьями даже,  а сплошной рекой и вокруг уж на земле огромная лужа из
крови и те  солдаты, что  остались  и он сатана стоят в  той крови  и  уж не
стреляют, а колют ее штыками, а она все шевелит губами, однако слов  мне уже
не слышно  и смотрит  куда-то в бок, в сторону  и вроде  видит так кого,  но
никого не было там, а если и был, то  мне не  открылся И потом совершили они
страшное дело свое до конца, подхватили ее под руки и поволокли к  колодцу И
когда уж стали переваливать тело ее через ограду колодезную, тут изловчилась
она  как-то  ловко  так, вроде и не  терзали ее тело душегубы  и обернувшись
вдруг  осенила их крестным  знамением Однако  совладали они  с  ней все ж  и
сбросили матушку, живую еще в колодец И слышно мне снова было как упало тело
ее и  плеснула водичка, громко, гулко  так  плеснула  Глубокий  колодец наш,
монастырский, водичка  в нем чистая,  студеная, от  вех  болезней  и  хворей
лечит, раны  заживляет  и язвы  Святая  та водичка,  вы про  это обязательно
напишите, чтобы люди знали
     Это были последние слова в тексте Очевидно, что далее он не представлял
интереса и Леха копировать весь протокол не стал
     Беслан аккуратно  положил листы на  стол и взглянул на  часы - выходило
так, что он читал эти три листа около часа, но его это почему-то не  удивило
Посидев некоторое время неподвижно и молча,  он снова подвинул к себе бумаги
и начал все читать сначала.





Дмитрий Поляков



     Когда  через  полчаса  после  звонка,  Микаэль Куракин  появился  в его
номере, непривычно  серьезный,  собранный в дорогу  и благословленный, как с
гордостью  сообщил  он  Полякову,  на   это  путешествие  бабушкой,  Поляков
раздираемый  сомнениями  и  угрызениями  совести,  про  сон  ему  ничего  не
рассказал.  Он  и  сам  не знал почему  поступил так,  а  вернее  почему  не
поступил, как подсказывали ему и интуиция, и совесть  Впрочем, это тоже было
не совсем так - он знал, просто  ему стыдно  было в этом признаться и самому
себе и уж тем более неожиданно  обретенному товарищу Причина была все та же,
о которой так горячо говорил Поляков накануне - он не до конца справился еще
с процессом  выдавливания из  себя "совка" и теперь  этот  самый треклятый "
совок", упакованный в тонны и мегатонны  материалистической шелухи, огромной
инерционной массой своей  тянул его назад в то  его прошлое состояние  души,
при  котором  рассказать  почти постороннему человеку  содержание увиденного
ночью - то ли сна, то ли видения было бабством и смешным недостойным мужчины
суеверием. А признаться в детском страхе перед дедом, да и вообще рассуждать
о славной  дедовой  биографии,  которая  ( от еще  не  понял,  но  уже и  не
чувствовал, а знал это наверняка! ) имеет самое непосредственное отношение к
тому, что приключилось с ним - считалось бы предательством семейных традиций
и  вообще оскорблением семейной чести и памяти умерших  предков. Он был  еще
недостаточно  нравственно силен,  чтобы противостоять этой чудовищной массе,
хотя и сознавал  уже необходимость  этого противостояния,  а  слабости своей
внутренне стыдился.
     Короче,  он промолчал. И  позже многократно раскаялся и  обвинил себя в
этом.  Но теперь уста  его  словно  сомкнула  какая-то проклятая печать. Всю
дорогу до  аэропорта,  и потом в самолете  они  говорили ни о  чем.  Микаэль
словно почувствовал  его  скованность  и  отнес ее  на  счет  неловкости  от
вчерашнего  порыва.  Так долетели они до  России и благополучно высадились в
Питерском  аэропорту "  Пулково".  Решение  лететь сразу  в Санкт- Петербург
принято было накануне. И  Поляков с вечера  несколькими звонками организовал
там  достойный  прием  и  встречи  с  людьми,  которые  могли  бы  оказаться
полезными.
     Аполлон  Моисеевич Штеенгард  был в этом  смысле  человеком  номер один
Профессор, доктор юридических  наук, он не далее как в прошлом году выпустил
свет книгу " Сыск в дореволюционной России  ", которая несмотря не несколько
неуклюжее  и  явно непрезентабельное,  с  точки  зрения маркетинга  книжного
рынка,  название  стала подлинным бестселлером,  особенно в  среде  истинных
знатоков и ценителей  жанра.  Для Аполлона Моисеевича это было совершенной и
приятной неожиданностью, поскольку писал  он отчасти научно-публицистическое
произведение, делясь с широкой  общественностью тем,  что  уже  использовано
было  в  обеих его  диссертациях или, напротив,  не вошло в научные труды, в
силу того, что в  их  канву  не  укладывалось.  Но  получился бестселлер,  и
Аполлон  Моисеевич  искренне радовался обрушившейся на него  вдруг  славе, и
некоторым  даже  нежданным деньгам, посему пребывал  в отличном расположении
духа  и   охотно  согласился   принять   про  просьбе   крупного  питерского
предпринимателя  двух  молодых  людей,  один  из  которых  к   тому  же  был
иностранный подданный и русский князь
     - Дело об убийстве  семьи фон Палленов? Молодые люди, вы  обратились по
адресу И по весьма точному адресу, скажу я вам. Я не включил новеллу об этом
потрясающем  преступлении в книгу только лишь потому, что думал писать о нем
отдельно.  Впрочем, что  значит думал? Я  и  теперь думаю, просто  теперь  я
думаю, что  о  таких делах писать должен не я,  ученый  сухарь,  а  человек,
обладающий литературным даром. Ко мне, знаете  ли, уже  обратилось несколько
литераторов  и   предложили   сотрудничество.   Весьма,   весьма   достойных
литераторов,  скажу я вам,  так что я теперь как богатая  девица на  выданье
пребываю  в сладостном  процессе выбора  Таким вот  образом.  Так что  книга
будет,  можете  не  сомневаться.  Однако у  вас,  как  я понимаю  интерес не
литературный? А то - в очередь, в очередь соискателей и на общих основаниях,
даром, что из Парижа! Шучу, разумеется. Так, чем могу?
     - Интерес, действительно не  литературный и мы со своей  стороны готовы
дать  любые   гарантии,  что  информация   полученная   от   вас   не  будет
использована...  - Поляков реплику профессора воспринял абсолютно  всерьез и
действительно готов был предоставить любые гарантии К  тому же ощущение, что
они действительно  попали в  точку  было  у  него  настолько  острым  и  так
волновало  его,  что  он  боялся  ошибиться и  потерять  еще не  обретенное.
Заговорил потому быстро и даже несколько сбивчиво, но был остановлен...
     - Нет, как излагает, а? Как вышивает, а вышивает, как шьет, а  шьет как
готовит... Это моя мама, светлая  ей память, так приговаривала Так постойте,
молодой человек. В вашей чести, как где-то поется, сомнения нет...
     А про соискателей - это я  так,  цену себе набиваю. Материалы-то у меня
самые обычные, архивные и каждый  желающий ныне приложив некоторое усердие и
потратив некоторое количество времени может с ними без всяческих ограничений
ознакомится.  Так,  чтобы  более я  вас  не пугал, может  изложите  уже суть
вопроса?
     -  Да  собственно  нас интересует  все. Поскольку конечная  цель наша -
разыскать потомков семейства фон Палленов, если таковые остались
     -  Неужели  наследство открылось? Ай-ай-ай,  как повезло  людям В  наше
время, когда все теряют,  даже  то,  что только что прибрали к рукам, что-то
найти, да еще  на таких законных основаниях. Это, скажу я вам... Но - можете
не отвечать Вот эту информацию действительно надо обеспечивать гарантиями, а
поскольку их  я вам никогда не дам, то и знать мне про  это незачем  Знаете,
как  у  Эклезиаста? Да?  По  глазам  вижу, что знаете...  Так вас интересует
все... Ну всего я, конечно, не знаю  потому как в знаниях  своих опираюсь на
материалы следствия,  а  оно  по этому  делу  так и осталось  не  завершено.
Причем, в одной своей статье я писал,  что  процент раскрываемости у царских
сыщиков,  я имею виду, разумеется, уголовные  дела, был высок, не  в  пример
нынешним, не  особо повлияла и мировая  война,  и  брожения внутри  империи,
исключение составляет лишь год 1917 Тут началась такая неразбериха.... ну да
про нее вы наверняка что-то слышали. Так вот, в той же статье я взял на себя
смелость утверждать,  что  неуспех  питерского сыска  в  деле  фон  Палленов
семнадцатым  годом  объяснять  нельзя.  Дело  было  уж  слишком  запутано  и
чувствовалось, к тому же, что  в  царской России, опять  же не в пример нам,
грешным,  являлось  большой редкостью,  вмешательство  очень  высоких  особ,
которые,  мягко  говоря,  на  дальнейшем проведении  расследования не  очень
настаивали
     - Чем это объяснялось, по вашему мнению?
     -   Думаю,  состраданием  Да-да  не   удивляйтесь  Девица  фон  Паллен,
единственная свидетельница и судя по всему также и участница преступления По
крайней мере, все указывало  на то что именно она застрелила  брата своего -
Степана. Так вот девица  та  после всего  увиденного  и  содеянного лишилась
рассудка. Однако сочувствие  у высоких персон  вызывала не она.  Та барышня,
как  следует  из  многочисленных свидетельств, собранных в  ходе  следствия,
вообще мало у кого вызывала сочувствие...
     Далее все развивалось  совершенно  не  так, как  с  некоей  даже  долей
восторженности  поначалу рассчитывал Поляков. Можно было сказать и  так, что
по  мере  того как  в большой  совершенно классически  профессорской  причем
старо-профессорской  квартире  Штеенгарда  на  Гороховой сгущались питерские
сумерки, мрачнел  и  Дмитрий Поляков,  расставаясь в радужными и  трепетными
даже  надеждами  первых  минут  пребывания  в  доме профессора Сумерки  были
традиционные совершенно питерские - унылые, наполненные влагой скорого дождя
и не  такие  как  в  большинстве  городов  мира  -  лениво  убаюкивающие,  а
тревожные, словно  посланные  как  предвестие  чего-то страшного,  зябкой  и
скрывающей черт  знает что  ночи. Квартира тоже была очень  типичной  и хотя
Полякову,  а  уж  тем  более  Куракину не  часто  доводилось  бывать дома  у
настоящих, старых, да еще и питерских к тому же профессоров, а быть может, в
силу  именно  этого обстоятельства, она  казалась им совершенным воплощением
того,  какой должна  быть  старопрофессорская квартира в  Питере,  огромной,
немного   захламленной,  пыльной,   с  огромным  количеством  книг,   причем
размещенных повсюду, в том числе и самых неподходящих для этих целей местах,
слабоосвещенной   и  что-то  там  еще...  Словом,  целый  букет  необходимых
атрибутов  был  вероятнее  всего заложен в  их подсознании  литературными  и
кинематографическими произведениями.  Однако несмотря на все эти  совершенно
подлинные  атрибуты  и  занимательный  во  всех  отношениях рассказ Аполлона
Моисеевича, которому тот предавался с  большим жаром и искусством - оба -  и
Поляков, и Куракин медленно,  неотвратимо  начинали  приходить к выводу, что
день потрачен зря.  Аполлон Михайлович не рассказал  им  в  сущности  ничего
нового  -   это   были  хорошо  структурированные  и  снабженные  множеством
действительно неизвестных  им  подробностей и  деталей,  парижские  сплетни.
Следовало видимо аккуратно сворачивать беседу со  словоохотливым профессором
и вежливо прощаться Однако провидение на этот раз видимо решило проверить их
выдержу, а быть может просто куражилось, как любит иногда, чаще зло и обидно
Но  как бы  там ни  было, Штееенгард вдруг,  едва ли  не  перебивая  себя но
полуслове, заметил:
     - Да, был там еще одни прелюбопытнейший персонаж,  который попал в поле
зрения полиции и подозрения вызывал самые серьезные - но, как в воду  канул,
разыскать  его не  удалось Вот ему-то,  возможно, смута  семнадцатого  года,
оказалась, как раз, очень на руку
     - Кто это был?
     - Пиит.  Именно так  хочется сказать о  сей персоне  -  пиит. Не  поэт.
Сейчас  имени, а  уж тем  более  виршей его не  назовет вам пожалуй, ни один
самый взыскательный исследователь  литературы, я, по крайней мере упоминания
о нем нигде не встречал. Что  тоже крайне  странно, знаете ли молодые  люди,
причем  мысль эта только сейчас меня посетила Похоже, что  скрылся он как бы
весь, вместе  со  своими творениями  и  даже памятью о них  Странная, право,
коллизия Здесь непременно надо будет покопаться, непременно Да. Ну  так вот,
блистал, сиял и был  всячески прославлен в среде питерской  богемы в ту пору
некто - Ворон. Это  был разумеется псевдоним,  но придуманный этим шельмецом
очень удачно - он, как бы, это поточнее выразиться,  судя по воспоминаниям о
нем, которые сохранились,  заметьте! опять же только в уголовном деле, - все
время  действительно  каркал -  и все предвещал в своих  виршах самые разные
пакости  и напасти, которые в  самое ближайшее время падут на грешную землю,
опять  же,  заметьте! по сути подлец -  таки накаркал. Ну  прибавьте к этому
изрядную  долю  мистики, каких-то  там  мрачных  средневековых аристократов,
глодающих  хладные  трупы   в  подземельях  своих  замков...  Одним  словом,
чувствительные барышни падали в обморок, мужчины завидовали и искали дружбы,
а все  вместе  рукоплескали возносили этого  стервеца чуть  ли  не до  небес
Должен  сказать, что  популярность, да что  там популярность  -  слава этого
деятеля  в ту пору была такова, что его персонажем  своих  воистину - теперь
уже можно смело  констатировать - великих произведений вывели даже нек