лифта и не говоря друг другу ни слова, они стали спускаться вниз
и уже миновали несколько лестничных пролетов, когда сверху  до  них до несся
слабый оклик
     -  Дмитрий, подожди, - это был Поляков  - старший, шаркающие торопливые
шаги  которого приближались, он спускался вслед за ними Они  остановились на
площадке какого-то этажа, поджидая его. Он  появился скоро, запыхавшийся, по
прежнему мертвенно-  бледный,  держась одною  рукой за левую сторону  груди.
Взглянув на Полякова,  Микаэль заметил быструю гримасу жалости,  пробежавшую
по его  лицу, и когда он  заговорил голос  еще более  выдал его волнение  от
острой жалости к отцу
     - Ну что ты бежишь, папа! Мы же ждем
     -  Подожди,  Дмитрий. Я должен сказать тебе нечто  важное...  - Николай
Иванович неловко замешкался и потому, что в этот момент он избегал глядеть в
сторону Микаэля, оба приятеля поняли, что отца смущает его присутствие
     - Я  подожду тебя  в машине -  с  готовностью отозвался Куракин  и  уже
направился к лестничному пролету, но был остановлен
     -  Не стоит. Папа, Микаэль  -  мой  близкий друг Что же касается  наших
семейных дел, то он знает многое, а сегодня слышал еще больше, так что....
     - Хорошо, хорошо, как ты считаешь нужным, Митя. Простите меня, Микаэль,
я не хотел вас обидеть...
     - Никто и не  обиделся, папа, - Полякову явно  не терпелось узнать,  то
важное, что собирался сообщить ему отец, - так о чем речь?
     -  Да, да, конечно Я остановил тебя, вот  из-за чего.... Не знаю, имеет
ли это отношение  к тому, что сейчас произошло между тобой и мамой... Но все
равно,  ты  должен  знать... Друзья  дедушки недавно, несколько  дней  назад
сообщили ей, что его личным делом интересовался в архиве какой-то журналист.
По-моему, его фамилия Артемьев Он, знаешь часто
     выступает  по  телевидению,  проводит всякие расследования....  В общем
мама очень сильно расстроилась Можно себе представить, что он хочет накопать
про   дедушку...  Возможно,  ее  реакция  сейчас....  Ты  понимаешь,   одним
словом....  И вы, Микаэль... Она успокоиться,  вы придете к  нам еще раз, мы
спокойно поговорим, я думаю... -  очевидно было однако, что Николай Иванович
совсем не был уверен в том, что говорил сейчас
     - Спасибо, папа, это серьезная  информация и хорошо, что ты сказал мне.
Ну, возвращайся. Я позвоню тебе сегодня вечером, как там у вас

     Поляков неумело  как-то  и смущаясь своего порыва  вдруг обнял отца,  а
потом, быстро повернувшись, почти бегом устремился вниз по лестнице Микаэль,
торопливо  пожав  явно  опешившему Николаю  Ивановичу руку,  поспешил за ним
следом.


Беслан Шахсаидов


     Алексей Артемьев пробыл в Москве всего три дня, но за это короткое
     время  успел  чрезвычайно  много.  Однако, привычного удовлетворения  и
некоего даже самодовольства и самолюбования, которым был подвержен он всегда
после напряженной и  успешно завершенной  работы, на сей раз  не  было. Тому
была  причина  и  крылась она  как раз  в той  массе серьезных дел,  которую
умудрился переделать  Леха  всего-то за три дня.  Теперь Леха  совсем не был
уверен  в том, что действие запущенной им машины приведет в восторг главного
заказчика и, инициатора его  свершений - Беслана Шахсаидова. Это тревожило и
вселяло некоторый страх. И все же Леха  не мог не  признать, что удалось ему
многое, и при всем беспокойстве и тревоге, не испытывать и некоторое чувство
удовлетворения.  Причем  последнее теплилось,  как  ни странно, не  в  сфере
личных лехиных  интересов  и амбиций, а в  той малой и  глубоко затерянной в
дебрях его  сознания  области,  которая отведена была  гражданским  чувствам
журналиста Алексея Артемьева. Были, оказывается, у него и такие.
     Дела же его складывались следующим образом.
     Несколько часов работы в архиве Федеральной службы безопасности открыли
перед ним практически весь жизненный путь и  вехи блестящей карьеры генерала
госбезопасности в отставке Андрея Валентиновича  Тишкина. Разумеется,  факты
содержащиеся  в официальных документах -  анкетах, приказах  о назначении на
новые  должности,  представлениях   к  очередным   и  внеочередным  званиям,
наградам,  личные  рапорты   и  рапорты  сослуживцев,  результаты  служебных
расследований  и заключения  медицинских  комиссий  -  были  изложены  сухим
казенным языком,  который, порой кажется,  собственно и  изобретен  для того
только,  чтобы  закамуфлировать обтекаемыми  стандартными фразами  мерзости,
творимые властями,  сгладить в глазах будущего читателя  этих казенных бумаг
да и самой истории острые углы их преступных решений, разящие наповал тысячи
а  то  и миллионы отданных  им на растерзание  и попрание человеческих душ и
жизней.  Однако в случае чекиста  Тишкина  даже  это проверенное многократно
средство работало плохо -  зловонная грязь, густо замешанная на крови, почти
зримо и  едва  ли не ощутимо  проступала сквозь выцветшие строки пожелтевших
листов его личного  дела. Артемьеву было  не  по себе -  причем это ощущение
было  устойчивым, ощутимым  почти  физически, и с  каким-то налетом мистики.
Такое  чувство испытывает человек,  столкнувшийся с явлением  необъяснимым и
пугающим  его:  отчетливо услышав,  к  примеру, шаги или  голоса  в заведомо
пустом  доме,  или  чувствуя  на  себе  чей-то  пристальный  взгляд,  будучи
уверенным,  при этом,  что находится в  полном одиночестве.  Не прошло оно и
после, когда сделав некоторые выписки и почти полностью скопировав отдельные
документы,  он покинул  гостеприимное  для  него  здание на  Лубянке, словно
записи в  его  блокноте стали некой  связующей нитью  между  ним  и чекистом
Тишкиным, и своими очень светлыми, а на старой фотографии - так почти белыми
глазами, тот внимательно следит теперь за ним, Алексеем Артемьевым из своего
кровавого небытия. Однако времени  предаваться эмоциональным  переживаниям у
Лехи  не было.  К тому же, первое задание Беса им  было выполнено - зная имя
человека, учинившего кровавую бойню в степном монастыре, и без особого труда
выяснил, кто из его прямых потомков где пребывает ныне
     Следующий этап его  деяний снова привел Артемьева  на маленькую  уютную
дачу под сенью огромных корабельных сосен, к человеку, отец  которого первым
пытался расследовать страшные дела чекиста Тишкина.
     Побеседовав  некоторое  время  и  еще  раз  просмотрев  все  документы,
спасенные от неизбежного и бесследного исчезновения,  они вместе отправились
в Москву,  где в  тихом переулке в районе Остоженки, носящем подобающее  ему
вполне название - Чистый, в небольшом аккуратном особнячке их принял один их
иерархов Русской Православной церкви. Эта беседа  длилась несколько часов, в
итоге  ее  святой  отец  снял трубку  массивного телефонного аппарата  цвета
слоновой кости с государственным  гербом в  центре диска и пухлой старческой
рукой  набрал четыре цифры короткого  телефонного номера. Не  было, пожалуй,
ничего  более  неуместного,  чем  этот  аппарат  правительственной  связи  в
обстановке  старинной мебели, икон и самой атмосфере  официальной резиденции
Святейшего Патриарха всея Руси - тихой, неспешной, торжественной  и домашней
одновременно,  но  именно  этим  звонком  и  последовавшим за  ним  коротким
телефонным  разговором  запущена была  машина,  работа  которой  вызывала  в
Алексее Артемеьеве двойственное чувство. Некоторой  гордости, связанной  как
раз  с  обнаружившимися гражданскими чувствами, ибо  на  самом высоком,  как
принято  говорить в  официальных сообщениях уровне,  принято  было решение о
возбуждении  уголовного дела  по  факту массового  убийства, совершенного  в
далеком  двадцатом  году, создании специальной комиссии для решения  вопроса
захоронения  останков  его  жертв  и увековечивания их памяти,  кроме того -
Московская  патриархия  намерена  была  отдельно  изучить  вопрос  о  гибели
настоятельницы монастыря - матери Софьи.
     С другой стороны - и этот  аспект вселял в душу Артемьева изрядную долю
тревоги и смятения  - неизвестно было  как  отнесется к столь пристальному и
серьезному  вниманию российских властей  к  событиям, произошедшим в степном
монастыре в начале века, самому степному монастырю и, вполне вероятно, к той
странной трагедии, что развернулась на его руинах сейчас, Бес, у которого во
всей этой длиной и запутанной истории был свой совершенно конкретный интерес
- месть за гибель Ахмета.
     Однако  было  еще  нечто,  вернее  некто,  кто теперь занимал  внимание
Артемьева более  всего, и это  несколько  отвлекало его  даже  от  тревожных
метаний  по  поводу  реакции  Беса и  крайне неприятного ощущения  незримого
присутствия в его жизни тени чекиста Тишкина.
     Пытаясь  разыскать  более  или менее  серьезных  специалистов  по  пара
нормальным явлениям, к  каковым  безусловно  относил  он  загадочную  гибель
Ахмета и его спутников,  Алексей  Артемьев  вышел на некий исследовательский
центр,  а  вернее  -  небольшую  лабораторию,  затерянную  в огромной  массе
магических,  экстрасенсорных,  нетрадиционных,  и прочая, прочая,  прочая...
салонов,  институтов и целых академий,  которые смутные времена плодили  как
грибы. Однако  погруженные " в  тему" коллеги в один голос указали именно на
это  крохотное учреждение, живущее непонятно  чем и  как  -  рекламы они  не
давали и работали, как выяснилось, в большинстве случаев бесплатно, на голом
энтузиазме.  Он  разыскал их  офис, который  оказался  обычной трехкомнатной
малогабаритной  квартиркой,  расположенной к  тому  же  на  первом  этаже  "
хрущовской" пятиэтажки, затерянной на серой, унылой рабочей окраине  города.
Это   убогое  жилище,   принадлежащее   судя  по   состоянию   какому-нибудь
забулдыге-алкоголику, было, видимо, единственное,  что они  могли  позволить
себе арендовать. Однако все три крохотные комнатенки с  ободранными обоями и
протекающим во многих местах потолком был буквально напичканы компьютерами и
еще  какой-то сложной  непонятного  назначения  техникой,  и  первое, о  чем
спросил Артемьев, переступив порог и представившись, было
     Ребята, а вас еще не грабили? - на окнах не  было даже решеток, а дверь
тонкая, с виду - картонная, казалось едва держится на расхлябанных петлях.
     Пытались, -  серьезно  ответили  ему  " ребята",  трое из  которых были
молодыми довольно мужчинами, с виду  - субтильными  и болезненными,  одетыми
как бы даже  подчеркнуто  плохо.  Четвертой из "ребят" оказались женщина. Ей
было явно  за  сорок  и она была под  стать своим  коллегам  мужского пола -
бледная  кожа, сетка морщинок вокруг глаз и губ,  небрежно  заколотые  русые
волосы с легкой проседью Она все время  курила  и казалось желтоватое облако
табачного дыма  плотно облепило  ее  всю,  оставив  на  всем  свой пепельный
отпечаток
     - И что же? - по инерции полюбопытствовал Артемьев
     -  Больше  не  пытаются, - так  же спокойно  ответил  кто-то  из ребят.
Несколько  секунд  висела  пауза.  Однако  продолжения   с  подробностями  и
объяснениями не последовало
     - Понятно, - сказал  Артемьев.  Хотя  понятно ему стало  только то, что
ребята не просты, довольно замкнуты  и к  праздному трепу не склонны  Что ж,
его  это тоже вполне устраивало, и он перешел непосредственно к цели  своего
визита Его  выслушали внимательно, не перебивая и  так  невозмутимо,  словно
речь шла о  чем-то совершенно обыденном. Впрочем, для них  это и было именно
так.  Однако  он  понял  это  несколько позже.  Теперь же Леха начинал  тихо
злиться, отчего конец  истории несколько  скомкал  и  перешел  к  тому  же в
изложении ее на ироничный и почти что  шутовской  тон, что  было в контексте
прозвучавшего крайне неуместным и даже кощунственным. Осознание этого только
добавило ему злости, совладать  с собой он уже  не мог - его несло, и глупый
шутовской тон был скорее защитной  реакцией, нежели свидетельством агрессии.
Однако они восприняли спокойно и  это, дослушав его повествование до конца с
выражением  вежливого   заинтересованного  внимания   Так  слушает   хороший
парикмахер  сбивчивые  пожелания  клиентки,  уже  полностью  представляя  ее
будущую прическу, или хороший  врач дает выговориться пациенту,  хорошо зная
диагноз  и  нисколько не нуждаясь в  столь подробном и непрофессиональном  к
тому же описании симптомов болезни.
     -  Это  почти  классика,  -  констатировала женщина,  когда  он наконец
добрался до  финала  истории  Голос  у нее,  как  и следовало  ожидать,  был
прокуренный - низкий и хрипловатый, но  звучал довольно приятно и неожиданно
мягко
     - Почему - почти? Классика чистой воды - возразил ей один из мужчин. Он
был, пожалуй, самым старшим здесь по возрасту.  Однако  джинсы, бесформенный
объемный  свитер  и  длинные  волосы,  собранные  сзади  в  тонкий  хвостик,
скрадывали   возраст,  и   делали   его  похожим  на   более   молодых,   но
придерживающихся того же стиля коллег. - Причем, похоже, твоя любимая тема
     -  Похоже,  -  легко  согласилась с  ним  женщина,  закуривая очередную
сигарету и небрежно отбрасывая со лба выбившуюся прядь тонких волос
     -  Ну  что ж,  ребята,  я  наверное,  пошел,  вы  теперь тут  сами  все
обсудите... - терпению Артемьева окончательно пришел конец Уже много  лет он
не сталкивался с  таким отсутствием интереса к своей персоне, причем  в этом
не  было ничего показного или нарочитого. Последнее было ему, как раз хорошо
знакомо -  "  дескать ты, конечно, звезда, но я тебя  в упор  не  вижу"  Так
обычно  вели себя " очень новые русские", как называл  их Артемьев  - только
что испеченные нувориши, для  которых общение со звездами не стало еще делом
привычным и само собой разумеющимся.  Такие исподволь бросали на  популярное
лицо  жадные изучающе-оценивающие  взгляды, но встречаясь  глазами,  спешили
придать  своему лицу  безразличное  скучающее  выражение.  Ничего  подобного
сейчас  не наблюдалось.  Вполне вероятно было,  что они  просто не  смотрели
телевизор  и  действительно  плохо  представляли  себе,  кто  он   такой,  а
встретиться согласились лишь  потому что в  телефонном разговоре он сослался
на  коллегу,  который давно и почти профессионально уже писал об их работе А
может, и  того более,  потому, что не  отказывали никому,  кто обращался  за
помощью. Однако эти соображения Леху нимало не успокоили, напротив, добавили
здоровой,  что  называется,  злости  Он действительно  намерен  был  уйти  и
непременно  при этом хлопнуть  дверью да так, что она уж  точно слетела бы с
хлипких  петель. Но женщина улыбнулась ему неожиданно виновато  и дружески и
заговорила  своим  приятным  низким  голосом,  в  котором  не  было ни  тени
насмешки, а только бесконечная мягкая доброта и тепло
     - Вы простите нас, ради Бога, Алексей. Вас наверное не предупредили, но
все мы  здесь немного не в себе, когда  речь заходит о наших темах. Тут нас,
что называется " клинит", и все остальное как бы перестает существовать. Вот
такая петрушка, Так что, простите наше свинство Ей  Богу, не из вредности. А
вообще,  вы  сами виноваты.  Да,  да  сами,  не отрицайте  - преподнесли нам
ценнейший подарок, как с неба  свалились - и с такой информацией! Это же как
если... Ну  с чем сравнить, даже  и не  знаю?.. Ну вот если  бы вы археологу
доставили щепу  от  Ноева  ковчега. К  тому  же  прекрасно  сохранившуюся...
Представляете?
     - И с личным автографом Ноя, - добавил мужчина с хвостиком и сам первый
рассмеялся своей шутке
     Обстановка разрядилась. Через полчаса  они пили плохой растворимый кофе
из пластиковых стаканчиков и курили, стряхивая пепел  в опустевшие  стаканы.
Решено было, что Татьяна - так звали женщину отправиться вместе с Артемьевым
к месту событий и это, как ни  странно, особо будоражило его, но и тревожило
тоже.  Тревожился  он  все по  тому  же  поводу  - как  отреагирует  Бес  на
привлечение к делу новых людей. К этой тревоге примешивалась еще  одна, пока
неосознанная   им,   но   усиливающая   первую   -  это   была  тревога  уже
непосредственно  и персонально  за Татьяну.  Однако  то,  о чем поведали ему
исследователи  за  кофе,  затмевало все его тревоги и  опасения и  раздувало
огонек  охотничьего, профессионального инстинкта в бурное  пламя, охватившее
все  его  чувства, мысли  и устремления.  Ехать решено было уже на следующий
день и Артемьев помчался домой  собрать  вещи, заказать  билеты и, главное -
испросить разрешения у Беса
     Однако прежде  чем набрать  номер Беслана на специально переданном  ему
для связи с Шахсаидовым мобильном, он привычно нажал кнопку автоответчика на
аппарате своего  домашнего  телефона  -  это  было  устоявшаяся  и  довольно
полезная  его   привычка  -  оставленные  сообщения  иногда  были  важны,  и
промедление, если и не было подобно смерти,  то могло существенно обесценить
поступившую информацию.
     В  тишину  пустой  квартиры  ворвались  голоса - звонивших  было много,
однако в основном их сообщения были ему малоинтересны. Артемьев слушал их "в
пол  - уха"  и уже  потянулся за  крохотным  корпусом мобильного,  как вдруг
незнакомый  мужской  голос  остановил  протянутую руку  буквально повисшей в
воздухе.  Дело  было,  разумеется,  не  в голосе, а в том,  что говорил  его
обладатель. А говорил он буквально следующее
     -  Добрый день. Меня зовут Дмитрий Поляков. Я внук Андрея Валентиновича
Тишкина,  биографией  которого, вы, насколько  мне известно,  интересуетесь.
Полагаю, нам имеет смысл встретиться по этому поводу. Мои координаты...
     Повисшая было  в  воздухе  рука  Алексея Артемьева  начала  лихорадочно
нашаривать  ручку  или карандаш -  он так спешил записать  координаты  внука
чекиста, словно обращение могло куда-то исчезнуть с его автоответчика.


Дмитрий Поляков и Беслан Шахсаидов - объединенные усилия


     Вечером следующего дня  на даче, более, впрочем, напоминающей старинную
барскую усадьбу,  хотя  и построена она была, судя  по всему,  несколько лет
назад - но такова,  очевидно, была воля хозяина или  фантазия архитектора, а
быть  может  и  то,  и  другое,  счастливо  обретшее друг  друга,  собралось
несколько человек
     Хозяин дачи - крупный российский предприниматель - Дмитрий Поляков, его
друг  -  парижанин и русский  князь  Микаэль Куракин,  известный  российский
тележурналист Алексей Артемьев, странная немного женщина - Татьяна Гинзбург,
физик -  по первому и психолог - по второму образованию, занявшаяся в  итоге
ни первым и ни вторым, а вовсе небывалым для России делом - изучением пара -
нормальных  явлений,  и  помощник  хозяина  дома  - Дмитрий  Ковалевский,  "
человек- канцелярия" по меткому весьма определению князя Куракина.
     Таков был круг гостей большой и уютной дачи. Да, собственно, это были и
не  гости  -  скорее  эти  люди собрались,  чтобы  подвести  итог  странного
довольно, если смотреть со стороны, расследования,  к которому каждый из них
был в  разной степени, по разным основаниям,  и  преследуя  разные цели,  но
причастен.
     В круглом зале  гостиной с  колоннами и большими в два просвета окнами,
красиво  задрапированными серебристым шелком, было довольно прохладно - окна
были  открыты и поток  воздуха, струящегося снаружи уже  наполнился холодным
дыханием  наступающей ночи  Хозяин  велел разжечь  камин - закрывать окна не
хотелось уж очень сладок был после городского удушья аромат цветущих розовых
кустов, свежей  зеленой  травы  и вековых  сосен, шелестящих своими  кронами
где-то в вышине, сокрытой уже ночным мраком.
     Они  сидели  вокруг   тяжелого  старинного  стола  на  вычурных  резных
ножках-лапах  в  глубоких креслах, оббитых  тем же пестрым неброским шелком,
что и  стены  гостиной  над  полированными  панелями темного  дуба.  Тяжелая
массивная старинного хрусталя с бронзой люстра, свисающая с темного обшитого
тем  же  благородным дубом  потолка, была потушена -  то, о чем говорили  за
столом мало сочеталось с ярким парадным светом Гораздо уместнее были свечи -
они и горели - в высоких серебряных канд