их-то  людей  в  форменных  одеждах,  с
одинаково застывшими перед объективом лицами,  сцены парадов с  марширующими
колоннами также  военных  людей, какие-то  заседания, на  которых  люди тоже
преимущественно в военной форме, сидели вдоль столов, прямо глядя в объектив
фотоаппарата. На зеленом сукне стола  разложены были, и видимо  это отнесено
было Александрой  Андреевной к категории беспорядка,  несколько  развернутых
газет,  поверх которых лежали  очки  с толстыми стеклами, красный карандаш и
ножницы, похоже  было, что  хозяйка кабинета  не просто читала газеты, но  и
подчеркивала красным  особо  заинтересовавшие ее места  в тексте, а  что-то,
заслуживающее видимо отдельного внимания просто вырезала из газетных  полос,
дабы очевидно сохранить.
     Таковы  были предположения князя Куракина, которые полностью подтвердил
потом   сам  Поляков,  пояснив  некоторые  непонятные  ему  вещи.  Например,
касательно  сохранившегося  на поверхности  стола зеленого  сукна  Стол  был
действительно очень старым, а сукно просто периодически  меняли, вызывая для
этого специального мастера, такого же  древнего  как  этот стол. Еще Поляков
обратил  его внимание на настольную лампу  на массивной металлической  ножке
под зеленым стеклянным  абажуром. Лампа была тоже "кремлевской" Точная копия
ее,  вернее  оригинал стоял  в  кремлевском кабинете Ленина, а  сотни  тысяч
точных копий освещали вечерние и  ночные бдения  его верных последователей в
их высоких  кабинетах, разбросанных по всей огромной  империи Диван и кресла
же  напротив,  оказались  трофейными  и  были  доставлены  дедом,  вместе  с
несколькими  вагонами  всякого  добра - от батистового постельного белья, по
углам которого были вышиты чьи-то инициалы, и столового серебра, украшенного
замысловатыми  неизвестно происхождения вензелями  до  аккордеона,  игре  на
котором Полякова  настойчиво, но  безуспешно  пытались  обучить  в детстве -
спасло заступничество бабушки - он предпочитала фортепиано. Его Поляков, как
с  удивлением  выяснил  Куракин  освоил  довольно  недурно.  Однако все  эти
комментарии Микаэль получил позже. Сейчас  же,  проводив их в  кабинет, мать
Полякова,  на  сказав более ни  слова, удалилась, оставив  их наедине. Князь
Куракин молча погрузился в кожаный зев диванного монстра. Что говорить и как
себя вести далее он не знал, такое он  встречал  впервые В  данном контексте
"такое" было для него очень емким определением - оно включало в себя все - и
обстановку странного  и страшного даже  кабинета, словно  поправшего течение
времени, и такую женщину, какой оказалась мать Полякова и отношения, которые
существовали между  ними.  Впрочем Поляков понял  это  и  без слов и  первым
нарушил молчание
     - Ну что, удивили мы тебя? Да  ладно, можешь не отвечать - тебе с твоей
деликатностью ответить правду будет " мучительно больно", как говорил правда
сосем по  другому поводу любимый литературный  герой моей матушки. Ты,  друг
мой, сейчас не удивлен - потрясен Еще бы! Такой паноптикум. А я, можешь себе
представить,  в этом  паноптикуме родился и  вырос  И  самое  поразительное,
совсем недавно понял, что  все  это  время пребывал  в паноптикуме. До этого
казалось -  нормальный  дом,  нормальная  семья Ну,  со  своими  тараканами,
разумеется. Так кто ж без  них? Единственная отдушина была - бабушка Видимо,
благодаря ей, я сам в упыря не обратился.
     - Упыря? - робко уточнил Куракин Слово было ему знакомо. Но он не очень
понимал,   что  имеет  в   виду  Дмитрий,  употребляя  его  сейчас  Впрочем,
догадывался.
     - Упыря, друг мой Знаешь, кто это такие?
     -  Ну  что-то  такое,  связанное с  загробной  жизнью...  Они вроде  бы
вылезают из могил и пьют кровь живых людей Или это вампиры?
     - Нет, совершенно точно - упыри Вампиры - это я так понимаю европейский
вариант, по-русски - упыри  Именно, из могилы, и именно - кровь  живых людей
Есть  еще одно блестящее  определение, не помню правда, кто автор  - " живое
тащит мертвечина" Так вот ты сейчас в логове упырей
     - Но  как ты можешь, Дмитрий? Старые  люди -  все  не без  странностей,
конечно, но твоя maman....
     -  Оставь  пожалуйста свои  парижские  реверансы.  Моя  maman,  как  ты
изволишь выражаться самый что ни на  есть настоящий упырь - и  таких у нас в
несчастной стране много - почти целое поколение, вымирающее, к счастью
     - Господи, что ты такое говоришь, Дмитрий?
     -  Правду.  Ты вероятно никогда  не  задумывался,  почему у нас все так
плохо и медленно  движется  вперед,  я имею в виду  наши реформы,  прости за
официоз, словом - наше вживление в остальной цивилизованный мир. Вроде все -
за,  и законы  принимают соответствующие, и "  политическая воля" как сейчас
принято  говорить  имеется,  и  материальные  ресурсы еще  ого-го -  не  все
разбазарили,  и социальная база - то есть люди, которые этого активно хотят,
а  не идет - и  все тут! В чем же дело, спрашиваю я себя? И отвечаю  себе  -
упыри Понимаешь, они даже не виноваты,  что они упыри. Их воспитали такими и
ничего с этим  поделать  нельзя - только  переждать. Это целое поколение, да
если, вдуматься, то и не  одно,  людей, которые не умеют жить иначе чем жили
при  советах.  Когда было плохо и  мало  -  но всем  и  у  всех,  исключения
составляли  либо  "жулики" - но их  периодически показательно  карали,  либо
правящая каста - но  за глухими  заборами и тайно - никто ничего не видел, а
думать уже почти разучились. За это можно было ничего не делать. Понимаешь -
вообще ничего То есть целая страна,  по крайней мере подавляющее большинство
ее населения ничего не делало - то есть что-то конечно делало, но из рук вон
плохо, медленно и мало В ту пору родилась классическая формула " Государство
делает  вид, что  заботится  о народе, а народ  делает вид, что работает  на
государство".  А  потом вдруг взяли и враз попытались все изменить -  просто
перестали все( плохое и мало-  напомню!  ), но давать  просто так Зато можно
стало  заработать много хорошего,  но  для этого надо было работать, пахать,
нарушать законы, которые не поспевали за теми, кто хотел работать, рисковать
деньгами, свободой, жизнью, словом " крутиться" - как тогда стали говорить с
утра до утра без перерыва на обед и профсоюзного отпуска размером в двадцать
четыре,   или  уже  не  помню  сколько  точно  календарных  дней.  Так  вот,
подавляющее  большинство  народонаселения  этой  страны  так жить  захотело,
потому,  что не умело ( не учили  никогда, напротив- вбивали к такому образу
жизни устойчивое классовое отвращение  - это правда ), боялось, ленилось, не
верило, что получится, что завтра там, наверху не передумают и не вернут все
обратно  Оно,  это  подавляющее  большинство  предпочло  нищать,   голодать,
месяцами ходить  на работу  и там  по-прежнему ничего  не делать или  делать
что-то очень плохо, не получать за это ни копейки, но и не пытаться  уйти  и
начать  что-то  заново.  И  в  этой  огромной  прослойке  подавляющей  части
народонаселения, как в  вате, глохнут  все замечательные начинания  и благие
порывы Но они - не упыри. Они - их социальная база Упыри же, это моя матушка
и  иже с ней.  Они  перемен  не  хотят сознательно, потому  что работать они
также,  как и  "послушный им народ" не  хотят и  не умеют, но в  отличии  от
народа  при прошлой  имперской власти имели -  много и хорошо Конечно не так
много и не так  хорошо, как могут  сейчас иметь те кто  научился работать( и
это их бесит дополнительно), но им хватало и того что было, они к другому не
приучены. Так вот  самое  страшное, что  "иже"  - ее,  матушки  моей намного
моложе  и деятельней,  они еще при власти  и должностях, и они уже не ватный
слой - они бетонная стена, правда закамуфлированная в модные демократические
цвета.  Об  которую  все  разбивается  и  будет  разбиваться.  Правда,  если
цитировать их же бывшего вождя " стена, да гнилая, ткни - и развалится " Вот
на то вся и надежда Ждем-с Против них - и это справедливо, черт побери, сама
жизнь - они  старятся, гниют, и в конце концов, прости уж что оскорбляю твою
тонкую душу грубым своим материализмом -  умирают. Так-то, мой друг А до той
поры  - ничего не изменится в этой стране  радикально Так, фасады обновляем,
красиво получается - видел я, как ты на Сретенку заглядывался  но это  все -
косметика, внутри - стена. - Полякова словно прорвало За последние дни, да и
за все  время, которое  они были знакомы с Куракиным  он впервые говорил так
долго и  страстно. Обычно  немногословный, ироничный до цинизма, уверенный в
себе  и,  главное, как  казалось тогда,  совершенный  и законченный  эгоист,
которого  всерьез волнуют  только сугубо личные  интересы и  проблемы  -  он
предстал  сейчас  перед князем совершенно иным  человеком,  чем окончательно
потряс того  и  породил в душе  полное смятение чувств.  Куракину даже и  не
пытался скрыть охватившее его волнение
     - Но послушай, не один же ты понимаешь  это? Так почему же вы, я имею в
виду прогрессивные люди.... ну прости, прости за пафос, но я очень волнуюсь,
правда...  Ты  мне сейчас такого наговорил.... Так почему вы не говорите  об
этом  вслух, не  боретесь, вы  же тоже, как  я понимаю  не  последнее  место
занимаете в этой стране и ваши возможности позволяют вам....
     - Слетать  пообедать в твой  Париж  и купить виллу на Кипре. Шучу И кто
тебе сказал,  что  не  боремся?  Боремся.  По  мере  сил и  возможностей  Но
понимаешь - все мы тоже родом оттуда, помнишь, в Париже, я  говорил тебе, из
"совка" и бороться  нам приходиться  сразу на  двух фронтах - с упырями и  с
собой, вернее "совком",  который внутри  нас. И многие,  знаешь,  на  втором
фронте потерпели сокрушительно поражение - ну дали мне отщипнуть  кусочек от
пирога, не  трогают,  не отнимают - и ладно, не буду  дергаться -  может еще
дадут, побольше И, знаешь, дадут Только потом..
     .  Что будет  потом  Поляков  договорить  не  успел,  дверь  в  кабинет
отворилась  и  на пороге появилась  Александра Андреевна,  одетая  теперь  в
строгий синий костюм
     -  Я  накрыла  чай  в  гостиной, прошу, чем богаты... -  церемонно,  но
по-прежнему  сухо  пригласила  она  Однако Поляков возразил  ей  и  довольно
решительно
     - Извини мама, ты так быстро нас покинула, я не успел тебе сказать - мы
ограничены во времени и мне необходимо серьезно поговорить с тобой
     - Вот как. Любопытно Что  ж, сын,  поговорим  Однако после - не в наших
традициях отпускать гостей, я имею в виду твоего товарища, без чашки чая, ты
знаешь  Так  что,  прошу! -  тон был  почти  приказным  и  Куракин  послушно
направился к двери, но Поляков намерен был настоять на своем
     -  Хорошо. Пусть его сиятельство -  он снова и совершенно очевидно, что
нарочно  почти вызывающе,  дразнил мать,  - так вот, пусть  его  сиятельство
попьет чаю с отцом, а мы с тобой тем временем поговорим Я -  то, слава Богу,
в этом доме не гость А  ты, насколько я знаю, терпеть  не можешь официальные
чаепития.
     - Ерунду  говоришь, не  стесняясь товарища, впрочем, тебе не привыкать.
Сиди и жди. Пойдемте, Михаил, я познакомлю вас с мужем
     Они вновь прошли тем же коридором и отворив другую дверь, она ввела его
в большую  комнату, которую сама назвала гостиной Здесь все  было совершенно
иначе, чем в кабинете. Хотя мебель также была громоздкой, явно дорогой  - из
золотистой  карельской  березы,  и  старой. Однако  дух витавший в  гостиной
ничего общего не имел с суровым аскетизмом кабинета  Слегка утративший былую
яркость ковер на полу являл  собой цветущую поляну, сплошь  покрытую  самыми
экзотическими и вроде бы даже напрочь отсутствующими в  природе  растениями,
другой - соль же внушительных  размеров ковер на стене, напротив, изобиловал
фигурами и был копией с какой-то пасторали - пастухи и пастушки развились на
зеленом лужке  в окружении кудрявых существ, отдалено напоминающих овец, над
ними в голубом небе парили одинаково пухлые ангелы и облака, на заднем плане
виднелись башни замка и плескались лазурные  воды озера -  изображение также
несколько  утратило свежесть  красок, но по-прежнему  поражало их изобилием.
Второй достопримечательностью  гостиной,  после ковров,  поразившей Куракина
было  великое  множество  фарфоровых  статуэток, занимавших все  плоскости в
комнате,  на  которых   могло  что-либо  стоять  Статуэтки  были  совершенно
разнообразные  - от  крохотных  до весьма  внушительных,  вполне  тянущих на
средних размеров скульптуру, преимущественно это были искусно выполненные из
тончайшего  фарфора  фигурки  людей,  в  большинстве своем - женщин и детей.
Одиночные. объединенные  по двое и  трое, и образующие целые композиции, они
предавались  самым  разным  занятиям,  от  разглядывания  себя  в  крохотные
фарфоровые зеркальца, до собирания цветов на фарфоровых полянах и танцах  на
балу в фарфоровом замке.  Впрочем,  приглядевшись,  Микаэль обнаружил  среди
человеческих  фигурок и  фарфоровые  же  композиции из  цветов  и  статуэтки
лошадей,  собак  и  даже  поросят - это был  целый  фарфоровый мир,  живущий
казалось своей отдельной и независимой от окружающего их мира людей, жизнью.
Микаэль  почему-то  вспомнил "Щелкунчика" и с легкостью  представил себе эти
фарфоровые  фигурки оживающими по  ночам.  С  первого взгляда Куракину стало
ясно,  что  здесь  когда-то  хозяйничала  бабушка  Полякова  и  с  той  поры
практически ничего  не  менялось.  В  этом доме, похоже,  вообще не  терпели
перемен - первым и  самым  наглядным  примером  тому служил кабинет деда Так
вот, бабушка Полякова, была явно неравнодушна к фарфору. Помимо впечатляющей
своими размерами и многообразием стилей коллекции статуэток, в изобилии была
представлена  и фарфоровая  посуда, которой были буквально забиты стеклянная
пузатенькая горка и низкий такой же весь выпуклый и округлый буфет Очевидно,
это  тоже был  военные трофеи семьи Поляковых, а вернее  Тишкиных, поскольку
фарфоровая посуда, бесспорно  красивая изысканная и дорогая, даже при беглом
осмотре  - все же  поражала  не своими прелестями и  достоинствами,  а  явно
сборным характером. Частью этого сборного великолепия был  сервирован сейчас
круглый  стол,  занимающий  практически  всю  середину  комнаты. Из-за стола
навстречу  Куракину поднялся  высокий  сухопарый мужчина в  тонких очках  на
бледном нездоровом  лице,  очень  редкие тонкие  волосы  его  были седыми  с
каким-то   желтоватым  оттенком,  он  сильно  сутулился,   словно  стесняясь
собственного  роста  и  вообще  производил   впечатление  человека  робкого,
неуверенного в  себе  и  пожалуй,  даже,  затравленного  кем-то или  чем-то,
возможно самой жизнью Он торопливо протянул Микаэлю руку и представился
     - Поляков, Николай Иванович, друга вашего - Дмитрия - отец
     -  Ну вот, чай я  вам приготовила, можете,  если гость пожелает  выпить
чего-нибудь и  покрепче  ты,  Коля,  знаешь,  где  взять А я  пойду к сынку,
соизволили беседовать немедленно. Слушаюсь  и подчиняюсь. - проговорив это в
своей, как  понял  уже  Микаэль,  обычной манере  - с желчной  злой иронией,
Александра Андреевна  их покинула Когда за  женой закрылась  дверь,  Николай
Иванович Поляков, зачем-то еще  раз схватил  Куракина за руку и горячо пожал
ее, крепко, насколько мог, сжав в своей вялой слегка влажной ладони
     - Супруга  сказала мне - вы из князей  Куракиных.  Это замечательно! Я,
знаете,  последнее время увлекся  историей России  Раньше не все  можно было
прочитать, разве только в библиотеках,  да  и  там  не вполне.  К  тому  же,
времени  тогда не  было сидеть  в библиотеках. Я, знаете ли  профессионально
изучал, так сказать другие исторические периоды. Но вот теперь - на пенсии и
увлекся древней  историей  нашей.  К тому  же купить  можно все свободно - и
Карамзин,  и  Ключевский,  каких только авторов  не  стали  издавать теперь!
Замечательно! Так  вот,  я  о вашем  семействе - князья Куракины  люди  были
замечательные и в истории России известны тем....

     Ближайшие  полчаса,  а может и  более,  времени Микаэль не замечал, они
пили чай  ( от  чего-нибудь покрепче  он  отказался  ) с несколькими сортами
домашнего варенья  -  при  этом  Николай  Иванович  Поляков  позволили  себе
несколько отклониться  от  основной  темы и поведать Микаэлю  подробности  и
тонкости взращивания им на даче тех именно растений, варенье из ягод которых
сейчас  украшают  их  стол. Главной же темой беседы была история государства
Российского,  как  представлялась она теперь Полякову-страшему.  Причем, чем
более горячо и увлеченно излагал он  свои соображения, тем сильнее  крепло у
Куракина убеждение, что возможность  высказаться на столь волнующую его тему
появилась у его собеседника впервые. Однако выговориться до конца по крайней
мере сегодня увлеченному инженеру Полякову было  не  суждено. Из-за неплотно
прикрытой двери гостиной, донесся резкий,  надрывный крик,  как удар хлыста,
рассекая плавное течение их беседы. Кричала Александра Андреевна:
     - Вон,  немедленно вон! И  что б ноги твоей больше не было в этом доме!
Ты не сын мне, так и знай не сын ты мне и деду своему не внук! Вон! Негодяй!
Мерзавец! Дерьмократ вонючий! Вон!
     Крик  приближался,  очевидно  она  стремительно  шла  почти  бежала  по
коридору  В  голосе Александры  Андреевны  не было  более  холодной  желчной
иронии,  теперь в нем клокотала  и  пенилась  жгучая, раскаленная ненависть.
Следом раздался  голос Дмитрия Полякова - он напротив казалось, был спокоен,
или, по крайней мере, хорошо держал себя в руках
     - Тебе не стоит так волноваться, мама Я, конечно, уйду, но от этого то,
что  я сказал не перестанет быть правдой И ты это знаешь лучше меня И потому
так кричишь сейчас Успокойся.
     - Не сметь! - Это было выкрикнуто так, что Куракин почти воочию увидел,
как  Александра  Андреевна  вдруг  встала  на  месте  как  вкопанная,  резко
повернулась к сыну и топнула ногой, - Не сметь грязными руками марать память
папы и его товарищей! Не позволю! Все ложь  и ничего не докажешь. Кукиш тебе
с маслом, гад ползучий! На, выкуси!
     - Но диадема...
     - Нет, не было, не было никакой диадемы! Не было,  не было Не докажешь!
Ничего не докажешь, прихвостень буржуйский! Вон из моего дома! Проклинаю!
     -   Ну,  маменька,  -  иронизировал   теперь  Поляков,   хотя   Куракин
предполагал, что давалось это ему не  легко, - проклинать - это уж совсем не
по- ленински. Ильич назвал бы это религиозным мракобесием.
     - Убирайся немедленно!
     - Уже в пути, - Поляков появился на пороге  гостиной. Был он бледен, но
увидев застывшие за столом, в тех же позах, каких застал их внезапный крик в
коридоре, фигуры отца и приятеля, нашел в себе силы усмехнуться
     -  Испугались?  Не  удивительно  -  страшна  маменька  в  гневе  своем.
Здравствуй, папа. Прости, что не зашел поздороваться сразу И еще раз
     прости, что  завел матушку.  Боюсь, надолго. Так что крепись, старик  А
меня, как видишь изгоняют с позором Идем, Микаэль
     - Но что произошло? - Поляков старший был  не на шутку перепуган  и без
того бледное лицо его, теперь совсем помертвело
     -  Не  сейчас. Это долго, пап.  Сейчас  я не в  силах, да и матушка  не
позволит. Я позвоню тебе
     Они вышли в  коридор Куракин  с  облегчением обнаружил, что  Александры
Андреевны там нет.  Очевидно она  скрылась в какой-то  из  комнат  квартиры,
чтобы  избежать  встречи  с  ним  Они  быстро пошли к  двери  - их никто  не
провожал, Поляков - старший так и остался сидеть в гостиной и  на прощальные
слова   Куракина  лишь  отстранено  кивнул  головой.   Он  его  не   слышал,
парализованный  страхом  настолько, что не смог  даже  пошевелиться и встать
из-за стола, чтобы проводить сына- так понял Куракин
     Дмитрию  потребовалось   некоторое  время,  чтобы  сладить  с  замками,
стерегущими  дверь  родительского  дома,  но  в конце  концов  тихо  лязгнул
металлом  последний,  и дверь  открылась, выпустив их  на  площадку Не  став
дожидаться