лужило нашим целям. Иначе  уже  более  года  назад
Корстик захватил бы власть над Фиракой. Вместо этого он потратил много дней,
пытаясь разгадать секрет "талисмана", в котором  не  было  никаких  секретов
помимо  того,  что  это  была  всего  лишь  фигурка  кошки,   сделанная   из
перламутрово-белого фарфора! Тем временем я и мои союзники встречались  друг
с другом, вели разговоры, пытались строить планы. Мы перепробовали почти все
- но не догадались привлечь отважного молодого человека, который  бесстрашно
вломится в самое логово Корстика на пару с бойцовым котом!
   Все трое посмотрели на Нотабля, который мирно спал возле пустой миски.
   - Я признаю, что это был хороший план и что вы, конечно же,  спасли  свои
жизни и свободу  Фираки,  -  сказал  Ганс,  стараясь  как  можно  тщательнее
подбирать слова: Аркала явно уделял немало внимания своей речи, а Ганс успел
выпить пару кубков вина. -  Но  тогда  зачем  Марлл,  Тьюварандис  и  другие
составляли заговор, чтобы выкрасть эту безделушку?
   Аркала пожал плечами:
   - Никто из этих четверых не был моим другом, так что я  не  могу  сказать
ничего определенного. С Малингазой я  вообще  не  был  знаком,  а  к  Марллу
относился не особо хорошо. Мы расходились во взглядах на наложение заклятий.
Так что теперь  мы  можем  только  догадываться.  Похоже,  слухи  продолжали
распространяться, и многие поверили в то, что  фигурка  кошки  действительно
является могучим талисманом. Быть  может,  они  хотели  вырвать  ее  из  рук
Корстика по той причине, которую назвал вам Марлл: чтобы  спасти  Фираку  от
Корстика и уничтожить предмет, который они считали талисманом. Но  вероятнее
всего, они сами намеревались использовать магическую  силу  этого  предмета,
чтобы заполучить власть над городом.
   Ганс вздохнул и покачал головой:
   - Значит, все это было одной огромной  ошибкой.  Эта  статуэтка  была  не
нужна Корстику, да и никому другому. Этим четверым не  нужно  было  нанимать
меня, и мне не требовалось ни во что встревать. И никто из них  не  умер  бы
такой ужасной смертью.
   Он уже не отпивал вино из кубка, а пил залпом.
   - Но ведь все это послужило достижению нашей цели, Ганс.  Корстик  мертв.
Фирака спасена. Уверяю вас, что у меня нет ни малейшего желания  становиться
единоличным правителем города. Это не поможет мне вернуть мою покойную  жену
и еще больше оттолкнет от меня моих детей. Я смогу  сделать  гораздо  больше
для людей, если буду заниматься белой магией. Но все же я останусь на  своем
посту, чтобы никто не смог захватить власть над моим городом! Ганс.., что вы
получили бы, если бы похитили ту фигурку?
   - Скорее всего - безвременную смерть.
   - Ганс весьма недоверчивый человек, господин Аркала, - сказала Мигнариал.
   - Это ценное качество, - отозвался маг. - И я уже говорил вам,  что  меня
зовут просто Аркала. Однако, Ганс, я имел в  виду  -  что  обещали  вам  эти
заговорщики?
   Ганса неожиданно очень заинтересовал кувшин с вином. Наполнив свой кубок,
Ганс откровенно признался:
   - Все, что я смогу унести оттуда помимо статуэтки. Аркала усмехнулся:
   - Прошу прощения. Я не собирался посмеяться над вами. Я  просто  подумал,
что вы с вашим котом спасли наш город, пока ничего не получив взамен!
   - Это не так уж плохо, - заметил Ганс. - И вино у вас неплохое.
   Он пожал плечами, испытывая нечто весьма для себя непривычное - смущение.
А еще он подумал о кольце с самоцветом, которое  когда-то  сияло  на  пальце
покойного Корстика. Теперь это кольцо тихонечко лежало в  потайном  кошельке
Ганса.
   - Вы оба заслужили мое уважение и мою дружбу, - сказал Аркала,  глядя  на
Мигнариал. - И вы удостоитесь уважения и признательности многих людей,  если
мы, конечно, решим поведать всем, что произошло этой ночью в доме Корстика.
   Ганс поднял на мага взгляд:
   - Что значит "если"?
   Аркала развел руками.
   - Если хотите, чтобы весь город знал, в каком ремесле вы  весьма,  весьма
искусны...  -  Он  помолчал,  спокойно  глядя  на  Ганса  своими   большими,
невероятно синими глазами. - И что именно вы  совершили  нечто  невероятное,
уничтожили нечто неуничтожимое!
   Ганс так же пристально посмотрел на него:
   - Ну.., у Корстика,  наверное,  было  много  союзников  и  прихлебателей,
верно? Маги, и так далее.
   - У таких людей всегда есть союзники и прихлебатели. Кто  знает,  что  он
обещал им, что они  надеялись  получить,  когда  Корстик  станет  правителем
Фираки?
   - Или чем он им угрожал, - добавила Мигнариал.
   - И это тоже, - подтвердил Аркала, кивнув. - Судя  по  всему,  никого  из
слуг Корстика, видевших вас сегодня ночью, нет больше в живых.  Остаемся  я,
двое моих телохранителей, сержант Гайсе, вы, Мигнариал и коты. Гайсе  обещал
ничего никому не говорить, пока мы не побеседуем с ним завтра утром.  Сейчас
дела обстоят так: Корстик был найден мертвым в собственном доме. Он погиб от
рук неизвестного убийцы, как и два его стража. Многие люди  порадуются  этим
новостям. Другие - нет.
   Ганс ощетинился:
   - От рук убийцы?
   - Все выглядит именно так, верно?
   - Ох...
   - Но извините, Аркала, - вмешалась Мигнариал,  -  ведь  Гайсе  -  сержант
городской стражи, разве он может солгать?
   Аркала встал и сделал несколько шагов, а потом вновь повернулся  к  своим
гостям.
   - Нет. Но он сможет забыть, что вообще видел там вас, Ганс. Он и мои люди
будут знать только, что мы явились  туда  вчетвером  и  обнаружили  Корстика
мертвым. - Увидев, как у Ганса от удивления приоткрылся рот, маг улыбнулся:
   - Ганс, вы отлично знаете свое дело. Так поверьте мне -  я  тоже  отлично
знаю  свое!  Мне  даже  не  придется  чрезмерно  напрягать  свои  силы,   и,
согласитесь, дело того стоит.
   - Но тогда.., тогда я окажусь в вашей власти.
   - Иногда, Ганс.., иногда человек бывает слишком недоверчивым! Я окажу вам
услугу, и ничего более. Ах  да,  в  ответ  я  попрошу  кое-что:  в  качестве
дружеской услуги не выбирайте в качестве цели мой дом, если  вновь  решитесь
поупражняться в своем.., ремесле.
   Ганс не смог удержаться и расхохотался.

***

   Только проснувшись утром, Ганс понял, что ночевал в  доме  Аркалы.  Более
того, тяжелая голова и омерзительный привкус во рту подсказали  ему,  почему
он улегся спать здесь. Лежа на диване в гостиной Аркалы, Ганс вновь поклялся
себе не пить вина. "Мне слишком нравится проклятое  пойло.  Намного  больше,
чем я нравлюсь ему".
   Ганс сел, подавив стон, и обнаружил, что  Нотабль  лежит  на  полу  возле
дивана. Гладя мягкий мех кота, Ганс вспоминал минувшую ночь. В комнату вошла
Мигнариал. Она несла на  руках  Радугу  -  бережно,  словно  младенца.  Ганс
улыбнулся девушке слабой улыбкой.
   - Ох, не смотри так, Ганс. В конце концов ночь у тебя выдалась трудная  и
довольно страшная. И подумай о том, что сказал Аркала: ты и  Нотабль  спасли
Фираку!
   - И ты, - добавил Ганс, - и Шурина, и, как мне кажется, амулет Стрика.
   - Ну ладно. Мы с Аркалой уже позавтракали.
   - Ох! Вы должны были разбудить меня!
   - Мы решили, что не надо. Что ты собираешься делать теперь, Ганс?
   - С чем.., ах да, то, что предлагал Аркала!  В  данном  случае  я  хорошо
отношусь  к  колдовству.  Пусть  сотрет  воспоминания  у  Гайсе  и  у  своих
телохранителей. Пусть я лучше буду неизвестным героем  Фираки,  чем  мишенью
для десяти или двадцати разъяренных магов!
   Мигнариал кивнула:
   - Именно так мы с Аркалой и  думали.  Прекрасно!  Ганс  слегка  оттопырил
нижнюю губу.
   - Вы с Аркалой, хм-м?
   - Да.
   Ганс вздохнул и решил, что лучше будет не углубляться в эти  дела.  Такой
спокойный и короткий ответ в сочетании с прямым и уверенным взглядом..,  как
это  непохоже  на  прежнюю  Мигнариал.  Непоколебимая  уверенность  в  себе,
граничащая с вызовом. Сегодня Ганс не хотел ссор.
   Мигнариал осторожно положила пеструю кошечку на стол. На  этом  же  самом
столе лежали две монеты и  развернутая  восковая  табличка.  Ганс  задумчиво
смотрел на эти предметы.
   - Это еще не кончилось, - пробормотал он. - Как насчет этих  двух  монет?
Где эти люди?
   - О нет, не надо! - Мигнариал смотрела на Радугу, так же как и Ганс.
   Самая необычная из  всех  кошек  медленно  подползла  поближе  к  вощеной
дощечке. Невероятное и жуткое зрелище предстало глазам  Ганса  и  Мигнариал:
выпустив один коготок, кошка трясущейся лапкой нацарапала на воске  неровную
букву "с", затем "а", затем "н". А потом Шурина в  теле  Радуги,  задыхаясь,
уронила  голову  на  поверхность  стола.  Ганс  пригладил  вспотевшей  рукой
вставшие дыбом волосы.
   - Ох,  бедняжка,  не  надо  пытаться  сделать  это,  -  дрожащим  голосом
произнесла Мигнариал, протягивая руку, чтобы погладить кошку.
   - Мигни!
   Слегка вздрогнув, девушка замерла, а потом повернула голову,  обратив  на
Ганса вопросительный взгляд своих расширенных глаз. Она слышала этот резкий,
требовательный голос и раньше, но очень, очень редко. Этот тон  не  нравился
Мигнариал, но она знала, что лучше прислушаться к нему.
   Ганс кивнул в сторону кошки:
   -  Оставь  ее.  Пусть  сделает  то,  что  считает  нужным  Девушка  вновь
посмотрела на Радугу, которая  собралась  с  силами,  чтобы  завершить  свое
послание. "К", вывела она на воске, "ту"...  У  Ганса  перехватило  дыхание,
потому что он понял, что последует за этими  буквами.  Шурине  потребовались
еще мгновения и  еще  более  мучительные  усилия,  однако,  прежде  чем  она
окончательно обессилела, на воске появилось целое  слово.  Одно-единственное
слово. Ганс и Мигнариал смотрели на это слово,  и  рука  девушки  машинально
тянулась к Гансу.

САНКТУАРИЙ

   - Ох, дерьмо!
   - О, Ганс!
   - Это что, одно и то же?
   - Нет, нет, - всхлипнув, произнесла Мигнариал, - Радуга!  Она  больше  не
дышит!
   - О нет... - прошептал Ганс.
   Голос Мигнариал был тонким, она заикалась, пытаясь подавить рыдания:
   - А п-помнишь, я н-назвала ее с'данзийской к-кошеч-кой...
   Нотабль подошел к столу и встал на задние лапы,  оперевшись  передними  о
край столешницы. Несколько секунд спустя кот упал на пол и  испустил  долгий
вой, горестный и страшный одновременно.
   Радуга была мертва,  и  сколько  бы  Ганс  ни  смотрел  на  нее,  она  не
превратилась в женщину - ни в красавицу, ни в старую каргу.  Она  оставалась
всего лишь маленькой мертвой с'данзийской кошечкой.
   Наконец Ганс сказал:
   - Радуга умерла. Но Шурина не найдет покоя, пока все  десять  насильников
не будут мертвы.
   Мигнариал обернулась к нему. Ее бледное лицо было залито слезами.
   - Что? Ганс кивнул.
   - Так сказал Корстик. Именно этого он и хотел. Он насмехался  над  ней  и
надо мной, и я ему верю. Человеческие ка в телах  котов  никогда  не  узнают
покоя, пока все десять насильников не умрут.., неважно, будут коты живы  или
нет.
   - Ох, - всхлипнула Мигнариал, - ox, ox...
   Уронив голову на стол, на котором лежала мертвая кошка, девушка зарыдала.
   Ганс погладил Мигнариал по затылку. Прищурившись, он смотрел на  восковую
табличку и на криво нацарапанное на ней слово. Он слишком  часто  видел  это
слово прежде и не мог не узнать его - даже если бы Мигнариал  не  произнесла
его вслух.
   -  Санктуарий,  -  промолвил  Ганс.  -  Проклятье.   Санктуарий!   Монеты
свидетельствуют, что двое этих поганых насильников еще живы. А  Радуга..,  я
хотел сказать, Шурина.., она сообщила нам, где их искать - в  Санктуарий.  Я
мстительный, Мигни, и я люблю этих котов. Это  вопрос  чести  и  правосудия.
Проклятье! Я.., я возвращаюсь в Санктуарий, Мигни!



    Роберт АСПРИН
    МИР ВОРОВ V
    ЛИК ХАОСА

    Перевод с англ. Козин В., Голубева Е., Иваненко Ж.
    OCR Gray Owl


Анонс

    Добро  пожаловать  в  Санктуарий  -  "МИР  ВОРОВ"  -  город   изгоев   и
авантюристов, магов  и  чародеев,  невольников  и  аристократов,  прекрасных
женщин и зловещих монстров, город менестрелей,  художников  и  хладнокровных
убийц,  где  Силы  Зла  правят  бал,  и  Боги  сходят  с  небес,  где  жизнь
человеческая коротка и непредсказуема, где  Смерть  собирает  свою  кровавую
дань - город по ту сторону ваших самых безумных снов. Этот  город,  придумал
Роберт Асприн. Он созвал под знамёна своей идеи весь цвет мастеров  в  жанре
фэнтази: Джанет Моррис, Эндрю Оффута, Кэролайн Черри, Филипа  Жозе  Фармера,
Альфреда Ван Вогдта, Линн Эбби, Дэвида Дрейка и  других  известных  авторов.
Прочтите одну из  лучших  фантастико-приключенческих  серий,  тираж  которой
превысил миллион экземпляров, и вы получите настоящее удовольствие.

Роберт Линн АСПРИН

ПРЕДИСЛОВИЕ

   "Лик Хаоса посмеется над нами всеми еще до завершения цикла!"
   Эти слова, едва различимые среди гомона  базара,  достигли  ушей  Иллиры,
пригвоздив ее к месту. Бросив озирающегося  в  недоумении  мужа,  она  стала
прокладывать себе дорогу сквозь толпу в сторону голоса.  Хотя  девушка  была
всего лишь наполовину С'данзо, карты являлись  ее  профессией,  и  моральные
обязательства перед кланом требовали выявить того, кто проник в их секреты.
   Желтозубая улыбка мелькнула в глубокой тени возле прилавка.  Вглядевшись,
она узнала Хакима, старейшего и  самого  признанного  сказителя  Санктуария,
который прятался под навесом от яркого утреннего солнца.
   - Доброе утро, старый, - сказала она холодно. - И что  же  еще  сказителю
известно о картах?
   - Слишком мало, чтобы зарабатывать ими на жизнь, - ответил Хаким,  лениво
почесываясь, - но достаточно для неуча, чтобы толковать их смысл.
   - Ты говорил о Лике Хаоса. Не станешь же ты убеждать меня,  что  заплатил
за гадание.
   - Это не для меня, - махнул  рукой  сказитель.  -  Я  предпочитаю,  чтобы
будущее приносило сюрпризы. Но глаз у меня наметанный, и  я  знаю,  что  эта
карта означает серьезные перемены. Не требуется никакого особого дара, чтобы
понять, что она часто будет появляться во время гаданий  в  эти  дни,  когда
чужаки заполнили город. У меня  есть  уши,  Иллира,  и  есть  глаза.  Старый
человек слушает и наблюдает, и этого  достаточно  для  того,  чтобы  его  не
смогла одурачить некая особа, которая, судя по походке, гораздо моложе,  чем
хочет казаться с помощью грима и одежды.
   Иллира нахмурилась. - Такие разговоры могут стоить мне жизни, старый.
   - Ты ведь мудрая женщина. Достаточно мудрая, чтобы знать  цену  молчанию,
ибо голодный язык разговорчивее сытого.
   - Отлично, Хаким, - предсказательница судьбы улыбнулась, опуская монету в
протянутую руку. - Ублажи свои уши, глаза и особенно язык хорошим  завтраком
за мой счет... и чашей вина в честь Лика Хаоса.
   - Минуточку, госпожа, - окликнул ее сказитель, когда она уже повернулась,
чтобы уйти. - Погоди! Это же серебренник.
   - Твои глаза как всегда остры, старый черт. Прими эту монету как плату за
храбрость. Я же знаю, на какие трудности тебе приходится идти, чтобы  добыть
сюжеты для своих историй!
   Хаким опустил монету в кошель, привязанный под туникой и услышал приятный
звон, когда она присоединилась к своим товаркам. В  эти  дни  он  выпрашивал
деньги на завтрак больше по привычке, чем из необходимости. С  появлением  в
городе   богатых   чужаков,   кошельки   в   Санктуарии    толстели.    Даже
попрошайничество  становилось  легким  делом,  ибо   люди   делались   менее
скаредными. Некоторые, подобно  Иллире,  казалось,  просто  горели  желанием
избавиться от денег. За одно только сегодняшнее утро он уже набрал монет  на
десять завтраков, не приложив тех усилий, что раньше требовались для одного.
После десятилетий упадка, Санктуарии возвращался к жизни с приходом  богатых
бейсибских войск. Их военная мощь была во много раз больше, чем та,  которой
мог противостоять санктуарский гарнизон, и только тот факт,  что  иностранцы
не претендовали на управление городом, оставил номинальную  власть  в  руках
Принца и его министров. И все же в воздухе  витала  некая  угроза,  придавая
привкус опасности привычным занятиям людей...
   Продолжая почесываться, сказитель сощурился от  света  утреннего  солнца,
пряча глаза в многочисленных морщинах. Это было...  нет,  это  было  слишком
здорово, чтобы быть правдой.
   Долгие годы страданий научили его смотреть дареному коню в зубы.  За  все
подарки приходится платить, хотя сама мысль об этом может кому-то показаться
кощунственной. Судя  по  всему,  и  за  внезапное  процветание,  принесенное
чужестранцами, этой чертовой дыре, известной  под  названием  Санктуарий,  в
свое время придется расплатиться сполна. Единственное, чего  не  мог  сейчас
сказать Хаким - так это, насколько велика и ужасна будет цена этого подарка.
Возможно, обладатели более острых, чем у сказителя, глаз могли бы определить
долгосрочные последствия вторжения. Но и ему не помешает держать ухо  востро
и...
   - Хаким! Вот он! Я нашел его! Хаким! Сказитель  мысленно  зарычал,  когда
ярко раз­одетый подросток запрыгал перед ним, размахивая руками  и  указывая
своим приятелям его укрытие. Слава тоже имеет свою цену... в  данном  случае
она явилась в образе Микали, юного хлыща, чьим  основным  занятием,  похоже,
было тратить папашины денежки на красивую одежду. Не считая того, что он сам
назначил себя герольдом Хакима. И  хотя  получать  деньги  из  фешенебельных
кварталов Санктуария было приятно,  сказителю  частенько  хотелось  провести
день-другой в полной безвестности, когда  приходится  полагаться  только  на
собственное остроумие и опыт рассказчика. Тогда он укрывался в своих любимых
притонах на базаре и в Лабиринте.
   - Вот он! - объявил юнец своей быстро растущей аудитории. -  Единственный
человек в Санктуарий, который не убежал и  не  спрятался,  когда  бейсибский
флот вошел в нашу гавань, Хаким шумно  откашлялся.  -  Мы  с  вами  знакомы,
молодой человек?
   Юнец вспыхнул  от  растерянности,  а  по  толпе  пронесся  издевательский
смешок.
   - Ну к... конечно же вы должны меня помнить. Это я, Микали. Вчера...
   - Если вы знаете меня, - прервал  его  старик,  -  то  несомненно  должны
знать, что я рас­сказываю свои истории не для укрепления здоровья, равно как
и то, что я не терплю остолопов, которые закрывают меня от публики и  мешают
ей раскошелиться.
   - Да, разумеется, - просиял Микали. Достав из кармана  красивый  шелковый
носовой платок, он сложил его в ладонях наподобие чашки  и  на­чал  обходить
собравшихся, собирая монеты. Как всегда, юноша не склонен был совершать этот
ритуал в молчании.
   - Подарок для величайшего рассказчика Санктуария... Послушайте историю  о
высадке флота бейсибцев из уст  одного  из  тех,  кто  приветствовал  их  на
берегу... Подарок... Что это? Медяки?! Для Хакима?!  Спрячь  их  поглубже  в
свой кошелек или убирайся прочь! Здесь перед вами сидит храбрейший человек в
городе... Спасибо... Подарок для храбрейшего человека в Санктуарий!..
   Спустя короткое время в платке набралось две пригоршни монет, и Микали  с
сияющей улыбкой торжественно вручил их Хакиму.  Сказитель  небрежно  взвесил
узелок  в  руке,  кивнул  и  сунул  его  под   тунику,   тайно   наслаждаясь
разочарованным видом юнца, когда тот осознал, что  красивый  платок  ему  не
вернут.
   - Я обосновался на пристани около  полудня,  но  к  тому  времени,  когда
причалил бейсибский флот, уже давно стемнело. Тьма была такой густой, что  я
даже не разглядел, как с борта одного из кораблей спустили маленькую  лодку.
И лишь когда они зажгли  фонари  и  начали  тянуть  корабли  к  пристани,  я
догадался об их намерении высадиться до рассвета, - начал Хаким.
   На самом деле в ту ночь Хаким задремал и очнулся лишь,  когда  лодка  уже
подплывала к берегу. Даже любопытство сказителя имеет свои пределы.
   - Зрелище было -  ребятишек  пугать;  усыпанные  огоньками  фонарей  суда
подползали к нашему городу словно  пауки  из  ночного  кошмара,  прокладывая
дорогу к жертве по черному зеркалу моря. Хотя я и  слыву  храбрецом,  честно
говоря, в тот момент мне не хотелось быть обнаруженным.  Мудрый  знает,  что
темнота слабого укрывает, а сильного изматывае