Тиана  просто  поверить  своему  счастью  не  могла.  Целый  золотой!
Незнакомец с прекрасными глазами!.. Видно, боги нынче все-таки решили ей
помочь. Нет, у него просто невероятные глаза  -  точно  бушующий  океан,
точно полуночная тьма, точно обещание неземного блаженства...
   - Пойдем, - тихо прошелестел его голос, и хотя больше он не сказал ни
слова, Тиане все еще слышался этот призыв, будто голос самой ночи...
   Она еще раз заглянула  в  его  чудные  глаза,  и  они  рука  об  руку
двинулись по дорожке, прочь от памятника богине  Сабеллии.  Вокруг  было
очень тихо, и, словно из уважения к этой тишине, даже гравий у  них  под
ногами не скрипел.
   Тиана невольно улыбнулась.
   За спиной у нее осталась по-прежнему залитая лунным светом скульптура
Сабеллии.
   А над остальным парком и надо всем Санктуарием задумчиво жевала  свою
жвачку ночная тьма.
 
*** 
 
   Полная луна окутывала  алтарь  богини  Сабеллии  светящимся  ореолом.
Безупречные черты мраморного лица казались живыми, да  и  сама  Сабеллия
словно  вздрагивала,  шевелилась  в  легком   дыму,   поднимавшемся   от
наполненных благовониями курильниц, расставленных  на  полу  у  ее  ног.
Ароматный  дым,  подобный  волшебному  туману,  вызванному   магическими
заклинаниями, ласково обнимал чувственное тело  богини,  поднимался  все
выше и выше, свиваясь в кольца, и  устремлялся  в  темное  ночное  небо,
прямо к сияющему в вышине серебристому диску.
   Дейрн поднял голову,  вглядываясь  в  затененное  лицо  Сабеллии.  Он
чувствовал ее присутствие, знал,  что  она  где-то  рядом.  В  эту  ночь
первого осеннего полнолуния Дейрн особенно  остро  осознавал  могущество
богини, всем сердцем ощущал ее тайное прикосновение.
   - О, Чейни! - прошептал он, преклоняя колена. - Моя Чейни! - Более он
не произнес вслух ни одного слова,  да  это  и  не  требовалось.  Богиня
Сабеллия достаточно хорошо его знала и давно уже отметила его душу своим
клеймом.
   Дейрн вытащил из-за пазухи  небольшой  сверток.  Осторожно  развернул
белый шелк, и в лунном свете блеснула легкая прядь дивных светлых волос,
перевязанная серебряной нитью. Как долго он по волоску, украденному с ее
щетки для волос, собирал эту прядку! Три года  хранил  все  в  тайне,  а
может, четыре?..
   Он положил свое скромное подношение на алтарь Сабеллии.
   Не слишком ценный подарок, но как  дорога  ему  эта  светлая  прядка!
Впрочем, великой богине большего и не нужно.
   Дейрн склонил голову и хотел помолиться, но слова не шли с языка.
   Куда она исчезла тогда, его  Чейни?  Почему  не  подождала,  пока  он
вернется вместе со своей Сотней? Дейрн закрыл глаза  -  так  было  легче
представить себе ее лицо. И в  священной  тишине  ранканского  храма  он
шепотом повторял и повторял ее имя.
   Ченая!
   Про себя он звал ее Чейни. Именно так, ласково и любовно, называли ее
ранканские гладиаторы, утверждая, что она тверда, как металл, ведь чейни
значит "цепь". Только это было не совсем так. Да,  конечно,  она  всегда
была тверда и упряма, но он-то хорошо видел,  что  в  глубине  души  она
мягкая, нежная, хоть и таит это ото всех, даже от своего отца.
   Порой она казалась ребенком. Испорченным ребенком. И все же он  любил
ее. "Ах, Чейни! - думал он. - Моя дорогая ЦЕПЬ!
   Я и сам не знаю, почему ты так крепко связала меня по рукам и  ногам.
- Дейрн сокрушенно покачал головой, испытывая одновременно и радость,  и
печаль. - Ну что ж, пусть. Можешь никогда не выпускать меня на свободу!"
Он  снова  посмотрел  Сабеллии  в  глаза.  Богиня,  окутанная   кольцами
ароматного дыма, казалось, тоже смотрела на него сверху вниз с ироничной
усмешкой. Да, он отлично  понимал:  уж  эта-то  последняя  его  просьба,
обращенная к Сабеллии, была ею удовлетворена полностью!
   Но куда же все-таки исчезла Ченая?
   Дейрн снова вспомнил о том странном портрете, что висел в ее комнате.
Это было произведение искусства  удивительной  силы,  но  Дейрн  -  хотя
мастерство художника не могло не восхищать его -  каждый  рассмотрел  на
портрет Ченаи со все возрастающим  страхом  в  душе,  у  него  буквально
мурашки ползли по спине.
   Это, безусловно, была работа Лало! Но когда же Чейни ему  позировала?
По словам Лована Вигельса, той ночью она принесла этот портрет  домой  и
тут же заперлась у себя в комнате, а на  рассвете  снова  ушла  куда-то,
никому не сказав ни слова. С тех пор о ней никто больше ничего не знал.
   Однако Дейрн подозревал, что  Рашану  все-таки  кое-что  известно.  В
последнее время старый жрец часто заходил  в  комнату  Ченаи  и  подолгу
смотрел на ее портрет из-под полуопущенных век; в такие минуты по  губам
жреца блуждала какая-то странная улыбка,  а  лучи  солнца,  изображенные
художником вокруг лица Ченаи, казалось, вспыхивали  ярче  и  ласкали  ее
нежную кожу - такого эффекта не смог бы добиться  ни  один  художник  на
свете!
   Ее  взметнувшиеся  волосы,  позолоченные  солнцем,  казались  облаком
пламени; ее глаза сияли, точно маленькие солнца. Ченая была прекрасна  и
в жизни, прекраснее всех женщин, каких  Дейрн  когда-либо  знал,  но  на
портрете кисти Лало она была поистине великолепна. И хотя это  уже  само
по себе казалось достаточно странным, было  еще  кое-что,  отчего  кровь
стыла у гладиатора  в  жилах:  от  портрета  исходило  вполне  реальное,
ощутимое тепло!
   Неужели прав был Рашан, утверждая, что  Чейни  -  действительно  Дочь
Солнца? Или же это какой-то фокус?
   Дейрн снова посмотрел на Сабеллию,  богиню  любви,  правившую  делами
сердечными. Если Чейни тоже имеет отношение к богам, если она воплощение
Отца Саванкалы, может ли существовать хоть малейшая надежда на  то,  что
она ответит на его любовь к ней?
   Он коснулся легкой прядки ее волос, которую положил на алтарь. Теперь
это принадлежит богине Сабеллии. Почтительно склонив  голову,  гладиатор
пробормотал последнюю молитву и медленно поднялся с колен.
   Ранканский храм был тих и темен.  Дейрн  покачал  головой:  ему  было
стыдно за свой народ. Строительство  храма  так  и  не  было  завершено.
Внешние площадки с алтарями Саванкалы, Сабеллии и Вашанки тогда  все  же
закончили, однако большая  часть  внутренних  молелен  и  помещений  для
жрецов по-прежнему оставалась недостроенной. Сегодня такая ночь! Сегодня
здесь должен  был  бы  состояться  настоящий  праздник  в  честь  богини
Сабеллии, но Рашан вместо этого предпочел собрать  остальных  жрецов  на
торжественное богослужение в маленьком частном  храме  в  поместье  Край
Земли. Тамошний храм был не только достроен, но и освящен, однако Дейрну
это  все  равно  казалось  несправедливым.  Ведь  тот  храм  принадлежит
Саванкале, а нынче ночью все должно принадлежать только Сабеллии!
   Что ж, в конце концов, он всего лишь гладиатор.  Что  он  понимает  в
делах жрецов?
   Дейрн  прошел  храм  насквозь;  сандалии  мягко  шуршали  по  гладким
каменным плитам пола. Остро ощущая свое одиночество, с тревогой  в  душе
он вышел из храма, спустился по ступеням высокого крыльца и пошел прочь.
   Улица казалась пустынной. Хотя глупо, конечно, верить в это с первого
взгляда. Даже после того как уличных банд практически  не  стало,  ночью
ходить по Санктуарию было все еще опасно.
   В этом проклятом городе слишком много темных закоулков, слишком много
теней! А ведь Санктуарий значит "убежище". Он  усмехнулся:  ничего  себе
убежище! Да в этой части империи человек нигде не может чувствовать себя
в полной безопасности!
   Дейрн плотнее завернулся  в  свой  легкий  плащ  и  двинулся  дальше,
стараясь ступать бесшумно. Как и большинство обитателей Санктуария, он в
случае  необходимости  прекрасно  умел  становиться  почти   незаметным,
казаться бесплотной тенью, привидением -  особенно  если  оказывался  на
окраине. Будь здесь сейчас Чейни, она бы уж точно посмеялась над ним  и,
не задумываясь, пошла по самой середине улицы. Но  Дейрн  в  отличие  от
своей госпожи терпеть не мог уличные стычки.
   Прикусив губу, он шептал беззвучные  проклятья:  как  могла  она  его
бросить? "Ну где же ты, Ченая? Где ты, проклятая? - с  горечью  вопрошал
он себя, снова и снова вспоминая портрет кисти Лало. - И кто ты такая на
самом деле?"
   Душу его  терзали  смятение  и  тревога.  Нахмурившись,  он  подумал:
"Рашан!  Надо  непременно  как  следует  побеседовать  с  этим   жрецом,
помешанным на своем солнечном божестве!"
 
*** 
 
   При свете  луны  и  одного-единственного  факела  Дафна  сражалась  с
искусственным воином, не зная устали, а  четыре  вращающихся  деревянных
руки автомата безостановочно наносили удары, нацеленные ей то в  голову,
то по коленям. Тело Дафны блестело от пота; он ручейками сбегал по шее и
груди; но ее мокрые ладони крепко сжимали огромный  меч.  Когда-то  этот
меч казался ей слишком тяжелым. Но это было давно.
   В голове было совершенно пусто - ни мыслей, ни сожалений.
   Ловкая игра мускулов, бег крови  в  разгоряченном  теле,  стук  четко
работающего сердца - вот что было важно для нее сейчас.
   И только это. Дафна вдыхала холодный  ночной  воздух,  слышала  хруст
песка под сандалиями да ритмичные вздохи вращавшихся "рук" автомата. Все
остальное не имело значения.
   Но  вот  бешеное   сопротивление   "противника"   стало   ослабевать,
деревянные руки постепенно  остановились,  и  Дафна  отошла  в  сторону,
глубоко вдыхая ночной воздух.  Во  вздохах  ее  слышалось  порой  легкое
разочарование. Опершись на меч, она огляделась, неожиданно остро  ощутив
вдруг, что стоит совершенно одна, окруженная  почти  абсолютной  тишиной
ночи. При этом она отнюдь не чувствовала себя одинокой.
   В доме еще светились некоторые окна, да  и  в  противоположном  конце
поместья, у восточной стены,  где  построены  были  новые  хижины,  тоже
виднелись огни. А за стеной  полыхали  в  небесах  красноватые  отблески
костров, которые Рашан и его жрецы разожгли в честь какого-то  праздника
у храма Ченаи на берегу реки Красная Лошадь.
   Она опять была одна, как всегда, разглядывая жизнь этих людей как  бы
из-за порога, с внешних границ того круга, в который они были заключены.
Что, однако, ничуть ее не смущало.
   Главное - побольше упражняться, повышать свое мастерство, а этого  не
добьешься без тяжких трудов. Дейрн,  конечно,  рассердился  бы,  если  б
узнал, что она здесь одна так поздно, но это ей тоже было безразлично. В
конце концов, он ведь всего лишь ее учитель фехтования. Он и  сам  давно
поставил все точки над "i" в их отношениях. Но стоило Дафне  подумать  о
нем, рука ее тут же непроизвольно стискивала рукоять меча.
   Да что ей до него, в конце концов! Она вдруг резко взмахнула мечом  и
отрубила одну из "рук" автомата. Удар был  так  силен,  что  дыхание  со
свистом вырвалось у нее из груди. Изумленная, вся  дрожа,  она  какое-то
время постояла совершенно неподвижно, уговаривая себя: это же не  Дейрн,
успокойся, несчастный автомат ни в чем не виноват!
   Во всем виноват один лишь ее проклятый муж!
   Кадакитис не раз просил ее  вернуться  во  дворец.  Он  умолял  ее  о
разводе. УМОЛЯЛ! Принц Рэнке! Даже не подумал о том,  что  развод  среди
членов королевской семьи запрещен. Да он просто в ногах у  нее  валялся,
будь он неладен!
   Боги, и чем только он взял ее когда-то! Что она умудрилась увидеть  в
нем, согласившись стать его женой? Вряд ли можно было польститься на это
тощее тело и унылую физиономию с таким острым и длинным подбородком, что
им только парусину шить!
   А уж нос Кадакитиса способен, наверно, даже нагрудные латы проткнуть.
И, уж конечно, она не испытывала восторга от его умения писать бездарные
стишки и весьма посредственно играть на арфе.
   Он и в богов-то не верил! Этот ублюдок бросился набивать брюхо мясом,
не успела еще и брачная постель  их  остыть!  А  когда  проклятые  рагги
похитили ее и продали в рабство, разве Кадакитис бросился ее спасать?  И
не подумал - гром и молния! Забрался в постель - жалкий трус! -  с  этой
своей рыбой и свернулся там клубочком, все предоставив заботам Ченаи!
   Дафна еще несколько раз рубанула по несчастному автомату, каждый удар
сопровождая проклятьем. "Проклятый предатель!
   (Удар!) Проклятая Ченая! (Удар!) Почему ты не  взяла  меня  с  собой?
(Удар!) Почему, будьте вы все прокляты!" (Удар!) Да плевать ей, что этот
Дейрн влюблен в Ченаю! Правда, плевать. Она сама по ней соскучилась,  по
этой светловолосой потаскушке! Хотя вокруг полно новых людей, а в  школе
гладиаторов, которую Лован устроил в своем поместье  Край  Земли,  много
новых учеников. Но среди них нет никого, с  кем  бы  она,  Дафна,  могла
поговорить по душам. Лучшей собеседницей для нее всегда была Ченая, хотя
они вечно ссорились,  обмениваясь  взаимными  оскорблениями  и  гнусными
намеками. Но именно это их и объединяло! Ченая понимала ее с  полуслова,
да и сама она считала, что неплохо понимает Ченаю - насколько ее  вообще
можно было понять. Все остальные просто побаивались дочери Лована или же
пресмыкались перед нею. Но Дафна - никогда! И довольно часто, глядя друг
другу прямо в глаза, они с Ченаей  злобно  шипели  "сука"  или  еще  что
похлеще.
   Дафна улыбнулась, вспомнив об этом.
   А вот связь с этим Зипом ничего хорошего Ченае не принесла.
   Дафна подозревала, что так и будет, когда во время очистки города  от
паршивой банды головорезов (словно  в  насмешку  названной  Национальным
Фронтом Освобождения Санктуария) Ченая чуть сердце себе не разбила из-за
этого подлеца, который называл себя "лидером движения". Впрочем, и  сама
она, Дафна, тоже хороша: и не подумала тогда обратить внимание на такого
стоящего человека, как Дейрн, который всегда так  о  ней  заботился,  но
совершенно растаяла из-за какого-то прохвоста!
   И все-таки хорошо, что Ченая успела уехать из города, когда во дворце
началась эта заварушка!  Если  б  она  узнала,  что  Зип  на  свободе  и
Кадакитис - это жалкое подобие мужчины! -  так  сильно  его  возвысил...
Проклятье! Дафна прямо-таки воспламенялась от гнева, стоило ей  об  этом
подумать!
   Интересно,  а  как  Шупансея  такое  позволила?  Если  раньше   Дафна
прямо-таки ненавидела сазанью морду бейсибки, то теперь  в  ее  душе  не
осталось ничего, кроме презрения к ней. Ведь когда Зип пришел к  власти,
именно бейсибцы пострадали больше всех. Дафна вспомнила, как их избивали
возле "Распутного Единорога". Почему же не вмешалась Шупансея? Разве  не
она настоящая правительница этого города? Как могла она позволить, чтобы
Зип остался в живых после того, как Ченая практически сама наполнила его
кровью чашу и поднесла ее бейсибке в качестве жертвы?
   Дафна прислонилась к изрубленному ею автомату, глядя  на  красноватые
отблески костров у восточной стены. Шум устроенного Рашаном  празднества
сюда еле доносился.
   А спустя несколько дней после того случая  Ченая  исчезла.  Ее  сокол
Рейк безутешно метался по клетке, грохоча когтями. А ее отец Лован точно
так же метался по  залам  и  коридорам  своего  роскошного  дома,  горюя
по-своему, почти без слов.
   К счастью, у него  нашлись  дела,  которым  необходимо  было  уделить
должное внимание: прибытие сотни лучших  гладиаторов  империи,  открытие
новой школы, строительство для новичков жилья  в  северо-западной  части
поместья, куда строительные материалы пришлось возить из самого  Бокара.
Все это, а  также  его  собственные  давние  планы  насчет  предстоящего
Мужского  Фестиваля,  не  давало  ему  сосредоточиться  на  одних   лишь
тревожных мыслях о дочери и  не  оставляло  времени,  чтобы  отправиться
искать ее во дворец.
   Но сама-то Дафна была во дворце целых три раза! Ох,  до  чего  же  ей
противно было слушать Молина Факельщика и еще этого... темпусова хитрого
лизоблюда - как же его звали? Шит или Спит? как-то так, - которые что-то
там бубнили насчет предательства Ченаи, планов Ченаи, происков  Ченаи  и
еще чего-то, что Ченая якобы натворила.
   Разумеется, эти двое ее не видели. Горе той женщине,  что  выросла  в
королевском дворце, да  так  и  не  научилась  подслушивать  у  замочной
скважины, подглядывать из-за угла и, беседуя с одним,  слушать  разговор
тех, кто стоит рядом. Во время своих  визитов  во  дворец  Дафна  многое
поняла и поклялась узнать обо всем еще больше -  именно  поэтому  она  и
ответила согласием на последнее приглашение Кадакитиса.
   А он теперь уже ни о чем другом, кроме развода, думать не мог.
   Предательство. Дафне давно уже было совершенно  ясно,  что  есть  еще
один предатель, которого все, похоже, сговорились (для  собственного  же
удобства) не замечать, и этот человек стал  другом  Ченаи,  притворялся,
что любит ее. Это он помог ей в  ту  ночь  расставить  сети,  в  которые
попался Зип, и уничтожал любого болтуна, стоило ему появиться поблизости
от Ченаи.
   А потом он этого Зипа выпустил. Выпустил этого мерзавца,  которого  -
более чем кого бы то ни  было  другого  на  свете  -  имел  все  причины
ненавидеть, все причины убить!
   И это сводило Дафну с ума.
   Протянув руку, она  с  силой  крутанула  самую  верхнюю  "конечность"
автомата, запуская его. Закрутились колеса, задвигались  в  определенном
ритме уцелевшие  после  ее  приступа  гнева  "руки",  и  Дафна  покрепче
перехватила меч, удержав  готовое  слететь  с  губ  проклятье.  Она  уже
взмахнула было мечом, но удара так и не  нанесла,  а,  как  бы  странным
образом завершая некую незаконченную мысль, ткнула  факелом  в  песок  и
погасила его.
   Теперь она попробует тренироваться в темноте! Свет ей уже ни к  чему.
Она была уверена, что умеет  куда  больше,  чем  полагает  ее  наставник
Дейрн, и все больше оттачивала свое мастерство. Она прислушалась к лязгу
автомата и свисту меча в его "руке". Да, так,  пожалуй,  биться  немного
сложнее, но  не  очень.  К  сожалению,  луна  светит  слишком  сильно  -
полнолуние.
   Удар, уход, снова удар...
   На какое-то время Дафна  начисто  забыла  о  предательстве  и  мести,
обретя спокойствие в ловких бездумных движениях.
   Но всего лишь на время.
 
*** 
 
   Дейрн осторожно пересек Губернаторскую Аллею и пошел дальше по Дороге
Храмов. Хотя в некоторых храмах окна  еще  светились,  на  улице,  кроме
него, не было ни души. А если он все же был не один, то  его  "спутники"
передвигались столь же бесшумно,  как  и  он  сам.  В  Санктуарии  такую
возможность никогда нельзя сбрасывать со счетов.
   Сперва Дейрн хотел направиться прямо в  поместье  Край  Земли  -  там
сейчас полно работы:  нужно  как  следует  подготовить  Сотню.  Неплохие
ребята. Он лично отбирал каждого. После прибытия в Санктуарии они  сразу
получили  от  него  первое  задание  -  построить  себе  жилье  из   тех
материалов,  которые  Дейрн   заранее   купил   в   Бокаре.   Когда   со
строительством было покончено, он позволил ребятам  денек  отдохнуть  по
случаю  праздника  Сабеллии.  Ну  а  уже   завтра   утром   они   начнут
тренироваться с полной нагрузкой под его наблюдением.
   Сегодня же ему  хотелось  одного:  поскорее  добраться  домой  и  как
следует выспаться.
   Однако у восточного входа в парк "Обещание Рая" он замедлил  шаг.  По
обе стороны от него виднелись каменные пьедесталы высотой  примерно  ему
по пояс, перед ним  в  глубь  парка  уходила  посыпанная  белым  гравием
дорожка.  Поколебавшись  мгновение,  Дейрн  подошел  к   пьедесталам   и
нахмурился: в лунном свете на левом из них был отчетливо  виден  плоский
черный камень.
   Такие камни выносила на противоположный от  города  берег  лишь  река
Белая Лошадь.
   Это был условный сигнал.  Дейрн  взял  камень  и  осторожно  двинулся
дальше, но не прошел и десяти  шагов,  как  почувствовал  сильный  запах
дешевых духов и резко остановился.
   Из кустов на дорожку вышла женщина, пожалуй, уже слишком  старая  для
своей профессии, хотя и сохранившая какие-то  остатки  былой  красоты  и
привлекательности. Такая могла надеяться что-то заработать только здесь,
в "Обещании  Рая",  куда  мужчины  приходят  не  в  поисках  красоток  с
внешностью фа