еприятностей.  Допустим,  ты
сделаешь вид, будто у тебя было много лошадей, денег или еще чего-нибудь,  и
другие тейана забрали все это  и  дали  тебе  этот  браслет.  Но,  с  другой
стороны, я убил одного из них и ранил двоих. А их вожаку я  разрубил  бедро.
Тебе следует быть осторожным на тот случай, если этот браслет  можно  как-то
отличить от других.
   И Ганс протянул рыжеусому незамкнутый медный обруч.
   Правой рукой.
   Путешественник повернулся в седле, его синие глаза неотрывно  смотрели  в
черные глаза Ганса. Наконец человек кивнул и взял браслет. Левой рукой.
   - Благодарю. Это добрая медь. Ганс пожал плечами:
   - Я не ношу медных украшений и не собираюсь снова пересекать  пустыню.  И
никому не посоветую делать этого.
   Человек насадил браслет на резную голову черепахи, венчавшую высокую луку
его седла, и сжал его. Он сжал браслет одной рукой  без  видимых  усилий,  а
затем приложил пальцы ко лбу.
   - Благодарю тебя, странник.
   - Ой, Га... - Мигнариал запнулась, едва не произнеся вслух имя  Ганса.  -
Нам теперь не нужны эти белые балахоны...
   Легкая улыбка всколыхнула усы здоровяка.
   - Мне кажется, что они не налезут на меня, девочка. Но у меня  в  поклаже
есть одежда для путешествия через пустыню. - Неожиданно усач кивнул,  словно
приняв какое-то решение. - Славные люди, - промолвил он очень тихим голосом,
- полагаю, мне все же следует остановиться у того ручья.
   Ганс склонил голову набок, но потом понял значение слов путника:
   - Мы не во всем смеем верить друг другу, правда? Здоровяк пожал плечами.
   - Вы одарили меня. Теперь вы должны принять от меня ответный дар.
   - Даже не думайте об этом, - возразила Мигнариал. -  Вы  рассказали  нам,
что ждет нас впереди.
   - Если ты знаешь какого-нибудь торговца лошадьми, живущего в  Фираке,  то
можешь поведать мне о нем, - предложил Ганс.
   Усач уже давно убрал ладонь с рукояти своего меча. Но  сейчас  он  вновь,
словно бы машинально, коснулся оружия, прежде чем сунуть ладонь  в  глубокий
вырез своей туники. Ганс понял значение этого жеста. Путешественник старался
не выдать своего напряжения, готовности мгновенно выхватить  меч  и  нанести
удар.
   - Вы можете остановиться в "Зеленом Гусе", - сказал человек. - И спросите
- только осторожно -  Анорисласа.  Скажите  ему,  что  один  человек  просил
называть его Кроликом. Анорислас просто не может быть нечестным, и вы сами в
этом убедитесь. - Здоровяк перевел взгляд своих синих глаз на Мигнариал. - И
покажите ему вот это.
   - Я.., я не могу принять это! - воскликнула Мигнариал, глядя на  медальон
или амулет, который протягивал ей усач. Треугольный медальон был  сделан  из
разноцветных кусочков черепашьего панциря  и  оправлен,  судя  по  всему,  в
золото. Он был подвешен на кожаном шнурке.
   - Вы должны взять его, - настаивал человек, держа  медальон  в  вытянутой
руке. - Если вы не возьмете его, то что вы сможете  показать  Анорисласу?  И
кроме того, вы уже сделали мне подарок, и, если вы не примете  мой  ответный
дар, я буду опозорен. Таков обычай моего народа. Понимаете? Вы должны  взять
его. - Помолчав несколько мгновений, он добавил:
   - Уверяю вас, что в нем ничего нет и что он вообще не  открывается.  И  я
вовсе не черный колдун.
   - Но...
   - Возьмите,  пожалуйста.  Вы  ведь  так  добры,  вы  же  не  хотите  меня
оскорбить?
   Мигнариал взяла медальон. Здоровяк  учтиво  кивнул,  а  затем  направился
своей дорогой.  Ганс  смотрел  ему  вслед,  но  путешественник  ни  разу  не
обернулся.
   - Эй! - окликнул его Шедоуспан.  Человек  натянул  поводья  и  оглянулся,
вопросительно подняв брови.
   - Если ты встретишь в Санктуарии некого Ахдио - Ах-ди-о...
   - Ахдио. Верно?
   - Ну да.., так вот, скажи ему,  что  ты  видел  большого  рыжего  кота  и
встретил двоих людей, которые клянутся, что не похищали этого кота.  Он  сам
последовал за ними. Через всю пустыню.
   - Передать Ахдио: вы клянетесь, что большой рыжий кот сам  последовал  за
вами и что вы его не украли. Ганс кивнул:
   - Верно. И передай ему мою благодарность. Путешественник понимающе качнул
головой и двинулся дальше по лесной дороге. Ганс тоже тронул своего коня, но
вдруг услышал:
   - Эй!
   Ганс оглянулся. Рыжеусый смотрел на него, чуть улыбаясь:
   - Меня зовут Стрик.
   - Стрик?
   - Правильно, - подтвердил человек, помахал рукой  на  прощанье  и  поехал
дальше.
   - Мне  кажется,  мы  встретили  хорошего  человека,  -  тихонько  сказала
Мигнариал. - Что мне делать с его подарком, Ганс?
   - Надень его, - посоветовал Ганс, трогая  серого  с  места.  -  Мне  тоже
кажется, что мы встретили хорошего человека. - Помолчав, Ганс добавил:
   - К счастью, мы не стоим у него на пути.
   - Он такой здоровенный!
   - Более того, - промолвил Ганс, - этот Стрик умеет обращаться с  оружием.
Наверняка опытный вояка. По крайней мере, ему немало пришлось повоевать.
   Путники ехали по лесной дороге, вспоминая встретившегося  им  человека  -
его манеру одеваться и говорить, даже его  лошадь.  Какие  у  него  брови  -
темнее, чем его висячие бронзово-коричневые усы. И как странно выглядят  под
этими бровями синие глаза.
   Несколько  часов  спустя  Ганс  и  Мигнариал  выехали  из  леса.  Впереди
виднелось вспаханное поле. Широкая дорога вела на северо-восток. Дорога была
немощеной, и Ганс счел это добрым знаком.  Дороги,  по  которым  маршировали
армии, обычно были вымощены камнем.

***

   Имрис  и  его  жена  Тенни  действительно  оказались   очень   милыми   и
гостеприимными людьми. Даже их коты не особо встревожились из-за вторжения в
их владения двух котов-чужаков. По мнению Мигнариал,  это  было  по  меньшей
мере странно. Желтый пес, привыкший жить  бок  о  бок  с  котами,  почти  не
обратил внимания на Нотабля и Радугу, зато деловито  облаивал  новых  людей,
пока его хозяин не  приказал  ему  умолкнуть.  Выполнив  долг,  пес  завилял
хвостом, надеясь, что ему хоть немного перепадет из объедков.
   Ганс и Мигнариал просили всего лишь воды и приюта на ночь.  Однако  Имрис
настоял на том, чтобы дать лошадям и онагру овса. Он также вывел  из  загона
свою рабочую лошадь и годовалую телку и загнал их в старый  щелястый  сарай.
Таким образом,  загон  был  целиком  предоставлен  животным,  принадлежавшим
гостям. Это была разумная  мера  -  невзирая  на  то  что  все  лошади  были
меринами, они могли попросту не ужиться с чужаками.
   Тенни настояла на том, чтобы гости  сели  вместе  с  хозяевами  за  ужин,
который она  как  раз  готовила.  Когда  гости  принялись  отнекиваться,  то
обнаружили, что  все  их  возражения  словно  отлетают  от  каменной  стены.
Мигнариал помогала тощей замызганной женщине готовить ужин, в то  время  как
Ганс вместе с таким же костлявым хозяином хутора возился в сарае.  Никто  из
путников даже не заикнулся о том, чтобы помыться с дороги. Наверняка Тенни и
Имрис знали лучшее применение для воды из своего колодца.
   С согласия Имриса Ганс немного поиграл  с  девятилетним  Имрисом-младшим.
Они вместе метали ножи в боковую стену сарая.  Мишенью  был  почти  выпавший
сучок в одной из досок, но Имрис-младший - Рис - не попал даже  и  близко  к
сучку. Даже его десятилетняя сестра Роза кидала ножи удачнее.
   Говяжье жаркое было великолепно. Испеченный Тенни свежий хлеб с хрустящей
корочкой был выше всяких похвал, как  и  персики  из  хозяйского  сада.  Все
четверо обитателей хутора расспрашивали  гостей,  желая  узнать  побольше  о
далеких загадочных  землях.  Риса  интересовали  ножи  Ганса.  Роза  была  в
восторге от наряда Мигнариал. Ганс и Мигнариал отвечали на  вопросы  охотно,
хотя и не совсем правдиво. Они уверяли, что приехали  из  Чистополья  -  это
название придумала Мигнариал - и что не бывали ни в каких  далеких  странах.
По обоюдному согласию ни Ганс, ни Мигнариал не упоминали ни о тейана,  ни  о
серебре.
   Когда путники  упомянули,  что  направляются  в  Фираку,  хозяева  начали
упрашивать их держаться подальше  от  этого  вонючего  города  и  поселиться
где-нибудь на хуторе, где много свежего воздуха, где пасутся мирные животные
и где все соседи готовы прийти на помощь в любую минуту.
   Когда Ганса спросили, чем он занимается, он ответил, что его отец и  отец
Мигнариал были лавочниками и что этот  род  занятий  им  хорошо  знаком.  По
крайней мере, в отношении Мигнариал это было истинно. Имрис заметил, что они
могут, продав своих лошадей, купить на эти деньги лавку в Фираке, а  остаток
вложить в товар или поместить у ростовщика, но...
   - Вам было бы гораздо лучше осесть на земле, чтобы эти  славные  животные
могли поработать в поле!
   Путники расспрашивали хозяев хутора про Фираку,  но  те  не  знали  почти
ничего. Тенни и дети никогда не бывали  в  Городе,  как  они  называли  его.
Имрису однажды пришлось съездить в Фираку по делам, и он  не  питал  желания
вновь побывать там. Из фразы, мимоходом произнесенной Розой и  обращенной  к
Рису, Ганс понял, что говяжье жаркое было для детей чем-то  особенным.  Мясо
не так уж часто подавалось на стол в этом доме.
   Еще Гансу и Мигнариал удалось узнать, что налоги здесь  были  не  слишком
высокими, а сборщики - не особо жадными. Странно!
   После еды Имрис предложил гостям пива. К его удивлению,  они  отказались.
Тогда Имрис налил себе и Тенни по кружке. Все  вместе  немного  посидели  на
свежем воздухе,  пока  не  сгустились  сумерки.  Тыча  пальцем  то  в  одном
направлении, то в другом, хозяева хутора толковали о крестьянской жизни и  о
соседях. Им удалось припомнить около двадцати имен. Хорошие,  честные  люди,
говорил Имрис.
   Уже изрядно стемнело, когда Ганс поднялся и сказал:
   - Мне надо сходить за сарай.
   Имрис сказал, что и он прогуляется туда же. Рис попросился с ними, но его
не пустили. Ганс упомянул также, что ему надо сказать пару  слов  Мигнариал.
Девушка отошла вместе с ним в сторонку. Она немедленно согласилась с  планом
действий, предложенным Гансом. Остальные с одобрением наблюдали, как молодые
люди обнимаются.
   - Хорошо бывает опорожнить лохань после обеда и кружечки эля, - промолвил
Имрис несколько минут спустя. Восхваляя  свое  домашнее  ячменное  пиво,  он
"опорожнил лохань" на ствол толстого старого дуба, росшего позади сарая. - А
ты что, непьющий, Ганс?
   - Один раз набрался через край и решил - с меня хватит. - Опорожнив  свою
"лохань", Ганс как раз завязывал штаны и поправлял тунику.  -  Имрис,  Мигни
хочет подарить Розе ту  юбку  в  цветочек,  которая  так  понравилась  вашей
девчушке. А я хочу отдать Рису свой красный пояс. Если ты не против...
   - Юбку! Это слишком щедро, Ганс.  А  этот  твой  красивый  алый  кушак..,
должно быть, он тебе очень дорог. Не  стоит  разбрасываться  такими  вещами,
особенно отдавать их ребятишкам.
   - Брось, Рис, эти вещи совсем не новые, и мы хотим порадовать  ребят.  Ты
не против?
   Имрис нерешительно качнул головой.
   - Ну,  я  уже  сказал,  почему  я  против.  Просто  в  этом  нет  никакой
необходимости, вот и все!
   - Значит, мы сделаем так, как хотим.
   - Вы очень славные молодые люди, Ганс. Моим мальцам покажется, будто сама
луна спустилась с небес и осыпала их звездами! Как  бы  я  хотел,  чтобы  вы
раздумали селиться в Фираке!
   - Имрис, я слегка соврал тебе. Я...
   - У всех нас есть свои секреты, и мы должны уважать тайны  других,  Ганс.
Не надо ничего больше говорить.
   Ночь окутала землю серой мглой. И Ганс, не обращая внимания на возражения
Имриса, продолжал:
   - Я никогда не знал своего отца. Я рос в дурном окружении. Я  был  вором,
Имрис. Очень ловким вором. А потом я встретил Мигнариал и.., ну, слегка влип
в дворцовые делишки. В последний раз, когда я  совершил  кражу,  я  забрался
в.., э-э.., в дом правителя и унес  оттуда  кое-что,  нужное  мятежникам.  А
потом мне и Мигнариал пришлось спешно удирать. Но.., мы не  крадем  лошадей.
Теперь мы направляемся в Фираку, чтобы начать жизнь заново. Вместе.
   Ганс умолк. Большинство  из  сказанного  им  было  правдой  -  или  почти
правдой, и Ганс почувствовал себя лучше,  рассказав  эту  правду  Имрису.  И
только потом задумался о том, почему так произошло.
   - Хорошая женщина может превратить в настоящего мужчину почти  любого  из
нас, - отозвался Имрис, придя к очевидному выводу: Ганс изменился  благодаря
встрече с Мигнариал. - Тебе не нужно было рассказывать мне  об  этом,  но  я
уважаю чужие тайны и рад за тебя.., я хочу  сказать  -  рад,  что  ты  решил
начать новую жизнь. Считай, что я не слышал твоих слов.
   Ганс хмыкнул.
   - Хорошо. Просто знай, что в Фираке у тебя есть друг - или  скоро  будет.
Друг, который умеет очень ловко пользоваться ночной темнотой.
   Они вместе пошли к дому. Имрис неуверенно рассмеялся.
   - Не могу представить себе, зачем мне понадобился бы такой  парень,  даже
если бы я был с ним знаком. А я таких не знаю, конечно же. Но я запомню твои
слова. Я желаю тебе только удачи и.., э-э.., прибыльной торговли.
   Ганс не удержался от смеха. Что за человек! Выслушал признания Ганса,  не
моргнув глазом, и теперь одновременно утверждает, что ничего  не  слышал,  и
клянется, что будет помнить слова Ганса.
   Какие замечательные  люди  встретились  путникам  сегодня!  Крестьянин  и
осторожный путешественник, не  желавший  сначала  назвать  свое  имя.  Гансу
нравилась эта страна, и он  был  рад,  что  едет  в  Фираку.  "Хорошие  люди
встретились нам здесь. Пусть Санктуарий и дальше гниет на южном побережье".
   - Ox, - неожиданно пробормотал Ганс, - у меня  в  поясе  лежат  несколько
медяков. Давай-ка я схожу в сарай и переложу их во вьюк.
   - Я подожду, посмотрю пока на звезды, - отозвался Имрис.
   Ганс вновь подивился тому, насколько тактичным человеком был Имрис. Какое
уважение к чужим секретам! В сарае было темно,  слабый  свет  луны  и  звезд
просачивался в вертикальные щели  между  досками.  Ганс  осторожно  размотал
кушак, стараясь не звякнуть монетами, затем вынул из пояса полную  пригоршню
серебра и засунул их  в  поклажу.  Спрятав  деньги,  Ганс  вышел  из  сарая,
наматывая пояс. Они с Имрисом направились в дом.
   - Я велела детям идти спать, отец, -  сказала  Тенни  мужу,  -  но  Мигни
сказала, что Ганс хочет сперва поговорить с ними.
   - Мы оба хотим поговорить, - поправил ее Ганс, во второй  раз  развязывая
свой яркий алый пояс.
   Мигнариал встала со своего места  и  начала  снимать  юбку.  Это  зрелище
привлекло гораздо больше внимания, чем Ганс с его кушаком, однако  под  этой
юбкой были две или три  других.  Тенни  протестовала  против  столь  щедрого
подарка, а ее дочь, едва не плача от  радости,  рассматривала  обновку.  Рис
всеми силами старался удержаться от слез,  когда  Ганс  повязал  алый  кушак
вокруг его талии.
   Роза пробормотала:
   - Но я не могу.., вы не должны.., никто никогда... - И заплакала, уже  не
скрываясь.
   Мигнариал обняла девочку. Потом Роза  перешла  в  объятия  матери.  Тенни
хотела было приласкать и Риса, но поняла, что мальчику это не понравится.  И
вообще пора было ложиться спать.
   - Но я могу не спать всю ночь! - протестовал Рис, восторженно  поглаживая
свой новый пояс.
   - Можешь. Но кто же тебе позволит, - возразил ему  отец.  -  Завтра  тебе
нужно будет прополоть грядки.
   Ганс и Мигнариал уже  направлялись  к  сараю,  неся  светильник,  которым
снабдила их Тенни. Обернувшись, Ганс сказал мальчику:
   - Рис, ложись-ка лучше спать. Тогда ты сможешь утром  встать  пораньше  и
полюбоваться обновкой при ярком свете.
   - Да, сударь!
   Минуту спустя Ганс отворил дверь сарая.
   - Проклятье! - пробормотал он. - "Сударь"!  Никто  не  называл  меня  так
прежде!
   Мигнариал рассмеялась и обняла его.
   - Я так рада тому, что мы сделали!
   - Я тоже. И ты так же будешь рада тому, что мы еще сделаем - после  того,
как вынем деньги из мешка.
   - Ой, мамочки, - воскликнула Мигнариал. Она всегда так говорила, когда ее
охватывал восторг.
   Вынув монеты из мешка и из шейного платка, куда увязал их  Ганс,  путники
поднялись на сеновал, расположенный над сараем.  Они  постарались  поставить
светильник - масляную лампу в дырчатом железном фонаре - подальше от сена.
   Это была чудесная ночь. Это была мирная и  спокойная  ночь  -  не  считая
пылких объятий, которыми юная чета наслаждалась перед тем, как уснуть.  Ганс
был прав - Мигнариал это доставило радость. И ее мужчине тоже.

***

   Утром  в  мешке  оказалось  одиннадцать  ранканских  империалов.  Ганс  и
Мигнариал не стали вынимать их оттуда.
   Когда Ганс упомянул,  что  собирается  оставить  одну  монету  здесь,  на
сеновале,  по  щекам  Мигнариал  потекли  слезы  благодарности.  Кто  бы   в
Санктуарии  поверил,  что  Ганс,  прозванный  Порождением   Тени,   способен
поступить так! И тем не менее девушка посоветовала своему  спутнику  бросить
империал в траву позади сарая. Там монету наверняка обнаружат в самом скором
времени, а на сеновале ее могут не найти никогда, потому  что  сено  никогда
полностью не скармливают животным, и это будет  жаль.  Хуже  того,  империал
может оказаться в желудке одной из трех хозяйских коров или телки  или  даже
коня!
   Мигнариал дала Гансу большой синий платок, и Ганс положил в него двадцать
восемь монет, а потом свернул платок вдоль и повязал его вместо кушака.
   Выйдя из сарая, гости обнаружили, что ребятишки  уже  встали  и  радостно
щеголяют в своих обновках. Щедрые путники пытались отказаться  от  завтрака,
но их уговорили съесть хлеба и  выпить  молока.  Думая  о  том,  что  Имрис,
обнаружив  серебряный  империал,  наверняка  поймет,  откуда   тот   взялся,
поскольку раньше на хуторе явно не видели ни  одной  такой  монеты,  Ганс  с
благодарностью принял небольшой ломоть  поджаристого  черного  хлеба.  После
долгого и трогательного прощания с крестьянским  семейством  спутники  вновь
выехали на дорогу. Теперь они  были  на  одну  монету  беднее  -  и  все  же
чувствовали, что стали намного богаче.
   - Молоко, - пробормотал Ганс. Дорога вела на северо-восток среди  широких
полей. - Меня наверняка прохватит понос.
   - Ох, милый,  не  надо  так  думать!  -  Голос  Мигнариал  был  таким  же
радостным, как ее улыбка. Сидя в седле, она подогнула колени и обхватила  их
руками, не обращая внимания на то, что юбка сползла, обнажая икры ног.  -  Я
так рада! Какие замечательные люди!
   - Ага, - согласился Ганс и с удивлением в голосе добавил:
   - И как странно думать, что они наверняка то же самое  говорят  о  нас  с
тобой. Обо мне!
   Это был прекрасный день. Он был  прекрасным  до  тех  пор,  пока  Ганс  и
Мигнариал не воспользовались советом еще одного  "хорошего"  человека  и  не
решили проехать напрямую через лес, где их ждала засада.

***

   Это был очень милый человек, и одет он был очень красиво, хотя и  слишком
ярко. На нем была маленькая желтая  шапочка,  очень  яркая  синяя  туника  с
зеленой каймой и светло-желтые кожаные штаны из прекрасно выделанной оленьей
кожи. Густые, аккуратно подстриженные усы очень шли этому  человеку.  Он  не
сводил с Мигнариал чарующего взгляда своих ясных глаз, хотя время от времени
не забывал поглядывать и на Ганса. На боку у человека висел меч  с  красивой
рукоятью. Навершие меча было украшено гранатами, как и  великолепные  ножны,
отделанные крестообразно пересекающимися  полосками  желтоватой  кожи.  Конь
этого человека не уступал по красоте всему остальному  -  это  был  стройный
вороной с белыми "чулками" на двух ногах.  На  обитом  светлой  кожей  седле
выделялся причудливый орнамент. Человек сказал Гансу и  Мигнариал,  что  его
зовут Синайхал и что он держит путь из Фираки в.., туда, куда  привезет  его
добрый конь или куда укажет богиня удачи.
   Ганс видел, что Мигнариал была совершенно очарована ярко одетым путником,
да и сам  Ганс  едва  удерживался,  чтобы  не  поддаться  этому  очарованию.
Синайхал был так добр, что поведал путникам о затруднении, которое  ждет  их
на пути: о необычайно жадном