ался,  выбрав одежду,  оружие  -
длинный  меч, короткий  меч,  кинжал, пистолет.  Кроме  того, я  взял  много
патронов и запас консервированных продуктов.
     Пока я занимался  сборами, мой ум лихорадочно  искал  причины похищения
Саномы Тора. Я пытался  найти хоть маленькую зацепку, ведущую к похитителям.
И вдруг я вспомнил о Тул Акстаре, джеддаке Джахара. Может, это и есть ключ к
тайне? Я вспомнил посланника Тул Акстара,  посещавшего дворец Тор Хатана.  Я
слышал  его хвастовство о богатстве  и могуществе Тул Акстара, о красоте его
жен. Может, в  Джахаре  и нужно  искать  похитителей?  Перед отлетом я решил
снова  посетить  дворец  Тор  Хатана,  чтобы  поговорить с  рабом, последним
видевшим Саному Тора.
     И  тогда я  подумал  о Дворце  Знаний. Там можно было найти изображение
эмблем всех государств Барсума. Тут же я бросился туда и с помощью служителя
быстро нашел изображение эмблемы воинов Джахара. Через несколько минут я уже
имел фотостатическую копию эмблемы и с нею поспешил во дворец Тор Хатана,
     Самого  одвара  не  было.  Его  вызвали к  Главнокомандующему. Мажордом
прислал ко мне раба! Кал Тавана, свидетеля похищения.
     Когда он явился, я внимательно рассмотрел его. Крепкий, высокий, хорошо
сложенный - настоящий воин.
     - Насколько я помню, ты из Кобола? - спросил я.
     - Я родился в  Тьянате. Там у меня была  жена  и  дочь. Жена погибла от
руки убийцы, а дочь исчезла еще в детстве,  я не знаю, что с нею  случилось,
где  она. Горе мое было велико,  и я  не  мог оставаться в  Тьянате. Я  стал
пантаном-наемником и служил в Коболе.
     - И ты знаешь эмблемы многих городов?
     - Да.
     - Чья это эмблема? - я достал копию эмблемы Джахара, которую принес  из
Дворца Знаний.
     Он взглянул на нее, и глаза его сверкнули.
     - Это она! - вскрикнул он.
     - Ты видел такую же?
     - Именно такая эмблема  была у воина, которого я схватил  возле флайера
похитителей.
     - Значит, похитители установлены, - сказал я и повернулся к мажордому.
     - Пошли человека к  Главнокомандующему и  сообщи, что  дочь Тор  Хатана
похищена воинами Джахара. Я убежден, что это сделано по приказу Тул Акстара.
- Затем я повернулся и покинул дворец.
     Взлетев над  башнями Великого Гелиума, я взял курс на запад,  в далекие
неизведанные края, где  находился Джахар. Теперь я  был  убежден, что Саноме
Тора предстояло стать не джеддарой Тул Акстара,  а его рабыней,  наложницей,
так как джеддаки не похищают будущих жен.
     Я  был уверен, что  понял  причину  похищения  правильно. Посланник Тул
Акстара сообщил своему господину о необычайной красоте дочери Тор  Хатана, а
также  о том,  что  она  недостаточно высокого  происхождения,  чтобы  стать
джеддарой. И Тул Акстар решил похитить девушку, чтобы обладать ею. Кровь моя
кипела при этих мыслях, но я был, несомненно, прав в своих предположениях.
     За  последние  10-20 лет  воздухоплавание  на  Барсуме сделало  большой
скачок в развитии.  Изобретения Карториса стали  началом  новой  эры.  Целые
столетия мы считали, что достигли совершенства в этом деле, но Карторис смог
переубедить нас.  Благодаря его  трудам  существенно улучшилась  конструкция
кораблей всех классов, произошла революция в моторостроении.
     Мы считали, что наши легкие мощные радиевые двигатели уже не могут быть
улучшены,  а  полет  в   воздухе  не  может  быть  более  безопасным,  более
экономичным, более  быстрым  - около 1100 хаадов в зод - приблизительно  100
земных миль в час. Но вот никому неизвестный падвар из Гелиума  объявил, что
изобрел новый двигатель,  наполовину меньший по весу, чем нынешние модели, и
позволяющий развивать скорость вдвое большую.
     Именно  такой  мотор  был установлен  на  моем  флайере,  он  потреблял
энергию, выделяемую из магнитного поля планеты.
     Принцип  действия мотора  был известен  только  самому  изобретателю  и
правительству. Тайна эта свято сохранялась.
     Вокруг  пропеллера  была  смонтирована  сложная  конструкция -  аппарат
выделения  энергии,  которая  вращала  пропеллер. Скорость  контролировалась
путем увеличения или уменьшения числа элементов аккумулятора энергии простым
движением  рычага.  Пилот  обычно лежал в кабине на  животе и  был  привязан
ремнями безопасности.
     Предел  скорости движения, как заявил изобретатель,  зависит  только от
веса  корабля. Мой флайер свободно развивал  скорость  2000  хаадов  в  зод.
Конечно, можно было увеличить количество элементов аккумулятора и  увеличить
скорость  до 3000 хаадов, но любой флайер развалился бы на такой скорости на
куски.
     Другим   чудесным  изобретением  Карториса   был  компас  и  автопилот.
Достаточно выставить  курс и можно спокойно ложиться спать. Корабль доставит
вас  до места  назначения,  спустится  до  высоты  в сто ярдов и  повиснет в
воздухе,  а  специальное устройство разбудит  пилота.  Я  полагаю,  что Джон
Картер подробно описал это устройство в одном из своих манускриптов.
     Для меня сейчас этот прибор не представлял ценности, так как я не знал,
куда лететь. Однако я выставил курс тридцать градусов южной широты, тридцать
пять  градусов восточной  долготы,  так  как полагал,  что  Джахар находится
где-то там, и включил автопилот.
     На  большой скорости я  пролетел над обработанными и орошаемыми землями
Гелиума и  понесся над мертвой пустыней, покрытой желтым мхом. Это было  дно
давно пересохшего океана, по которому когда-то плавали корабли счастливого и
процветающего народа. Но те времена давно прошли и остались лишь в  легендах
и сказках Барсума.
     Кое-где на  возвышенностях  я  видел  древние  памятники  той  эпохи  -
печальные полуразрушенные города древнего Барсума. Но даже в этих развалинах
ощущались великолепие и величественность, которые поражали даже современного
человека. Это  были  трагические  следы,  оставленные древней  цивилизацией,
которая  двигалась  за  морем по мере  того,  как  оно  пересыхало.  Города,
лишавшиеся  возможности  заниматься коммерцией,  теряли  свое  могущество  и
становились  легкими жертвами  диких  орд зеленых кочевников, которые теперь
стали   единственными   обитателями  пустынных  бесплодных  равнин   -   дна
пересохшего океана.  Ненавидящие  и ненавидимые,  не знающие  ни  любви,  ни
жалости,  ни счастья, ни покоя,  не умеющие смеяться, плакать, они проводили
свою жизнь  в  постоянных войнах  друг с другом, со  своими соседями;  любой
человек,  попавший  в  эти  безрадостные   пустыни,  становился  жертвой  их
безудержной жестокости и алчности.
     Но  даже среди этих свирепых  и жестоких  обитателей пустынь наибольшей
жестокостью отличалась орда зеленых из Торкаса.
     Город  Торкас,  в  древности  отличавшийся богатством  и  великолепием,
теперь был опустошен и полуразрушен. Но слава его была такова, что он до сих
пор  был  отмечен на всех картах  Барсума. Я никогда не видел его и  поэтому
решил  пролететь над  ним. И когда вдали я увидел  горделивые башни и мощные
укрепления Торкаса, я ощутил тревожное возбуждение,  которое испытывали  все
красные люди Барсума при виде развалин древних городов.
     Приблизившись к городу, я сбросил  скорость и  опустился пониже,  чтобы
рассмотреть  его.  Как  он,  вероятно,  был  прекрасен,  хотя  прошло  много
тысячелетий с тех пор, как его широкие улицы и просторные площади были полны
жизни;  город  поражал  воображение  своим великолепием,  которое  не  могло
полностью уничтожить даже безжалостное время.
     Я увидел  улицы города, по которым  много лет не ступала нога человека.
Плиты мостовых заросли желтым  мхом, из  трещин выбивались корявые деревья и
кусты. Молчаливые  дворцы смотрели на меня. Кое-где  крыши провалились, но в
основном все было в полном порядке,  и казалось, что город дремлет, грезит о
своем прекрасном прошлом, когда в этих дворцах жили счастливые, гордые люди,
по  улицам ходили  прекрасные  женщины, одетые в  шелка, и их  драгоценности
сверкали в солнечном свете при каждом движении гибкого тела. Я видел витрины
богатых лавок, видел мачты кораблей, стоящих на  якоре  в  гавани...  Вот по
широким улицам идут моряки, а  возле  дверей домов стоят суровые воины.  Да,
чудесные  видения  рождала мертвая  тишина мертвого  города! И  вдруг  возле
одного из роскошных дворцов я увидел то, что сразу вернуло меня из чудесного
прошлого в реальность, - прямо подо  мной я увидел несколько  тотов, которые
были привязаны к ограде большого сада.
     Присутствие этих огромных животных могло означать только одно - значит,
их свирепые хозяева где-то неподалеку.
     Один  из  тотов  поднял голову  и, завидя меня,  начал  злобно  реветь.
Остальные,  которых очень легко привести в  бешенство, тоже стали реветь,  и
поднялся дикий шум, результат которого было нетрудно предугадать.
     Зеленый  воин выскочил из дворца и заметил меня и мой флайер. Поняв это
и то, что скрываться не имеет смысла, я включил двигатель на полную мощность
и поднялся  на большую высоту. Я видел, что из дворца  высыпало  еще человек
двадцать и первый воин показал на меня.
     Я хорошенько отругал себя за любопытство, на удовлетворение которого  у
меня  сейчас  не  было  времени.  Я  поднимался  вверх  зигзагами,  а  снизу
доносились свирепые  крики зеленых. Я  видел, как  дула  их длинных винтовок
направлены в мою сторону.  И  вот я уже слышу  свист  пуль.  К счастью,  они
пролетели мимо.  Еще несколько секунд, и я  буду  вне досягаемости выстрелов
зеленых.  Я  уже в душе благодарил своих предков за удачливость,  как  вдруг
одна из пуль попала в корабль, но я уже вырвался из-под обстрела.
     Злобные крики разочарования достигли  моих ушей, когда я сделал вираж и
взял курс на юго-запад, все еще не веря в свое везение.
     Я  уже пролетел семьдесят карадов от Гелиума и считал,  что до  Джахара
осталось карадов пятьдесят-семьдесят. Я решил, что больше не буду подвергать
опасности  свою жизнь  -  ведь  от  меня зависит жизнь Саномы Тора, девушки,
которую я люблю.
     Я летел на большой скорости и вдруг ощутил, что мне трудно поддерживать
высоту. Мой  флайер терял способность держаться в* воздухе. Я предположил, и
последующий анализ  подтвердил это предположение, что  пуля зеленых  пробила
устройство, обеспечивающее полет.
     Упрекать  себя  в  преступной беззаботности  было  бы  только напрасной
тратой умственной энергии, хотя  я могу заверить вас, что я вполне осознавал
свою ошибку и ее возможные  последствия, влияющие на судьбу Саномы Тора, так
как мои шансы существенно уменьшались.
     В этот момент я думал только о Саноме Тора, совершенно забыв о том, что
и моя жизнь теперь находится в смертельной опасности.
     Это был сильный удар по всем моим надеждам, но он не убил их полностью,
так как человек не теряет надежды, пока жизнь еще теплится в нем.
     Я не знал, сколько времени мой корабль продержится в воздухе, и поэтому
единственное,  что  я  мог сделать,  это  увеличить  скорость полета,  чтобы
оставить между собой  и зелеными как можно большее  пространство. Я понимал,
что недалек тот момент, когда мне придется приземлиться в этой пустыне.
     Я  пролетел примерно две  тысячи хаадов от того места, где меня подбили
зеленые из орды Торкаса. Сейчас я находился над  заросшей мхом низменностью,
где когда-то плескались волны  залива. Далеко впереди виднелись низкие холмы
- берег  моря.  Я  направил  флайер  к  холмам,  надеясь,  что высота полета
позволит мне  перелететь через  них. Но чем  ближе я  подлетал,  тем  меньше
надежды оставалось у меня. Я понял, что еще немного и мне придется садиться.
И тут я увидел у подножия холмов развалины города. Ничего  хорошего мне  это
не  сулило, так  как  подобные  развалины  всегда  служили  местом  обитания
зеленых.
     Сейчас я находился на высоте нескольких адов над землей (ад -  примерно
9, 75 фута). Я уменьшил скорость, чтобы не разбиться при приземлении, и  это
приблизило конец полета. Я опустился на покрытую желтым мхом равнину в хааде
от бывшей набережной мертвого города.


        "III"
     ЗАПАДНЯ

     Мне не повезло, так как я приземлился на совершенно  открытой местности
и  был виден  из  города,  как  на ладони.  У меня  оставалась только жалкая
надежда на то, что  зеленые любят селиться в самых роскошных дворцах древних
городов,  которые  обычно  расположены  далеко  от  берега.  Поэтому  я  мог
надеяться,  что  сумею  добраться до  города и  укрыться в одном из домов на
набережной. Впрочем, может быть, здесь вовсе нет зеленых людей.
     Флайер  больше не представлял  для  меня ценности,  поэтому  я  мог  со
спокойной совестью покинуть его. Взяв оружие, патроны, немного еды, я быстро
пошел по  направлению к набережной. Не знаю, заметили ли меня враги,  но  во
всяком случае, я дошел до домов, не обнаружив ни одного живого существа.
     В  некоторых  древних  городах живут огромные белые  обезьяны  Барсума,
которых все боятся, даже больше,  чем зеленых  дикарей. И  не только потому,
что они обладают страшной силой и чрезвычайно свирепы, но  и потому, что они
людоеды. Пожалуй, это единственные живые существа, которые вселяют ужас даже
в зеленых людей Барсума.
     Может показаться  странным,  что я, зная все опасности,  которые  могут
подстерегать меня в этих развалинах, тем не менее стремился к ним. Но у меня
не было альтернативы. Оставаться на голой, покрытой мхом равнине без всякого
укрытия - это значит быть замеченным или зелеными, или белыми обезьянами, т.
е. погибнуть. Значит, мне нужно было искать убежище, где я мог бы спрятаться
до  наступления  ночи.   Только  под  покровом   темноты  я   мот  надеяться
благополучно пересечь пустынную равнину.  Только город мог дать мне убежище,
и поэтому я стремился к нему.  Стоя на плитах набережной, я смотрел на дома,
которые  когда-то  были  складами,  магазинами.  А  дома  смотрели   пустыми
глазницами окон на меня, на пустую набережную, на пустыню, расстилающуюся за
ними. Нет больше громадных кораблей!  Нет занятой, спешащей толпы людей! Нет
самого океана!
     Перейдя  через улицу, я вошел в одно из зданий, над которым возвышалась
башня. Все здание, включая и башню, было  в  хорошем состоянии, и если  бы я
смог подняться на нее, я  получил бы прекрасный наблюдательный пункт; оттуда
я мог бы видеть и город, и равнину за ним, куда мне следовало идти ночью под
покровом темноты. Мне  ведь  нужно было искать  Джахар. Я вошел  в  здание и
сразу  оказался в огромном зале. Я не мог угадать его  прежнего  назначения,
так как здесь не было ни мебели, ни чего-то другого, что могло бы натолкнуть
меня на какие-то мысли по этому поводу. В углу зала находился большой камин,
а слева  от него я увидел лестницу,  ведущую вниз, в подвальные помещения, и
наверх.  Я  прислушался  и,  не услышав ничего  подозрительного ни  в  самом
здании, ни на улице, стал подниматься по лестнице.
     Я поднимался с  одного этажа на другой и  на каждом  этаже видел только
один большой зал. Поэтому я предположил,  что это нечто вроде пакгауза,  где
хранились товары, выгруженные с кораблей, пришедших в древний порт.
     Вскоре  я  добрался до  последнего этажа,  а оттуда деревянная лестница
вела в башню. Лестница была вполне крепкой,  и хотя  ей уже было больше пяти
тысяч лет, я без колебаний решил довериться ей и стал подниматься.
     Вокруг было темно.  На каждой лестничной площадке я видел окна в стенах
башни, но они были заделаны. Слабый свет проникал в башню откуда-то сверху.
     Я  уже  был на второй лестничной площадке башни,  когда  мне послышался
слабый шум позади.
     Он был еле  слышен,  но настолько  мертвой была тишина древнего города,
что этот звук громом отозвался у меня в ушах.
     Я  остановился,   посмотрел   вниз,  прислушался,  но  звук  больше  не
повторился и я  стал подниматься дальше. Я  хотел подняться как можно выше и
не  задерживался, чтобы осмотреться. В конце концов я поднялся до места, где
путь мне  преградили доски. Они образовали как бы потолок верхнего помещения
башни. В  стене башни  под самым  потолком я  увидел дверь.  Было непонятно,
зачем  она здесь. Я  изо  всех сил  уперся  в нее плечом. Она  подалась и со
страшным скрипом петель открылась.
     Я  очутился в  небольшой комнате на высоте двухсот футов над землей.  В
одном  из   окон  висели  проржавевшие  останки  древнего  фонаря,  который,
вероятно,  когда-то служил  маяком для кораблей. Да, много  лет прошло с тех
пор,  как горел огонь этого маяка.  Ведь  тогда еще источником  энергии  для
этого  маяка служило  электричество, вырабатываемое  специальными  машинами,
которые  потребляли ужасно много горючего, а  коэффициент полезного действия
их был чрезвычайно мал.
     Из окон башни открывался прекрасный  вид по всем направлениям. К северу
и северо-востоку, насколько мог видеть глаз, простиралось дно мертвого моря.
На  юге  я видел цепь низких  холмов, которые когда-то  были берегом  залива
Торкас. На западе за развалинами великого города я увидел останки загородных
вилл.
     В  самом центре  города  возвышалось  величественное  здание,  которое,
скорее  всего, было  дворцом  джеддака.  Этот  город был  столицей  богатого
государства  и крупнейшим портом. Сейчас  здесь владычествовала тишина. Этот
город являлся пророчеством для нас, нынешних обитателей Барсума.
     Если древние люди мужественно, но тщетно боролись с уменьшением запасов
влаги на планете,  то перед нами стоит  гораздо  более страшная  угроза.  За
последние  несколько тысячелетий  мужество, стойкость  и  богатство  красных
людей  сделали  возможным существование жизни на  планете.  Ведь если бы  не
огромные заводы, вырабатывающие воздух на планете, на ней не осталось  бы ни
одного  живого  существа. А эти заводы разработали, построили  и обслуживают
красные люди Барсума.
     Я  смотрел   на  город,  и  хотя  мои   мысли  были  заняты  печальными
размышлениями, я снова  услышал шум где-то  внизу. Я быстро подошел к двери,
посмотрел вниз и на  этот раз увидел то, от чего похолодело бы сердце самого
отважного из  людей Барсума, -  я увидел  жуткую  оскалившуюся морду большой
белой обезьяны Барсума.
     Как только наши глаза встретились, это животное издало звериный рев  и,
отбросив всякую осторожность, с которой оно подкрадывалось  ко мне, ринулось
вверх по лестнице. Я успел захлопнуть тяжелую дверь прямо у нее над головой.
И  только тут я  заметил,  что на двери  с  внутренней стороны есть  тяжелый
засов. Можете мне  поверить, что я не стал  терять времени и быстро задвинул
его. Вот таким  образом  я преградил путь белой обезьяне, но  зато сам запер
себя в этой ловушке, куда тоже забрался сам.
     Да,  я  находился в  ужасном  положении  - на высоте двухсот футов  над
землей, а единственный путь вниз отрезало мне самое  страшное  и кровожадное
существо Барсума.
     Я охотился на белых обезьян в Тарке, когда был гостем великого джеддака
зеленых Таре Таркаса, и я  кое-что знал о коварстве,  силе и свирепости этих
тварей. Они  во многом  походили на  человека, и даже их мозг лишь  немногим
уступал человеческому.  Если  человек воспитывал детеныша обезьяны с раннего
возраста, он мог научить его очень многому. Но даже и в этом случае обезьяна
оставалась диким  зверем, которого следовало  всегда  опасаться. Было немало
случаев, когда прирученная обезьяна убивала своего хозяина.
     Когда-то в Хасторе я заплатил большую сумму, чтобы  посмотреть на белую
обезьяну.  А сейчас я  отдал бы в десять раз больше,  лишь бы не видеть  ее.
Обезьяна бешено рвалась ко мне. Сначала  я тревожился,  но  потом понял, что
крепкая дверь, сработанная древними мастерами, не уступит даже огромной силе
этого  свирепого существа. Значит, понял  я,  обезьяна не сможет  проникнуть
сюда  таким  путем. Поэтому  я  решил обойти  башню  и  обдумать сложившуюся
ситуацию. Выглянув из всех четырех окон,  я увидел, что три окна выходили на
крышу здания, находящуюся в  ста пятидесяти  футах  подо мною, а с четвертой
с