то  говорил
шепотом.
   - Ты первая на всем Ансалоне, кто ничего не знает о Рейстлине! Аша, видя,
что сплоховала, негромко и коротко хохотнула.
   - А-а... этот Рейстлин! О нем я слышала, просто запуталась, какого именно
ты имеешь в виду. У меня на родине имя "Рейстлин" довольно распространенное.
   Только в нашем поселке живет несколько человек, носящих  это  имя.  Он  -
эльф?
   - Не думаю... Нет, Рейстлин не был эльфом. То же самое -  и  Карамон.  Из
него может получиться целых  три  эльфа.  Кроме  того,  они  -  близнецы,  а
насколько мне известно у эльфов не бывает близнецов... Прошло  уже  довольно
много времени с моего последнего посещения Квалинести... Они не пустят  меня
через границу, хотя я и знаю нового Беседующего-с-Солнцами. Это сын Таниса -
Гил... Ну, а о Танисе Полуэльфе, надеюсь, ты слышала...
   - Кто же о нем не слышал! - вдохновенно соврала Аша. По крайней мере, она
теперь наверняка знала, что речь идет о "нем" и что этот "он" имеет какое-то
отношение к Карамону.  Девушка  поздравила  себя  с  тем,  как  она  искусно
выведала нужные ей  сведения,  не  проговорившись  сама,  и  уже  обдумывала
следующий вопрос, когда из сумрака возникла Йенна.
   - Она знает, кто такой Рейстлин, кендер, просто морочит тебе голову...
   Теперь приготовьтесь. Я обсудила нашу встречу с Даламаром и...
   - С Даламаром? Он здесь?.. Даламар! Это я - Тас, - закричал кендер. -  Ты
помнишь меня? Я...
   - Здесь его нет, - холодно оборвала Йенна. - Он в Башне. Но  у  нас  есть
способы для связи друг с другом... Видите соляной круг на полу? Какое там! В
этом мерцающем свете даже  пол  не  был  виден.  Но  неожиданно  лампа  ярко
вспыхнула, и круг под ногами отчетливо проступил.
   - Шагните в круг, - наставляла Йенна, - старайтесь не наступить на соль.
   - Я знаю, - взволновался Тас. - Я видел, как Пар-Салиан проделал такое же
с Карамоном. Тогда я как-то случайно превратился в мышь. Понимаешь,  Аша,  я
был в Башне Вайрета и нашел там белое с двумя красными камушками  кольцо.  Я
его надел и...
   - Во имя Гилеана, перестань болтать!  -  осадила  Йенна.  -  Или  я  сама
превращу тебя в мышь, а себя в кошку!
   - А ты могла бы?.. В какую? - снова затараторил Тас.  -  Может,  лучше  -
меня? Я еще никогда не был кошкой...
   - Держитесь за мои руки, - предупредила Йенна. - Закройте глаза, и вас не
будет тошнить... и, что бы ни случилось, не отцепляйтесь от меня. Пол  вдруг
стал уходить из-под ног. На отсутствие опоры тут же  отреагировал  живот.  У
Аши  появилось  чувство,  что  в  лицо  бьет  ветер.  Предупреждение  -   не
отцепляться - было напрасным:  девушка  мертвой  хваткой  вцепилась  в  руку
Йенны. Затем Аша ощутила под ногами твердую почву. Чуть приоткрыв глаза, она
вновь зажмурилась от яркого света.
   - Открывай, не бойся - мы  прибыли...  Мы  в  Башне  Высшего  Волшебства.
раздался голос Йенны. Аша робела. По словам кендера, Башня -  отвратительное
место, прибежище зла. Однако сам Тассельхоф уже бойко с кем-то разговаривал.
   Собеседник вежливо отвечал, но было ясно - думал он о другом.
   -  Открой  глаза,  Аша,  -  повторила  Йенна.   Все   еще   щурясь,   она
повиновалась... Девушка думала, что очутилась в темнице, угрюмом подземелье,
с прикованными к стенам узниками, но вместо этого глазам предстала  роскошно
убранная  комната.  Стены  покрывали   прекрасно   сработанные,   поражавшие
многоцветием гобелены с причудливыми животными. Полы были застланы  мягкими,
с замысловатыми рисунками коврами. Аше никогда не приходилось видеть  такого
количества мебели в одной комнате.
   - Добро пожаловать, Аша... Добро  пожаловать  ко  мне  в  Башню.  Девушка
повернулась на голос. Она ожидала увидеть эльфа (Заст неоднократно  описывал
их), но это был высокий и стройный человек,  облаченный  в  черную  шелковую
рясу с вышитыми на ней кабалистическими символами. Черты лица - по  мягкости
и правильности - вполне могли соперничать с чертами эрдов.
   - Я  -  Даламар,  -  произнес  он.  Чистый,  приятный,  мелодичный  голос
напоминал звук флейты. Даламар приблизился к Аше.  Движения  были  плавны  и
грациозны.
   Волосы мягкого темного  цвета  доходили  до  плеч.  Все  в  нем  вызывало
расположение, и девушка была очарована. Они встретились глазами, и  тут  Ашу
охватил страх: его взгляд завораживал, подчинял, не отпускал. Она попыталась
отвести глаза... и не смогла.
   - Мне кажется, твоя ноша не слишком  легка.  Я  приму  ее,  -  проговорил
Даламар. Девушка беспрекословно повиновалась.
   - Ты дрожишь, дитя... Ничего не бойся. Я не причиню тебе вреда  и,  может
быть, даже помогу... Присядь... Не желаешь  ли  вина?  Или  ты  голодна?  Он
указал рукой на стол, и с этим жестом исчезло наваждение от его взгляда. Аша
повернула  голову.   Закрытые   блюда   и   горшочки   не   могли   удержать
соблазнительных запахов.
   Яркий свет от канделябра делал еще более аппетитными разложенные в  чашах
и вазах фрукты. Тассельхоф уже приподнимал крышки и блаженно принюхивался.
   - Это выглядит сногсшибательно... Как я голоден... Кто бы мог подумать!..
   А ты не желаешь подкрепиться, Аша?.. Ведь мы только час назад  ели.  Хотя
тюремный суп в животе долго не задерживается... Нет, я не хочу сказать,  что
там плохо кормят, - добавил Тас, беспокойно глядя на Даламара.  -  Не  нужно
передавать им мои слова. Пища вполне съедобная, и  не  хотелось  бы  обидеть
тюремного повара.
   - Я не обмолвлюсь ни словом, - с  мрачной  улыбкой  пообещал  Даламар.  -
Остается  надеяться,  что  мои  кушанья  не  хуже:  жаркое,  хлеб,   фрукты,
подслащенные орешки, засахаренные фрукты... Боюсь, это все, что мне по силам
в столь поздний час. Аша внезапно ощутила, насколько она проголодалась.
   - Все просто великолепно, - сказала она и в следующий момент  уже  сидела
за столом, накладывая на тарелку еду. В жизни  не  была  такой  голодной,  -
призналасьь она кендеру.
   - Я тоже, -  промычал  он,  делая  невероятные  усилия,  пытаясь  целиком
засунуть в рот большое печеное яблоко.
   - Думаю, причиной всему - волнение, -  после  глубокого  удовлетворенного
вздоха заключил Тас и снова потянулся к тарелке.
   - Должно быть, - согласилась Аша, терзая хрустящую,  подрумяненную  грудь
цыпленка. Вкус был изумительный, он дурманил голову. Девушка с  Наслаждением
разделалась с одной порцией жаркого и с неослабевающим  аппетитом  принялась
уплетать другую. Только тогда она заметила, что Даламара и Йенны  в  комнате
нет.
   - Куда они  могли  деться?  -  беспечно  спросила  Аша.  Глотнув  пряного
подогретого сидра, она решила, что не пила ничего более  восхитительного,  и
за первой пробой последовали два полных бокала.
   - Не знаю, - сквозь зубы отозвался Тас. - Я не видел, как они  вышли.  Но
дело обычное: вот они есть - и вот их уже нет... Маги!..  Послушай,  и  твои
котомки исчезли.
   - И вправду... Аше это показалось забавным, и она покатилась со смеху. Не
удержался и Тас. Смех  разбудил  жажду,  и  они  вновь  выпили  сидра.  Вино
разожгло  аппетит,  и  они  снова   набросились   на   лакомства.   Наконец,
пресыщенная, Аша откинулась на стуле, вытерла о салфетку руки и обратилась к
Тасу:
   - Расскажи мне еще об этом Рейстлине. Тем  временем  в  соседней  комнате
Йенна разложила  перед  Даламаром  вещи  Аши.  Внимательно,  ни  к  чему  не
прикасаясь, маг изучал их.
   - Это все, - сказала Йенна.
   - А что в другой сумке?
   - Шелковое белье, и больше ничего.
   - Ты говорила, у нее какое-то послание ко мне...
   - Она сказала о нем тюремщику. И либо она лжет, либо держит его в голове,
либо послание при ней.
   - Сомневаюсь, чтобы лгала, - подумав, сказал Даламар. - С какой целью?..
   Не вижу смысла. Ясно, что она представления не имеет о том, кто я  такой.
Йенна презрительно фыркнула.
   - Утверждает - знать ничего не знает о Рейстлине Маджере.
   - С учетом всего этого - вполне вероятно. Даламар по-прежнему разглядывал
предметы. Держа над ними руку, он чуть слышно забормотал, и одна  за  другой
вещи засветились,  причем  некоторые  довольно  ярко.  Маг  опустил  руку  и
удовлетворенно вздохнул.
   -  Ты  права:  они  магические,  а  кое-какие  обладают  большой   силой.
Любопытно, что реликвии не имеют  отношения  ни  к  одному  из  существующих
магических орденов.
   Ты со мной согласна, любовь моя?
   - Абсолютно. Йенна положила руку на плечо мага и  прикоснулась  губами  к
его щеке. Даламар улыбнулся, но продолжал оставаться сосредоточенным.
   - Хотелось  бы  узнать,  какого  рода  заклятия  они  на  себе  несут,  -
нетерпеливо произнес он. Маг подошел к самой неприметной  на  вид  вещице  -
кусочку янтаря, вправленному  в  фигурку  оленя.  Словно  зная,  что  должно
произойти, он состроил на лице гримасу и кончиком пальца коснулся вещи.
   Последовала голубая вспышка, сопровождаемая шипением, и  Даламар,  охнув,
отдернул руку. Йенна, сжав губы, потачала головой:
   - Это нетрудно было предположить. Реликвиями  может  пользоваться  только
один человек.
   - Я и сам в этом почти не сомневался... и все же следовало попробовать.
   Они обменялись взглядами. Напрашивался только один вывод.
   - Работа эрдов?
   - Никакого сомнения, - ответил Даламар. -  Нельзя  не  признать  качества
изготовления и, - он тряхнул пораненной рукой, - эффективности воздействия.
   -  Для  нас  они  не  представляют  интереса,  но,  очевидно,  ими  может
воспользоваться  девушка.  Хотя  по  ней  не  скажешь,  чтобы  она   владела
искусством магии.
   - Все же эта Аша должна обладать необходимыми задатками, если она та,  за
кого мы ее принимаем.
   - У тебя сомнения? - удивилась Йенна. - Ты не мог не обратить внимания на
ее глаза цвета расплавленного золота! На Кринне  только  у  одного  человека
такие глаза. Даже кендеру стало ясно.
   - Тассельхофу?.. Неужели!.. А я все думал, зачем ты взяла его с  собой...
И что он говорит?
   -  Слишком  много  и  слишком   неосторожно.   К   его   болтовне   стали
прислушиваться.
   - Значит, и она тоже, - задумчиво произнес Даламар и подошел к  окну,  за
которым безмолвно, но абсолютно властвовала ночь. - Неужели легенда не лжет?
   - А как  иначе  это  все  объяснить?..  Девушка  явно  выросла  вдали  от
Ансалона.
   У нее очень ценные реликвии эрдов... Ее признал кендер, и,  помимо  всего
прочего, - ее глаза... По возрасту  она  подходит...  А  тот  факт,  что  ее
препроводили сюда... Эта мысль не доставила удовольствия Даламару.
   - Я еще раз тебе напоминаю, что Рейстлин Маджере - мертв, - хмуро  сказал
Даламар. - Его нет в живых уже больше двадцати лет.
   - Да, мой дорогой... Не расстраивайся,  -  Йенна  запустила  руку  в  его
мягкие волосы и коснулась губами уха. - Но все же был этот случай с  Посохом
Магиуса.
   Ведь  он  хранился  в  лаборатории  Башни,   его   стерегли   бессмертные
духи-стражи, и даже ты не имел права доступа... И где сейчас посох?  У  кого
он?.. У Палина Маджере, племянника Рейстлин а.
   - С таким же успехом он мог быть подарен самим Магиусом, - отстраняясь от
Йенны, раздраженно произнес Даламар. - Скорее  Магиусом,  поскольку  он  был
другом  рыцаря  Хумы.  Всем  из-вестно,  что  братья  Палина  готовились   к
посвящению в рыцарство... Все это я объяснил Конклаву...
   - Да, любовь моя, -  сказала  Йенна  и  опустила  глаза.  Ты  по-прежнему
единственный, кто отказывается верить в совпадения... Как еще можно  назвать
то, что эта девушка здесь.
   - Возможно, ты права, - подумав, ответил Даламар. Он подошел к  стенному,
с витиеватой рамой, зеркалу. Йенна встала рядом.  Их  собственное  отражение
исчезло после того, как маг провез рукой вдоль поверхности  зеркала.  Теперь
они могли видеть Ашу и Тассельхофа,  ублажающих  себя  кушаньями  и  сидром,
смеющихся по поводу и без повода.
   - Как все-таки; странно, - чуть слышно проговорил Даламар. - Я все  время
думал, что это не более чем легенда. И вот она перед нами.
   - Дочь Рейстлина, - тихо добавила Йенна. - Мы нашли дочь Рейстлина.

7. Таверна "Последний Приют". Разговор старых друзей

   В Утехе вечер, но нагретые за день земля, дома,  деревья  все  еще  пышут
теплом. Хорошо уже то,  что  нет  над  головой  разгневанного,  беспощадного
небесного ока. Вечер - время, когда можно облегченно  вздохнуть  и  покинуть
хоть ненадолго удушливую атмосферу дома. В  Утехе  никто  не  помнил  такого
жаркого и сухого лета. Земля растрескалась, а над долиной стояло  марево  из
мельчайших частичек пыли. Обычно раскидистые, тенистые валлины  превратились
в застывшие, безобразные мумии. Сама жизнь в Утехе перевернулась  с  ног  на
голову. Не видно было, чтобы кто-нибудь в дневное  время  спешил  на  базар,
работал в поле, занимался хозяйством. Даже детей жара вынудила сидеть дома и
изнывать  от  скуки,  лишила  их  обычных  забав.  Зной  иссушал,   изнурял,
испепелял. Базар почти пустовал. Ручьи пересохли, став мутными лужами.  Вода
в озере Кристалмир была неестественно теплой,  а  по  его  берегам  валялась
дохлая рыба. Какое-либо движение днем прекращалось. Относительно  прохладные
свои жилища люди покидали только с заходом солнца.
   - Будто летучие мыши, - мрачно сказал Карамон Маджере, обращаясь к своему
другу Танису Полуэльфу. - Днем спим, ночью оживаем.
   - И это называется оживаем? - сокрушенно  проговорила  Тика,  обмахиваясь
подносом. -Даже во время войны наши дела не были так плохи... Для  путников,
застигнутых в дороге сумерками, таверна "Последний  приют"  всегда  являлась
вожделенным  маяком.  Как  всегда,  ее  окна  были  ярко  освещены,   обещая
прохладный эль или подогретое вино, медовый  напиток  или  терпкий  яблочный
сидр...  и  конечно,  всем  известный,  приготовленный  с  особыми  специями
картофель Отика. Но этим вечером таверна пустовала, как  она  пустовала  уже
много вечеров кряду. Тика даже не разводила огонь в очаге.  Отсутствовали  и
завсегдатаи бара - места, где обменивались последними новостями,  где  можно
было услышать самую невероятную историю времен Войны  Копья...  Зато  ходили
слухи о междуусобице среди эльфов, о  том,  что  гномы  Торбардина  призвали
соплеменников возвращаться в свои земли.
   Могло получиться так, что гномы, боясь нападения эльфов,  заблокируют  их
крепость в горах, превратив таким образом в заложников своих же собратьев.
   Пустынными стали дороги, которыми обычно пользовался мелкий торговый люд.
Не слышно было  криков  лудильщиков  о  починке  посуды,  не  давали  больше
представлений бродячие музыканты. Кто еще не перестал странствовать, так это
кендеры, но, как правило, ночлег они обретали не в тавернах, не на постоялых
дворах, а в местных кутузках.
   - Народ нервничает, выбитый из колеи, - произнес Карамон, тем  самым  как
бы объясняя полное отсутствие постояльцев и привычных посетителей таверны. -
Все идет к войне... А если не опадет жара,  погибнет  урожай;  тяжело  будет
зимой с пропитанием.
   - Все так, дорогой, все правильно. Тика положила поднос на стойку, обняла
мужа за мускулистые плечи, прильнула к нему. - Это я ворчу,  не  обращай  на
меня внимания.
   - Как же я могу не обращать на  тебя  внимания,  -  лаская  жену,  сказал
Карамон. Нелегко приходилось им все эти годы. Они  любили  свое  дело,  хотя
содержание таверны отнимало очень много  сил.  Пока  постояльцы  спят,  Тике
нужно было приготовить завтрак, в  течение  дня  убрать  комнаты,  накормить
клиентов обедом, кому понадобится - обстирать, встретить новых посетителей с
гостеприимной улыбкой на лице. С наступлением позднего вечера Тика убиралась
в баре и строила планы на следующий день. Карамон по-прежнему  был  могуч  и
силен, хотя заметно раздался в поясе. Он  относил  это  на  счет  пагубности
своей неотъемлемой обязанности снимать  пробу  с  приготовляемой  пищи.  Его
виски посеребрились, а на лбу появились глубокие морщины, которые он называл
не иначе как - "моих раздумий отметины". Карамон был  приветлив,  радушен  и
добросердечен, жизнь воспринимал трезво, гордился сыновьями, не чаял души  в
дочерях, обожал жену. Печалился и горевал он лишь об утрате  брата-близнеца,
ставшего жертвой честолюбия и темных сил души. Скорбь свою Карамон  носил  в
сердце. Двадцать пять лет замужества и воспитание пятерых  детей  не  лишили
Тику привлекательности.
   Головы  клиентов  до  сих  пор  поворачивались  вслед   женщине,   плавно
пересекающей бар. Конечно, она  раздобрела,  и  руки  ее  стали  красными  и
морщинистыми, но улыбка очаровывала как прежде,  а  в  роскошных,  огненного
цвета волосах не проглядывалось ни единой серебряной ниточки.  Чего  не  мог
сказать о себе Танис.
   Ему казалось, что  кровь  человека  в  ней  уже  недостаточно  горяча,  а
эльфийская кровь греет мало. Впрочем, сил было еще с избытком, владеть мечом
он не разучился, хотя надеялся - до войны  не  дойдет.  Вероятно,  волнение,
горечь и тревоги последних месяцев стали причиной того, что он начал  быстро
седеть.
   - Танис, ты имеешь  прямое  отношение  к  тому,  что  нам  нечем  сегодня
заняться, - не выпуская из объятий мужа, сказала Тика. -  Когда  они  должны
объявиться?
   - Думаю, После того, как  окончательно  стемнеет,  -  посмотрев  в  окно,
ответил Танис. - Во всяком случае, таковы  были  намерения  Портиоса...  Все
зависит от состояния Эльханы.
   - Собраться в дорогу по незнакомой дикой местности, в такую жару, в ее-то
положении... Что с вас, мужчин, взять!  Она  выпрямилась,  легонько  хлопнув
мужа по макушке.
   - За что? Чем я провинился? - картинно обидевшись, спросил Карамон.
   - Я в этом деле сбоку припека.
   - Все вы хороши - вот за что, - не утруждая  себя  объяснениями,  сказала
Тика. Она крутила в руках передник и не сводила глаз со все  более  и  более
чернеющего окна. "Женщина средних лет, - подумал про себя Танис. -  Странно,
я не замечал этого раньше. Может быть,  потому,  что  прежде  думал  о  Тике
Вейлан только как  о  дерзкой  рыжеволосой  девушке,  способной  сковородкой
отбиться от драконидов. Я привык к этому образу, но  сегодня  увидел  другую
Тику - с морщинками вокруг рта, сутулыми плечими, страхом в зеленых глазах".
   -  Что-то  случилось  с  мальчиками,  -  вдруг  проговорила  она.  Что-то
дурное...
   Я знаю...
   - Ничего с ними не случилось, -  мягко  возразил  Карамон.  -  Ты  просто
устала... Это все из-за жары.
   - Ничего я не устала, и жара здесь ни при чем,  -  вспыхнула  Тика.  -  Я
никогда так себя не чувствовала. Она положила руку на грудь.  Словно  что-то
давит... Я не могу вздохнуть, и сердце ноет... Пойду приготовлю комнату  для
Эльханы.
   - После твоего появления она то и дело бегает наверх, - произнес Карамон,
провожая взглядом жену. Весь день беспокойна и ведет себя очень странно...
   Вчера ночью видела страшный сон... Они  теперь  ей  часто  снятся...  Все
началось с тех пор, как  мальчики  стали  рыцарями...  Она  очень  гордилась
этим... Ты помнишь, Танис? Ты присутствовал на церемонии... Танис  улыбнулся
- да, он помнил.
   - Тика все глаза выплакала, когда мы остались одни,  -  покачав  головой,
продолжал Карамон. - Я напомнил ей,  что  когда-то  она  отчаянно  и  храбро
билась с драконидами. Но Тика назвала меня "болваном". Сказала -  что  было,
то прошло, и что мне никогда не понять сердца матери... Ох, уж эти женщины!
   - И где теперь молодой Стурм и мой тезка? - спросил Танис.
   - Из последней весточки мы узнали, что  они  держат  путь.  на  север,  в
направлении Каламана. Похоже, Танис, Саламнийцы начинают  воспринимать  тебя
всерьез - по крайней мере в том,  что  касается  рыцарей  Такхизис.  Карамон
понизил голос, хотя в зале они были совершенно одни.
   - Палин написал, что они будут обходить обзором побережье.
   - Палин вместе с ними? Маг? - поразился  Танис  и  забыл  на  время  свои
собственные проблемы.
   - Неофициально... Рыцари никогда не дали бы согласия на присутствие мага,
но, поскольку, по словам командиров, планировалось  обычное  патрулирование,
Палину позволили сопровождать  братьев.  Мальчик