ражающийся  от  блестящих
доспехов, и рассмотрел крошечную фигурку, которая, стоя спиной к  Вратам,  в
ожидании оперлась на рукоять меча.
   - Как он сумеет закрыть Врата? - спросил Танис как можно спокойнее,  хотя
от горя его горло то и дело сжимало судорогой.
   - Он не сможет этого сделать, - отозвался Даламар.
   Танис с тревогой перевел на него взгляд:
   -  Но  тогда  что  помешает  Властительнице  Тьмы  попасть  в  наш   мир,
когда...когда все будет кончено?
   - Она сможет воспользоваться Вратами, только  если  кто-то  пройдет  этот
путь впереди нее, полуэльф, -  неожиданно  раздраженно  ответил  Даламар.  -
Иначе она давно уже перебралась бы в этот мир. Рейстлин держит их открытыми,
и, если он вернется через них, Владычица Тьмы последует за ним.  Со  смертью
Рейстлина Врата закроются.
   - Значит, Карамон должен убить его - своего близнеца?
   - Да.
   - И погибнуть сам, - пробормотал Танис.
   - Молись за то, чтобы он погиб! - неожиданно взорвался Даламар, но тут же
успокоился, облизывая  пересохшие  губы.  От  боли  его  тошнило,  а  голова
постоянно кружилась. - Карамон тоже не сможет вернуться через  Врата  -  это
верно. Смерть от рук Властительницы Тьмы может  быть  ужасной,  мучительной,
бесконечно долгой, но поверь мне, полуэльф, жизнь там - намного хуже.
   - И он знал это?
   - Да, конечно знал. Зато мир будет спасен. - Даламар цинично улыбнулся.
   Откинувшись в кресле, он продолжал глядеть  внутрь  Врат,  и  его  тонкие
пальцы то мяли, то разглаживали черный бархат  плаща,  расшитый  серебряными
рунами.
   - Не мир, - поправил его Танис. -  Душа.  Не  больше  и  не  меньше...  -
Заслышав за собой скрип ведущей в лабораторию двери, он резко обернулся.
   Даламар  тоже  отреагировал  удивительно  быстро.  Танис  еще  не   успел
рассмотреть, что же там такое, а  темный  эльф  уже  держал  в  руке  свиток
пергамента, который он заблаговременно заткнул за пояс.
   - Никто не может войти к нам, - шепнул он Танису. - Хранители Башни...
   - Хранители Башни не остановят его, - перебил Танис со  страхом  в  лице,
очень похожим на гримасу ужаса, изуродовавшую черты мертвой Китиары.
   Даламар  мрачно  улыбнулся  и  почти  беспечно  развалился  в  кресле,  с
которого, казалось, готов был вот-вот  вскочить.  Ему  не  нужно  было  даже
заглядывать за плечо Таниса, который ненароком загородил ему всю панораму, -
могильный холод растекался по комнате, подобно сырому туману, - Входи,  Сот!
- громко сказал Даламар. - Я ждал тебя.

Глава 8

   Чудовищный свет Врат ослепил Карамона,  несмотря  на  то  что  он  крепко
зажмурился. Затем его окружила прохладная тьма, и он открыл глаза. В  первое
мгновение он не видел ничего  и  едва  не  запаниковал,  вспомнив,  как  был
ослеплен Крисанией и чуть не погиб во мраке Башни Высшего Волшебства.
   Между тем темнота понемногу рассеивалась, и Карамон начал  осматриваться.
Небо светилось странным малиново-розовым светом, как будто солнце только что
село, если воспользоваться выражением Тассельхофа. Ландшафт был точно таким,
как его описывал кендер, - ровным, пустым, бесконечным. Куда бы  Карамон  ни
смотрел, по своему цвету небо почти не отличалось от земли.
   Только обернувшись назад,  Карамон  увидел  нечто  неоднородное  и  резко
контрастирующее  с  окружающим.  Это  были  Врата  -  единственный  предмет,
единственное цветное пятно на  безликой  голой  равнине.  Обрамленные  пятью
головами  драконов  на  длинных  шеях,  они  казались  Карамону  далекими  и
маленькими, хотя гигант знал, что не миг настолько от них удалиться.
   Врата чем-то напомнили ему картину в раме,  висящую  на  стене.  На  этой
картине он видел Таниса и Даламара, но они почему-то не двигались, словно  и
в самом деле были нарисованы кистью талантливого художника, обреченные  жить
на холсте всю жизнь, пристально вглядываясь в никуда.
   Задумавшись на мгновение, могут ли они  видеть  его,  Карамон  решительно
повернулся к Вратам спиной и вытащил меч из ножен. Широко расставив ноги, он
оперся на клинок и стал ждать своего близнеца.
   У Карамона не было никаких сомнений, что битва  между  ним  и  Рейстлином
закончится его собственной смертью.  Даже  ослабевший  и  раненый,  маг  был
достаточно силен, чтобы  смять  его,  как  былинку.  Он  знал  своего  брата
достаточно хорошо и не обольщался на его счет - Рейстлин никогда и никому не
позволял застать себя врасплох и всегда держал в запасе пару  заклинаний,  а
на худой конец мог воспользоваться спрятанным в рукаве серебряным кинжалом.
   "Но даже если я умру, - спокойно размышлял  Карамон,  -  моя  цель  будет
достигнута. Я силен, здоров и нахожусь в отличной форме. Все, что мне нужно,
- лишь пронзить мечом его хрупкое тело, а там - будь что будет..."
   Он знал, что успеет нанести удар до того, как  магия  Рейстлина  оглушит,
ослепит,  лишит  его  силы,  как  это  уже  было  однажды  в  Башне  Высшего
Волшебства...Слезы выступили на глазах Карамона и потекли вниз  по  щекам  и
подбородку. Гигант упрямо мотнул головой и  вытер  кулаком  глаза,  стараясь
думать о чем-нибудь таком, что отвлекло бы от печальных мыслей и заставило -
хоть на мгновение - забыть о пронизывающем его страхе.
   Крисания...
   Бедная госпожа  Крисания.  Карамон  искренне  надеялся,  что  она  умерла
быстро, так ничего и не успев понять...
   Внезапно воин вздрогнул и заморгал, вглядываясь вперед. Там, где  секунду
назад ничего не было видно, кроме далекого розовато-серого горизонта, возник
какой-то предмет. Возвышаясь на светлом фоне  неба,  он  казался  совершенно
черным и Плоским, словно вырезанным из бумаги,  как  сказал  бы  Тассельхоф.
Карамон  узнал  этот  столб  -  он  был  поразительно  похож  на   те,   что
использовались в старые времена для сожжения на них ведьм и колдунов.
   Воспоминания нахлынули на него снова, и он увидел Рейстлина, привязанного
к такому же столбу, кучи хвороста у ног брата, который изо всех сил старался
освободиться и выкрикивал  оскорбления  тем,  кто  хотел  свалить  все  свои
промахи и глупости на "колдуна-шарлатана".
   - Мы со  Стурмом  подоспели  как  раз  вовремя,  -  пробормотал  Карамон,
припоминая, как сверкал на солнце  блестящий  меч  рыцаря  -  одно  это  уже
обращало в бегство суеверных крестьян.
   Пристальнее взглянув на столб для казней, сам собой придвинувшийся ближе,
Карамон увидел распростертую под ним человеческую фигурку. Неужели Рейстлин?
   Столб ли приблизился к Карамону, или он сам шел к нему, не замечая этого,
- гигант так  и  не  понял.  Обернувшись  на  Врата,  он  заметил,  что  они
значительно отдалились от него, однако все еще были видны.
   Боясь, как бы ему не потеряться в этой  однообразной  местности,  Карамон
решил остановиться. В ушах его снова зазвучал голос  кендера:  "Если  хочешь
куда-нибудь попасть, нужно об этом просто подумать. Если  хочешь  что-нибудь
получить, достаточно это представить, однако будь осторожен -  Бездна  умеет
искажать все, что ты видишь перед собой!"
   Карамон так и поступил. Пристально поглядев на столб, он представил  себя
у его подножия и мгновенно перенесся туда. Обернувшись к Вратам,  он  увидел
их висящими между небом и  землей,  наподобие  миниатюры,  написанной  ярким
лаком.
   Поняв, что в любой момент сможет вернуться, Карамон поспешил  к  лежащему
на земле телу.
   Сначала ему показалось; будто человек одет  в  черную  мантию,  и  сердце
подпрыгнуло в его груди, однако при ближайшем  рассмотрении  Карамон  понял,
что черной она казалась лишь на фоне розовато-серой  земли.  Тело,  лежавшее
под столбом, было одето в белое платье.
   Карамон догадался, кто перед ним.
   Ну конечно, ведь он только что думал о ней...
   - Крисания! - позвал он.
   Жрица подняла веки и повернула голову на звук, однако ее  глаза  смотрели
куда-то сквозь него, и Карамон догадался, что она слепа.
   - Рейстлин! - прошептала она с такой надеждой и отчаянием в  голосе,  что
Карамону захотелось отдать все на свете, даже  саму  жизнь,  чтобы  хоть  на
несколько минут стать тем, кого с невыразимой тоской звала Крисания.
   Покачав головой, он опустился на колени и взял ее руку в свою.
   - Это Карамон, госпожа Крисания.
   Она посмотрела на него невидящим  взглядом  и  легонько  стиснула  пальцы
гиганта. На ее запачканном сажей лице отразилось смятение.
   - Карамон? Где я?
   - Я прошел через Врата, Крисания, - объяснил воин.
   Молодая женщина вздохнула и закрыла глаза.
   - Значит, и ты тоже в Бездне, вместе с...с нами...
   - Да.
   - Я была глупа, Карамон, - прошептала Крисания. - И теперь  расплачиваюсь
за  свою  ошибку.  Я  хотела  бы  только  узнать...пострадал  ли  кто-нибудь
еще...кроме меня...и его? - Последние слова она произнесла едва слышно.
   Карамон не знал, что сказать.
   - Госпожа Крисания... - начал он, но Крисания остановила его.  Услышав  в
его голосе печаль, она опустила ресницы и тихо  заплакала,  приложив  ладонь
гиганта к своим губам.
   - Конечно... - всхлипнула она. - Вот почему ты  пришел  сюда.  Мне  очень
жаль, Карамон, мне так жаль...
   Плечи Крисании затряслись, и Карамон прижал ее к груди, слегка покачивая,
словно ребенка. Он понимал, что она умирает;  жизнь  покидала  тело  молодой
жрицы, однако он никак не мог сообразить, что нанесло ей  смертельный  удар,
ибо никаких ран не обнаружил.
   - Жалеть не о чем, - сказал он, отвода  назад  блестящие  черные  волосы,
упавшие на белое, словно мраморное, лицо Крисании. - Ты ведь любила  его.  И
эта ошибка не только твоя, но и моя, и я с радостью заплачу за нее.
   - Если бы дело было  только  в  этом!..  -  простонала  Крисания.  -  Моя
гордыня, мое честолюбие привели меня к такому концу...
   - Разве? - удивился Карамон. - Если так, то почему  Паладайн  отвечал  на
твои молитвы, почему для тебя он открыл Врата,  а  на  Короля-Жреца  сбросил
огненную гору? Почему, ты считаешь, он наградил тебя? Не потому ли,  что  он
лучше тебя видел, что творится в твоем сердце?
   - Паладайн отвернулся от меня! - выкрикнула  Крисания  и,  схватив  рукой
медальон, попыталась сорвать его с шеи, но то ли она была слишком слаба,  то
ли  цепочка  оказалась  слишком  крепкой...Тонкая   рука   молодой   женщины
опустилась на грудь, так и не выпустив платинового изображения дракона, а на
лице жрицы появилось выражение безмятежного покоя.
   - Нет, -  прошептала  она,  обращаясь  больше  к  самой  себе,  нежели  к
Карамону.
   - Он здесь, он поддерживает меня. Я так ясно вижу его...
   Карамон встал, легко подняв Крисанию над землей. Ее голова прислонилась к
плечу гиганта, а тело расслабилось, почувствовав человеческое тепло.
   - Мы возвращаемся к Вратам, - сказал ей Карамон.
   Крисания  не  ответила,  только  улыбнулась.  Слышала  ли  она  его   или
прислушивалась к другому зовущему ее голосу?
   Воин не стал долго раздумывать об  этом.  Повернувшись  лицом  к  Вратам,
Карамон  представил,  что  находится  напротив  них,  и   они   стремительно
приблизились.
   Не успел он, однако, опустить Крисанию  на  землю,  как  с  неба  ударила
молния, какой Карамон никогда прежде не видел. Вокруг него в  мгновение  ока
из земли вылезли десятки потрескивающих и шипящих деревьев малиново-красного
цвета, и гигант на краткий миг представил  себя  заключенным  в  раскаленную
клетку, прикосновение к  прутьям  которой  означало  быструю  и  мучительную
смерть.
   Страх  и  неожиданность  парализовали  Карамона,  и,  даже  когда  молния
погасла, он все еще  стоял  неподвижно,  втянув  голову  в  плечи  и  ожидая
оглушительного удара грома.
   Но гром так и не прогремел, лишь издалека донесся звук, похожий на  вопль
отчаяния и боли.
   Крисания медленно открыла невидящие глаза.
   - Рейстлин, - прошептала она, еще крепче сжимая свой платиновый медальон.
   - Рейстлин, - подтвердил Карамон.
   Слезы снова покатились по щекам Крисании. Закрыв глаза,  молодая  женщина
крепче прижалась к плечу воина. Карамон вздохнул и медленно пошел к  Вратам,
соблюдая  осторожность,  хотя  и  не  представлял  себе,  чем  кончится  его
рискованная затея. Мысль, пришедшая ему в голову, была неожиданной,  опасной
и практически неосуществимой, но он хотел попробовать.
   Крисания умирала. Пульс на  ее  шее  был  слабым,  но  частым,  словно  у
неоперившегося птенца. Возможно, если  ему  удастся  переправить  ее  сквозь
Врата, она останется жить...
   Вот только сможет ли он переправить Крисанию, не выходя из Бездны?
   Держа молодую женщину на руках, Карамон сделал несколько шагов к  Вратам,
а точнее, это они приблизились к нему, стоило  только  Карамону  подумать  о
том, что нужно подойти поближе. Драконьи головы уставились  на  него  своими
сверкающими глазами, а разинутые пасти,  казалось,  готовы  были  проглотить
Карамона вместе с его ношей.
   Он по-прежнему видел с той стороны Таниса и Даламара - один стоял, второй
сидел, но оба были неподвижны. Смогут  ли  они  помочь?  Сумеют  ли  принять
Крисанию из его рук?
   - Танис! - позвал он. - Танис! Даламар!
   Но ни тот ни другой никак не отреагировали, - возможно, они просто его не
слышали.
   Карамон осторожно опустил Крисанию на площадку перед  Вратами.  Он  знал,
что все бесполезно, знал с самого начала. Он мог вынести ее и спасти, но это
означало бы, что  Рейстлин  тоже  останется  жить,  пройдет  через  Врата  и
приведет за собой Темную Королеву, обрекая Кринн на разрушение, а его  народ
- на гибель.
   Размышляя таким образом, Карамон опустился рядом с Крисанией на  странную
землю Бездны и взял жрицу за руку. В каком-то смысле он был  даже  рад,  что
встретил ее здесь, - без Крисании ему было бы чересчур  одиноко.  Теперь  же
прикосновение к ее руке успокоило его. Если бы только удалось спасти ее...
   - Как ты собираешься поступить с Рейстлином, Карамон?  -  вдруг  спросила
Крисания.
   - Я должен помешать ему выйти из Бездны, - ровным голосом ответил гигант.
   Крисания понимающе кивнула и снова подняла  к  нему  голову,  словно  она
могла видеть его лицо.
   - Рейстлин убьет тебя?
   - Да, - без колебаний ответил Карамон. - Но не раньше, чем падет сам.
   Крисания сморщилась, словно от физической боли, а хрупкие пальцы с  силой
стиснули крепкую ладонь Карамона.
   - Я буду ждать тебя... - Молодая женщина поперхнулась и закашлялась.
   Отдышавшись, она продолжила:
   - Я буду  ждать  тебя  здесь.  Когда  все  закончится,  ты  станешь  моим
проводником, потому что я ничего больше не вижу. Ты должен вывести  меня  из
тьмы и отвести к Паладайну.
   Глаза ее снова закрылись, а голова плавно  запрокинулась,  словно  позади
была мягкая подушка. В первое мгновение воину показалось, что она мертва, но
пальцы  молодой  женщины  так  и  не  выпустили  его  руки,  грудь  медленно
вздымалась и опадала, а когда Карамон прикоснулся  пальцами  к  ее  шее,  то
почувствовал, как по жилам течет пульсирующая кровь.
   Карамон готов был приговорить к смерти себя, своего брата-близнеца -  это
казалось так просто и легко! Но мог ли он обречь на гибель Крисанию?..
   Воин заозирался по сторонам. Возможно, еще есть время и он успеет вынести
Крисанию на руках и вернуться...
   Преисполнившись  надежды,  Карамон  вскочил  и  легко  подхватил  молодую
женщину на руки.  Делая  шаг  к  Вратам,  он  уловил  краем  глаза  какое-то
движение, повернулся...
   ...И увидел Рейстлина.

Глава 9

   - Входи же, Рыцарь Черной Розы! - повторил Даламар.
   Танис увидел в темноте горящие  оранжевым  огнем  глаза  и  схватился  за
рукоять меча. Он успел наполовину вытащить клинок из ножен, когда его  кисти
легко  коснулись  прохладные  тонкие  пальцы,  и   полуэльф   вздрогнул   от
неожиданности.
   - Не вмешивайся, Танис, - негромко сказал Даламар. - Мы ему безразличны.
   Он пришел за другим.
   Леденящий душу взгляд скользнул по лицу Таниса, и он  вздрогнул.  Огоньки
свечей отразились от древних тусклых доспехов, украшенных резьбой по обычаям
трехвековой  давности.  Под  языками  копоти,  пятнами  ржавчины,  и  крови,
покрывавшими латный нагрудник, все еще угадывались очертания Розы -  символа
высшего из Орденов Соламнийских Рыцарей.
   Ноги Сота, обутые в тяжелые башмаки,  не  производя  ни  малейшего  шума,
пересекли  комнату.  Оранжевые  глаза  еще   раз   обежали   лабораторию   и
остановились на неподвижном теле, лежащем в углу под плащом Таниса.
   "Не отдавай  меня  ему!  -  вспомнил  Танис.  -  Я  всегда  любила  тебя,
полуэльф!"
   Сот опустился на колени рядом с телом Китиары, однако прикоснуться к  ней
не смог: казалось, что какая-то невидимая сила  мешает  ему  дотронуться  до
предмета своей страсти. Наконец он поднялся, и его  глаза  полыхнули  из-под
забрала потусторонним огнем.
   - Отпусти ее ко мне, полуэльф, - раздался гулкий,  как  из  бочки,  голос
Рыцаря Смерти. - Твоя  любовь  привязывает  Китиару  к  этому  плану  бытия.
Отпусти ее.
   Танис, все еще сжимая меч, шагнул вперед.
   - Он убьет тебя, Танис, - предупредил Даламар. - Убьет без колебаний.
   Отпусти Китиару к нему. В конце концов, из нас троих он понимал ее  лучше
всех, - добавил темный эльф, усмехаясь.
   Оранжевые глаза ярко вспыхнули.
   - Понимал?.. Я восхищался ею! Как  и  я  сам,  она  была  рождена,  чтобы
править, покорять и завоевывать. Но она оказалась сильнее, чем я. Она сумела
отбросить любовь, которая грозила связать ее по рукам и ногам.  Если  бы  не
злосчастный поворот судьбы, она стала бы властительницей Ансалона!
   Несколько раз повторенный эхом, гулкий  голос  Сота  облетел  комнату,  и
Танис вздрогнул, почувствовав в нем неистовую страсть и обжигающую ревность.
   - Но где она оказалась? - Огромная рука Сота в стальной перчатке  сжалась
в кулак. - Словно дикий зверь в клетке, она заперлась в Оплоте  и  принялась
готовиться к войне, в которой не могла победить.  Ее  мужество  и  решимость
стали слабеть, Китиара опустилась до того, что,  подобно  рабыне,  приковала
себя к новому любовнику - темному эльфу! Лучше бы  она  умерла  в  бою,  чем
позволила своей жизни выгореть дотла, как свеча в канделябре...
   - Нет, - пробормотал Танис. - Нет! Пальцы Даламара сомкнулись на запястье
руки, которой полуэльф сжимал меч.
   - Китиара никогда не любила тебя, Танис, -  холодно  сказал,  он.  -  Она
использовала тебя, так же как меня и даже его,  -  И  он  кивнул  в  сторону
властителя  Сота.  Полу  эльф  хотел  что-то  сказать,  но  Даламар   сделал
повелительный жест, призывая его к молчанию.
   - Она использовала тебя  до  самого  конца,  полуэльф.  Даже  сейчас  она
протягивает к тебе руки из-за той черты, откуда не возвращаются, в  надежде,
что ты спасешь ее.
   Но Танис все еще колебался. В мозгу его горело искаженное ужасом  мертвое
лицо воительницы, и пламя поднималось все выше...
   Огонь, только огонь видел Танис  перед  собой.  Всматриваясь  в  янтарные
языки пламени, он  увидел  замок,  некогда  прекрасный  и  неприступный,  но
успевший с тех пор почернеть  и  разрушиться.  Он  увидел  гибнущую  в  огне
прекрасную эльфийку с ребенком на руках, увидел, как,  спасаясь  от  пожара,
падают воины в  древних  рыцарских  доспехах.  Из  ревущего,  всепожирающего
пламени донесся до него голос Сота:
   - Перед тобой целая жизнь, полуэльф. У тебя  есть  то,  ради  чего  стоит
жить.
   Среди тех, кто тебя окружает,  много  таких,  чья  жизнь  и  благополучие
зависят от тебя. Я знаю это, поскольку все, что имеешь ты, было когда-то и у
меня, но я сам отказался от  этого,  предпочтя  свету  тьму.  Хочешь  ли  ты
последовать за мной?
   Захочешь ли отказаться от всего, что имеешь, ради того, кто  давным-давно
выбрал для себя дорогу мрака?
   "У меня есть целый мир", -  вспомнил  Танис  свои  собственные  слова.  И
вспомнил улыбку Лораны...
   Полуэльф закрыл глаза, и  лицо  Лораны  встало  перед  ним  как  живое  -
прекрасное, мудрое, любящее. Золотые волосы сияли, и  их  свет  отражался  в
прозрачных эльфийских глазах. Сияние становилось все ярче и  ярче,  вот  оно
у