Тассельхоф видел,  как  нахмурился  Хедерик.  Кендеру  оставалось  только
надеяться, что он не будет приставать к старику. Тас тронул за руку Таниса и
кивнул головой в сторону Искателя, сопроводив свой жест взглядом, говорившим
о возможной опасности.
   Друзья обернулись... И красота женщины с Равнин тотчас сразила их в самое
сердце. Они смотрели на нее, не в силах выговорить ни слова.
   Голос старика неожиданно отчетливо прорезал нестройный людской  гомон:  -
Мои рассказы воистину правдивы, малыш. А впрочем, - старец смотрел прямо  на
женщину и ее рослого спутника, - спроси вот этих двоих. Они  хранят  древние
легенды у себя в сердце...
   - В самом деле? - Мальчик обрадованно  повернулся  к  женщине.  -Расскажи
хоть одну!
   Она отшатнулась в  тень,  на  лице  ее  отразилась  тревога:  она  тотчас
заметила взгляды Таниса и  его  друзей.  Мужчина  придвинулся  к  ней,  явно
собираясь защитить ее в случае  чего,  рука  его  потянулась  к  оружию.  Он
смотрел сурово и  мрачно,  в  особенности  на  увешанного  оружием  богатыря
Карамона.
   - Ишь дерганый, - проворчал Карамон. Но и его  рука  поползла  к  рукояти
меча.
   - Ничего удивительного, - сказал Стурм. - Стеречь такое сокровище!..  Он,
между прочим, в самом  деле  ее  телохранитель.  Насколько  я  понял  из  их
разговора, она в своем племени - царственная особа или  что-то  вроде  того.
Хотя,  если  судить  по  некоторым  взглядам,  их  взаимоотношения  этим  не
исчерпываются... Тут женщина протестующе подняла руку:
   - Прости, старец, но я плохая рассказчица... - Друзья с трудом расслышали
ее голос. - Я не умею... Она говорила на Общем  языке  медленно,  с  ужасным
акцентом.
   Радостное ожидание на лице  мальчика  сменилось  горьким  разочарованием.
Старик ласково потрепал его по спине, потом посмотрел женщине прямо в глаза.
   - Может, ты и вправду не мастерица рассказывать, - проговорил он ласково.
- Но вот песни петь ты умеешь, не так ли, Дочь  Вождя?  Спой  мальчику  свою
песню, Золотая Луна. Ты знаешь, о какой я говорю.
   В руках у него появилась лютня; никто  так  и  не  понял,  откуда  он  ее
вытащил. Он протянул ее женщине, смотревшей на него с изумлением и испугом.
   - Откуда ты... Знаешь меня, господин мой? - спросила она.
   - Это не важно, - старик улыбнулся. - Спой нам, Дочь Вождя.
   Она взяла лютню, и было заметно, как дрожали ее руки. Ее спутник  шепотом
принялся возражать, но она как  будто  не  слышала.  Она  не  могла  отвести
взгляда от черных мерцающих глаз старика. Медленно, точно в  трансе,  начала
она перебирать  струны.  Грустные  аккорды  поплыли  сквозь  нестройный  гул
голосов, и всякий шум немедленно  прекратился.  Все  взгляды  обратились  на
Золотую Луну, но  она  едва  ли  замечала.  Ее  песня  предназначалась  лишь
старику.

   Беспредельна саванн страна.
   Лету радуются луга.
   А принцесса Золотая
   Луна Полюбила сына бедняка.
   Разлучает их Вождь-отец,
   Бесконечно длинна дорога...
   Беспредельна саванн страна.
   Лету радуются луга.
   Траву прибивает дождь,
   Набрякли тучи тоской.
   Речного Ветра шлет Вождь
   На восток - далеко-далеко.
   На поиски волшебства,
   За утренний край небес...
   Траву прибивает дождь,
   Набрякли тучи тоской.
   Речной Ветер, где ты, где ты?..
   Вот уж осень сменила лето.
   Я гляжу на восток,
   Я встречаю восход.
   Одинокое солнце встает вдали над горами...
   Стылый вихрь летит над травой -
   Дуновенье близкой зимы.
   Он вернулся едва живой,
   А в глазах - отраженье тьмы.
   Он принес голубой жезл,
   Льдисто-голубой жезл...
   Стылый вихрь летит над травой
   Дуновенье близкой зимы.
   Неприютно в степи глухой.
   Нескончаемо длится ночь.
   Вождь смеется над женихом,
   Прогоняет воина прочь.
   Он велит народу побить
   Речного Ветра камнями...
   Неприютно в степи глухой
   Нескончаемо длится ночь.
   Над степями ветры, гудят.
   День предзимний все холодней
   К любимому Дочь Вождя
   Бросается в град камней.
   Синим пламенем вспыхнул жезл
   И обоих унес с собой...
   Над степями ветры гудят
   День предзимний все холодней...

   Отзвучал  последний  аккорд,  и  в  комнате  воцарилась  тишина.  Глубоко
вздохнув, женщина отдала лютню старику и снова отодвинулась в тень.
   - Спасибо, милая, - улыбнулся старик.
   - А сказка будет? - спросил малыш с надеждой.
   - Непременно, - ответил старик и поудобнее устроился в  кресле.  -Однажды
великий Бог по имени Паладайн...
   - Паладайн? - переспросил малыш. - Я никогда  не  слышал  о  таком  Боге.
Из-за столика, где сидел Великий Теократ, послышалось раздраженное фырканье.
Тассельхоф бросил взгляд на Хедерика: тот хмурился, лицо его  было  багрово.
Старец, казалось, не замечал этого.
   - Паладайн, деточка, это один из древних Богов. Ему давно  уже  никто  не
поклоняется.
   - А почему он ушел? - спросил мальчик с любопытством.
   - Он никуда не уходил. - Улыбка старца стала печаль ной. - Наоборот,  это
люди отвернулись от него в черные дни Катаклизма. Они  винили  в  разрушении
мира Богов, а не себя, как то следовало бы по всей справедливости. Слышал ли
ты когда-нибудь "Песнь о Драконе"?
   - Конечно, слышал! Я  так  люблю  сказки  о  драконах!  Вот  только  папа
говорит, что это все выдумки. А я верю в драконов. Я так хочу  увидеть  хоть
одного!
   Тень печали легла на  лицо  старика,  сделав  его  поистине  древним.  Он
погладил мальчика по голове.
   - Думай хорошенько, прежде чем  чего-то  желать,  -  сказал  он  тихо.  И
замолчал.
   - Ты обещал сказку, - напомнил малыш.
   - Да, да. Так вот,  однажды  Паладайн  услышал  молитву  великого  рыцаря
Хумы...
   - Того самого Хумы из "Песни"?
   - Того самого. Дело в том, что Хума заблудился в бескрайнем лесу. Он брел
и брел без конца и уже отчаялся  когда-нибудь  выйти  на  родину.  Тогда  он
попросил Паладайна о помощи, и неожиданно перед ним появился белый олень.
   - И Хума застрелил его?
   - Он хотел было, но рука не поднялась. Больно уж красивым и величавым был
тот олень. И вот олень прыгнул прочь, а потом  оглянулся  на  Хуму,  как  бы
приглашая его за собой. И рыцарь последовал за ним. День и ночь  шел  он  за
оленем, и тот вывел-таки его из чащи. Тогда Хума возблагодарил Паладайна...
   - Святотатство! - зарычал хриплый голос. Грохнул опрокинутый стул.  Танис
поставил кружку и вскинул глаза. Все кругом оставили пиво, глядя на  пьяного
Теократа.
   - Святотатство!.. - Покачиваясь на нетвердых ногах, Хедерик  указывал  на
старика.  -  Ер-ретик!  Р-разлагать  юношество!..  Тебя   н-надо   судить!..
-Искатель качнулся назад, потом шагнул вперед. Величественно оглядел комнату
и театрально взмахнул рукой: - Зовите  стр-ражу!..  Ар-рестуйте  этого  м...
М... Мужчину и эту женщину. Они п-поют непристойные п-п-песни. Она в-ведьма.
И я конфискую  этот  п-посох...  Заплетающейся  походкой  приблизился  он  к
женщине, смотревшей на него с отвращением, и неуклюже попытался  забрать  ее
посох.
   - Нет, - сказала Золотая Луна. - Он мой. Ты не имеешь права его забирать.
   -  Молчать,  ведьма!  -  глумливо  хмыкнул  Искатель.  -  Я  -  В-высокий
Т-теократ! Я беру, что пожелаю!
   И вновь потянулся к посоху, но тут рослый варвар поднялся на ноги.
   - Дочь Вождя ясно сказала, что ты его не возьмешь, - ответил он резко.  И
оттолкнул Искателя прочь.
   Толчок был не  слишком  силен,  но  вдребезги  пьяному  Теократу  хватило
вполне. Он отчаянно замахал руками, пытаясь удержать равновесие, и не сумел.
Запутался в длинном одеянии - и рухнул прямо в огонь!
   Пламя с ревом взвилось... В  ноздри  ударил  тошнотворный  запах  паленой
человеческой плоти.  Теократ  с  воплем  вскочил  и  заметался  по  комнате,
превращаясь в живой факел.
   Неожиданное несчастье  как  громом  поразило  Таниса  и  остальных;  один
Тассельхоф  мгновенно  кинулся  вперед,  пытаясь  помочь.  Но  Теократ,   не
переставая кричать, бестолково размахивал руками, еще больше раздувая огонь,
пожиравший его одежду и само тело. Маленький кендер ничего не мог сделать.
   - Держи!..  -  Старик  подхватил  украшенный  перьями  посох  варваров  и
перебросил Тассельхофу. - Сбей его с ног, и мы потушим огонь!
   Поймав посох, кендер размахнулся и что было силы ударил Теократа в грудь.
Тот свалился... И тут-то все ахнули,  и  даже  Тассельхоф  так  и  застыл  с
разинутым ртом, крепко стиснув посох.
   Огонь погас в мгновение ока. Одежды Теократа  вновь  были  целехоньки,  а
кожа - розовая и совершенно здоровая. Он пошевелился,  привстал...  Испуг  и
изумление были у него на лице. Он поднес к глазам руки,  осмотрел  одежду...
На коже не было ни пятнышка. А на платье - ни малейшего следа копоти.
   - Он исцелился! - громко провозгласил  старик.  -  Посох!  Посмотрите  на
посох!
   Тассельхоф уставился на посох, который все еще сжимали его руки.  Он  был
из голубого хрусталя, от него шел яркий свет...
   - Стража! Стража! - кричал старик. - Держите кендера! Арестуйте варваров!
И всех этих - они их друзья! Я видел, их привел сюда вон тот  рыцарь!  -  Он
указал на Стурма.
   - Что? - Танис вскочил на ноги. - Ты что, свихнулся, дед?
   - Стража!.. - раздались новые голоса. - Вы видели?.. Голубой  хрустальный
жезл! Мы обнаружили его, и теперь нас оставят в покое.
   Стража!..
   Теократ кое-как поднялся, лицо его было покрыто красными пятнами. Варвары
смотрели на него с тревогой и страхом.
   - Гнусная ведьма! - Голос Хедерика срывался от ярости. - Ты исцелила меня
с помощью сил зла! И я обгорю, дабы очистилось  мое  тело,  а  тебя  сожгут,
чтобы очистить твою душу!
   И прежде, чем кто-либо успел ему помешать, он снова сунул руку  в  огонь.
Он задохнулся от  боли,  но  не  закричал.  Потом  стиснул  обожженную  руку
здоровой  и,  пошатываясь,  удалился  с  чувством   исполненного   долга   и
перекошенным от боли лицом. Люди перед ним расступались.
   - Вот что, уносите-ка ноги, - подбежала к Танису Тика. - Весь  город  уже
сколько времени только и говорит о том, как бы отыскать голубой жезл Люди  в
капюшонах  посулили  Теократу  уничтожить  Утеху,  если   обнаружится,   что
кто-нибудь его укрывал. Горожане выдадут вас стражникам!
   - Но это же не наш жезл!.. - попробовал возразить Танис. Он зло посмотрел
на старика и увидел, что тот с самым довольным  видом  устроился  в  кресле.
Поймав взгляд Таниса, старик улыбнулся ему и подмигнул.
   Тика заломила руки:
   - Пожалуй, кто-нибудь поверит тебе. Да посмотри же вокруг!
   Танис посмотрел. Он увидел множество недобрых  взглядов  и  руки,  крепко
стиснувшие кружки. Кое-кто,  наоборот,  тянулся  к  рукоятям  мечей.  Снизу,
снаружи, послышались новые вопли, и Танис повернулся к друзьям.
   - Это стража! - вскрикнула Тика.
   Танис поднялся.
   - Придется через кухню...
   - Да! - кивнула она. - Там вас не будут искать. Только живей, пока они не
окружили дом... Годы, проведенные врозь, ничуть не сказались на  способности
друзей к  слаженным  действиям,  особенно  перед  лицом  близкой  опасности.
Карамон мигом надел шлем, обнажил меч, вскинул на плечо свой мешок  и  помог
брату подняться. Рейстлин вылезал из-за стола, опираясь на  свой  магический
посох. Флинт, вытащив секиру, мрачно поглядывал на окружающих,  и  те,  надо
сказать, отнюдь не спешили кидаться на столь хорошо вооруженных людей.  Лишь
Стурм сидел как ни в чем не бывало и преспокойно допивал эль.
   - Стурм, шевелись! - окликнул его Танис. - Надо убираться отсюда!
   - Бежать? - изумился рыцарь. - От этого сброда?..
   - Да, - Танис призадумался: рыцарский кодекс запрещал  Стурму  бежать  от
опасности; его следовало убедить. - Этот человек  -  религиозный  фанатик  и
способен отправить всех нас на костер... - И неожиданная мысль выручила его:
- А кроме того, надо защитить даму!
   - О да. - Стурм тотчас поднялся и подошел к женщине. -  Располагай  мною,
госпожа, - поклонился он. Рыцарская учтивость не допускала никакой спешки. -
Похоже, происходящее в одинаковой  степени  касается  всех  нас,  -продолжал
Стурм. - Твой посох навлек на нас нешуточную  опасность,  а  паче  всего  на
тебя, госпожа. Мы хорошо знаем эти места:  мы  здесь  выросли.  А  вы  двое,
насколько мне известно, пришли издалека. Мы  почтем  за  честь  сопровождать
тебя и твоего отважного друга и оберегать ваши жизни...
   - Скорее! - взмолилась Тика, дергая Таниса за руку.  Карамон  и  Рейстлин
были уже на пороге кухни.
   - Тащи кендера, - велел девушке Танис. Ибо Тассельхоф стоял как приросший
к полу, во все глаза глядя на посох. Волшебный  жезл  быстро  возвращался  в
свое первоначальное состояние,  становясь  бурым  и  неприметным.  Тика  без
разговоров сцапала Таса за хохолок на макушке и  потащила  в  кухню.  Кендер
заверещал и выронил посох. Золотая Луна тотчас подхватила его  и  прижала  к
груди Несмотря на испуг, ее взгляд, устремленный на  Стурма  и  Таниса,  был
спокоен и прям. Было похоже, как если бы она что-то быстро взвешивала в уме.
Ее спутник резко проговорил что-то на  их  языке,  но  она  только  покачала
головой. Нахмурившись, он рубанул рукой  воздух.  Она  быстро,  повелительно
ответила - и он смолк, помрачнев еще больше.
   - Мы пойдем с вами, - сказала она Стурму на Общем языке. - Спасибо вам за
помощь.
   - Сюда! - Танис провел их сквозь вращающиеся  кухонные  двери  следом  за
Тикой  и  Тасом.  Обернувшись,  он  увидел,  что  толпа  придвинулась  ближе
-впрочем, без особенной спешки.
   Повар вытаращил глаза  на  вооруженных  воинов,  ни  с  того  ни  с  сего
ворвавшихся в кухню. Карамон и Рейстлин были уже  у  черного  хода  -  дыры,
вырезанной в полу. С прочной ветви, поддерживавшей потолок, свисала веревка;
ее нижний конец скрывался в сорокафутовом провале.
   - Ага! - рассмеялся Тас. - Здесь эль путешествует вверх, а мусор -вниз!
   Ухватившись за веревку, он легко и ловко заскользил вниз.
   Тика принялась извиняться перед Золотой Луной:
   - Не судите строго, госпожа, другого выхода попросту нет.
   - Я умею лазить по веревке, - улыбнулась та и  добавила:  -  Правда,  мне
давно уже не приходилось... Вручив посох спутнику, она повисла на  канате  и
стала спускаться, сноровисто перебирая руками. Когда она достигла земли,  ее
товарищ перебросил ей посох и сам живо оказался подле нее.
   - Как ты спустишься, Рейст? - озабоченно морща лоб, спросил Карамон. -  Я
бы мог тебя на спине... Глаза Рейстлина сверкнули гневом, немало озадачившим
Таниса.
   - Я сам спущусь! - прошипел маг. Шагнул на край - и  прыжком  бросился  в
пустоту. Ахнув, друзья склонились над люком, предполагая  увидеть  Рейстлина
расшибшимся в лепешку... Ничуть не бывало. Молодой маг плавно снижался, алые
одежды развевались, хрустальный шарик на посохе ярко горел. - У меня от него
мурашки по коже, - обращаясь к Танису, проговорил Флинт.
   - Давай, давай! - Танис подтолкнул гнома вперед.  За  Флинтом  последовал
Карамон; крепкий сук жалобно заскрипел под тяжестью великана.
   - Я пойду последним, - держа в руке обнаженный меч, сказал Стурм.
   - Как хочешь. - Танис знал, что  спорить  бессмысленно:  Перекинув  через
плечо лук и колчан, он повис на веревке. Неожиданно сто руки  скользнули,  и
он поехал вниз, не в силах остановиться и чувствуя, что канат обдирает  кожу
с ладоней. Встав наконец наземь и вздрагивая от боли, он осмотрел свои руки.
Израненные ладони кровоточили. Впрочем, думать о них было особенно  некогда:
сверху уже спускался Стурм.
   В освещенном люке появилось лицо Тики.
   - Спрячьтесь у меня! - шепнула она, указывая рукой. И исчезла.
   - Я знаю, куда идти! - возбужденно блестя глазами, объявил Тассельхоф.  -
Идите за мной.
   Друзья  поспешили  за  кендером,  прислушиваясь  к   топоту   стражников,
взбиравшихся в гостиницу по лестнице.
   Живя  в  Утехе,  Танис  привык  пользоваться   исключительно   надземными
переходами и скоро потерял всякое представление о том, куда они идут. Высоко
среди ветвей  и  листьев  виднелись  подвесные  мостки;  вдоль  улиц  горели
светильники.  Танис  пытался  присматриваться,  но  не  получалось.  Тас  же
уверенно  шагал  вперед,  петляя  между  могучими  стволами  валлинов.   Шум
переполоха в гостинице скоро растаял позади.
   - Пересидим ночь у Тики, -  продираясь  сквозь  подлесок,  шепнул  рыцарю
Танис. - Мало ли, вдруг нас узнали и явятся обыскивать наши дома. К утру,  я
думаю, об этом случае все  позабудут.  Тогда  можно  будет  отвести  жителей
Равнин ко мне, пусть отдохнут несколько дней, а потом пускай идут в Гавань и
разбираются с Советом Высоких Искателей.  Может,  я  и  сам  с  ними  схожу.
Любопытно все-таки, что это у них за посох?
   Стурм кивнул, потом повернулся  к  Танису  и  улыбнулся  своей  нечастой,
грустной улыбкой.
   - Добро пожаловать домой, - сказал рыцарь.
   - Взаимно, - полуэльф усмехнулся.
   И оба остановились, налетев в потемках на Карамона.
   - Пришли, кажется, - сказал Карамон.
   Уличные   фонари,   развешанные   на   ветвях,   освещали    Тассельхофа,
карабкавшегося вверх с  ловкостью  овражного  гнома.  Остальные,  хотя  и  с
меньшей легкостью, последовали за ним.  Карамон  поддерживал  брата.  Танис,
скрипя зубами от боли в руках,  молча  лез  вверх  сквозь  редеющую  осеннюю
листву. Наконец Тас, точно заправский взломщик,  преодолел  перила  крыльца.
Скользнул к двери и оглядел подвесной переход - нет ли кого. Ни души не было
видно, и кендер махнул рукой спутникам - дескать, все в  порядке,  -  а  сам
обследовал замок, с удовлетворенной улыбкой извлек нечто из поясной сумки, и
через несколько секунд дверь Тикиного дома распахнулась.
   - Прошу! - по-хозяйски раскланялся Тассельхоф.
   Беглецы забились в маленький домик; рослому варвару  пришлось  нагнуться,
чтобы не стукнуться головой в потолок.  Тас  поплотнее  задернул  занавески,
Стурм притащил кресло для дамы, и варвар тотчас устроился у нее  за  спиной.
Рейстлин разжег огонь.
   - Придется караулить, - сказал Танис. Карамон  кивнул:  он  уже  стоял  у
окошка, глядя в ночную тьму Сквозь щель между занавесками в комнату проникал
свет уличного фонаря; на стенах шевелились темные  тени.  Долгое  время  все
молчали, приглядываясь друг к другу.
   Усевшись, Танис повернулся к женщине.
   - Голубой хрустальный жезл исцелил того человека, - сказал он негромко. -
Каким образом?
   - Н-не знаю, - смешалась она. - Он у меня недавно.
   Танис посмотрел на свои несчастные изодранные  ладони  -  и  протянул  их
женщине.  Побледнев,  она  медленно  приблизила  к  ним  жезл,   тотчас   же
замерцавший голубым светом. От прикосновения к нему у Таниса на какой-то миг
слегка закололо во всем теле, а руки прямо на глазах перестали  кровоточить,
кожа сделалась гладкой, без единого шрама, а боль стала уменьшаться и  скоро
пропала совсем.
   - Истинное исцеление! - выговорил он потрясенно.

4. РАСПАХНУТАЯ ДВЕРЬ. БЕГСТВО В ТЕМНОТУ

   Рейстлин присел у очага, потирая худые руки и протягивая их к  крохотному
огоньку. Золотые глаза его не  покидали  хрустального  жезла,  лежавшего  на
коленях у женщины, - и светились, как показалось Танису, ярче пламени.
   - А ты что думаешь? - спросил его Танис.
   - Если она шарлатанка, то из хороших, - задумчиво отозвался маг.
   - Как смеешь ты, червь,  называть  Дочь  Вождя  шарлатанкой!..  -  Рослый
варвар шагнул к Рейстлину, угрожающе сдвинув темные брови.  Карамон  тут  же
издал что-то вроде низкого горлового рычания и, покинув окно,  встал  позади
брата.
   - Речной Ветер... - Женщина взяла спутника  за  руку.  -  Пожалуйста,  не
надо. Он вовсе не хотел обидеть  меня.  Они  не  доверяют  нам  и  правильно
делают. Они же нас совершенно не знают.
   - А мы - их, - проворчал мужчина.
   - Нельзя ли осмотреть жезл? - спросил Рейстлин.
   Золотая Луна кивнула и подала ему посох.  Маг  протянул  к  нему  длинную
костлявую руку... Но едва коснулся его - и полыхнула яркая голубая  вспышка,
сопровождаемая резким щелчком.  Маг  отдернул  руку,  вскрикнув  от  боли  и
неож