сь, готова была свалиться с головы при первой  же  возможности.
Свой простой деревянный посох он прислонил  к  стене  храма  и,  не  обращая
никакого внимания на покрасневшего от негодования жреца, перебирал  страницы
своей колдовской книги, невнятно бормоча:
   -  Огненный  шар...огненный  шар...с  чего  же  начинается  это  дурацкое
заклинание? А может, превратить его в жабу?..
   Танис осторожно положил руку на плечо жреца.
   - Он и в самом деле очень важная персона, -  сказал  рыцарь  негромко.  -
Пропусти его. Всю ответственность я беру на себя.
   - Это он-то? - Жрец все еще сомневался.  Заслышав  голос  Таниса,  старик
быстро поднял голову и огляделся по сторонам.
   - Как? - закудахтал он. - Важная персона? Где?
   Увидев Таниса, старый маг вздрогнул.
   - Ах, вот где она, эта важная персона!.. Как поживаешь? Прости, я тебя не
заметил... - Он протянул руку, но запутался в своей мантии и уронил  фолиант
себе на ногу. Наклонившись за ним, он сшиб  свой  посох,  который  покатился
вниз по ступенькам с сухим деревянным стуком. В довершение всего  шляпа  все
же слетела с головы старика, и он едва не упал,  пытаясь  подхватить  ее  на
лету. Танису и жрецу понадобилась вся их сноровка, чтобы собрать вещи  и  не
дать старику что-нибудь себе повредить.
   - О моя нога! - запричитал  маг,  приплясывая  на  месте.  -  Я  едва  не
оступился! Дурацкий посох, идиотская книга. А где моя шляпа?
   В конце концов ему  удалось  более  или  менее  сосредоточиться  -  ровно
настолько, чтобы сначала убрать магическую книгу в сумку на поясе,  а  затем
натянуть на голову шляпу (сначала он  попытался  проделать  эти  действия  в
обратном порядке). К несчастью, шляпа немедленно съехала ему на самые глаза.
   - Я ослеплен богами! - с  благоговейным  трепетом  заявил  маг,  ощупывая
руками пространство вокруг себя, очевидно, в поисках посоха.
   Однако поразившую его слепоту оказалось довольно легко исцелить.  Молодой
жрец - поглядывая на Таниса с явным недоверием  -  осторожно  сдвинул  шляпу
старику на затылок. Маг наградил его раздраженным взглядом, брошенным из-под
седых кустистых бровей, и снова обратился к Танису:
   - Важная персона? Так ты...тебя...Скажи-ка, нам  приходилось  встречаться
раньше?
   - Разумеется, - ответил Танис.  -  Только  та  самая  важная  персона,  о
которой я говорил, это ты, Фисбен...
   - Я? - От удивления старый маг даже слегка  покачнулся,  затем  негодующе
фыркнул и с неодобрением воззрился на младшего жреца.
   - Ну да, конечно. Говорил я тебе? А теперь посторонись, посторонись!
   Войдя в двери храма, старик повернулся и посмотрел на Таниса из-под полей
своей помятой шляпы. Задержавшись на мгновение, маг положил  руку  на  плечо
рыцаря.  Дурашливое  выражение  сползло  с  его  лица,  и  он  пристально  и
внимательно заглянул Танису в глаза.
   - Ты никогда в своей жизни не переживал столь страшных часов, полуэльф, -
сказал он мрачно  и  торжественно.  -  Но  надежда  есть,  и  любовь  должна
победить...
   С этими словами он отошел в сторону и немедленно врезался  в  шкаф.  Двое
жрецов, выбежавших из-за угла, поспешили к нему на помощь и под руки  повели
старика в глубь храма.
   - Кто же он такой? - недоуменно спросил  у  Таниса  младший  жрец,  глядя
вслед удаляющейся процессии.
   - Друг Элистана, - пробормотал в ответ рыцарь. - Его старый друг...
   Он  уже  почти  спустился  со  ступеней,  когда  до  его  слуха   долетел
пронзительный вопль:
   - Где моя шляпа?

Глава 8

   - Крисания...
   Вместо ответа раздался лишь низкий, протяжный стон.
   - Тише, тише, теперь все в порядке. Тебя слегка ранили, только и всего.
   Выпей лекарство, оно снимет боль...
   Рейстлин достал из мешочка травы и высыпал их в кружку с кипящей водой.
   Приподняв Крисанию с кучи окровавленных листьев, служивших ей подстилкой,
он поднес целебное питье к ее губам.  Молодая  женщина  глотнула  обжигающую
горькую жидкость, лицо ее сразу разгладилось, а глаза открылись.
   - Да, - прошептала она с благодарностью. - Мне уже лучше...
   - Теперь, - продолжил Рейстлин ровным голосом,  -  ты  должна  помолиться
Паладайну, чтобы он исцелил тебя до конца, праведная дочь.  Нам  нужно  идти
дальше.
   - Я...я не знаю, Рейстлин. Я так ослабела, а Паладайн так далеко...
   - Молиться Паладайну? - раздался вдруг суровый голос. - Ты  кощунствуешь,
Черная Мантия!
   Рейстлин нахмурился и раздраженно поглядел вверх. Глаза его непроизвольно
расширились.
   - Стурм! - ахнул он.
   Но рыцарь не слышал его. Он в упор  глядел  на  Крисанию,  со  страхом  и
благоговением наблюдая, как на глазах затягиваются глубокие раны на ее теле.
   - Колдовство! - воскликнул он, вынимая из ножен меч. - Ведьма!
   - Нет, - молодая женщина подняла голову. - Ты ошибаешься,  рыцарь,  я  не
ведьма. Я - жрица великого Паладайна. Посмотри на медальон, который  я  ношу
на груди...
   - Ты лжешь! - свирепо перебил ее Стурм. -  Жрецов  больше  нет.  Все  они
исчезли незадолго  до  Катаклизма.  К  тому  же,  будь  ты  истинной  жрицей
Светоносного, разве ты путешествовала бы вместе с черным магом, несущим одно
лишь зло?
   - Стурм, это я, Рейстлин! - Маг вскочил на ноги. - Погляди  на  меня!  Ты
меня не узнаешь?
   Молодой рыцарь немедленно повернулся к нему, держа  сверкающий  клинок  в
опасной близости от горла Рейсшина.
   - Я не знаю, какими  колдовскими  способами  ты  узнал  мое  имя,  Черная
Мантия, но смотри: если ты произнесешь его еще хоть раз, это может для  тебя
плохо кончиться.  Здесь,  в  Утехе,  с  ведьмами  и  колдунами  не  очень-то
церемонятся.
   - Поскольку ты - добродетельный и благородный рыцарь, связанный к тому же
присягой, я молю тебя о справедливости,  -  проговорила  Крисания,  медленно
вставая.
   Суровые морщины на лице рыцаря разгладились. Он поклонился и убрал меч  в
ножны, искоса бросив на Рейстлина осторожный взгляд.
   - Ты совершенно права, госпожа. Я действительно дал клятву неукоснительно
следовать Кодексу чести, и я обещаю, что справедливость восторжествует.
   Не успел  он  сказать  это,  как  подстилка  из  листьев  превратилась  в
деревянный пол, деревья стали скамьями, а небо над головой - потолком. "Мы -
в Зале Суда", - понял Рейстлин, на мгновение  оглушенный  такой  неожиданной
переменой.
   Продолжая поддерживать Крисанию, он помог ей сесть за  небольшой  столик,
стоявший в самом центре комнаты. Перед ними возвышалась небольшая трибуна.
   Обернувшись, Рейстлин с удивлением отметил, что зал полон людей. И многих
из них он знал!
   Здесь были и Отик - хозяин таверны "Последний Приют",  который  держал  в
руках тарелку с  жареным  картофелем,  и  огневолосая  Тика;  она  указывала
пальцем  на  Крисанию  и,  смеясь,  что-то   говорила.   И   даже   Китиара!
Прислонившись  к  дверному  косяку  и  положив  ладонь  на   рукоять   меча,
воительница стояла, окруженная восхищенными молодыми людьми,  и  подмигивала
Рейстлину.
   Маг затравленно огляделся. В углу сидел его  отец  -  бедный  дровосек  с
сутулой спиной и никогда не исчезавшим выражением озабоченности и тревоги на
лице. Рядом с ним - и вместе с тем как-то отдельно -  сидела  Лорана,  и  ее
холодная эльфийская красота сияла, словно звезда в темной ночи.
   - Элистан! - вдруг выкрикнула Крисания  и,  вскочив  на  ноги,  протянула
вперед руки, но старый жрец только поглядел на нее печально  и  отрицательно
покачал головой.
   - Встать, суд идет! - раздался чей-то громкий и властный голос.
   Присутствующие недружно поднялись, громко шаркая ногами и двигая тяжелыми
скамьями.
   Когда вошел судья, в зале установилась почтительная тишина. Он был одет в
серую мантию жреца Гилеана - Бога Равновесия и Нейтралитета,  однако  стоило
ему занять свое место на трибуне, как Рейстлин узнал старого друга.
   -  Танис!  -  воскликнул  маг,  делая  шаг  вперед.  Но  полуэльф  только
нахмурился при виде  такого  неподобающего  поведения,  бейлиф  -  ворчливый
старый гном - приблизился к Рейстлину слева и ткнул его  в  ребра  рукояткой
своего боевого топора.
   - Сядь, колдун, и молчи, пока к тебе не обратятся.
   - Флинт? - Рейстлин схватил гнома за руку. - И ты тоже не узнаешь меня?
   - И не смей прикасаться к бейлифу! - рявкнул свирепо Флинт  и  отошел  на
свое место позади судьи, но Рейстлин все равно расслышал,  как  он  бормочет
себе под нос:
   - Футы, елы-палы! Никакого почтения ни  к  моему  возрасту,  ни  к  моему
положению! Можно подумать, что я - мешок с едой, который может  хватать  кто
ни попадя...
   - Хватит, Флинт, -  прервал  его  Танис,  строго  глядя  на  Рейстлина  и
Крисанию. - Кто будет обвинять этих двоих?
   - Я! - отозвался, поднимаясь, облаченный в сверкающие доспехи рыцарь.
   - Хорошо, Стурм  Светлый  Меч,  -  кивнул  судья.  -  Ты  получишь  такую
возможность. Кто будет их защищать?
   - Я! Я здесь, Танис...то есть ваша честь! Погоди, я, кажется, застрял...
   В Зале Суда раздался смех; почти все  присутствующие  повернулись,  чтобы
поглядеть на кендера, нагруженного толстыми книгами. Кендер со  своей  ношей
никак не мог пролезть в дверь. Ухмыляющаяся Китиара схватила его за торчащий
хохолок волос на голове и без церемоний рванула вперед с  такой  силой,  что
бедняга растянулся в проходе. Книги с грохотом посыпались на  пол,  а  толпа
взорвалась хохотом. Кендера, однако, не так-то легко было смутить.
   Поднявшись, он тщательно отряхнулся и, споты.  каясь  о  книги,  добрался
наконец до передних рядов.
   - Мое имя - Тассельхоф  Непоседа,  -  заявил  кендер  звонко,  протягивая
Рейстлину свою маленькую руку. Маг воззрился на  него  с  недоумением  и  не
сдвинулся с места. Пожав плечами, Тас поглядел на свою  повисшую  в  воздухе
ладошку и со вздохом убрал ее за спину. Затем он обернулся к судье:
   - Привет! Я - Тассельхоф Непоседа...
   - Сядь! - рявкнул гном. - С судьей не  полагается  здороваться  за  руку,
дверная ты ручка!
   - Ну хорошо, - с негодованием  возразил  Тас.  -  Я  не  думал,  что  это
запрещено. В конце концов, я просто старался быть вежливым, а  вежливость  -
это такая штука, о которой вы, гномы, не имеете  никакого  понятия.  Правда,
вашей вины в этом, наверное, нет...
   - Сядь и заткнись! - взорвался гном, свирепея  и  яростно  стуча  об  пол
своим топором.
   Тряхнув хохолком, кендер  повернулся  и  пошел  на  свое  место  рядом  с
Рейстлином, однако, прежде чем сесть, он так удачно передразнил Флинта,  что
толпа, видевшая его лицо, взвыла от восторга. Гном разозлился еще больше, но
на этот раз вмешался судья.
   - Соблюдайте порядок! - строго воззвал он, и зрители затихли.
   Тас  плюхнулся  на  скамью  возле  Рейстлина.  Маг,  почувствовав  легкое
прикосновение к своему телу, мрачно глянул на кендера и протянул руку.
   - Верни ка мне эту штуку, - потребовал он.
   -  Какую?  Ах,  эту?..  Так  это  -  твоя?  Должно  быть,   ты   случайно
обронил...Тассельхоф с самым  невинным  видом  протянул  магу  один  из  его
кошельков с магическими снадобьями. - Я нашел его на полу.
   Рейстлин выхватил кошелек из лапки кендера и снова прицепил его к  шнуру,
которым была перепоясана его черная накидка.
   - Ты мог бы, по крайней мере, сказать мне  "спасибо",  -  заметил  кендер
пронзительным шепотом, но,  перехватив  серьезный  взгляд  судьи  -  Таниса,
успокоился.
   - Каковы обвинения против этих двоих? - спросил судья.
   Стурм вышел вперед и встал в центре зала. Среди  собравшихся  послышались
аплодисменты  -  очевидно,  молодого  рыцаря  с  печатью  скорби  на   лице,
прославившегося своей незапятнанной честью, здесь уважали и любили.
   - Я встретил этих двоих на пустоши, ваша честь. Человек в  черной  мантии
назвал имя Паладайна...  -  При  этих  словах  в  толпе  раздалось  сердитое
бормотание.
   - На моих глазах он сварил какое-то колдовское снадобье и дал его  выпить
женщине. Она была серьезно ранена. Кровь  покрывала  ее  одежды,  лицо  было
обожжено и покрыто глубокими ранами. Но, выпив  это  зелье,  прямо  на  моих
глазах она исцелилась.
   - Нет! - перебила рыцаря Крисания, неуверенно вставая. - Совсем не так.
   Лекарство, которое дал мне Рейстлин, просто облегчило мою боль.  Исцелили
меня мои собственные молитвы. - Я - служительница Паладайна, и...
   - Прошу слова, ваша честь! - завопил кендер, вскакивая.  -  Моя  клиентка
вовсе не хотела сказать, что является служителем Паладайна. Молодая  женщина
имела в виду, что она служила пантомиму! Да-да, именно так,  ваша  честь!  -
Кендер хихикнул. - Просто устроила небольшое представление,  чтобы  скрасить
долгое  путешествие.  Мои  подзащитные  развлекались  подобным  образом  всю
дорогу.
   Ха-ха!
   Повернувшись к Крисании, кендер  прошептал  так  громко,  что  его  слова
наверняка были слышны всем:
   - Что ты делаешь? Как я смогу тебя  вытащить,  если  ты  будешь  говорить
правду?
   - Тихо! - громогласно рявкнул гном. Кендер повернулся к нему.
   - Между прочим, Флинт, ты мне надоел! - крикнул он  звонко.  -  Перестань
стучать по полу этим своим топором, а не то я завяжу его узлом вокруг  твоей
шеи.
   Зрители снова захохотали, и даже судья, не выдержав, улыбнулся.
   Крисания устало опустилась на сиденье рядом с магом.
   - Что это? - с испугом прошептала она. - Насмешка? Спектакль?
   - Не знаю, - ответил Рейстлин, - но я собираюсь положить этому конец.
   - Замолчите все! - негромко сказал он, поднимаясь из-за стола, причем его
шелестящий,  с  присвистом  шепот  немедленно  заставил   заткнуться   самых
отъявленных зубоскалов. - Эта женщина на самом деле является жрицей великого
Паладайна, а я - маг, причисляющий себя к Ложе  Черных  Мантий  и  владеющий
магическим искусством...
   - Так  сделай  же  скорее  что-нибудь  магическое!  -  заверещал  кендер,
подпрыгивая на скамье. - Вж-жикни меня в пруд с утками...
   - Сядьте оба! - загремел гном.
   - Чтоб у него борода повылезла! - засмеялся кендер,  указывая  на  Флинта
пальцем. Зрители поддержали это  необычное  пожелание  дружными  хлопками  в
ладоши.
   - Да, колдун, покажи нам что-нибудь магическое, - кивнул Танис, с  трудом
перекрикивая шум.
   На мгновение  в  зале  восстановилась  тишина,  затем  собравшиеся  снова
забормотали:
   - Да, колдун...Что-нибудь волшебное, маг...Покажи нам, покажи, покажи!
   - Покажи пару фокусов, слабосильная развалина!  -  разнесся  под  сводами
зала полнозвучный и сильный голос Китиары.
   А у Рейстлина язык прилип к гортани. Крисания смотрела на него со страхом
и надеждой во взгляде, и руки  мага  задрожали.  Он  подхватил  свой  посох,
который стоял возле стола, однако вспомнив, чем это кончилось  в  предыдущий
раз, не посмел им воспользоваться.
   Совладав с собой, он надменно оглядел собравшихся.
   - Не думаю, что мне стоит оправдываться и что-либо доказывать таким,  как
вы!
   - А я считаю, это было бы неплохо, - заканючил кендер,  дергая  Рейстлина
за плащ.
   - Видите! Он не может! - закричал Стурм. - Я требую огласить приговор!
   - Приговор! Приговор! - принялась скандировать толпа. - Сжечь  колдуна  и
ведьму! Спалить их тела! Спасти их души!
   - Так что же, маг? - строго спросил Танис. - Можешь ли ты  доказать,  что
ты действительно тот, за кого себя выдаешь? , Рейстлин был  не  в  состоянии
что-либо  отвечать.  Шум  оглушил  его.   Он   не   мог   думать,   не   мог
сосредоточиться! Ему хотелось остаться одному, оказаться где-нибудь подальше
от этих ужасных криков и умоляющих глаз Крисании.
   - Я... - Он запнулся и опустил голову.
   - Сжечь их!
   Грубые, сильные руки схватили Рейстлина. Судебный зал внезапно исчез, как
будто растворился в воздухе. Маг пытался сопротивляться, но все  его  усилия
ни к чему не привели. Человек, державший его, был высок и необычайно  силен,
а лицо его,  прежде  добродушное  и  сердечное,  стало  теперь  серьезным  и
неумолимым.
   - Карамон! Брат мой! - выкрикнул Рейстлин, извиваясь в  руках  гиганта  и
стараясь заглянуть ему в глаза.
   Но Карамон словно не слышал его. Схватив Рейстлина поудобнее, он  потащил
пленника вверх по склону холма. Там, на вершине, маг разглядел  два  высоких
деревянных столба, врытых глубоко в землю. К их подножию горожане  -  бывшие
друзья и соседи Рейстлина  -  с  радостными  восклицаниями  и  восторженными
воплями подносили охапки сухих дров и хвороста.
   - Где Крисания? - спросил  Рейстлин  у  Карамона,  надеясь,  что  молодой
женщине удалось  освободиться  и  она  сможет  освободить  его.  Карамон  не
ответил, но в это время  маг  заметил  мелькнувшее  в  толпе  белое  платье.
Молодую жрицу сам Элистан привязывал к одному из столбов. Крисания  отчаянно
билась в его руках, стараясь вырваться, однако  страдания  ослабили  тело  и
сломили дух праведной дочери. Вскоре она прекратила борьбу и, всхлипывая  от
страха и отчаяния, прижалась спиной к столбу, в то время как Элистан заводил
назад и связывал ее руки. Затем он  прикрутил  веревками  к  столбу  и  ноги
жрицы.
   Черные волосы Крисании рассыпались по  гладким  обнаженным  плечам;  раны
открылись, и на белой ткани расплылись алые пятна выступившей из них крови.
   Рейстлину показалось, что он  слышал  ее  отчаянный  крик,  обращенный  к
Паладайну, но за шумом толпы зевак и добровольных помощников палачей не смог
разобрать ни  слова.  Очевидно,  она  ослабела  настолько,  что  и  в  своей
искренней и крепкой вере уже не находила поддержки.
   Рядом, как из-под земли, появился Танис с пылающим факелом в руке.
   Повернувшись к Рейстлину, он сказал:
   - Гляди на ее судьбу и страшись, ибо тебе уготован такой же жребий!
   - Нет! - Рейстлин рванулся, но Карамон держал его крепко.
   Наклонившись, Танис ткнул  факелом  в  кучу  хвороста,  обильно  политого
маслом Занялось сразу. Огонь быстро пополз по веткам вверх и  в  стороны,  в
мгновение  ока  охватив  и  дрова,  и  белое   платье   Крисании.   Раздался
душераздирающий крик.
   Молодая женщина с трудом подняла голову, чтобы взглянуть на  Рейстлина  в
последний раз.
   При виде ее глаз, в которых были и страдание, и ужас, и любовь,  Рейстлин
почувствовал, как сердце его запылало сильнее, чем сто таких  костров.  "Они
хотели  магию  -  они  ее  получат!"  -  подумал   Рейстлин   и,   оттолкнув
ошеломленного Карамона, очутился на свободе. Запрокинув  голову,  он  поднял
обе руки к небу, и...
   И в этот момент слова всех заклинаний вернулись к нему, вошли в его  мозг
и сердце навеки, чтобы никогда больше их не покидать.
   Ослепительная, хищная молния сорвалась с пальцев Рейстлина  и  ударила  в
серо-розовый небосвод. Повисшие наверху тучи отозвались подобием эха, послав
на землю огненную птицу, вонзившуюся в рыхлую почву возле самых ног мага.
   Рейстлин в ярости обернулся к толпе, но собравшихся на холме людей уже не
было, они растаяли, испарились, словно никогда и не существовали.
   - О моя Королева! -  воскликнул  маг,  чувствуя,  как  на  губах  у  него
закипает смех, а тело и душу переполняет радость  обладания  могущественными
магическими силами. Наконец-то он понял свою главную ошибку и  снова  увидел
открывшиеся перед ним возможности.
   Он был обманут, и кем? Самим  собой!  Еще  в  подземелье  крепости  Заман
Тассельхоф дал ему в руки ключ, а он пропустил слова кендера мимо  ушей,  не
дав себе труда задуматься о них как следует.
   - Достаточно было мне подумать о чем-то, - сказал тогда Тас, -  и  бац  -
оно тут же появлялось. Когда я желал  отправиться  куда-то,  мне  достаточно
было просто представить это место, и  тотчас  же  либо  я  переносился  куда
хотел, либо само это место приближалось ко мне - в этом я  так  и  не  успел
разобраться.
   Бездна была похожа одновременно на  все  города,  в  которых  я  когда-то
бывал, и все же она не была ни одним из них...
   Так говорил кендер.
   "Я-то думал,  что  Бездна  -  это  отражение  нашего  мира,  -  рассуждал
Рейстлин.
   - Именно поэтому я пытался преодолеть ее пешком,  словно  я  все  еще  на
земле.
   Между тем все обстоит с