-
лем,  действовала на меня еще и независимо от самого себя. Когда я ра-
ботал на огороде,  ко мне откуда-то сверху выплывали новые, до того не
бывшие  в моем лексиконе слова:  "помазание",  "левиты".  Собственно я
осознавал, что это и есть "помазание - об®единение с коллективом общем
полем (духом). Дух церкви был мягким и белым. Он залечивал все мои ра-
ны и нес успокоение.  Благодаря ему голоса, еще слышимые мной, некото-
рые из которых еще несли некоторую тревогу,  стали успокаиваться.  Дух
спортзала нес несколько официальный и соревновательный оттенок,и  дома
я ощущал себя так же,  как и в спортзале. Когда подходило время, я на-
чинал чувствовать зов чего-то родного и нужного мне,  несмотря на  то,
что и от спортзала и от церкви я был свободен. Я понимал, что это мыс-
ли людей,  ждущих начала службы в церкви или парней - тренировки будо-
ражат меня по закону Эйнштейна - о параллельности всего происходящего.
Но это знание ставило передо мной и другой вопрос.  Я прекрасно  знал,
что пастор от меня свободен.  То есть,  если он допускает такие неиск-
ренности по отношению ко всему залу, говоря залу о необходимости иметь
страх Божий,  а дома,  говоря, что Бога не надо бояться, то я для него
особого интереса не представляю.  Если же я сейчас начну к  нему  и  к
церкви привязываться, где гарантия того, что между нами ничего не про-
изойдет, что это не закончится потом для меня душевным срывом. Он меня
оттолкнет  спокойно,  но  смогу ли я также спокойно уйти?  Я же сейчас
привязывался к церкви,  самопроизвольно,  быстро и на расстоянии.
     Я чувствовал превосходство над людьми, зная действительные источ-
ники влияния на мои действия.  Но это превосходство в понимании вместе
со  знанием не избавляло меня от тех же влияний,  и часто в отличие от
беззаботных людей,  осуществляющих свои  желания  не  задумываясь,  я
застревал в таких противоречиях в поисках своей самостоятельности, что
с радостью бы отдал свое понимание этим людям на время посмотреть, что
есть что.
     Как я  должен  был относиться к церкви,  видя этот,  так сказать,
узаконенный Богом вампиризм, зная, что привязывая прихожан, к церкви,
пастор сам остается освобожденным от нее? Зная, что подобные неискрен-
ности духовенства рождают в душах людей в лучшем случае слова: "Нет, и
в церкви все не так",  а в худшем случае - душевный конфликт? Послушав
одну проповедь одного,  наверное всемирно известного литовского пасто-
ра,  русского по национальности, я тоже обратил внимание на то, что он
в своих глазах унижает прихожан. Он также играл словом "омэн", а когда
он просил у Бога милости уходящим прихожданам,  кладущим ему пожертво-
вания,  в его словах звучала едва скрывающаяся ирония.
     -Как тебе он?  - восторженно спросил меня Саша.
     -Мне не нравится его отношение к людям.
     -Ты что - это лучший проповедник.
     Но, придя на следующий просмотр проповеди этого пастора, записан-
ный на видеокассете,  я понял почему Саша меня не понял.  Имея толстую
полевую защиту, он просто не чувствовал тонких оттенков. Сейчас, пооб-
щавшись с ним,  походив в церковь и пропитавшись ее духом,  после того
как затянулись мои душевные раны,  я тоже не чувствовал в словах  того
пастора ноты, секшие меня в прошлый раз по живому. Я начал чувствовать
себя словно в полевом скафандре и тоже начинал радоваться каждой удач-
ной фразе этого пастора и просто радоваться ему как человеку. Но како-
во душевнобольным прихожанам принимать веру,  переступая  через  собс-
твенное  унижение при оголенности их нервов и том критическом мышлении
и непонимании, о каком Боге идет речь.
     Желание раствориться  в  этом  потоке  любви было сильнее желания
отстаивать какие бы то ни было принципы и вообще обращать внимание  на
неискренности пастора. Однажды вечером, взяв в руки гитару, я стал иг-
рать ритмы,  которые напрашивались сами.  Верх моей головы,  казалось,
уходил  в  черное небо.  Через тело проходил повышенный поток энергии.
То,  что у меня стало выходить, мне понравилось. Я стал думать, как бы
это увековечить.  Взяв ручку,  я стал писать стихи на получавшийся мо-
тив.  В юности мне приходилось писать небольшие эпиграммы и поздравле-
ния в стенгазеты и к дням рождения. Но то точно была работа рефлектив-
но мыслящего разума.  Сейчас же я только списывал то,  что  лежало  на
фронтальной плоскости моего сознания.  Разуму оставалось лишь подправ-
лять ход мысли и получать от ее изложения наслаждение:

          Многое б я вам хотел  сейчас  сказать,  но
          Вам сейчас я скажу только одно -
          Этот день навсегда останется здесь.
          Здесь в веренице миров таким,  какой  есть.

          Это значит, что завтра начнется опять
          Тем, что вы сейчас не успели понять.
          То есть, чтоб завтра опять все начать с нуля.
          Сегодня вам нужно понять,  где под вами земля.

          Многое б я вам сейчас хотел сказать,  но
          Вам сейчас я скажу только одно.
          Этот день теперь улетит навсегда.
          Туда откуда его не вернуть никогда.

          Это значит, чтоб завтра пришла весна,
          Нужно его сейчас исчерпать до дна.
          Выпить всю воду до капли, оставив детей.
          Прямо смотреть на людей веселей,  веселей.

     Творчество меня захватило. Освоив эту песню, я кинулся писать но-
вую. Это была самореализация, фундаментом для которой был Божественный
дух,  меня в этот момент переполнявший. Но сейчас получилась не песня,
а стихи:
           Три времени сливаются в одно.
           Познать его всем нам дано.
           Кто не поймет - придет опять.
           Опять, чтоб все-таки познать.

           Что смерть на то нам всем дана,
           Чтоб исчерпать всю жизнь до дна,
           Познать ее и верх, и низ,
           Испить познания каприз.

           Ведь вечна времени  река,
           Оскудевает лишь она
           В сознанье каждого из нас,
           Кого еще Господь не спас.

           Поверь в него, и Он придет,
           Тебя с собой в свой Путь возьмет,
           Покажет где добро и зло,
           Как делать так, чтоб всем везло.

           Что грех тогда на деле - грех,
           Лишь в действе множество прорех.
           Когда несет он чью-то боль.
           А так живи - и Бог с тобой.

     Еще не закончив писать,  я решил это стихотворение отнести в цер-
ковь.  Что я и сделал, передав девушке, находившейся в доме у пастора,
это стихотворение вместе с песней. Мое сознание рисовало недалеком бу-
дущем роль церковного поэта,  как вид одного из моих занятий. Вечером,
не успев переступить порог церкви, я почувствовал себя в центре внима-
ния и одновременно не в своей тарелке. Эти впившиеся взгляды буквально
переставляли мои руки и ноги. Спросив в фойе у жены пастора, где Саша,
я пошел в актовый зал.  На мое удивление к ним он отнесся спокойно,  в
чем я почувствовал сытость.  "Но неужели, если ты полон, почему не мо-
жешь поделиться своей полнотой и хоть как-то поддержать?" - недоумевал
я. Я представлял свою реакцию, если бы мне эти стихи принес другой че-
ловек.  Тем не менее стихи я ему оставил.

     В 1992 году во время своего второго просветления я сделал обрадо-
ванно потрясшее меня открытие. Когда филиал Павитрина стал затягивать-
ся,  а растущая энергетика покрывать боль в правом полушарии,  я  стал
обоеруким. До этого я был правшой. Правосторонняя доминанта остается у
меня и сейчас,  хотя и не во всем.  Всю жизнь я сознательно тренировал
левую  руку  и  когда при общем духовном под®еме обнаружил вдруг в ней
ножовку,  я остолбенел от радости.  Психическая энергия возвращалась в
излученном виде.  Павитрин же левша.  Ест он, на удивление, правой, но
рисует левой. И я относился к свой "левизне" двояко.
     Это лето оставило мне еще одно явление.  Я не помню что я говорил
тогда. Обладая хорошей памятью, я не могу вспомнить, что я говорил лю-
дям тем летом.  Только в общем плане по направленности говоримого. Как
будто за меня говорил Он.  Собственно мое отношение к говоримому таким
и было.  На Путь я пытался и начинал ставить тогда не одного Кешу, пе-
ререзавшего мне за это шнур от колонки.

                 Как стать Левшой.
       (Понимание, возникшее у меня после одного общения).
     Для этого вам надо лишь не отдавать своего ангела.  Не  отдавайте
просто так без обмена продукцию вашего интеллекта - правого полушария.
     1)Не давайте советы,  пока вас не попросят,  хотя это правило  не
абсолютно.  (Вторая  часть  совета  была  дописана из альтруистических
чувств.  У меня возникло ощущение, подтверждамое знанием одного левши,
что все левши придерживаются этих правил общения).
     2)Не проводите открытого анализа человека или явления в  разгово-
ре.

     Я не мог противоречить Павитрину даже в мыслях.  Однажды он задал
вопрос мне и Сереже Чеснокову  что  такое  пространственно-  временной
континиум.  Я же не понял вопроса.  Мне показалось,  что он спрашивает
про континиум настройки.  Тот самый о котором писал А. Мартынов в "Ис-
поведимом Пути".  Не сказав ему,  т.к. чувствовал себя не готовым ска-
зать,  я пошел на тренировку.  Но когда я с нее шел,  то почувствовал,
что промолчав,  я себя противоставил ему.  Сейчас несказанное было за-
перто во мне и причиняло мне боль своим ему противопоставлением. Я по-
шел к нему домой. Позвал его на лестничную площадку. Он смотрел на ме-
ня во все глаза.
     - Ты спрашивал меня про континиум настройки.  Его взгляд меня ос-
тановил. - Я говорю потому, что умалчивая, я противопоставляю себя те-
бе.
     - А-а. Я вообще спрашивал про пространственно-временной континиум.
     - Ну,  Кандыба говорит, и пространство и время - это цепь вероят-
ностных событий,  выхваченных суб®ектом  из  реальности.  А  континиум
настройки - это угол настройки.  Вот здесь на голове находится седьмая
чакра.  Входишь в себя, - я показал на свое лицо, - поднимаешься в эту
чакру  и  настраиваешься на волну нужного человека.  Я рассказывал ему
опыт, который я пережил во время медитации, когда обнаружил у себя над
головой его чакру, обдумывая причины нашего с ним конфликта той зимой.
     - И вообще у тебя есть какие-нибудь вопросы, на которых нет отве-
та? Задавай их сейчас мне. - Я чувствовал, что чем меньше он будет ду-
мать и сомневаться, тем и мне будет спокойней.
     - Не знаю, сейчас не могу тебе сказать.  Надо подумать.
     - Скажешь, если что.
     - Хорошо.

     - Толстой?  - Я в нем не видел личности.  - Да и что в нем удиви-
тельного. Он же ясно про себя сказал - непротивление злу насилием. Это
значит,  к нему на улице хулиган с ножом подойдет,  и вся его личность
спрячется за свой принцип.
     - Нет, ты все-таки прочти "Войну и мир"! - убеждал меня Павитрин.
     - Да зачем ее мне читать?
     - Потому что ты спешишь с выводами.
     Я почувствовал,  что на меня накладывается шаблон мышления.
     - Ты меня не понял.  Я же не говорю, что он не человек или не ге-
ний.  Но он о себе все сказал,  сообщив свой принцип действия. В своих
героев больше, чем он сам, он вложить не может. Фактура же меня не ин-
тересует.
     - Нет,  ты все-таки прочти "Войну и мир".
     Мне было удивительно.  Раньше, в школе или во время моего первого
духовного расцвета я безоговорочно разделил бы его точку зрения,  но
сейчас, тренируя тело я открыл другой путь духовности и ценностей -те-
лесный -через  тело.  Интеллектуальность  для  меня  не имела прежнего
смысла, хотя бы потому,  что само мышление мое изменилось для этого. Я
чувствовал свое единство с восточными духовными ценностями -единоборс-
твами -вот что я понимал в подлиннике!  У меня за эти годы  как  будто
сменилась моя личность от этого.

     Я играл  с одним мальчиком мячами.  Мы кидали друг другу два мяча
один за другим. Но ловить мяч, держа еще и второй ему было неудобно, и
поэтому для удобства один мяч он положил на пол.  Условия игры задавал
я,  но они не оговаривались.
     - Хитрый,  -  осуждающе  сказала  его мама,  увидев его действие.
Мальчик вздрогнул от ее резкого голоса и стал  приседать,  оглядываясь
на нее, за вторым мячом. Тут я воочию увидел образование в совершенной
психике этого мальчика комплекса от непонимания его мамой его  чувств,
мотивов  его действия.  Он и не думал хитрить.  Мамой же закладывались
ему сразу несколько комплексов.

     Однажды я приехал к Вадиму на работу,  и он не мог открыть  дверь
кабинета.
     - Без молитвы начал,  - сказал я слова оптинского отца  Нектария.
Следущая  попытка открыла дверь и подняла глаза Вадима ко лбу,  а меня
повеселила.

     Он приехал ко мне попросить меня все свои  действия  в  отношении
его семьи не делать самостоятельно,  а только через него.  Мы сидели и
разговаривали на кухне.
     - Ты смотри,  - развенчивал он мою восторженность.  - Ты хоть раз
видел чудо?
     - Видел,  -  сказал я подумав.  - Когда ключ в твоих руках открыл
дверь.
     - Гм.  Не то. Вот смотри. Шаолиньские монахи. Глазами зажигают
бумагу.  Но ведь в сути - простые люди.
     - Согласен, - сказал я, не понимая, куда он клонит.
     - Блаватская - сдохла от половых излишеств.
     Тут я взорвался.
     - Почему - сдохла?
     - А что она сделала?  - удивился он.

     - Есть  два  Пути  -  путь нервной клетки и путь раковой опухоли.
Путь полного восприятия и Путь полного обособления. Космические вампи-
ры - это люди,  сами себе готовящие уничтожение,  если длительность их
жизни равна длине жизни человечества.  Их действия абсурдны,  так  как
они,  как  и Махатмы,  при своих знаниях могут иметь все,  что угодно.
Значит,  их нужно просто перевоспитывать.
     Я выдавал  ему  то,  что  у  меня было вершиной моего знания.  Он
вздрогнул и насупился:
     - Откуда это?
     - Магия бессмертия.
     Его реакция была похожей на то, будто я его "раскулачивал",  оста-
вив  у  меня  под вопросом его способности и настроения.

     Как-то, в один из первых разговоров,  когда мы говорили с ним как
всегда обо всем, и он задал мне вопрос:
     -А голос как он образуется?
     -Голос -это движение полей. Полевые пластины, двигаясь одна отно-
сительно другой обнажают новые буквы, а сознание подправляет появление
из них новых слов.
     Его вопрос был задан так,  словно он давно б®ется над этой мучив-
шей его загадкой. Значит,  он живет внутренним миром,  подобным тому, в
котором жил Шри Ауробиндо,  говоривший,  что он -это все -Земля, люди,
бесы. Да и тот вопрос Оли в 1992 году о мире в себе тоже вел мои мысли
к этому.

     Освобождение моей души происходило спонтанно. С каждым этапом ос-
вобождения  сознания я сначала оказывался душой раскрытым догола,  что
само по себе вызывало опасения и чувства своей открытости  "всем  вет-
рам". То есть, когда я обнаруживал, что раскрыт душой догола, я думал,
что начался новый этап ее освобождения.  А в таком состоянии  я  часто
оказывался выходящим из гостей.  Но в течение некоторого времени после
обнаружения своей открытости, голова опять начинала покрываться полем,
принося душе покой.  По прошествии некоторого времени у меня стал воз-
никать вопрос о бесконечности числа этих этапов и что эти этапы  вовсе
не этапы, а полевое оголение головы и верхней части туловища.

     Механизм появления информации в законченном виде  происходит  пу-
тем, подобным действию эгрегоров. Прочитанная информация у людей, "ле-
тящих" по жизни, от полета сознания вперед смещается к затылку и отго-
раживается текущей.  Со временем, если у человека снижается вера в се-
бя,  начинают образовываться склеротические пленки, образующие замкну-
тый порочный круг:  ухудшение с их помощью памяти ведет понижение веры
в себя,  что увеличивает количество и качество пленок.  Озарения твор-
ческих  личностей происходили в результате расслабления после напряже-
ния,  переживавшегося всем их существом.  "Оберегай духом тело,  тогда
тело будет жить вечно. Внимай тому, что внутри, затворись от того, что
снаружи...  Я сливаюсь с лучами Солнца и Луны,  соединяюсь с вечностью
Неба и Земли... Обыкновенные люди смертны, я же в одиночестве пребываю
вечно". Эти слова принадлежат мудрецу Гуану Чэн-цзы. Слово "одиночест-
во" здесь не должно пугать. Во-первых - оно внутреннее. И при духовной
заполненности оно совсем не страшно.  Оно прекрасно.  Так же как выйти
на улицу в хорошем настроении, когда все хорошо.

     В ходе  встречи  с Вадимом незаметно для себя я выразил одну свою
мысль нецензурным словом и,  когда пришел домой, почувствовал начинаю-
щуюся резь вокруг этого слова. Своим сознанием я пытался заблокировать
эту боль или загнать это слово в какой-нибудь отдел психики, откуда бы
я эту боль не чувствовал.  Немного получалось, но хотелось полного по-
коя.  Не вытерпев, я пошел к Вадиму еще раз. Он ставил машину в гараж.
Ему помогал родственник наших лет,  приехавший с запада.  Увидев меня,
он удивился,  но когда услышал про причину моего прихода, самодовольно
заулыбался. Я был уверен,  что он понимает, что я чувствую резь от его
отношения к этому моему слову.
     - Я в тот раз сказал мат,  - сказал я.  - А теперь мне больно  от
этого и я не могу успокоиться. Я хочу, чтобы ты не думал, что я вообще
матерюсь. Это слово было единичным.
     Улыбка Вадима  отражала  полноту понимания случившегося.  Я пошел
провожать их до дома.  Недалеко от него стали прощаться и  родственник
Вадима,  державшийся от меня отчужденно,  на мою оптимистичную уверен-
ность о скорой встрече сказал мне многозначительно:  "Не спеши!" -Ага!
- ответил я не менее оптимистично и, повернувшись, пошел домой. Разво-
рачиваясь, я успел увидеть как полет моих слов был прерван оценивающим
взглядом Вадима и Сережи -так звали этого парня. Их взгляд словно соз-
давал невидимую стену на некотором расстоянии от них перед ними, и че-
рез  мгновение  слова  словно скрутила черно-прозрачная сила,  которой
стала эта стена.  Прибежав домой по свежей памяти я написал "Адаптацию
для психически больных".  Когда я принес это прочесть Вадиму как руко-
водство к правильности его отношения ко мне,  он  насупился:  "У  него
продолжается". Я почувствовал, что не имею сил дать ему понять, у кого
и что продолжается.  Прочитав,  он ее мне вернул и попросил носить ему
только  небольшие  фрагменты  для удобства работы.  Я удовлетворил его
просьбу, принеся ему следующее:

                     "Психиатрия.

      Каждый человек  и  животное  окружены  тремя полями:собственным,
планетарным  и  Вселенским.  Д.В.Кандыба  дал  им   следующие   назва-
ния:ИПП,ИППП,УППВ - индивидуальные психические поля личности и планеты
и универсальное психическое поле Вселенной.  Его названия  вызывают  в
памяти афоризм: в духе все едино.

     Лечение больного необходимо начинать с работы с его родственника-
ми. Память истощенного больного легче восс

частности,  больному
они ставят под угрозу существование его как личности,  вследствие наг-
раждения его имиджем неполноценности как существа.  Подобное его отно-
шение к ним отпечатывает в их поле те же самые его "неполноценности".
     Больной видит  и  четкие  и размытые зрительные образы и реальные
голоса,  и следит за развертывание событий внутри него также как  если
бы это происходило в действительности.  То,  что действуя внутри себя,
он руководствуется здравым смыслом, хотя последний обычно для наблюда-
телем принимается как раз его отсутствие,  говорит о том,  что больной
как человек нормален и ему только нужно помочь избавиться от  галлюци-
наций.
     Перемешение полей головного мозга в ходе  психоза  у  полновесных
психически  больных могут давать полную деформацию ощущений и самоощу-
щений,  которые вкупе со всей информацией,  которой  обладала  психика
этого человека,  могут проявляться такими сочетаниями, которые сами по
себе могут одним своим  проявлением  делать  человека  душевнобольным.
Особенно это начинает проявляться после приема успокаивающих лекарств,
когда взбаламученное пс