конфеты, которые Таня оставила мне.
Несмотря на то, что был возмущен поступком матушки и не мог понять за-
чем нужно было прятать от меня конфеты,  будить ее было слишком. Тем не
менее вскоре я обнаружил,  что не могу выйти с кухни, кроме как приняв
мысль о том,  чтобы разбудить матушку, спросив у нее где конфеты. Я так
и  сделал. Оказалось,  что  она  их хотела оставить на Новый год. Я взял
две.

     18.12
     В 12 часов раздался телефонный звонок. Звонила Лена Никули-
на. Она  приехала в город купить шубу-дубленку.  Просила меня составить
ей компанию. Я был схвачен ее желанием,  ставшим моим прежде, чем успел
хоть  как-то опередить его в мыслях. Лена была свободной. Я по сути дела
тоже. Более того,  я мог не смочь отказаться от  большего,  чем  просто
встреча. Когда я пришел, и мы стали общаться, я в ужасе обнаружил, что
левая половина моего тела вибрирует с ее отношением ко мне,  полностью
его разделяя,  в то время как в уме я не могу даже подумать, чтобы от-
казаться, хоть как-то предупредить ее, что я не совсем свободен. Не мо-
гу  даже открыть рта,  чтобы это сказать ей вслух. Я опять приготовился
ко всему. Ее прежние чувства ко мне теперь были и моими к ней,  и я  не
знал что меня ждет в ближайшее время.  На рынке мы не нашли подходящей
дубленки и пошли в универмаг и амурскую ярмарку. Там я  встретил  Олега
Жилинского с Людой -его женой, мы немного поговорили. Вот встреча с кем
бесконечно меня обрадовала. На ярмарке мы нашли подходящую дубленку  по
подходящей  цене и пошли к нам домой.  Вскоре я успокоился. Лена начала
рассказывать мне о своем сыне -Василие и эманации  ее  рассказа  стали
тоньше, чем те вибрации, которые излучал я своими опасениями. Таким об-
разом я смог отделить свое от ее и теперь чувствовал,  что смогу выра-
зить свое желание вслух,  если это потребуется. После ужина я проводил
Лену на автобус, и мы попрощались. Я пошел домой и когда уже прошел ми-
мо магазина "Престиж",  где работала Неля Добролюбова -моя давняя зна-
комая,  вдруг почувствовал,  что меня просто затягивает туда, как было
уже дважды. Затягивает не только внешнее,  а и внутреннее  расположение
каналов, идущих от головы к сердцу. Таким образом, меня тащило сердце,
и оно же сопротивлялось. Я был в таком  глупейшем положении, когда не
знал ни то,  о чем мне с Нелей говорить, ни не мог повернуть куда-либо
в сторону. Я зашел в магазин. Неля работала. Была ее смена. Мы  поздорова-
лись,  и я не знал что мне делать. Но когда Неля подошла к прилавку,  у
меня полился рассказ о батуте,  что я не хотел ей рассказывать по двум
причинам  - я не мог ей пообещать туда сходить,  а просто рассказывать
-это было бы издевательством над Нелей и просто нескромно. Я Неле  опи-
сал  обстановку  со всех сторон,  ввел в курс дела. Заинтересовал. У нее
оказался там знакомый парень. Не договорясь ни о чем, так как не сходи-
лись во времени,  мы оба получили нечто общее.

     19.12
     Мы с матушкой поругались,  я почувствовал,  что потратился и хочу
есть. Время было мое. Я пошел за стол. Вечером меня вытянуло на трени-
ровку. Я поразился точности вытягивания -в 7  часов,  когда  тренировки
уже наверняка закончились. В зале занимались девчата-шейпингисты. Я за-
шел было в малый зал, но меня сразу потянуло на батут. Я спросил разре-
шения  у  начальницы девчат,  убрал с батута маты и стал распрыгивать-
ся. После того пропущенного дня я думал,  что буду как корова на  льду,
но на удивление я сделал не только все, что мог, но и полуторные саль-
то в обе стороны. Назад я еще до этого случая не делал после прихода  в
христианство.

     21.12
     Я сел за стол,  положив себе две картофелины и один  кусочек  ры-
бы. С®ел по чуть-чуть того и другого,  почувствовав, как уходит импульс
энергии из низа живота в адрес матушки,  без сомнения восполняя сейчас
то,  что  не хватало у нее.

     22.12
     28 день поста.  Началось отсоединение меня в чувствах от  сладос-
тей. Я был потрясен. Уже давно чувствовал,  что провоцируюсь на поедание
сладостей и печеного. Сейчас же от трехразовых чокопаев у меня  во  рту
стояла  углеводная  избыточность. Тем  не  менее я не мог не продолжать
есть дальше. Останавливался, пока не происходила механическая невозмож-
ность с®есть очередное пирожное.  Сегодня же был потрясен, что, с®едая
пирожное,  я уравновешиваю матушкину мысль о том, что я сладкоежка или
конкретно   мыслеформу  пирожного  с  реальным  пирожным,  поглощаемым
мной. То же самое происходило с  печеным. Благодаря  очищению  организма
сегодня я смог не с®есть ни одного пирожного,  тем не менее углеводная
избыточность до вечера изо рта не исчезла -столько ее накопилось.  Ве-
чером пошел на самбо, но в зале стелили маты и тренировки не было.


    Прошло 3 недели.  Наконец -то я опять дома продолжаю печатать про-
должение моих скитаний,  имевших место в психиатрической больнице.
    26 декабря вечером я  почувствовал,  что  мое  сознание  сжимается
вплоть  до того окошка,  сквозь которое я мог говорить ту единственную
мысль,  которая оказывалась на макушке моей головы, и ни в коем случае
не больше того.  На сей раз этой последней мыслью было идти в психиат-
рическую больницу,  просить загрузить меня  транквилизаторами.  Почему
так получилось,  смог сформулировать на бумагу я только через полгода.
Так как все голоса или то,  что человек называет голосами, рождается в
человеческом сердце,  оно пропускает в сквозь себя все, что происходит
в человеческой голове, неважно в каком полушарии в правом или левом. И
тонкие структуры правого полушария через левое, сжимая сознание, затя-
гиваются сердцем в сердце.  Будьте очень аккуратны в плане мытья голо-
вы. Вода, могущая попасть вам в уши, может причинить вам боли не менее
мучительные, чем зубные. Я шел по коридору, как вдруг, дойдя до до оп-
ределенного места, почувствовал на уровне колена и бедра какое-то пре-
пятствие, словно ощетинились клетки с окружавшим их полем. Последующая
попытка  продолжить  движение вызвала чувство,  будто я начинаю караб-
каться в гору.  Ответ,  почему так случилось,  я понял почти сразу же,
так как слышал,  как санитары окликивали больных,  доходивших до этого
места. Над этим местом висела мыслеформа, запрещавшая больным двигать-
ся дальше. Я сидел на своей кровати, когда увидел словно поток воздуш-
ной массы, струей пронесшийся на высоте моей нижней челюсти. Он словно
хотел, чтобы я вспомнил, как это было 4 года назад. Этот поток зацепил
мои чувства,  немного оживив воспоминания того случая.
     -Ты не станешь на меня кидаться с кулаками? Я удивился такой пос-
тановке вопроса. И спросил, почему вопрос стоит именно так.
     - А вон он на меня два раза бросался,  - сказал мужчина,  показав
на моего соседа с другой стороны.  Там лежал Коля, как я узнал его имя
позднее.  - Один раз здесь на меня набросился, а другой раз в туалете.
     Коля представился мне сгустком нервов.  Его сознание было поднято
под самую макушку. Каждая фраза, сказанная им несла здоровую силу, че-
го нельзя было сказать от его внешнего вида.  Он же говорил о  перене-
сенных им стрессах. Как я узнал позднее, ему было так плохо, что дваж-
ды он вешался уже в больнице.  Меня  вскоре  озарила  догадка:
     -А вы вспомните,  что вы думали о нем во время ваших разговоров с
ним?
     -Ничего не думал - хороший парень.
     -А вы вспомните  ваши  мысли после ваших разговоров с ним.
     Я обратил внимание на ту агрессию, которую мужчина выдал мне сло-
вами,  что он меня разговорит,  чем выбивал меня из душевного равнове-
сия, так как разговаривать я не хотел. Без сомнения, так же он выбивал
и Колю. При этих моих словах мужчина вдруг посерьезнел и опустил  голо-
ву.  Мы  пошли  на завтрак,  и после завтрака я сидел на своей постели
один,  обдумывая этот случай и,  вспоминая, как Коля расказывал о том,
как  он набрасывался с кулаками на своего деда,  думал как ему расска-
зать о причинах его адекватностей мыслям окружающих.  У меня от сердца
снялся жгут самой сердечной энергии,  как вдруг услышал сзади хрипы. Я
повернулся назад и увидел,  что Коля б®ется  в  припадке.  Я  бросился
звать на помощь санитара,  так как абсолютно не знал что нужно делать.
Подоспевший санитар вставил ему в рот ключ от дверей и им разжал зубы,
чтобы не дать Коле задохнуться собственным языком.  Подоспевшая сестра
поставила ему укол, и Коля отходил. Когда она привела дежурного врача,
им  оказалась та женщина,  которая принимала меня,  я решил сказать ей
про причину,  зная какое тяжелое чувство оставляют  эти  припадки,  от
незнания,  с чего они начинаются. Врач меня выслушала и ничего не ска-
зала, но, похоже, что-то мой рассказ оставил в ней полезного. Вскоре я
начал с Колей разговаривать и об®яснил ему все,  как только можно было
о причинах его поступков.  Похоже, он понял. У него оказался очень жи-
вой ум,  и помимо искренности я обнаружил у него чистую душу абсолютно
без каких-либо комплексов и свежие юношеские стремления,  в  частности
поголодать  40 дней с целью очищения организма.  Мои попытки направить
его на пост и воздержать от крайностей голодания остались  безуспешны-
ми.

     Этот старик сначала пленил меня искрящимися добрейшими глазами. Я
изо всех сил старался показать ему из своих глаз то же самое. Но вско-
ре  я  переменил свое отношение,  так как у этого старика абсолютно не
было никаких комплексов в плане просьбы сигарет (у других) и с®едобно-
го. Стоило ему увидеть, как у тебя что-то появляется во рту, как он он
прекращал движение и,  глядя на тебя в упор говорил: "Угости". Сначала
это "угости" было к месту.  Но когда я понял,  что это "угости" я буду
слышать не только когда еда еще у меня в руках, но и когда уже во рту,
а  часть еды еще держит моя рука и слово "угости" заменяется более ка-
тегоричным "дай" - мое отношение стало меняться не в его пользу  -  на
снисхождение.

     И в  этот  раз, как и в прошлое мое посещение больницы не обошлось
без слухов об оральном сексе и гомосексуализме между  так  называемыми
блатными и настоящими психически больными парнями, в том числе и таким
парнем, который просто не умел за себя постоять.

     Я сидел на своей постели,  не зная чем мне  заняться,  как  вдруг
пришла  в голову мысль поиграть в карты.  Не успел я себя прощупать на
счет еобходимости делать это сейчас, как мой сосед - Саша потянулся и
сказал:
     -Давай сыграем в карты. Я обнаружил, что верх моей головы оку-
тан его желанием,  которое я вначале принял за свое собственное. Я хо-
тел  было попробовать отказаться от его предложения,  но почувствовал,
что мое тело по вертикали разомкнуто в нескольких плоскостях,  и  вер-
хушка моей головы тянет меня навстречу его предложению.  Я не мог даже
отвертеться от этого предложения.  Впрочем, оно,  раз я его  принял  за
свое,  было близко мне по духу,  тем не менее, азартная игра с детства
была противовоставлена моему воспитанию. Пришлось играть. Теперь играл
я ровно,  проигрывая очень редко, больше из-за недомысливания или зев-
ка.

     И примерно в это же время я стал понимать,  что мне надо простить
врачей и ввести их в мое сердце как людей и как врачей.  Как людей де-
лающих все возможное,  чтобы меня вылечить.  Что я уже  на  протяжении
этих  четырех лет неправильно отношусь к ним с каким-то высокомерием и
осуждением за то,  что я таким больным тогда был выпущен из  больницы.
Сейчас  я  прямо сознательно вводил буквально каждого врача,  сестру и
санитара в свое сердце,  полностью снимая свои прошлые обиды на них  и
оживляя тем самым свою чувственную сферу.  От сердца отходил окаменев-
ший меридиан - прозрачный,  но окаменевший и скрученный не понять как,
и  наполнялся  жизнью.  Он мне напомнил еще несколько моих грехов или,
точнее,  неправильных - не покаянных поступков. Я действовал с позиции
здравого смысла -человек пусть не знает, что я против него совершал, а
я покаюсь потихоньку. Но сейчас я почувствовал, что я должен покаяться
ему в открытую.  Что если он узнает,  а он наверняка узнает,  то будет
гораздо хуже. К тому же этот здравый смысл вредил не только моему здо-
ровью, а здоровью еще одного человека.

     На вашем родственнике все должно быть подогнано  по  размеру,  не
стеснять его ни в чем - ни в движении,  ни морально, так как любая ме-
лочь с первого взгляда может оказаться для его психики и жизни  камнем
преткновения или жерновом,  висящим на шее.  Тапочки,  которые я носил
дома, в больнице оказались совсем неподходящими -лямка была чуть прос-
торней неоходимого, и пальцы ног, высовываясь спереди, доставали пола.
Дома этого не происходило, так как там не было такого долгого движения
по прямой, как здесь, и тапки на ноге поправлялись дома на ходу. Здесь
же я начал цеплять носками носок пол,  повторно подметая ими пол отде-
ления. Это было и неудобно и морально и физически, так как я напоминал
себе волка из "Ну, погоди!" в восьмой серии, когда волк натянул на се-
бя заячьи коньки. Я стал пытаться подворачивать пальцы ног,, но вскоре
начал хромать,  так как пальцы в нужный момент перестали  выпрямляться
и,  чтобы их расслабить, мне необходимо было сесть или лечь. Было дико
- из-за такой ерунды начать комплексовать.  Я уже и тапочки стал наде-
вать на другую ногу,  чтобы несовпадение подошв и лямок не давало сто-
пам проскальзывать дальше подошвы.  И когда матушка принесла мне заме-
ну,  я был на седьмом небе от счастья.  Правда,  я обнаружил, что одна
правая нога у меня становится прямой и короткой,  а  левая  -непомерно
длинной и вспомнил своего дедушку Петра - отца тети Лены. Он также хо-
дил,  как я сейчас. Но после отсидки и расслабления мышц ног я вставал
и  начинал ходить опять нормально -так как ноги были одинаковой длины.
Но едва уставали определенные группы мышц,  я опять  начинал  провали-
ваться -хромать на одну ногу.
     В палате лежал дедушка,  который доставлял много хлопот санитарам
и сестрам,  но который ходил точно также, как и я уставший - хромая, и
как мой дедушка.  Точно также левая нога у него была непомерно длинная
и он ставил ее вперед,  как бы ставя ее на пол подошвой,  а правая ко-
роткой и прямой.

      Лег спать в 12 часов. Печатал. Всю ночь снился ужасный сон. Если
к нему прибавить чувства - я всю ночь терпел бы боль, а так было слов-
но немое кино.  Причина его была вечером.  Я лег спать было в 22  часа
вместе  с  матушкой.  Но  не мог расслабиться до конца и принял это за
знак выписать из себя информации еще. Едва я сел, как в дверь раздался
звонок. Пришел сосед - Виталий и пригласил меня пойти к нему, поиграть
в шахматы.  Мы сыграли одну партию.  Я, конечно, выиграл. Когда пришел
домой  -  матушка  сидела  и  читала - разгулялась и не могла заснуть.

     15.1.98

     Когда вы начинаете заниматься творчеством,  вы вытягиваете из ва-
ших близких энергию,  и они идут за стол. Также этим самым вы сжигаете
свою  энергию  и  тоже начинаете хотеть есть.  Но если за стол первыми
идут ваши родственники, то своим приемом пищи они проталкивают вниз по
пищеводу не только свою пищу,  но и вашу в вашем пищеводе.  Словно ве-
щество в их теле уплотняется от приема пищи настолько,  что оно анало-
гично движется и в вашем теле от давления той пищи,  которую едят они.
Этот процесс наблюдается и в обратном порядке.  Если за стол идете вы,
то в туалет идут они.

     Я вышел из больницы наполненным свежими чувствами и энергией. Пе-
ред этим, кроме последнего дня я чувствовал себя таким уравновешенным,
что  постоянное  желание покинуть больницу сменилось равнодушием.  Мне
было хорошо и в больнице.  Я находил и здесь смысл своему  существова-
нию. Теперь я не сомневался, что выздоравливаю, и что лечение меня вы-
лечивает.  Пока находитесь в больнице,  не приближайте к себе кого-ни-
будь ближе, чем остальных людей. Душа должна быть уравновешенной. Есть
опасность,  влюбившись в кого-нибудь из -за вашего  понимание  чьей-то
души, стать бесплатным душевным донором, так же как и материальным - в
плане ваших передач пищевых продуктов,  в то время  как  он  останется
лишь  равнодушным потребителем у вас.  Его желание станет вашим,  и вы
будете постоянно находить  себе  оправдание  вашей  покладистости  его
просьбам,  а после терпеть боль.

     17-1-98.
      Сравнивая сейчас то,  что на самом деле происходило у меня внут-
ри,  я не сомневался,  что В.И.Ленин в 22 -м году в горках,  когда его
нашли в кочегарке,  силящимся что-то сказать,  тоже переживал Страшный
Суд и без сомнения узнал его,  так как, несмотря на атеизм, в вопросах
Библии он разбирался не хуже попов. Он сам увидел, о чем Библия, и что
он  сделал со страной,  оторвав ее от Бога.

     Утром матушка попросила у меня Библию, после моих об®яснений, что
такое трансцендентность,  царство Божие и вечная жизнь, что это одно и
тоже - у меня получилось это ей об®яснить,  и легла ее читать. Резуль-
таты превзошли все ожидания.  Я почувствовал силы к жизни. Весь день я
проработал руками по наведению порядка в доме, согласовывая с матушкой
все необходимые вопросы.  Ругани почти не было, так как я имел возмож-
ность об®яснить мотивы прежних своих поступков и желаний по ремонту, а
они имели здравый смысл.  Матушка завалила меня работой,  которая тоже
была мне по сердцу.  Я приготовил поприще для ее действий - куда можно
укладывать в законченном виде вещи в кладовке. Библию читала она всего
минут 20 -30.  Вечером взяла снова.  Самое, что появилось, новое - это
то,  что я имею право на самостоятельность действия,  а не выискивание
путей возможностей тела поступить так или иначе.  Я поступал, не теряя
самоощущения себя -привычного чувственного самоощущения - от головы до
ног. Непривычным и одновременно привычным было то, что я могу говорить
без комплексов,  не задумываясь как все сказанное я  буду  забывать  и
раскладывать  информацию  - убирать ее от своего взора.  Лег спать я в
одно время с матушкой.
     Ночью снились  страшные сны -точнее один сон всю ночь до утра.  Я
беру полосу препятствий с автоматом, заряженным боевыми патронами. Та-
кие же патроны у курсантов,  которые охраняют эту полосу.  Я стреляю в
них, они стреляют в меня. Я не хочу этого делать, но условия прохожде-
ния  этой полосы неумолимы.  К пяти часам утра договорились до компро-
мисса. Меня никто не подстрелил, но от этого не легче, так как столько
ненужных жертв,  к тому же не верится,  что меня не смогли бы подстре-
лить. В пять утра проснулся и почувствовал, что вчерашнее самоощущение
осталось  со  мной.  Тем не менее я сел попечатать прежде,  чем уснуть
дальше.

     18.1.98 Произошел конфликт с матушкой потому, что она отказы-
валась  оставить  кухонные дела и сесть читать Библию во время,  как у
меня начались ломки.  Я отказывался ее понимать. Еда была почти приго-
товлена.  И  доваривалась сама.  К тому же и я мог присмотреть за ней.
После конфликта я сварил себе картошки,  так как матушкино приготовле-
ние не лезло в горло. Но, тем не менее, ел и ее картошку тоже. Особен-
но,  когда она ушла из дома по делам.  Я не мог остановиться.  По  тем
энергетическим коридорам, которые были чисты, я подходил и не мог про-
тивостоять себе, отказываясь от ее еды. У меня словно не было силы во-
ли.  Это был мир совсех других законов бытия, чем традиционный челове-
ческий.

     Вечером зашел Ваня Медов позвонить. Спросил, принести ли ган-
тели.  Я  сказал,  что они пока не нужны.

     В палате со мной лежал один парнишка,  убивший мать.  Как он ска-
зал,  она его травила,  что-то стала сыпать в еду,  от чего его рвало.
Сейчас он получал за содеянное сполна. Его обостренные черты лица были
словно лишены индивидуальности.  Мне было понятно - убив мать,  он ли-
шился собственной чувственной сферы. Без сомнения, он переживал глубо-
кий духовный кризис.  По отношению к окружающим он был беззащитен.  Он
был моим ровесником, но его покорность не имела границ. Он танцевал по
просьбе желающих в то время, когда кто-то играл на гитаре. Каждое утро