вое отношение?

     В это время для меня стал понятен печальный опыт истории. То, что
целостный опыт души не передается словами одномоментно. Ленин, обладая
диалектическим  мышлением,  перестал  быть человеком и стал фанатиком,
даже фашистом в глазах тех,  кто судит его по направленности действий,
забывая  масштаб информации и ответственности,  который Владимир Ильич
нес ежеминутно в своей голове. Однозначно понятно, что ответственность
за  судьбу  России,  которую  он нес на своих плечах,  оправдывала его
действия по отношению к тем,  кого он считал врагами революции и наро-
да.  Его  же человеческое лицо показывает тот факт,  когда его нашли в
Горках в кочегарке,  куда он из своей комнаты смог  добраться,  силясь
что-то  сказать,  будучи уже парализованным,  когда он понял,  что дал
Сталину в руки машину смерти. Этот факт, упускаемый многими толковате-
лями истории из виду,  говорит о том, что Ленин был и остается тем са-
мым Человеком, которым его воспел Маяковский и каким его знали его со-
ратники.

      Вскоре я  принес  Вадиму вторую часть книги,  которая начиналась
концом наших отношений со Светой и  заканчивалась  моим  попаданием  в
больницу, и забрал у него "Конец интеллекта", а также принес ему адрес
отца.
     - Зацепил ты меня, - сказал он мне на мой вопрос.
     - Это хорошо. Знаешь, что ты должен сделать в ближайшее же вре-
мя?
     - Что?
     - Написать  письмо моему отцу и извиниться перед ним за сказанное
мне.  И прийти к нам в гости просто так,  чтобы матушка видела наши  с
тобой  отношения  до того,  как узнает о твоей роли в моем попадании в
больницу.  Перед ней извиняться не надо.
     - ?!
     - Еще никто ничего не знает,  и это надо сделать до того, как уз-
нают.  Перед отцом,  наверное, можешь прямо не извиняться, но написать
ты ему должен.
     - Я подумаю. Оставь адрес.
     Прочитав вторую часть книги,  он мне ее вернул и попросил  носить
ему только фрагменты для удобства работы.  Я видел, что он очень хочет
прочесть и первую часть книги.  К ней я относился также,  как заколдо-
ванный принц к аленькому цветочку. Едва я начинал ее читать, как начи-
нал наполняться воздушной легкостью и такой гаммой чувств,  о  которой
душа  может  только мечтать.  Я попросил Вадима читать ее только дома,
предварительно очистившись в медитации от всех плохих мыслей о ком  бы
то ни было.
     У Вадима в это время жили родственники,  приехавшие из-под Москвы
и гостившие у них с лета.  Сережа,  так звали парня,  был мужем Олиной
сестры.  Он имел все чисто западные манеры поведения,  чем оживлял мне
воспоминания  моего общения с Валей.  Но сейчас я смотрел на него нес-
колько иначе. Я смотрел на его душу, казавшуюся мне, если не совершен-
ной,  то близкой к совершенству. Она была полна собой. Все, что Сережа
говорил, проходило сквозь него, не задерживаясь и не оставаясь. Он был
полностью свободен как от людей, так и от говоримого. Сережа занимался
таэквандо, что обещало стать точкой соприкосновения наших душ. Когда я
принес книгу, Сережа стал просить у меня ее прочитать. Я отказал ему в
этом, попросив на меня не обижаться. Я не знал, что может случиться со
мной  от его чтения.  В качестве компенсации за свой отказ я предложил
ему сходить со мной на тренировку в дом офицеров,  куда  я  ходил  уже
несколько дней.  Он поддержал мое предложение.
     Я пришел к Вадиму вечером. После отдачи ему книги, я пошел домой.
Он  пошел меня провожать.  У обоих чувство радости от встречи было та-
ким:  эмоции лились почти как у детей.  Кварталы мелькали незаметно.
     - Ну и как у тебя со здоровьем сейчас?
     - У меня была разомкнута энергосистема.  Сейчас я ее  практически
замкнул.  Можно даже сказать и без практически.
     - Это как?
     - Ну, полностью очистил содержимое головы от доминантного очага в
правом полушарии.
     Говоря последние слова,  я вложил в них ироничный намек, и взгля-
нул на него.  Он поморщился. Дальше разговор шел о матушке и обо всем.
Я рассказывал ему,  как я провалился в его "Я"после пробивания его эг-
регора.
     - Я вдруг оказался в таком покое,  что мне стало смешно. Он нахо-
дится в таком покое,  а я пытаюсь ему что-то доказать, рассказываю про
поле.
     Павитрин засмеялся. Мы прошли немного дальше. Я продолжал по хо-
ду разговора:
     - Я же говорил тебе, что я чуть не убил твоего отца в прошлом го-
ду.  У меня и в этом было нечто подобное,  только по отношению к тебе.
Но как я могу это сделать,  когда я вижу,  что ты меня не понимаешь.
     - Незнание  смягчает ответственность,  - поспешил вставить Павит-
рин.
     - Незнание не смягчает ответственности - это справедливый  закон
природы и глупый - судебного законодательства. Я же сужу по-человечес-
ки.
     - Я понимаю.
     - Как я мог тебе что-нибудь сделать, когда я вложил в тебя столь-
ко сил,  когда ты - без пяти минут Шри Ауробиндо.
     - Ну уж Шри Ауробиндо,  - сказал Павитрин самодовольно.
     - Обыватель.
     Меня полоснуло самодовольство,  с которым было произнесено пос-
леднее слово.  Я сказал это.
     - Не самодовольно, а с сожалением, - сказал он.
     - В психозе я видел видение,  - продолжил я. - "Я из тебя Павитру
сделаю", - говорил я тебе.
     - Павитра - это кто?  - хитро спросил Павитрин.
     Эта хитреца меня задела,  но я продолжал:
     - Это первый ученик Шри Ауробиндо.  В переводе означает "чистый".
Вадим  стал расспрашивать меня о том,  где я собираюсь печатать книгу.
     -В своем институте.
     Он опасался, что кто-нибудь из студентов или лаборантов, восполь-
зовавшись моей неосведомленностью во всех возможностях  работы  компь-
ютера  прочтет необработанный текст,  в котором было много информации,
способной подорвать авторитет их семьи.  Я в порыве чувств  писал  все
очень откровенно. Но когда я пришел домой, как-то само по себе возник-
ло решение спросить о помощи Валентину Николаевну  Мосиенко  -  давнюю
знакомую, жившую раньше в нашем под®езде, работавшую в политехническом
университете.  Она, как и всегда, откликнулась на мою просьбу и, пого-
ворив  со  своей коллегой - Акиловой Светланой Геннадьевной,  дала мне
телефон ее кафедры. Теперь я день за днем с перерывом на обед проводил
в компьютерном классе.  В класс приходили студенты, занимались, играли
на компьютерах,  часть из которых постоянно была свободной.
     - Можно, я приведу знакомых себе на помощь? - спросил я Олю - ла-
борантку компьютерного класса.
     - Приводи.  Я стал думать, кого бы мне попросить. Ответ долго ис-
кать не пришлось: Олю Павитрину. Ее сестра с Сергеем, находясь дома со
своей маленькой дочкой,  могли свободно присмотреть за Ильей и Алиной.
Оля в школе училась в УПК на машинистку и имела скорость  печатания  в
то  время  157  ударов в минуту.  Два-три дня работы на компьютере эту
скорость восстановили бы свободно.
     Я был словно одержимым.  Ужасы, которые мне приходилось наблюдать
в автобусах и в общественных местах, когда из-за одной бессознательной
интонации человека на него начинали орать и обзывать последними слова-
ми,  показывали мне бессмысленность всей моей жизни и  любого  другого
дела,  пока все это будет продолжаться. Выходом же из того уровня тре-
вожности и стереотипов человеческого восприятия ближних,  которое при-
сутствует у большинства людей, я видел даже в незначительном повышении
веры в будущее или настоящее и с отвлечением людей от их  каждодневных
забот.  Точнее,  делание дел при мыслях о другом.
     На печатной машинке,  которую мне дала знакомая девушка - Нина, я
напечатал памятки:

          "Для адаптации психически больных.

    Если сказанные  вами слова у вас на глазах становятся сгустком бо-
ли,  от которого невозможно избавиться,  значит, вас не понял человек,
которому вы их произнесли. Успокойтесь, вернитесь домой и постарайтесь
от них очиститься,  как и от этого полевого комка.  Ваша боль пройдет,
когда вы это сделаете.

                    Врачам.

     Причины шизофрении хорошо показывает такой наглядный пример: про-
езжая в автобусе,  наверное,  каждый обращал внимание на то, что, если
смотреть  на  землю во время движения транспорта,  она продолжает дви-
гаться и после его остановки. Это происходит во время движения полево-
го субстрата из отдела памяти перед взором.  Галлюцинации при шизофре-
нии происходят подобным образом. Только движущей силой, способствующей
их появлению, является мышление собеседника больного. Лечение шизофре-
нии просто.  Боли больного исчезают по мере  заполнения  его  биополя.
Больного необходимо на время изолировать от излишнего общения и, успо-
коив ему душу, научить его правильно понимать людей и правильно и точ-
но выражать свои мысли и чувства.
     Частичная потеря памяти, так называемый склероз, происходит из-за
того,  что сознание пересекает подсознательные отделы психики - нераз-
работанные участки мозга и собственного биополя. Полнее картину причин
склероза  при  "ишемии"  и  самой ишемии показывает выражение древних:
"Оберегай духом тело".  Недостаток "духа" - биополя, которое еще носит
название  энерго-информационного поля,  открывает участки мозга,  спо-
собствуя тем самым появлению склероза.  Выход из проблемы прост. Успо-
коение души даст закрытие биополем мозга.

               Родственникам больного.

     Излечение вашего больного родственника возможно лишь при правиль-
ном отношении к нему его знакомых и близких.  Поэтому  вам  необходимо
помочь  ему  и им в этом,  так как мысль преграды не имеет.  Вы должны
стать посредником в отношениях между ним и ими, если в этих отношениях
присутствует недружелюбие,  помирив их".

      После этого я стал расклеивать их по городским вокзалам. Хотел я
это сделать и в больницах города у регистратур,  но у меня отбил жела-
ние Вадим и человеческие настроения.  Вадим,  которого я попросил сде-
лать это в его поликлинике, сказал, что ему это чревато производствен-
ными осложнениями.  Я предлагал ему спросить сначала согласия у работ-
ников регистратуры или просто незаметно повесить на доску об®явлений в
фойе тот листок в виде частного об®явления,  но бесполезно. После он у
меня попросил этот листок принести,  вызвав недоверие к  себе.  Я  ему
принес.
     На вокзалах,  где мне случалось побывать после наклеивания  лист-
ков,  я увидел, что последние безбожно срывали. Что плохого в том, что
люди больше будут знать полезного,  пусть даже необычного?

     Весь этот день и вечер я чувствовал себя неуютно.  Было  какое-то
чувство противохода микрочастиц в невидимых глазу каналах головы,  что
вызывало некое беспокойство или,  можно сказать,  раздражение. Я лег в
медитацию.  Как-то однозначно внутри всплыло курение.  Я,  понятно, не
курил. Курил он. Это видение черноватым сгустком, напоминающим отноше-
ние к чему-нибудь темному, появилось у меня в правом боку. Одновремен-
но возникла мысль о Вадиме.  Я стал вспоминать его отношение к сигаре-
там.  Курение постоянно вызывало у него внутренний конфликт.  Для меня
вопрос был исчерпан.
     На следующее утро,  проснувшись полседьмого,  в семь часов утра я
был у Вадима. Взяв соседский коврик, я подстелил его под себя и сел на
ступеньке лестницы в ожидании,  пока Вадим пойдет на работу.  Когда он
открыл дверь, его глаза автоматически достигли вершины его сознания.
     - Так заикой можно оставить,  - сказал он,  несмотря на то, что я
сидел на приличном расстоянии от его двери.  Мы вышли на  улицу.
     - Я пришел к тебе попросить тебя бросить курить.
     - ?!
     - Ведь курево же вызывает у тебя внутренний конфликт.
     - И огромный.
     - И  я это чувствую.  Пока мы находимся в соавторстве,  ты должен
это сделать ради меня.
     Он начал колебаться.
     - Хорошо, - сказал я. - Если ты этого не сделаешь, я забираю кни-
гу назад и пишу сам.
     - Подожди, подожди, - начал он. - Зачем так категорично?
     - Во-первых, желание бросить курить у тебя есть, и бросать ты бу-
дешь все равно. Во-вторых, я сейчас иду по лезвию бритвы, и если ты не
хочешь этого понять и не можешь ради моего здоровья или даже жизни от-
казаться от своего удовольствия - я не собираюсь тебя ублажать за свой
счет.
     - Может быть,  я тебе помогу, если скажу, что тебе, если ты это
делаешь,  нужно делать легко, не участвуя в действии, - продолжил я. -
Но  сейчас  тебе необходимо бросить курить,  это однозначно.
     Так он  и сделал.  Курить он бросил,  через некоторое время начав
снова, следуя моему совету, и каждый раз своим взглядом как бы говоря:
     "Ну что тебе еще надо?",  причиняя мне простую человеческую боль.
К тому времени я перестал так остро ощущать дисгармонию на  расстоянии
и разговоров об этом больше не заводил.

     Однажды утром я позвонил Вадиму на работу и пригласил его вечером
прийти ко мне с Сатпремовым посидеть за  разговорами.  Он  согласился.
Когда он положил трубку, я вдруг почувствовал, как у меня в затылочной
части головы начинают сходиться две огромные структуры,  наподобие ко-
лец ножниц,  когда одно находит на другое.  Одновременно с этим у меня
внутри наступил покой,  о котором приходилось только мечтать.  Я  стал
недоумевать - как я раньше не мог понять причину своего беспокойства и
жить в том содоме. Вернувшись на несколько предыдущих мгновений време-
ни  назад,  я увидел,  что полость моего сознания была выстлана мягкой
полупрозрачной духовной тканью,  приглушавшей вибрации, идущие от этих
структур.  К  тому же предыдущие годы жизни давно стерли в моей памяти
понятие нормы душевного состояния,  и я привык подстраиваться под  то,
что есть. Мне сразу стало понятно, что наша "вражда" с Игорем в созна-
нии Вадима успокоилась.  Только такое влияние его сознания на мое,  не
только  сознательно,  но  и  бессознательно оставляла у меня вопросы к
прошлому.  С ними пришел еще Сережа.  Перед тем, как мы сели за стол, я
спросил  Вадима  его мнение,  если я отдам Игорю для прочтения кусочек
текста, в котором я описывал позапрошлогодние события, которые готовил
опубликовать:
     "А потом был Игорь Сатпремов.  Он бестолочью не был.  Он был  ум-
неньким.  Чтобы успокоить свой комплекс неполноценности, он решил про-
верить, действительно экстрасенс я или нет, чтобы не остаться в той же
кочке, из которой год назад мне, принесшему ему на работу К. Кастанеду
"Дверь в иные миры",  он со смехом сказал: "Иди, Миша, совершенствуйся
дальше". Я был открытым, доверчивым и фанатичным настолько, что у Иго-
ря были все основания подозревать,  что я далеко ушел в развитии своих
способностей.  О больнице я ему,  как другу,  рассказал. Но ни это, ни
тот мешок дешевого риса,  который я ему  сделал,  работая  в  магазине
грузчиком, не смогли Игоря уверить в моих, если не самых добрых, после
прошлого,  то в нейтральных чувствах,  это точно.  Поэтому,  чтобы  не
просчитаться, в очередной приход, он решил проверить это сам.
     В этот раз он пришел со своим другом. У меня уже были гости - мои
бывшие  ученики  -  парни,  в классе которых я проходил практику.  Они
пришли поздравить меня с 23 февраля и отметить бутылкой  коньяка  этот
праздник.
     - Кис,  кис, кис, - начал передразнивать меня Игорь, когда я стал
звать кошку, выскочившую вслед за пришедшим соседом на лестничную пло-
щадку.
     - Тьфу, тараканы здесь везде плавают, - сказал он, отплевываясь
после дегустации жидкости,  уже неделю стоящей в стакане.
     - Он  там  был  до твоего плевка или появился после?  - спросил я
его. Ни мой вопрос, ни хохот парней ему не понравились, поэтому он ре-
шил испытать меня дальше.  Когда я, перевернув окончившуюся пластинку,
вернулся на свое место и сел возле колонки, через некоторое время я, и
до  того  чувствовавший себя неважно,  стал чувствовать себя еще хуже.
Мою голову как-то замутило и повело в сторону колонки так, что я вооб-
ще  на мгновение выключился из восприятия окружающего.  Вдруг муть ис-
чезла и боковым зрением я вдруг увидел желтое Игорево сознание, влета-
ющее Игорю в голову за чуб и скрывающееся в голове,  подобно тому, как
укладывается петушиный гребешок.  Впрочем,  оно у всех  людей  подобно
Солнцу.  Игорь  встрепенулся  и пошел в туалет прыгать и анализировать
проверку моей сенситивности. Одно остается непонятным. Зная предусмот-
рительность Игоря и щепетильность,  как он не мог предусмотреть, какие
прыжки ему пришлось бы делать вокруг меня,  если бы со мной в ходе его
эксперимента  что-нибудь  случилось?  Был там и еще один факт из жизни
Игоря, но о нем здесь я написать не могу".
     Вадим согласно кивнул.  Ужин прошел почти как всегда, за исключе-
нием только чувства новизны реальности и будущего, что и задавало весь
тон вечеру. Один раз на сказанную Сережей шутку мы с Игорем расхохота-
лись в один голос,  в то время как Вадим удивленно на нас посмотрел  и
сделал  про  себя вывод о разнице отношения к говоримому.  Как я начал
понимать тогда:  его сознание было на другом уровне,  на другой  волне
восприятия реальности.
     Обратил я внимание еще вот на что.  У каждого  из  присутствующих
длина  взгляда была состоящей из одного колена длиной примерно по мет-
ру,  в то время как у Вадима - из двух по метру каждое. С чем это свя-
зано, я понять не мог, знал только, что отражает что-то духовное.
     Когда парни уходили,  я отдал Игорю вышеприведенный фрагмент, на-
деясь,  что он поймет,  что я после этого жеста остаюсь чистым. Сказал
после прочтения отдать этот листок Вадиму.  Садясь в машину,  Игорь  с
трудом выдохнул:  "Извини" (за прошлое).
     В ходе вечера Игорь, взяв бутылку из-под коньяка, стоящую на сто-
ле,  и,  разглядывая этикетку,  спросил у меня ее емкость, несмотря на
то,  что она на ней была написана. После этого "извини" у меня остался
незакрытым один вопрос: если бы я удовлетворил его вопрос, проявив тем
самым простоту, стал бы Игорь извиняться или нет? Я на вопрос Игоря не
ответил, почувствовав неискренность, в результате чего Игорь стушевал-
ся и опустил глаза.

     Иногда я думал:  "Представить Брюса Ли. Станет он бояться сказать
близкому человеку,  куда он идет из страха, что его "вычислят"? Станет
ли он отказываться от очевидной выгоды,  которая сама идет в  руки  из
страха что этот человек сядет на шею,  пред®явив потом счет? Причем не
по большому,  а по малому бытовому счету,  при том, что этого человека
он  знает  давно.  Неужели в любой момент времени он не сможет сказать
свое мнение,  в том числе и то, которое будет отличаться от мнения ему
невыгодного?  И в чем отличается от него большинство людей, трясущихся
за свое будущее и теряющие и его и настоящее?  Только слабостью  своих
эмоций?"

     Однажды, когда  я к Вадиму пришел,  увидел,  что он продолжает на
меня обижаться за записку в прошлом году.  Что эта его обида -  единс-
твенная причина,  не дающая нам друг другу только давать.  Я готов был
вылезти из шкуры и извиниться перед ним за ту обиду, но я не мог этого
сделать,  так  как не было ни грамма лишней энергии - я не мог открыть
рта по этому поводу, так как уже извинялся за то. А он про это, навер-
ное, забыл.

     - Знаешь,  какое у меня предложение - спустя два дня сказал я Па-
витрину,  придя к нему в гости.  - Давай,  ты будешь писать свою часть
книги. Твоя задача будет в том, чтобы, начиная с августа или даже вес-
ны 1992 года ты все свои сны и предчувствия,  связанные со мной  напи-
сал, вспомнив как можно точнее дату их переживания, отдашь их мне, а я
их сопоставлю с моими состояниями и отношением к тебе  в  тот  момент.
Это  ведь  будет интересно.
     Внезапно на лицо Вадима набежала тень.
     - Знаешь, - сухо сказал он, - у меня плохая память на сны и чувс-
тва.  Я,  наверное, не смогу тебе вспомнить.
     Он сидел ко мне левым боком,  глядя вперед в одну точку, точнее в
себя.  От его правого полушария к левому вертикально двигались полевые
слои,  рождая у меня чувство,  что мне надо уйти. Едва я об этом поду-
мал, как Вадим стал мне давать понять, что разговор окончен, и мне на-
до уходит