ний наш край назвав, он снова ошибся.
        Молвит он: "О мой сын, Илиона судьбою гонимый,
        Мне лишь Кассандра одна предсказала превратности эти;
        Нашему роду она предрекла грядущее, помню,
 185 И называла не раз Гесперию и край Италийский.
        Кто бы поверил тогда, что придут к берегам Гесперии
        Тевкры? Кого убедить могли предсказанья Кассандры?
        Феб указал нам пути – так последуем вещим советам".
        Так он промолвил, и все подчинились, ликуя, Анхизу.
 190 Снова отплыть мы спешим, немногих сограждан оставив,
        И, паруса распустив, разрезаем килем пучины.

                 Вышли едва лишь суда в просторы морей, и нигде уж
        Видно не стало земли – только небо и море повсюду,–
        Как над моей головой сгустились синие тучи –
 195 Тьму и ненастье суля, и вздыбились волны во мраке,
        Вырвавшись, ветер взметнул валы высокие в небо,
        Строй кораблей разбросав, и погнал по широкой пучине.
        Тучи окутали день, и влажная ночь похищает
        Небо, и молнии блеск облака разрывает все чаще.
 200 Сбившись с пути, в темноте по волнам мы блуждаем вслепую.
        Сам Палинур говорит, что ни дня, ни ночи не может
        Он различить в небесах, что средь волн потерял он дорогу.
        Солнца не видя, три дня мы блуждаем во мгле непроглядной,
        Столько ж беззвездных ночей по бурному носимся морю.
 205 Утром четвертого дня мы видим: земля показалась,
        Горы встают вдалеке и дым поднимается к небу.
        Тотчас спустив паруса, мы сильней налегаем на весла,
        Пену вздымая, гребцы разметают лазурные воды.

                 Принял нас берег Строфад, когда из пучины я спасся.
 210 Страшные те острова, что зовут Строфадами греки,
        В море великом лежат Ионийском. С ужасной Келено
        Прочие гарпии там обитают с тех пор, как закрылся
        Дом Финея для них и столы они бросили в страхе.
        Нет чудовищ гнусней, чем они, и более страшной
 215 Язвы, проклятья богов, из вод не рождалось Стигийских.
        Птицы с девичьим лицом, крючковатые пальцы на лапах;
        Все оскверняют они изверженьями мерзкими чрева,
        Щеки их бледны всегда от голода.

                В гавань вошли мы, куда пригнала нас буря,– и видим:
 220 Тучное стадо коров на равнине вольно пасется,
        Мелкий скот по траве гуляет, никем не хранимый.
        Мы нападаем на них, и Юпитера мы призываем,
        С ним великих богов, чтобы приняли долю добычи.
        Начали мы пировать, у залива ложа устроив,–
 225 К ужасу нашему, тут внезапно с гор налетают
        Гарпии, воздух вокруг наполняя хлопаньем крыльев.
        С гнусным воплем напав, расхищают чудовища яства,
        Страшно смердя, оскверняют столы касаньем нечистым.
 229 Вновь в углубленье скалы, в укрытье надежном поодаль
 231 Ставим столы и снова огонь алтарей зажигаем,–
        Вновь с другой стороны из незримых тайных убежищ
        Шумная стая летит, крючковатые когти нацелив,
        Пастями яства скверня. Друзьям тогда приказал я
 235 Взять оружье и в бой вступить с отродьем проклятым.
        Точно приказ выполняют они и в травах украдкой
        Острые прячут мечи и щиты скрывают надежно.
        Только лишь стая, слетев, огласила изогнутый берег
        Криками, в гулкую медь затрубил Мизен и с утеса
 240 Подал нам знак, и друзья в небывалую битву вступили,
        Мерзких пернатых морских поразить пытаясь мечами.
        Самый сильный удар их перьям не страшен, и ранить
        Их нельзя: уносятся ввысь они в бегстве поспешном,
        Гнусный оставив след и добычу сожрать не успевши.
 245 Только Келено одна на скале высокой уселась,
        Горьких пророчица бед, и такие слова она молвит:
        "Даже за битых быков и за телок зарезанных в сечу
        Вы готовы вступить, потомки Лаомедонта,
        Гарпий изгнать, не повинных ни в чем, из отчего царства?
 250 Так внемлите же мне и мои запомните речи!
        Все я скажу, что Фебу Отец всемогущий поведал,
        Все, что Феб-Аполлон мне открыл, величайшей из фурий.
        Держите вы в Италию путь: воззвавши к попутным
        Ветрам, в Италию вы доплывете и в гавань войдете,
 255 Но окружите стеной обещанный город не прежде,
        Чем за обиду, что вы нанесли нам, вас не заставит
        Голод жестокий столы пожирать, вгрызаясь зубами".
        Кончила речь и в леса унеслась на крыльях Келено.
        В жилах кровь леденит у спутников ужас внезапный,
 260 Духом упав, уверяют они, что мира добиться
        Нужно уже не мечом, но мольбою и просьбой смиренной,
        Будь хоть богини они, хоть нечистые мерзкие птицы.
        С берега руки простер отец мой Анхиз, призывая
        Милость великих богов, и назначил почетные жертвы.
 265 "Боги! От нас отвратите беду и отриньте угрозы!
        Молим: смягчитесь и нас благочестия ради спасите!"
        Молвив, канаты велит отвязать он причальные тотчас.

                 Нот напряг паруса; по волнам пробегаем вспененным,
        Путь направляем, куда поведут нас ветер и кормчий.
 270 Вот появился уже лесистый Закинф средь пучины,
        Сама, Дулихий за ним и крутые утесы Нерита.
        Держимся дальше от скал Итаки, Лаэртова царства,
        Край проклиная, где был рожден Улисс беспощадный.
        Вот перед нами встают в тумане вершины Левкаты,
 275 Виден и Фебов храм, мореходам внушающий трепет,
        Мчимся, усталые, к ним, заходим в маленький город,
        С носа летят якоря, корма у берега встала.

                К суше надежной приплыв, мы Юпитеру жертвы приносим,
        И возжигаем алтарь, совершая обряд очищенья,
 280 И на Актийской земле илионские игры справляем.
        Словно в отчизне, друзья меж собой состязаются, масло
        С тел стекает нагих. На душе становится легче:
        Путь меж врагов позади, позади твердыни аргивян.
        Солнце свой круг пролетело меж тем и год завершило,
 285 И ледяная зима ураганами волны вздымает.
        Медный выпуклый шит, Абанта могучего ношу,
        Вешаю в храме на дверь, стихом приношенье прославив:
        "Грек-победитель носил, посвятил же Эней побежденный".
        Место занять на скамьях приказал я и гавань покинуть,
 290 Влагу взрыли гребцы, ударяя веслами дружно,
        Быстро скрылись из глаз поднебесные горы феаков,
        Вдоль берегов Эпира свой путь в Хаонийскую гавань
        Мы направляем – и вот подплываем к твердыне Бутрота.

                 Странные вести молва до нашего слуха доносит:
 295 Будто Гелен Приамид городами правит данайцев,
        Жезл и жену отобрав у Пирра, потомка Эака,
        Будто бы вновь отдана Андромаха троянскому мужу.
        Весть поразила меня и зажгла мне сердце желаньем
        Встретиться с ним и узнать о таких судьбы переменах.
 300 Берег покинув и флот, я вышел из гавани в город.
        Вижу: печальный обряд приношений и тризны надгробной
        Там, где ложный течет Симоент за городом в роще,
        Правит, взывая к теням, Андромаха над Гектора прахом
        И возлиянья творит на кургане пустом, где супругу
 305 Два алтаря посвятила она, чтобы плакать чад ними;
        Чуть лишь завидела нас и узнала доспехи троянцев,–
        Тотчас застыл ее взгляд, и холод тело сковал ей,
        Наземь упала без сил, испугана страшным виденьем.
        Долго молчала она и потом лишь промолвила слово:
 310 "Подлинно ль вижу твой лик? И правдивую ль весть ты принес мне,
        Сын богини? Ты жив? Если ж света благого лишен ты,
        Где же мой Гектор тогда?" – Залилась Андромаха слезами,
        Воплями лес огласив; но немного ей, исступленной,
        Мог я сказать: срывался и мой от волнения голос.
 315 "Жив я, но вся моя жизнь протекает над гибельной бездной.
        Да, это я, сомненья отбрось.
        Что же изведала ты, потерявшая мужа такого?
        Беды одни или вновь обрела достойную долю?
        Гектору прежде жена, ты терпишь Пиррово ложе?"
 320 Взор опустила она и промолвила, голос понизив:
        "Всех счастливей одна Приамова дева, которой
        Жертвою пасть по приказу пришлось на вражьем кургане,
        Возле Троянской стены. Никому не досталась по жребью
        И не коснулась она победителей ложа в неволе!
 325 Родину нашу спалив, увезли нас по водным равнинам;
        Сына Ахиллова спесь, надменность юнца я терпела,
        В рабстве рожая детей. Когда ж он в Спарту уехал,
        Брачный союз заключить с Гермионой, внучкою Леды,
        Отдал рабыню свою он Гелену-рабу во владенье.
 330 Но, любовью горя к невесте отнятой, мучим
        Местью фурий, Орест застиг внезапно Пелида
        И на Ахиллов алтарь его поверг бездыханным.
        После .смерти его во власть Гелену досталась
        Царства часть; Хаонийскими он назвал эти земли,
 335 Имя Хаонии дал стране в честь троянца Хаона
        И на высотах воздвиг Пергам – Илиона твердыню.
        Но какою судьбой или ветром сюда ты заброшен?
        Бог ли привел тебя к нам, хоть о нас ты прежде не ведал?
        Где Асканий, твой сын? Он жив ли? Видит ли небо?
 340 В Трое был он тебе ................................................
        Не позабыл ли еще погибшей матери мальчик?
        Будит ли мужество в нем и старинную доблесть троянцев
        Мысль, что Энею он сын и что брат его матери – Гектор?"

                 Так говорила она и долго рыдала, не в силах
 345 Слезы унять; но от стен городских уже приближался
        К нам Гелен Приамид, окруженный густою толпою;
        Тотчас узнал он друзей и увел, ликуя, к воротам,
        Слезы обильные льет, произносит бессвязные речи.
        С ним я иду и гляжу на подобие Трои великой –
 350 Малый Пергам и на скудный ручей, именуемый Ксанфом,
        Новых Скейских ворот порог и створы целую.
        Радостно в город друзей со мною тевкры вступают,
        Царь принимает нас всех в своих палатах обширных:
        Мы средь чертогов творим возлиянье Вакховой влагой,
 355 Чаши подняв и держа золотые с яствами блюда.

                 День пролетел, а за ним и другой, и легкие ветры
        В путь зовут нас, и Австр полотно парусов наполняет.
        С просьбой такой к прорицателю я тогда обратился:
        "Трои сын, глашатай богов! Ты Фебову волю
 360 Видишь в движенье светил, в треножниках, в лаврах кларийских,
        Птиц ты знаешь язык и приметы проворных пернатых.
        Все святыни рекли, что путь мой будет удачным,
        Волю- являя свою, все боги меня убеждали
        Плыть к Италийской земле и счастье пытать на чужбине.
 365 Гарпия только одна Келено (мерзко промолвить)
        Горе сулит, предсказав небывалое чудо и кару,–
        Голод гнусный. Скажи, каких опасностей должно
        Мне избегать и как превозмочь грозящие беды?"

                 Прежде всего Гелен, телиц по обряду заклавши,
 370 Молит о мире богов, и повязки жреца распускает
        Он на священном челе, и меня, о Феб, на порог твой
        За руку сам он ведет, потрясенного близостью бога.
        После отверз он уста, вдохновленные Фебом, и молвил:
        "Сын богини! С тобой – ив это твердо я верю –
 375 Воля великих богов, ибо эту тебе предназначил
        Участь бессмертный Отец и таков непреложный порядок.
        Ныне из многого я лишь немногое вправе поведать,
        Чтобы измерить моря и войти в Авзонийскую гавань
        Мог безопаснее ты. Остальное Парки Гелену
 380 Знать не дают и Сатурна дочь открыть запрещает.
        Помни: Италию ту, которую мнишь ты уж близкой,
        Гавань, куда ты вскоре войти в неведенье мыслишь,
        Долгий путь отделяет от вас и обширные земли.
        Весла гнуть придется тебе в волнах тринакрийских,
 385 На кораблях пересечь Авзонийского моря равнину,
        Воды подземных озер и Цирцеи остров увидеть,
        Раньше чем ты в безопасной земле свой город воздвигнешь.
        Знак я открою тебе (ты в душе сохрани его прочно):
        Там, где, тревогой томим, у потока реки потаенной,
 390 Возле прибрежных дубов ты огромную веприцу встретишь,–
        Будет она лежать на земле, и детенышей тридцать
        Белых будут сосать молоко своей матери белой,–
        Место для города там, там от бед покой обретешь ты.
        Также не бойся, что грызть столы вас голод заставит:
 395 Путь отыщет судьба, Аполлон моленья услышит.
        Только ближних земель, берегов италийских восточных,
        Тех, в которые бьют валы вот этого моря,
        Ты избегай: живут в городах там злобные греки.
        Стены на этой земле нарикийские локры воздвигли,
 400 С войском своим овладел Саллентинской равниной ликтиец
        Идоменей; а вождь Филоктет, Мелибею покинув,
        Прочной стеной оградил Петелию, маленький город.
        После, когда корабли остановятся, море измерив,
        И, возведя алтари, ты у берега будешь молиться,
 405 Волосы должно накрыть и укутать пурпурным покровом,
        Чтоб меж священных огней, в честь богов зажженных, враждебный
        Лик не предстал пред тобой, не нарушил, зловещий, обряда.
        Впредь и ты и друзья – сохраняйте обычай священный,
        Пусть и у внуков завет этот так же свято блюдется.
 410 После отплытья тебя примчит к берегам сицилийским
        Ветер – туда, где расступятся вширь теснины Пелора;
        Влево к земле поверни и по морю влево плыви ты
        Кружным путем: берегись и волн, и берега справа!
        Слышал я: материк там обрушился в страшном крушенье
 415 (Могут всё изменить бесконечно долгие сроки!),
        Две страны разделив, что прежде были едины;
        Вторгшись меж ними в провал, волнами могучими море
        От Гесперийской земли сицилийский берег отторгло
        И между пашен и сел потекло по расселине узкой.
 420 Справа Сцилла тебя там ждет, а слева – Харибда:
        Трижды за день она поглощает бурные воды,
        Море вбирая в провал бездонной утробы, и трижды
        Их извергает назад и зведы струями хлещет.
        Сцилла в кромешной тьме огромной пещеры таится,
 425 Высунув голову в щель, корабли влечет на утесы.
        Сверху – дева она лицом и грудью прекрасной,
        Снизу – тело у ней морской чудовищной рыбы,
        Волчий мохнатый живот и хвост огромный дельфина.
        Лучше Пахина тебе обогнуть тринакрийского меты,
 430 По морю дольше идти, от прямого пути отклониться,
        Чем хоть раз увидать безобразную Сциллу в обширном
        Гроте ее между скал, оглашаемых псами морскими.
        Дальше: если Гелен прозорлив и можно пророку
        Верить и дух его Феб наполняет истинным знаньем,–
 435 Только одно, одно лишь тебе повторю многократно,
        Сын богини, и вновь, и вновь о том же напомню:
        Прежде всего преклонись пред божественной силой Юноны,
        Ей молитвы твори, приноси обеты и жертвы,
        Чтобы владычицы гнев одолеть: с такою победой
 440 Можешь в Италию плыть, покинув Тринакрии берег.
        В Кумы ты попадешь, лишь только в край тот прибудешь;
        Там у священных озер, у Аверна средь рощи шумящей
        Ты под скалою найдешь пророчицу, что в исступленье
        Людям вещает судьбу, письмена же листьям вверяет;
 445 Все предсказанья свои записав на листьях древесных,
        Дева их в гроте глухом оставляет, сложив по порядку,
        Должной чредою они до тех пор лежат неподвижно,
        Не повернется пока дверная ось и не сдвинет
        Листья с мест ветерок, отворенной поднятый дверью.
 450 Но не желает ловить по пещере летящие листья,
        Ни разложить по местам, ни собрать вещания дева,
        Все уходят ни с чем, Сивиллы приют проклиная.
        Время здесь потерять не бойся и не досадуй,
        Если друзья упрекнут, если в море властно дорога
 455 Вновь паруса призовет и наполнит их ветер попутный.
        Вещую ты посети, предсказаний добейся мольбами,–
        Пусть лишь предскажет сама и уста разомкнет добровольно.
        О племенах италийских она, о будущих войнах
        Все расскажет тебе и укажет, как бед избежать вам,
 460 Если ж ее ты почтишь, то и путь безопасный дарует.
        Бог только это тебе открывает устами моими.
        В путь! И возвысь до небес великую Трою делами!"

                 Так пророк говорил, друзьям судьбу открывая;
        После велел он снести к кораблям дары золотые,
 465 Флот нагрузить серебром и резною костью слоновой.
        Множество медных котлов додонских нам подарил он,
        Также Пирра доспех – золотую кольчугу тройную,
        И островерхий шлем, увенчанный гривой косматой.
        Дар наилучший Гелен вручил Анхизу, а нам он
 470 Дал коней и возниц,
        Спутникам роздал мечи и число гребцов нам пополнил.
        Всем кораблям поднять паруса повелел тут родитель,
        Чтоб не замешкаться нам, когда ветер подует попутный.
        Феба глашатай к нему обратился с великим почтеньем:
 475 "Ты, что славного был удостоен союза с Венерой!
        Боги пеклись о тебе и спасали из гибнущей Трои
        Дважды. Взгляни, пред тобой Авзонии берег: ты можешь
        К ней повернуть паруса. Но придется мимо проплыть вам:
        Тот далеко еще край, что вам Аполлон обещает!
 480 В путь, счастливый отец, сыновней гордый любовью!
        Долгой речью зачем я мешаю крепчающим Австрам?"
        Тут Андромаха несет, опечалена нашим отъездом,
        Юлу фригийский плащ средь иных одежд разноцветных,
        Затканных пряжей златой, и, от мужа отстать не желая,
 485 Нас осыпает она дарами ткацкого стана.
        "Мальчик! От той, что была женою Гектора прежде,
        Дар прими: пусть руки мои тебе он напомнит,
        Давней залог любви, от родных последний подарок.
        Вижу в тебе лишь одном я образ Астианакса:
 490 Те же глаза, и то же лицо, и руки, и кудри!
        И по годам он тебе сейчас ровесником был бы".
        К ним, со слезами в глазах, обратился я, отплывая:
        "Счастливы будьте, друзья! Ваша доля уже завершилась;
        Нас же бросает судьба из одной невзгоды в другую.
 495 Вы покой обрели; ни морей бороздить не должны вы,
        Ни Авзонийских искать убегающих вдаль побережий.
        Видите вы пред собой подобье Ксанфа и Трою,
        Вашей рукой возведенную здесь,– при лучших, надеюсь,
        Знаменьях: с греками ей не придется впредь повстречаться.
 500 Если Тибра и нив, прилегающих к Тибру, достигну
        Я и стены узрю, что даны будут нашему роду,–
        Город Эпирский, и тот, Гесперийский, и оба народа –
        Близки они искони, ибо предок Дардан им обоим,
        Ибо судьба их одна,– в Илион, единый по духу,
 505 Слиты будут навек: пусть о том не забудут потомки!"

                В море выходим мы вновь, близ Керавнии скал проплываем:
        Путь в Италию здесь, средь зыбей здесь короче дорога.
        Солнце упало меж тем, и горы окутались тенью.
        Мы улеглись у воды на лоне суши желанной,
 510 Жребием выбрав гребцов; сухое песчаное ложе
        Тело покоит, и сон освежает усталые члены.
        Оры, ведущие Ночь, не прошли полпути кругового,–
        А Палинур уже встал, незнакомый с праздною ленью;
        Чутко воздуха ток и веянье ветра он ловит,
 515 Бег наблюдает светил, в молчаливом небе скользящих,
        Влажных созвездье Гиад, Арктур, и двойные Трионы,
        И Ориона с мечом золотым – он всех озирает.
        После, увидев, что все неизменно в безоблачном небе,
        Звучный сигнал с кормы подает; мы лагерь снимаем,
 520 Снова в дорогу летим, парусов крыла расправляем.

                 Вот заалела Заря, прогоняя ночные светила.
        Тут увидали вдали очертанья холмов и отлогий
        Берег Италии мы. "Италия!" – крикнул Ахат мой,
        Берег Италии все приветствуют радостным кличем.
 525 Сам родитель Анхиз наполняет емкую чашу
        Чистым вином до самых краев и богов призывает,
        Встав на высокой корме:
        "Боги, владыки морей, земель и бурь быстрокрылых!
        Легкий даруйте нам путь и ветер попутный пошлите!"
 530 В