аком темным:
         Он от него и стрелу налетавшую быстро отринул.
         Я уже бросил стрелу и уметил Тидеева сына
         В рамо десное, пробив совершенно доспешную лату,
 190  И уже уповал, что его я повергнул к Аиду;
         Нет, не повергнул! Есть, без сомнения, бог прогневленный!
         Коней со мною здесь нет, для сражения нет колесницы;
         В Зелии, в доме отца, у меня их одиннадцать пышных,
         Новых, недавно отделанных; к бережи их, покрывала
 195  Окрест висят, и для каждой из них двуяремные кони
         Подле стоят, утучняяся полбой и белым ячменем.
         Нет, не напрасно меня Ликаон, воинственный старец,
         Так увещал, отходящего к брани, в отеческом доме:
         Старец наказывал мне, ополчась на конях, в колеснице
 200  Трои сынов предводить на побоищах бурных сражений.
         Я не послушал отца, а сие бы полезнее было.
         Коней хотел пощадить, чтоб у граждан, в стенах заключенных,
         В корме они не нуждались, привыкнув питаться роскошно.
         Коней оставил и так устремился я пеш к Илиону,
 205  Твердо надежный на лук, но сей лук для меня не помощник!
         В двух воевод знаменитейших бросил я меткие стрелы:
         В сына Тидея и в сына Атрея; того и другого
         Ранивши, светлую кровь я извлек и озлобил их больше.
         В злую годину, я вижу, и лук, и пернатые стрелы
 210  Снял со столба я в тот день, как решился в веселую Трою
         Рати троянские весть, угождая Приамову сыну.
         Если я вспять возвращусь и увижу моими очами
         Землю родную, жену и отеческий дом наш высокий, -
         Пусть иноземец враждебный тогда же мне голову срубит,
 215  Если я лук сей и стрелы в пылающий пламень не брошу,
         В щепы его изломав: бесполезный он был мне сопутник!"

        Пандару быстро Эней, предводитель троян, возражает:
         "Так не вещай, Ликаонид любезный! Не будет иначе
         Прежде, нежели мы человека сего, в колеснице
 220  Противостав, не изведаем оба оружием нашим.
         Шествуй ко мне, взойди на мою колесницу, увидишь,
         Троса кони каковы, несказанно искусные полем
         Быстро летать и туда и сюда, и в погоне и в бегстве.
         К граду и нас унесут они, бурные, если б и снова
 225  Славу Зевс даровал Диомеду, Тидееву сыну.
         Шествуй, любезный; и бич, и блестящие конские вожжи
         В руки прийми ты, а я с колесницы сойду, чтоб сразиться.
         Или врага принимай ты, а я озабочусь конями".

        Но ему возражает блистательный сын Ликаонов:
 230  "Сам удержи ты бразды и правь своими конями:
         Прытче они под возницей привычным помчат колесницу,
         Ежели мы побежим пред могучим Тидеевым сыном.
         Или они, оробевши, замнутся и с бранного поля
         Нас понесут неохотно, знакомого крика не слыша.
 235  Тою порою нагрянет на нас Диомед дерзновенный,
         Нас обоих умертвит и похитит коней знаменитых.
         Ты, Анхизид, удержи и бразды, управляй и конями;
         Я же его, налетевшего, пикою острою встречу".

        Так сговоряся и оба в блистательной став колеснице,
 240  Вскачь на Тидеева сына пустили коней быстроногих.
         Их усмотревши, Сфенел, знаменитый сын Капанеев,
         К сыну Тидея немедля крылатую речь устремляет:
         "Храбрый Тидид Диомед, о друг, драгоценнейший сердцу!
         Вижу могучих мужей, налетающих биться с тобою.
 245  Мощь обоих неизмерима: первый - стрелец знаменитый
         Пандар, гордящийся быть Ликаона Ликийского сыном;
         Тот же - троянец Эней, добродушного мужа Анхиза
         Сын, нарицающий матерью Зевсову дочь Афродиту.
         Стань в колесницу, и вспять мы уклонимся; так не свирепствуй,
 250  Между передних бросаясь, да жизни своей не погубишь".

        Грозно взглянув на него, отвечал Диомед нестрашимый:
         "Смолкни, о бегстве ни слова! к нему ты меня не преклонишь!
         Нет, не в породе моей, чтобы вспять отступать из сражений
         Или, робея, скрываться: крепка у меня еще сила!
 255  Мне даже леность всходить в колесницу; но так, как ты видишь,
         Пеш против них я иду; трепетать не велит мне Афина.
         Их в колеснице обратно не вынесут быстрые кони;
         Оба от нас не уйдут, хоть один и укрылся бы ныне.
         Молвлю тебе я иное, а ты сохрани то на сердце:
 260  Ежели мне Тритогения мудрая славу дарует
         Их обоих поразить, быстроногих ты собственных коней
         Здесь удержи, затянувши бразды за скобу колесницы;
         Сам, не забудь, Капанид, на Энеевых коней ты бросься
         И гони от троян к ополчениям храбрых данаев.
 265  Кони сии от породы, из коей Кронид громовержец
         Тросу ценою за сына, за юного дал Ганимеда;
         Кони сии превосходнее всех под авророй и солнцем.
         Сей-то породы себе у царя Лаомедона тайно
         Добыл Анхиз властелин, из своих кобылиц подославши:
 270  Шесть у Анхиза в дому родилося породы сей коней;
         Он, четырех удержав при себе, воспитал их у яслей;
         Двух же Энею отдал, разносящих в сражениях ужас.
         Если сих коней похитим, стяжаем великую славу!"

        Тою порой, как на месте герои взаимно вещали,
 275  Близко враги принеслися, гонящие коней их бурных.
         Первый к Тидиду воскликнул блистательный сын Ликаонов:
         "Пламенный сердцем, воинственный, сын знаменитый Тидея!
         Быстрой моею стрелой не смирен ты, пернатою горькой;
         Ныне еще испытаю копьем, не вернее ль умечу".
 280  Рек он - и, мощно сотрясши, послал длиннотенную пику,
         И поразил по щиту Диомеда; насквозь совершенно
         Острая медь пролетела и звучно ударилась в броню.

        Радуясь, громко воскликнул блистательный сын Ликаонов:
         "Ранен ты в пах и насквозь! и теперь, я надеюсь, не долго
 285  Будешь страдать; наконец даровал ты мне светлую славу!"
         Быстро ему, не смутясь, отвечал Диомед благородный:
         "Празден удар, ты обманут! но вы, я надеюся, оба
         Прежде едва ль отдохнете, доколе один здесь не ляжет
         Кровью своею насытить несытого бранью Арея!"

290  Так произнес - и поверг; и копье направляет Афина
         Пандару в нос близ очей: пролетело сквозь белые зубы,
         Гибкий язык сокрушительной медью при корне отсекло
         И, острием просверкнувши насквозь, замерло в подбородке.
         Рухнулся он с колесницы, взгремели на падшем доспехи
 295  Пестрые, пышноблестящие; дрогнули тросские кони
         Бурные; там у него и душа разрешилась, и крепость.

        Прянул на землю Эней со щитом и с огромною пикой
         В страхе, да Пандаров труп у него не похитят ахейцы.
         Около мертвого ходя, как лев, могуществом гордый,
 300  Он перед ним и копье уставлял, и щит круговидный,
         Каждого, кто б ни приближился, душу исторгнуть грозящей
         Криком ужасным. Но камень рукой захватил сын Тидеев,
         Страшную тягость, какой бы не подняли два человека
         Ныне живущих людей, - но размахивал им и один он;
 305  Камнем Энея таким поразил по бедру, где крутая
         Лядвея ходит в бедре по составу, зовомому чашкой;
         Чашку удар раздробил, разорвал и бедерные жилы,
         Сорвал и кожу камень жестокий. Герой пораженный
         Пал на колено вперед; и, колеблясь, могучей рукою
 310  В дол упирался, и взор его черная ночь осенила.

        Тут неизбежно погиб бы Эней, предводитель народа,
         Если б того не увидела Зевсова дочь Афродита,
         Матерь, его породившая с пастырем юным, Анхизом.
         Около милого сына обвив она белые руки,
 315  Ризы своей перед ним распростерла блестящие сгибы,
         Кроя от вражеских стрел, да какой-либо конник данайский
         Медию персей ему не пронзит и души не исторгнет,
         Так уносила Киприда любезного сына из боя.

        Тою порою Сфенел Капанид не забыл наставлений,
 320  Данный ему Диомедом, воинственным сыном Тидея:
         Коней своих звуконогих вдали от бранной тревоги
         Он удержал и, бразды затянув за скобу колесницы,
         Бросился быстро на праздных Энея коней пышногривых,
         И, отогнав от троян к меднолатным дружинам ахеян,
 325  Другу отдал Деипилу, которого сверстников в сонме
         Более всех он любил, по согласию чувств их сердечных,
         Гнать повелев к кораблям мореходным; сам же, бесстрашный,
         Став в колеснице своей и блестящие вожжи ослабив,
         Вслед за Тидидом царем на конях звуконогих понесся,
 330  Пламенный. Тот же Киприду преследовал медью жестокой,
         Знав, что она не от мощных богинь, не от оных бессмертных,
         Кои присутствуют в бранях и битвы мужей устрояют,
         Так, как Афина или как громящая грады Энио.
         И едва лишь догнал, сквозь густые толпы пролетая,
 335  Прямо уставив копье, Диомед, воеватель бесстрашный,
         Острую медь устремил и у кисти ранил ей руку
         Нежную: быстро копье сквозь покров благовонный, богине
         Тканный самими Харитами, кожу пронзило на длани
         Возле перстов; заструилась бессмертная кровь Афродиты,
 340  Влага, какая струится у жителей неба счастливых:
         Ибо ни брашн не ядят, ни от гроздий вина не вкушают;
         Тем и бескровны они, и бессмертными их нарицают.
         Громко богиня вскричав, из объятий бросила сына;
         На руки быстро его Аполлон и приял и избавил,
 345  Облаком черным покрыв, да какой-либо конник ахейский
         Медию персей ему не пронзит и души не исторгнет.
         Грозно меж тем на богиню вскричал Диомед воеватель:
         "Скройся, Зевесова дочь! удалися от брани и боя.
         Или еще не довольно, что слабых ты жен обольщаешь?
 350  Если же смеешь и в брань ты мешаться, вперед, я надеюсь,
         Ты ужаснешься, когда и название брани услышишь!"

        Рек, - и она удаляется смутная, с скорбью глубокой.
         Быстро Ирида ее, поддержав, из толпищ выводит
         В омраке чувств от страданий; померкло прекрасное тело!
 355  Скоро ошуюю брани богиня находит Арея;
         Там он сидел; но копье и кони бессмертные были
         Мраком одеты; упав на колена, любезного брата
         Нежно молила она и просила коней златосбруйных:
         "Милый мой брат, помоги мне, дай мне коней с колесницей,
 360  Только достигнуть Олимпа, жилища богов безмятежных.
         Страшно я мучуся язвою; муж уязвил меня смертный,
         Вождь Диомед, который готов и с Зевесом сразиться!"

        Так изрекла, - и Арей отдает ей коней златосбруйных.
         Входит она в колесницу с глубоким крушением сердца;
 365  С нею Ирида взошла и, бразды захвативши в десницу,
         Коней стегнула бичом; полетели послушные кони;
         Быстро достигнули высей Олимпа, жилища бессмертных.
         Там удержала коней ветроногая вестница Зевса
         И, отрешив от ярма, предложила амброзию в пищу.
 370  Но Киприда стенящая пала к коленам Дионы,
         Матери милой, и матерь в объятия дочь заключила,
         Нежно ласкала рукой, вопрошала и так говорила:
         "Дочь моя милая, кто из бессмертных с тобой дерзновенно
         Так поступил, как бы явно какое ты зло сотворила?"

375  Ей, восстенав, отвечала владычица смехов Киприда:
         "Ранил меня Диомед, предводитель аргосцев надменный,
         Ранил за то, что Энея хотела я вынесть из боя,
         Милого сына, который всего мне любезнее в мире.
         Ныне уже не троян и ахеян свирепствует битва;
 380  Ныне с богами сражаются гордые мужи данаи!"

        Ей богиня почтенная вновь говорила Диона:
         "Милая дочь, ободрись, претерпи, как ни горестно сердцу.
         Много уже от людей, на Олимпе живущие боги,
         Мы пострадали, взаимно друг другу беды устрояя.
 385  Так пострадал и Арей, как его Эфиальтес и Отос,
         Два Алоида огромные, страшною цепью сковали:
         Скован, тринадцать он месяцев в медной темнице томился.
         Верно бы там и погибнул Арей, ненасытимый бранью,
         Если бы мачеха их, Эрибея прекрасная, тайно
 390  Гермесу не дала вести: Гермес Арея похитил,
         Силы лишенного: страшные цепи его одолели.
         Гера подобно страдала, как сын Амфитриона мощный
         В перси ее поразил треконечною горькой стрелою.
         Лютая боль безотрадная Геру богиню терзала!
 395  Сам Айдес, меж богами, ужасный, страдал от пернатой.
         Тот же погибельный муж, громовержцева отрасль, Айдеса,
         Ранив у врат подле мертвых, в страдания горькие ввергнул.
         Он в Эгиохов дом, на Олимп высокий вознесся,
         Сердцем печален, болезнью терзаем; стрела роковая
 400  В мощном Айдесовом раме стояла и мучила душу,
         Бога Пеан врачевством, утоляющим боли, осыпав,
         Скоро его исцелил, не для смертной рожденного жизни.
         Дерзкий, неистовый! он не страшась совершал злодеянья:
         Луком богов оскорблял, на Олимпе великом живущих!
 405  Но на тебя Диомеда воздвигла Паллада Афина.
         Муж безрассудный! не ведает сын дерзновенный Тидеев:
         Кто на богов ополчается, тот не живет долголетен;
         Дети отцом его, на колени садяся, не кличут
         В дом свой пришедшего с подвигов мужеубийственной брани.
 410  Пусть же теперь сей Тидид, невзирая на гордую силу,
         Мыслит, да с ним кто иной, и сильнейший тебя, не сразится;
         И Адрастова дочь, добродушная Эгиалея,
         Некогда воплем полночным от сна не разбудит домашних,
         С грусти по юном супруге, храбрейшем герое ахейском,
 415  Верная сердцем супруга Тидида, смирителя коней".

        Так говоря, на руке ей бессмертную кровь отирала:
         Тяжкая боль унялась, и незапно рука исцелела.
         Тою порою, зревшие все, и Афина и Гера
         Речью язвительной гнев возбуждали Крониона Зевса;
 420  Первая речь начала светлоокая дева Афина:
         "Зевс, наш отец, не прогневаю ль словом тебя я, могучий?
         Верно, ахеянку новую ныне Киприда склоняла
         Ввериться Трои сынам, беспредельно богине любезным?
         И, быть может, ахеянку в пышной одежде лаская,
 425  Пряжкой златою себе поколола нежную руку?"

        Так изрекла; улыбнулся отец и бессмертных и смертных
         И, призвав пред лицо, провещал ко златой Афродите:
         "Милая дочь! не тебе заповеданы шумные брани.
         Ты занимайся делами приятными сладостных браков;
 430  Те же бурный Арей и Паллада Афина устроят".

        Так взаимно бессмертные между собою вещали.
         Тою порой на Энея напал Диомед нестрашимый:
         Зная, что сына Анхизова сам Аполлон покрывает,
         Он не страшился ни мощного бога; горел непрестанно
 435  Смерти Энея предать и доспех знаменитый похитить.
         Трижды Тидид нападал, умертвить Анхизида пылая;
         Трижды блистательный щит Аполлон отражал у Тидида;
         Но, лишь в четвертый раз налетел он, ужасный, как демон,
         Голосом грозным к нему провещал Аполлон дальновержец:
 440  "Вспомни себя, отступи и не мысли равняться с богами,
         Гордый Тидид! никогда меж собою не будет подобно
         Племя бессмертных богов и по праху влачащихся смертных!"

        Так провещал, - и назад Диомед отступил недалеко,
         Гнева боящийся бога, далеко разящего Феба.
 445  Феб же, Энея похитив из толпищ, его полагает
         В собственном храме своем, на вершине святого Пергама.
         Там Анхизиду и Лета, и стрелолюбивая Феба
         Сами в великом святилище мощь и красу возвращали.
         Тою порой Аполлон сотворил обманчивый призрак -
 450  Образ Энея живой и оружием самым подобный.
         Около призрака Трои сынов и бесстрашных данаев
         Сшиблись ряды, разбивая вкруг персей воловые кожи
         Пышных кругами щитов и крылатых щитков легкометных.
         К богу Арею тогда провещал Аполлон дальновержец:
 455  "Бурный Арей, мужегубец кровавый, стен разрушитель!
         Или сего человека из битв удалить не придешь ты,
         Воя Тидида, который готов и с Кронидом сразиться?
         Прежде богиню Киприду копьем поразил он в запястье;
         Здесь на меня самого устремился ужасный, как демон!"

460  Так произнесши, воссел Аполлон на вершинах Пергама;
         Но свирепый Арей троян возбудить устремился,
         Вид Акамаса приняв, предводителя быстрого фраков.
         Звучно к сынам Приама, питомца Зевеса, взывал он:
         "О сыны Приама, хранимого Зевсом владыки!
 465  Долго ль еще вам убийство троян попускать аргивянам?
         Или пока не начнут при вратах Илиона сражаться?
         Пал воевода, почтенный для нас, как божественный Гектор!
         Доблестью славный Эней, знаменитая отрасль Анхиза!
         Грянем, из бранной тревоги спасем благородного друга!"
 470  Так говоря, возбудил он и силу и мужество в каждом.
         Тут Сарпедон укорять благородного Гектора начал:
         "Гектор! где твое мужество, коим ты прежде гордился?
         Град, говорил, защитить без народа, без ратей союзных
         Можешь один ты с зятьями и братьями; где ж твои братья?
 475  Здесь ни единого я не могу ни найти, ни приметить.
         Все из сражения прячутся, словно как псы перед скимном;
         Мы же здесь ратуем, мы, чужеземцы, притекшие в помощь;
         Ратую я, союзник ваш, издалека пришедший.
         Так, и ликийские долы, и ксанфские воды - далеки,
 480  Где я оставил супругу любезную, сына-младенца
         И сокровища многие, коих убогий алкает.
         Но, невзирая на то, предвожу ликиян, и готов я
         С мужем сразиться и сим, ничего не имея в Троаде,
         Что бы могли у меня иль унесть, иль увесть аргивяне.
 485  Ты ж - неподвижен стоишь и других не бодришь ополчений
         Храбро стоять, защищая и жен и детей в Илионе.
         Гектор, блюдись, да объяты, как всеувлекающей сетью,
         Все вы врагов разъяренных не будете плен и добыча!
         Скоро тогда сопостаты разрушат ваш град велелепный!
 490  Ты о делах сих заботиться должен и денно и нощно,
         Должен просить воевод, дальноземных союзников ваших,
         Бой непрестанно вести, а грозы и упреки оставить".

        Так говорил он, - и речь уязвила Гектора сердце:
         Быстро герой с колесницы с оружием прянул на землю:
 495  Острые копья колебля, кругом полетел по дружинам,
         В бой распаляя сердца; и возжег он жестокую сечу!
         Вспять возвратились трояне и стали в лицо аргивянам;
         Те же, сомкнувши ряды, нажидали врагов, не робели.

        Так, если ветер плевы рассевает по гумнам священным,
 500  Жателям, веющим хлеб, где Деметра с кудрями златыми
         Плод отделяет от плев, возбуждая дыхание ветров,
         Гумны кругом под плевою белеются, - так аргивяне
         С глав и до ног их белели под прахом, который меж ними
         Даже до медных небес воздымали копытами кони
 505  В быстрых, крутых поворотах; ворочали в бой их возницы,
         Прямо с могуществом рук на врагов устремляясь; но мраком
         Бурный Арей покрывает всю битву, троянам помощный,
         Вкруг по рядам их носясь: поспешил он исполнить заветы
         Феба, царя златострельного; Феб заповедал Арею
 510  Души троян возбудить, лишь узрел, что Паллада Афина
         Бой оставляет, богиня, защитница воинств ахейских.
         Сам же Энея вождя из святилища пышного храма
         Вывел и крепостью перси владыки народов наполнил.
         Стал Анхизид меж друзьями величествен; все веселились,
 515  Видя, что он, живой, невредимый, блистающий силой,
         Снова предстал, но его вопросить ни о чем не успели;
         Труд их заботил иной, на который стремил сребролукий,
         Смертных губитель Арей и неустально ярая Распря.

        Оба Аякса меж тем, Одиссей и Тидид воеводы
 520  Ревностно в бой возбуждали ахейских сынов; но ахейцы
         Сами ни силы троян не страшились, ни криков их грозных;
         Ждали недвижные, тучам подобные, кои Кронион
         В тихий, безве