ко мне, хоть на миг обоймемся с любовью
        И взаимно с тобой насладимся рыданием горьким! "

       Рек,– и жадные руки любимца обнять распростер он;
 100 Тщетно: душа Менетида, как облако дыма, сквозь землю
        С воем ушла. И вскочил Ахиллес, пораженный виденьем,
        И руками всплеснул, и печальный так говорил он:
        "Боги! так подлинно есть и в Аидовом доме подземном
       Дух человека и образ, но он совершенно бесплотный!
 105 Целую ночь, я видел, душа несчастливца Патрокла
        Все надо мною стояла, стенающий, плачущий призрак;
        Все мне заветы твердила, ему совершенно подобясь! "

       Так говорил – и во всех возбудил он желание плакать.
        В плаче нашла их Заря, розоперстая вестница утра,
 110 Около тела печального. Царь Агамемнон с зарею
        Месков яремных и ратников многих к свезению леса
        Выслал из стана ахейского; с ними пошел и почтенный
        Муж Мерион, Девкалида героя служитель разумный.
        Взяв топоры древорубные в руки и верви крутые,
 115 Воины к рощам пускаются; мулы идут перед ними,
        Часто с крутизн на крутизны, то вкось их, то вдоль переходят.
        Е холмам пришедши лесистым обильной потоками Иды,
        Все изощренною медью высоковершинные дубы
        Дружно рубить начинают; кругом они с треском ужасным
 120 Падают; быстро древа, рассекая на бревна, данаи
        К мулам вяжут; и мулы, землю копытами роя,
        Рвутся на поле ровное выйти сквозь частый кустарник.
        Все древосеки несли совокупно тяжелые бревна:
        Так Мерион повелел, Девкалидов служитель разумный;
 125 Кучей сложили на берег, где Ахиллес указал им,
        Где и Патроклу великий курган и себе он назначил.

       Страшную леса громаду сложив на брегу Геллеспонта,
        Там аргивяне остались и сели кругом. Ахиллес же
        Дал повеленье своим мирмидонянам бранолюбивым
 130 Медью скорей препоясаться всем и коней в колесницы
        Впрячь; поднялися они и оружием быстро покрылись;
        Все на свои колесницы взошли, и боец и возница;
        Начали шествие, спереди конные, пешие сзади,
        Тучей; друзья посредине несли Менетида Патрокла,
 135 Все посвященными мертвому тело покрыв волосами.
        Голову сзади поддерживал сам Ахиллес благородный,
        Горестный: друга он верного в дом провожал Аидеса.

       К месту пришедши, которое сам Ахиллес им назначил,
        Одр опустили и быстро костер наметали из леса.
 140 Думу иную тогда Пелейон быстроногий замыслил:
        Став при костре, у себя он обрезал русые кудри,–
        Волосы, кои Сперхию с младости нежной растил он;
        Очи на темное море возвел и, вздохнувши, воскликнул:
        "Сперхий! напрасно отец мой, моляся тебе, обрекался,
145 Там, когда я возвращуся в любезную землю родную,
        Кудри обрезать мои и тебе принести с гекатомбой
        И тебе ж посвятить пятьдесят овнов плодородных,
        Возле истоков, где роща твоя и алтарь благовонный.
        Так обрекался Пелей, но его ты мольбы не исполнил.
 150 Я никогда не увижу драгого отечества! Пусть же
        Храбрый Патрокл унесет Ахиллесовы кудри в могилу!"

       Рек – и, обрезавши волосы, в руки любезному другу
        Сам положил, и у всех он исторгнул обильные слезы.
        Плачущих их над Патроклом оставило б, верно, и солнце,
 155 Если бы скоро Пелид не простер к Агамемнону слова:
        "Царь Агамемнон, твоим повеленьям скорей покорятся
       Мужи ахейские: плачем и после насытиться можно.
        Всех отошли от костра и вели, да по стану готовят
        Вечерю; мы ж озаботимся делом, которого больше
 160 Требует мертвый. Ахеян вожди да останутся с нами".

       Выслушав речи его, повелитель мужей Агамемнон
        Весь немедля народ отпустил к кораблям мореходным.
        С ними остались одни погребатели: лес наваливши,
        Быстро сложили костер, в ширину и длину стоступенный;
 165 Сверху костра положили мертвого, скорбные сердцем;
        Множество тучных овец и великих волов криворогих,
        Подле костра заколов, обрядили; и туком, от всех их
        Собранным, тело Патрокла покрыл Ахиллес благодушный
        С ног до главы; а кругом разбросал обнаженные туши;
 170 Там же расставил он с медом и с светлым елеем кувшины,
        Все их к одру прислонив; четырех он коней гордовыйных
        С страшною силой поверг на костер, глубоко стеная.
        Девять псов у царя, при столе его вскормленных, было;
        Двух и из них заколол и на сруб обезглавенных бросил;
 175 Бросил туда ж и двенадцать троянских юношей славных,
        Медью убив их: жестокие в сердце дела замышлял он.
        После, костер предоставивши огненной силе железной,
        Громко Пелид возопил, именуя любезного друга:
        "Радуйся, храбрый Патрокл, и в Аидовом радуйся доме!
180 Все для тебя совершаю я, что совершить обрекался:
        Пленных двенадцать юношей, Трои сынов знаменитых,
        Всех с тобою огонь истребит; но Приамова сына,
        Гектора, нет! не огню на пожрание – псам я оставлю! "

       Так угрожал он; но к мертвому Гектору псы не касались:
 185 Их от него удаляла и денно и нощно Киприда;
        Зевсова дочь умастила его амброзическим маслом
        Роз благовонных, да будет без язв, Ахиллесом влачимый.
        Облако темное бог Аполлон преклонил над героем
        С неба до самой земли и пространство, покрытое телом,
 190 Тению все осенил, да от силы палящего солнца
        Прежде на нем не иссохнут телесные жилы и члены.

       Но костер между тем не горел под мертвым Патроклом.
        Сердцем иное тогда Пелейон быстроногий замыслил:
        Став от костра в отдалении, начал молиться он ветрам,
 195 Ветру Борею и Зефиру, жертвы для них обещая.
        Часто кубком златым возливал он вино и молил их
        К полю скорей принестися и, пламенем сруб воспаливши,
        Тело скорее сожечь. Златокрылая дева Ирида,
        Слыша молитвы его, устремилася вестницей к ветрам,
 200 Кои в то время, собравшись у Зефира шумного в доме,
        Весело все пировали. Ирида, принесшися быстро,
        Стала на каменном праге; и ветры, увидев богиню,
        Все торопливо вскочили, и каждый к себе ее кликал.
        С ними сидеть отказалась богиня и так говорила:
205 "Некогда, ветры; еще полечу я к волнам Океана,
        В край эфиопов далекий; они гекатомбы приносят
       Жителям неба, и я приношений участницей буду.
       Мощный Борей и Зефир звучащий! вас призывает
       Быстрый ногами Пелид, обещая прекрасные жертвы,
 210 Если возжечь поспешите костер Менетида Патрокла,
        Где он лежит и об нем сокрушаются все аргивяне".

       Так говоря, от порога взвилася. Воздвиглися ветры,
        С шумом ужасным несяся и тучи клубя пред собою.
        К понту примчались, неистово дуя, и пенные волны
 215 Встали под звонким дыханием; Трои холмистой достигли,
        Все на костер налегли,– и огонь загремел, пожиратель.
        Ветры всю ночь волновали высоко крутящеесь пламя,
        Шумно дыша на костер; и всю ночь Ахиллес быстроногий,
        Черпая кубком двудонным вино из сосуда златого,
 220 Окрест костра возливал и лицо орошал им земное,
        Душу еще вызывая бедного друга Патрокла.
        Словно отец сокрушается, кости сжигающий сына,
        В гроб женихом нисходящего, к скорби родителей бедных,–
        Так сокрушался Пелид, сожигающий кости Патрокла,
 225 Окрест костра пресмыкаясь и сердцем глубоко стеная.

       В час, как утро земле возвестить Светоносец выходит,
        И над морем заря расстилается ризой златистой,
        Сруб под Патроклом истлел, и багряное пламя потухло.
        Ветры назад устремились, к вертепам своим полетели
 230 Морем Фракийским; и море шумело, высоко бушуя.
        Грустный Пелид наконец, от костра уклонясь недалеко,
        Лег изнуренный; и сладостный сон посетил Пелейона.
        Тою порой собиралися многие к сыну Атрея;
        Топот и шум приходящих нарушили сон его краткий;
235 Сел Ахиллес, приподнявшись, и так говорил воеводам:
       "Царь Агамемнон, и вы, предводители воинств ахейских!
        Время костер угасить; вином оросите багряным
        Все пространство, где пламень пылал, и на пепле костерном
        Сына Менетия мы соберем драгоценные кости,
 240 Тщательно их отделив от других; распознать же удобно.
        Друг наш лежал на средине костра; но далеко другие
        С краю горели, набросаны кучей, и люди и кони.
        Кости в фиале златом, двойным покрывши их туком,
        В гроб положите, доколе я сам не сойду к Аидесу.
 245 Гроба над другом моим не хочу я великого видеть,
        Так, лишь пристойный курган; но широкий над ним и высокий
        Вы сотворите, ахеяне, вы, которые в Трое
        После меня при судах мореходных останетесь живы".

       Так говорил; и они покорились герою Пелиду.
 250 Сруб угасили, багряным вином поливая пространство
        Все, где пламень ходил; и обрушился пепел глубокий;
        Слезы лиющие, друга любезного белые кости
        В чашу златую собрали и туком двойным обложили;
        Чашу под кущу внеся, пеленою тонкой покрыли;
 255 Кругом означили место могилы и, бросив основы
        Около сруба, поспешно насыпали рыхлую землю.
        Свежий насыпав курган, разошлися они. Ахиллес же
        Там народ удержал и, в обширном кругу посадивши,
        Вынес награды подвижникам: светлые блюда, треноги;
 260 Месков представил, и быстрых коней, и волов крепкочелых,
        И красноопоясанных жен, и седое железо.

       Первые быстрым возницам богатые бега награды
        Он предложил: в рукодельях искусная дева младая,
        Медный, ушатый с боков, двадцатидвухмерный треножник
 265 Первому дар; кобылица второму шестигодовая,
        Неукрощенная, гордая, в недрах носящая меска;
        Третьему мздою – не бывший в огне умывальник прекрасный,
        Новый еще, сребровидный, четыре вмещающий меры;
        Мздою четвертому золота два предложил он таланта;
 270 Пятому новый, не бывший в огне фиал двусторонный.
        Стал наконец Ахиллес и так говорил меж ахеян:
        "Царь Агамемнон и пышнопоножные мужи ахейцы!
       Быстрых возниц ожидают сии среди круга награды.
       Если бы в память другого, ахеяне, вы подвизались,
275 Я, без сомнения, первые в подвигах взял бы награды.
        Знаете, сколь превосходны мои благородные кони,
        Дети породы бессмертной: отцу моему их, Пелею,
        Сам Посидон даровал; а отец мой мне подарил их.
        Но не вступаю я в спор, ни мои звуконогие кони.
 280 О! потеряли они знаменитого их властелина,
        Друга, который, бывало, сам их волнистые гривы
        Чистой водой омывал и умащивал светлым елеем.
        Ныне они по вознице тоскуют; стоят, разостлавши
        Гривы по праху, стоят неподвижно, унылые сердцем.
 285 К играм другие устройтеся, каждый из воев ахейских,
        Кто лишь на быстрых коней и свою колесницу надежен".

       Так Ахиллес говорил им,– и быстрые встали возницы:
        Первый поднялся Эвмел, повелитель мужей знаменитый,
        Сын скиптроносца Адмета, искусством возничества славный.
 290 После него укротитель коней Диомед нестрашимый;
        Тросских коней он подвел под ярмо, у Энея которых
        В брани отбил; а Энея тогда Аполлон лишь избавил.
        Третий восстал копьеносный Атрид, Менелай светлокудрый,
        Зевсова отрасль; коней под ярем он подвел быстролетных:
 295 Эфу царя Агамемнона с собственным верным Подаргом,
        Эфу, которую в дар Эхепол Анхизид Атрейону
        Дал, чтоб ему не идти на войну под ветристую Трою,
        Но наслаждаться спокойствием дома: богатством от Зевса
        Был одарен он великим и жил в Сикионе обширном;
 300 Эфу сию запрягал он, дрожащую, рвущуюсь к бегу.
        Вслед и младой Антилох снарядил коней пышногривых,
        Сын знаменитый Нелида, высокого духом владыки,
       Нестора старца; пилосские кони его колесницу
        Быстрые мчали. Отец приступил и советы благие
 305 Начал советовать, опытный старец разумному сыну:
       "Сын Антилох! тебя от юности боги любили,
        Зевс и благой Посидон, и в ристательной хитрости всякой
       Сами наставили; много тебя наставлять мне не нужно.
       Мастер ты коней ворочать вкруг мет; но пилосские наши
310 Кони в бегу тяжелы; опасаюсь, беды б не случилось.
        Всех соискателей кони резвее; но сами возницы
        Меньше искусны, чем ты, в изобретенье быстром пособий.
        Так не робей; приготовься, любезный: душою искусство
        Все обойми, да из рук не упустишь наград знаменитых.
 315 Плотник тебя превосходит искусством своим, а не силой;
        Кормщик таким же искусством по бурному черному понту
        Легкий правит корабль, игралище буйного ветра:
        Так и возница искусством одним побеждает возницу.
        Слишком иной положась на свою колесницу и коней,
 320 Гонит, безумец, сюда и туда беспрестанно виляя;
        Кони по поприщу носятся, он и сдержать их бессилен.
        Но возница разумный, коней управляя и худших,
        Смотрит на цель беспрестанно, вблизи лишь ворочает, знает,
        Как от начала ристания конскими править браздами:
 325 Держит их крепко и зорко вперед уходящего смотрит.
        Цель я тебе укажу; просмотреть берегися: ты видишь,
        Столп деревянный стоит, от земли, как сажень маховая,
        Сосна сухая иль дуб, под дождями не скоро гниющий;
        Справа и слева при цели той врыты два белые камня,
 330 В самой теснине дороги; кругом же ристалище гладко.
        То – иль надгробный столп давно погребенного мужа,
        Или подобная ж цель у старинных была человеков;
        Столп сей и ныне метою избрал Ахиллес быстроногий.
        К оной ты близко примчась, на бегу заворачивай коней;
 335 Сам же, крепко держась в колеснице красивоплетеной,
        Влево легко наклонись, а коня, что под правой рукою,
        Криком гони и бичом и бразды попусти совершенно,
        Левый же конь твой пускай подле самой меты обогнется
        Так, чтоб, казалось, поверхность ее колесо очертило
 340 Ступицей жаркою. Но берегись, не ударься о камень:
        Можешь коней изувечить или раздробить колесницу,
        В радость ристателям всем, а тебе одному в посрамленье!
        Будь, мой сын, рассудителен, будь осторожен, любезный!
        Если уже близ меты возьмешь ты перед и погонишь,
 345 Верь – ни один из возниц ни догонит тебя, ни обскачет,
        Даже хоть следом бы он на ужасном летел Арейоне,
        Бурном Адраста коне, порождении крови бессмертной,
        Иль на конях Лаомедона, славных Троады питомцах! "

       Так произнесши, Нелид, знаменитый конник геренский,
 350 Сел на месте, важнейшее все изъяснив Антилоху.

       Пятый – герой Мерион снарядил коней пышногривых.
        Все в колесницы взошли и бросили жребии; в шлем их
        Принял Пелид и сотряс; и вылетел вдруг Антилоху,
        Нестора сыну; второй выпадает Эвмелу владыке;
 355 Третий Атрееву сыну, царю аргивян Менелаю;
        Выпал за ним Мериону вождю; но последнему жребий
        Сыну Тидееву храброму гнать колесницы достался.
        Стали порядком; мету им далекую на поле чистом
        Царь Ахиллес указал; но вперед повелел, да при оной
 360 Старец божественный Феникс, отеческий оруженосец,
        Сядет и бег наблюдает, и после им истину скажет.

       Разом возницы на коней бичи занесли для ударов;
        Разом браздами хлестнули и голосом крикнули грозным,
        Полные рвенья; и разом помчалися по полю кони
 365 Вдаль от судов с быстротою ужасною: пыль из-под стоп их
        Стала, взвиваясь на воздух, как туча, как сумрачный вихорь.
        Длинные гривы коней развеваются веяньем ветра;
        Их колесницы летящие то до земли прикоснутся,
        То высоко, отраженные, взбросятся; гордо возницы
 370 В пышных стоят колесницах; трепещет у каждого сердце,
        Жадное славы; каждый коней ободрительным криком
        Гонит; и кони летят, по ристалищу пыль подымая.

       Но, когда уже кони в последний конец обратились,
        К морю седому, тогда-то ристателя каждого доблесть
 375 Вдруг обнаружилась; конская прыть ускорилась, и быстро
        Легкие вымчались вдаль кобылицы Эвмела героя.
        Вслед кобылиц выносились вперед жеребцы Диомеда,
        Тросские кони, и, чуть лишь отставшие, мчалися близко,
        Так что, казалось, хотят на Эвмела вскочить колесницу;
 380 Жарким дыханьем широкий хребет нагревали герою
        И, на плечах Адметида лежа головами, летели.
        Он, Диомед, обскакал бы иль равною б сделал победу,
        Если б Тидееву сыну не Феб враждовал раздраженный;
        Феб из руки побеждавшего бич блистательный вышиб.
 385 Слезы из глаз Диомедовых брызнули, слезы от гнева:
        Видел он – боле еще уходили вперед кобылицы;
        Кони ж его отставали, ударов бича не бояся.
        Но от Афины очей Аполлон не укрылся, вредящий
        Сыну Тидея: настигла богиня царя Диомеда,
 390 Бич подала и новую рьяность коням вдохнула;
        К сыну ж Адмета она устремившися, полная гнева,
        Конский разбила ярем, и его кобылицы лихие
        Бросились дико с дороги, и выпало дышло на землю;
        Сам, с колесницы сорвавшись, чрез обод он грянулся оземь,
 395 До крови локти осаднил, изранил и губы и ноздри,
        Сильно разбил над бровями чело; у него от удара
        Брызнули слезы из глаз и поднявшийся голос прервался.
        Мимо его Диомед проскакал на конях звуконогих
        И далеко впереди заблистал перед всеми: Афина
400 Крепость вдохнула коням и ему торжество даровала.
       После Тидида скакал Атрейон, Менелай светлокудрый.
       Но Антилох настигал и кричал на отеческих коней:
       "О, выноситесь вперед, расстилайтеся, кони, быстрее!
       Я не насилую вас быстротой состязаться с конями
 405 Сына Тидеева храброго, коим Паллада богиня
        Легкость сама даровала и славой возницу покрыла.
        Нет, лишь коней Менелая догоним, друзья, не отстанем!
        Быстро вперед! чтобы вас всенародно стыдом не покрыла
        Эфа: она кобылица, а вы, дорогие, отстали!
 410 Вам говорю я, и слово мое совершится сегодня:
        Более неги себе от владыки народов Нелида
        Дома не ждите: убьет вас сегодня же острою медью,
        Если по лености вашей награду последнюю снищем.
        О, настигайте скорее, как можно скорее скачите!
 415 Я ж постараюся сам и искусно выгадывать буду,
        Как обскакать нам на узкой дороге; в обман я не вдамся".

       Так говорил Антилох,– и, страшася угроз властелина,
        Кони резвее скакали, но время не долгое: скоро
        Тесной дороги ухаб Антилох, бранолюбец, приметил:
 420 Рытвина там пролегала; вода, накопляясь зимою,
        Там чрез дорогу прорвалась и место кругом углубила.
        Правил туда Менелай, колесниц опасаяся сшибки.
        Но Антилох, своротивши, направил коней звуконогих
        Мимо дороги и, близко держась, догонял Менелая.
 425 Царь Менелай устрашился и к Нестора сыну воскликнул:
       "Правишь без разума, Несторов сын! Удержи колесницу!
        Видишь, дорога тесна; впереди обгоняй, по широкой;
        Здесь лишь и мне и себе повредишь: колесницы сшибутся! "

       Так говорил он; но Несторов сын обскакать горячился;
 430 Коней стрекалом колол, Менелая как будто не слыша.
        Сколько пространства, с плеча повергаемый, диск пробегает,
        Брошенный мужем младым, испытующим юную силу,–
        Столько вперед ускакал Антилох; кобылицы отстали
        Сына Атреева; их запускать и сам перестал он
 435 В страхе, что узкой дорогой бегущие кони столкнутся,
        Их колесницы, сшибясь, опрокинутся, и среди поля
        Сами слетят на прах, за победой риставшие оба.
        Гневный меж тем Несторида ругал Менелай светлокудрый:
        "Нет, Антилох, человека вреднее тебя зломышленьем!
 440 Мчись! недостойно тебя называют разумным ахейцы!
       Сре