гов Илиона, троянского града рушитель:
        В оный я день обаял Эгиоха всесильного разум,
        Сладко разлившися; ты ж устрояла напасти Гераклу;
        Ты неистовых ветров воздвигнула бурю на море,
 250 Сына его далеко от друзей, далеко от отчизны,
        Бросила к брегу Кооса. Воспрянул Кронид и грозою
        Всех по чертогу рассыпал бессмертных; меня наипаче
        Гневный искал и на гибель с неба забросил бы в море,
        Если бы Ночь не спасла, и бессмертных и смертных царица.
 255 К ней я, спасаясь, прибег. Укротился, как ни был разгневан,
       Зевс молнелюбец: священную Ночь оскорбить он страшился.
       Ты же велишь мне опять посягнуть на опасное дело!"

       Вновь говорила ему волоокая Гера богиня:
        "Сон усладитель, почто беспокойные мысли питаешь?
 260 Или ты думаешь, будет троян защищать громовержец
        Так же, как в гневе своем защищал он любезного сына?
        Шествуй; тебе в благодарность юнейшую дам я Хариту;
        Ты обоймешь наконец, назовешь ты своею супругой
        Ту Пазифею, по коей давно все дни воздыхаешь".

265 Так изрекла, и ответствовал Сон, восхищенный обетом:
        "Гера, клянись нерушимою клятвою, Стикса водою;
        Руки простри и коснися, одною – земли многодарной,
        Светлого моря – другою, да будут свидетели клятвы
        Все преисподние боги, присущие древнему Крону:
 270 Ими клянися, что мне ты супругой Хариту младую
        Дашь Пазифею, по коей давно я все дни воздыхаю".

       Рек,– и ему покорилась лилейнораменная Гера;
        Руки простерши, клялась и, как он повелел, призывала
        Всех богов преисподних, Титанами в мире зовомых.
 275 Ими клялася, и страшную клятву едва совершила,
        Оба взвились и оставили Имбра и Лемна пределы;
        Оба, одетые облаком, быстро по воздуху мчались.
        Скоро увидели Иду, зверей многоводную матерь;
        Около Лекта оставивши понт, божества над землею
 280 Быстро текли, и от стоп их – дубрав потрясались вершины.
        Там разлучилися: Сон, от Кронидовых взоров таяся,
        Сел на огромнейшей ели, какая в то время на Иде,
        Высшая, гордой главою сквозь воздух в эфир уходила;
        Там он сидел, укрываясь под мрачными ветвями ели,
 285 Птице подобяся звонкоголосой, виталице горной,
        В сонме бессмертных слывущей халкидой, у смертных киминдой.

       Гера владычица быстро всходила на Гаргар высокий,
        Иды горы на вершину: увидел ее громовержец,
        Только увидел, – и страсть обхватила могучую душу
 290 Тем же огнем, с каким насладился он первой любовью,
        Первым супружеским ложем, от милых родителей тайным.
        Встречу супруге восстал громовержец и быстро воскликнул:
       "Гера супруга! почто же ты шествуешь так от Олимпа?
        Я ни коней при тебе, ни златой колесницы не вижу".

295 Зевсу, коварствуя сердцем, вещала державная Гера:
       "Я отхожу, о супруг мой, к пределам земли даровитой,
       Видеть бессмертных отца Океана и матерь Тефису.
       Боги питали меня и лелеяли в собственном доме.
        Их я иду посетить, чтоб раздоры жестокие кончить.
 300 Долго, любезные сердцу, объятий и брачного ложа
        Долго чуждаются боги: вражда им вселилася в души.
        Кони при мне, у подошвы обильной потоками Иды
        Ждут и оттоле меня и по суше помчат и по влаге.
        Но сюда я, Кронид, прихожу для тебя от Олимпа,
 305 Ты на меня, о супруг, не разгневался б, если безмолвно
        В дом отойду Океана, глубокие льющего воды".

       Быстро ответствовал ей воздымающий тучи Кронион:
       "Гера супруга, идти к Океану и после ты можешь.
        Ныне почием с тобой и взаимной любви насладимся.
 310 Гера, такая любовь никогда, ни к богине, ни к смертной,
        В грудь не вливалася мне и душою моей не владела!
        Так не любил я, пленяся младой Иксиона супругой,
        Родшею мне Пирифоя, советами равного богу;
        Ни Данаей прельстясь, белоногой Акрисия дщерью,
 315 Родшею сына Персея, славнейшего в сонме героев;
        Ни владея младой знаменитого Феникса дщерью,
        Родшею Криту Миноса и славу мужей Радаманта;
        Ни прекраснейшей смертной пленяся, Алкменою в Фивах,
        Сына родившей героя, великого духом Геракла;
 320 Даже Семелой, родившею радость людей Диониса;
        Так не любил я, пленясь лепокудрой царицей Деметрой,
        Самою Летою славной, ни даже тобою, о Гера!
        Ныне пылаю тобою, желания сладкого полный!"

       Зевсу, коварствуя сердцем, вещала державная Гера:
 325 "Страшный Кронион! какие ты речи, могучий, вещаешь?
        Здесь ты желаешь почить и объятий любви насладиться,
        Здесь, на Идейской вершине, где все открывается взорам?
        Что ж, и случиться то может, если какой из бессмертных
        Нас почивших увидит и всем населяющим небо
 330 Злобный расскажет? Тогда не посмею, восставшая с ложа,
        Я в олимпийский твой дом возвратиться: позорно мне будет!
        Если желаешь и если твоей душе то приятно,
        Есть у тебя почивальня, которую сын твой любезный
        Создал Гефест, и плотные двери с запором устроил.
 335 В оной почить удалимся, когда ты желаешь покоя".

       Гере быстро ответствовал туч воздыматель Кронион:
        "Гера супруга, ни бог, на меня положися, ни смертный
       Нас не увидит: такой над тобою кругом распростру я
        Облак златой; сквозь него не проглянет ни самое солнце,
 340 Коего острое око все проницает и видит".

       Рек – и в объятия сильные Зевс заключает супругу.
        Быстро под ними земля возрастила цветущие травы,
        Лотос росистый, шафран и цветы гиацинты густые,
        Гибкие, кои богов от земли высоко подымали.
 345 Там опочили они, и одел почивающих облак
        Пышный, златой, из которого капала светлая влага.

       Так беззаботно, любовью и сном побежденный, Кронион
       Спал на вершине Идейской, в объятиях Геры супруги.
       Быстро к судам аргивян победительный Сон обратился,
350 Радости весть возвестить черновласому Энносигею;
        Стал перед ним и воззвал, устремляя крылатые речи:
       "Ревностно, царь Посидаон, теперь поборай за данаев!
       Даруй ты им хоть мгновенную славу, пока почивает
        Зевс громовержец: царя окружил я дремотою сладкой;
 355 Гера склонила его насладиться любовью и ложем".

       Рек – и к другим отлетел племенам человеческим славным,
        Боле еще возбудив Посидона к защите ахеян.
        Он пред ряды первоборные вышел вперед, восклицая:
        "Мы ли, ахейцы, опять Приамиду победу уступим?
 360 Мы ли допустим, чтоб взял корабли он и славой покрылся?
        Так похваляется он и грозит, оттого что бездействен
        Близ кораблей остается могучий Пелид прогневленный.
        Но и в Пелиде нам нужды не будет, когда совокупно
        Все устремимся, решася стоять одному за другого!
 365 Други, внимайте, совет предложу я, а вы повинуйтесь:
        Быстро щитами, которые в воинстве лучше и больше,
        Перси оденем, шеломами крепкими чела покроем
        И, медножалые, длинные копья в руках потрясая,
        Храбро пойдем, перед вами я сам; я не мню, чтобы Гектор
 370 Мог против нас устоять, и неистово бурный на битвах!
        Кто меж бойцами могуч, но щитом не великим владеет,
        Слабому пусть передаст он, а сам да идет под великим".

       Так он вещал,– и с усердием пламенным все покорились.
        Сами цари, забывая их язвы, строили ратных,
 375 Царь Диомед, Одиссей и державный Атрид Агамемнон;
        Рать обходя, заставляли менять боевые доспехи:
        Крепкие крепкий вздевал, отдавая слабейшие слабым.
        Так ополчившися пышносияющей медью, данаи
        Двинулись; их предводил Посидаон, колеблющий землю,
 380 Меч долголезвенный, страшный неся во всемощной деснице,
        Равный молнии пламенной: с ним невозможно встречаться
        В сече погибельной,– смертного ужасом он поражает.

       Рати троянские встречу построил блистательный Гектор.
        В оное время ужаснейший спор ратоборный воздвигли
 385 Бог Посидон черновласый и шлемом сверкающий Гектор,
        Сей илионян любезных, а тот аргивян защищая.
        Море восстало и волны до самых судов и до кущей
        С ревом плескало, а рати сходилися с воплем ужасным.
        Волны морские не столько свирепые воют у брега,
 390 Быстро гонимые с моря дыханием бурным Борея;
        Огнь-истребитель не столько шумит, распыхавшись пожаром,
        Если, по дебри гористой разлившися, лес пожирает;
        Ветер не столько гремит по дубам высоковолосым,
        Если со всею свирепостью воет над ними, бушуя,–
 395 Сколько гремел на побоище голос троян и ахеян,
        Кои с неистовым воплем одни на других устремлялись.

       Первый в Аякса копьем шлемоблещущий Гектор ударил,
        В миг, как Аякс на него наступал, и наметил он верно;
        Там, где на персях два перевесных ремня простирались,
 400 Сей от щита, а другой от меча у Аякса героя,
        Там поразил; но ремни защитили. Разгневался Гектор,
        Видя, что быстрая медь бесполезно из рук излетела;
        К сонму друзей отступил Приамид, избегающий смерти.
        Но его отступившего вдруг поразил Теламонид
 405 Камнем, которые кучей, подпоры судов извлеченных,
        Там у бойцов под ногами крутились: такой подхвативши,
        В грудь, чрез поверхность щита, поразил Приамида близ выи,
        Махом пустив, как кубарь, и пронесся он, шумно кружася.
        Словно как дуб под ударом крушительным Зевса Кронида
 410 Падает с корня, из древа разбитого вьется зловонный
        Серный дым; и стоит, как бездушный, паденья свидетель,
        Близкий прохожий: погибелен гром всемогущего Зевса,–
        Так ниспроверглася быстро на прах Приамидова крепость.
        Дрот из руки полетел, на него навалился огромный
 415 Щит и шелом, и взгремела на нем распещренная броня.
        С криком ужасным к нему полетели ахейцы младые,
        Падшего чая увлечь, и из рук на него устремили
        Множество пик; но не мог ни единый владыке народов
        Язвы нанесть, ни ударить; немедля его окружили
 420 Вои храбрейшие: Полидамас и Эней и Агенор,
        Ликии царь Сарпедон, и воинственный Главк непорочный;
        Не было мужа, о нем не радевшего; каждый над падшим
        Выпуклый щит в оборону простер; а друзья, Приамида
        На руки скоро подняв, из борьбы понесли, поспешая
 425 К коням ретивым, которые сзади сраженья и смуты
        С храбрым возницей и с пышной его колесницей стояли.
        Кони ко граду помчали стенящего тяжко героя.
        Но лишь примчались ко броду реки прекрасно текущей,
        Ксанфа пучинного, богом рожденного, Зевсом бессмертным,
 430 Там с колесницы его положили на землю и свежей
        Влагой лицо оросили. Вздохнул, проглянул он очами
        И, на коленях держащийся, кровью из уст обливался;
        Скоро опять опрокинулся в прах, и опять ему очи
        Мрачная ночь осенила: удар оглушал еще душу.

435 Рати ахеян, увидевши Гектора, сшедшего с поля,
        Бросились жарче на гордых троян и возвысились духом.
        Первый от всех аргивян, Оилеев Аякс быстроборный
        Сатния смертно пробил, налетев с изощренною пикой,–
        Сатния, Энопа сына, которого нимфа наяда
 440 Энопу, пастырю стад, родила на брегах Сатниона.
        Сатния славный копейщик Аякс Оилид, налетевши,
        В пах поразил; опрокинулся он, и за труп Энопида
        Трои сыны и ахеяне подняли страшную сечу.
        Полидамас за него, потрясая огромною пикой.
 445 Мстителем вышел и, бросив, попал Профоенора в рамо,
        Ветвь Арейлика,– рамо пронзает могучая пика;
        В прах он падет и рукою хватает кровавую землю.
        Сын Панфоя, свирепо гордящийся, звучно воскликнул:
       "Скажет ли кто и теперь, что у храброго Полидамаса
 450 Тщетно из длани могучей огромная прянула пика!
        Острую принял какой-то ахеец и ею, надеюсь,
        Он, опираясь, пойдет в преисподние домы Аида!"

       Так восклицал. Огорчили ахеян надменного речи;
        Более ж всех у Аякса геройскую взорвали душу;
 455 Подле него пораженный противником пал Профоенор.
        Гневный Аякс в отступавшего ринул сверкающий дротик:
        Сам Панфоид едва от погибели черной избегнул,
        Прянувши вбок; но копье Архелох смертоносное принял,
        Сын Антеноров: ему предназначили боги погибель:
 460 Храброго дрот улучил в сочетание выи с главою,
        В верх позвонка, и рассек у несчастного крепкие жилы;
        Мощным ударом сраженный, главой он, лицом и устами
        Прежде ударился в дол, чем своими коленами, павший.
        Громко вскричал Теламонид к Панфоеву славному сыну:
 465 "Взор обрати, Панфоид, и поведай, троянец, мне правду:
       Пасть за вождя Профоенора сей не достоин ли воин?
        Он не презренный боец, не презренного, кажется, рода:
        Он илионян вождя, Антенора, смирителя коней,
        Сын или брат; Антенора он племени сильно подобен".

470 Так говорил, несомнительно зная. Печаль поразила
        Души троян,– и пронзил Акамас беотийца Промаха,
        Мстящий за брата, которого труп увлекал беотиец.
        Злобно над павшим гордился и так восклицал победитель:
       "Нет, аргивяне стрельцы, угроз расточители праздных!
475 Нет, о друзья, не одним боевые труды и печали
        Нам суждены: одиноко погибель и вас постигает!
        Видите ль, воин и ваш, ниспроверженный пикой моею,
        Крепко уснул: не осталася месть за убитого брата
        Долго без платы! Разумен, кто пекся, как брат мой любезный,
 480 Брата в дому по себе, отомстителя смерти оставить!"

       Так говорил; аргивян оскорбили надменного речи;
        Более ж всех Пенелею воинственный дух взволновали.
        Бросился он на троянца; но сильного встретить удара
        Тот не дерзнул; и герой Пенелей Илионея свергнул,
 485 Отрасль Форбаса, стадами богатого. Гермесом был он
        Более всех из пергамцев любим и богатством ущедрен;
        Но от супруги имел одного Илионея сына.
        Пикой его Пенелей поразил в основание ока,
        Вышиб зрачок; проколовшая пика и око и череп
 490 Вышла сквозь тыл, и присел на побоище, руки раскинув,
        Юноша бедный; а тот, из влагалища вырвавши меч свой,
        В выю с размаха ударил и снес на кровавую землю
        Голову с медным шеломом; еще смертоносная пика
        В оке стояла; как мак, он кровавую голову поднял,
 495 Сонму троян показал и гордящийся так говорил им:
       "Трои сыны, известите родителей славного сына,
        Мать и отца Илионея; пусть его в доме оплачут!
        Ах! и младая жена беотиян героя Промаха
        Встретить супруга не к радости выйдет, когда из-под Трои
 500 Мы в кораблях возвратимся, младые ахейские мужи!"

       Рек он,– и лица пергамлян покрылися ужасом бледным;
        Каждый стал озираться на бегство от гибели грозной.

       Ныне поведайте мне, на Олимпе живущие Музы,
        Кто меж ахейцами первый корысти кровавые добыл
 505 В битве, на сторону их преклоненной царем Посидоном?
        Первый Аякс Теламонид отважного Иртия свергнул,
        Гиртова сына, вождя крепкодушных, воинственных мизов;
        Фалка сразил Антилох и оружия с Мермера сорвал;
        Вождь Мерион Гипотиона с Морисом храбрым низринул;
 510 Тевкр низложил Профоона и мчавшегось в бег Перифета;
        Сильный Атрид Гиперенора, пастыря сильных народов,
        В пах боковой заколол; копие, растерзавши утробу,
        Внутренность вырвало вон; из зияющей раны теснимый
        Дух излетел, и тьма Гиперенору очи покрыла.
 515 Более ж всех поразил Оилеев Аякс быстроногий:
        С ним из вождей не равнялся никто быстротой на погоне
        Воев бегущих, которых ужасом Зевс поражает.

         Гомер. Илиада. Песнь пятнадцатая. Оттеснение от кораблей.

        ПЕСНЬ ПЯТНАДЦАТАЯ

     ОТТЕСНЕНИЕ ОТ КОРАБЛЕЙ

        В бегстве, когда частокол и глубокий окоп миновали
         И лишилися многих, руками данаев попранных,
        Там, у своих колесниц удержалися, стали трояне,
        Бледны от страха и трепетны. В оное время воспрянул
5      Зевс на Иде горе из объятий владычицы Геры.
        Быстро воздвигшись, он стал и увидел троян и данаев,
        Первых в расстройстве бегущих, а с тыла жестоко гонящих
        Бодрых данаев, и между их воинств царя Посейдона;
         Гектора ж в поле увидел простертого; окрест героя
 10    Други сидели; тягостно дышащий, чувства лишенный,
        Кровь извергал он: его поразил не бессильный данаец.
        Видя его, милосердовал царь и бессмертных и смертных;
         Быстро и грозно на Геру смотря, провещал громодержец:
         "Козни твои, о злотворная, вечно коварная Гера,
 15    Гектора мощного с боя свели и троян устрашили!
        Но еще я не знаю, не первая ль козней преступных
        Вкусишь ты плод, как ударами молний тебя избичую!
        Или забыла, как с неба висела? как две навязал я
        На ноги наковальни, а на руки набросил златую
 20    Вервь неразрывную? Ты средь эфира и облаков черных
         С неба висела; скорбели бессмертные все на Олимпе;
        Но свободить не могли, приступая: кого ни постиг я,
        С прага небесного махом свергал, и слетал он на землю,
        Только что дышащий; сим не смягчился б мой гнев непреклонный,
 25    Гнев за страдания богоподобного сына Геракла,
        Коего ты, возбудив на него и Борея и бури,
        Злобно гнала по пустынному понту, беды устрояя;
         К краю чужому его, к многолюдному бросила Косу.
        Я и оттоле избавил его и в отечество паки,
 30    В Аргос цветущий привел, совершителя подвигов многих.
        То вспоминаю, тебе, да оставишь ты козни и видишь,
        В помощь ли злобе твоей и любовь и объятия были,
        Коими ты, от богов удаляся, меня обольстила!"

        Он произнес; ужаснулась великая Гера богиня
З5    И воскликнула так, устремляя крылатые речи:
         "Будьте свидетели мне, о земля, беспредельное небо,
        Стикса подземные воды, о вы, величайшая клятва,
        Клятва ужасная даже бессмертным, я вами клянуся,
        Самой твоею священной главою и собственным нашим
40    Ложем брачным, которым вовек не клянуся я всуе!
        Нет, не с советов моих Посейдаон, земли колебатель,
        Трои сынам и вождю их вредит, а других защищает.
        Верно, к тому преклонен и подвигнут он собственным сердцем;
         Верно, ахеян узрев, милосердовал он о стесненных.
45    Я ж и ему бы скорее совет подала, да всегда он
         Ходит путем, но которому ты повелишь, громовержец!"

        Так говорила; осклабился царь и бессмертных и смертных
         И ответствовал ей, устремляя крылатые речи:
         "Если вперед, о супруга, лилейнораменная Гера,
 60    Будешь на сонме божественном мыслить согласно со мною,
         Сам Посейдаон, хотя бы желал совершенно иного,
        Мысль переменит, согласно с твоей и моею душою.
        Ныне ж, когда непритворно и истину ты говорила,
        Шествуй немедля к семейству богов, повели, да на Иду
 55    Вестница неба Ирида и Феб сребролукий предстанут.
        Вестница быстрая к воинству меднодоспешных данаев
        Снидет и скажет мое повеленье царю Посейдону,
        Да оставит он брань и в обитель свою возвратится.
        Феб же великого Гектора снова ко брани воздвигнет,
 60    Новую бодрость вдохнет и его исцелит от страданий,
         Ныне терзающих душу героя, а рати ахеян
        Вновь к кораблям отразит, малодушное бегство пославши.
        В бегстве они упадут на суда Ахиллеса Пелида.
        Царь Ахиллес ополчит на сражение друга Патрокла,
 65    Коего в битве копьем поразит бронеблещущий Гектор
        Пред Илионом, как тот уже многих юношей храбрых
        Свергнет, и с ними мою драгоценную ветвь, Сарпедона.
        Гектора, мстящий за друга, сразит Ахиллес знаменитый.
        С оного времени паки побег от судов и погоню
 70    Я со