, неизмеримый; там ни единый
        Житель меня олимпийский, ни муж земнородный не ведал;
 405 Только Фетида с сестрой Эвриномою, спасшие жизнь мне.
        Ныне мой дом посетила бессмертная; должен отдать я
        Долг за спасение жизни прекрасноволосой Фетиде.
        Чествуй, супруга моя, угощением пышным Фетиду;
        Я не замедлю, меха соберу и другие снаряды".

410 Рек – и от наковальни великан закоптелый поднялся
        И, хромоногий, медлительно двигал увечные ноги:
        Снял от горна меха и снаряды, какими работал,
        Собрал все и вложил в красивый ларец среброковный;
        Губкою влажною вытер лицо и могучие руки,
 415 Выю дебелую, жилистый тыл и косматые перси;
        Ризой оделся и, толстым жезлом подпираяся, в двери
        Вышел хромая; прислужницы, под руки взявши владыку,
        Шли золотые, живым подобные девам прекрасным,
        Кои исполнены разумом, силу имеют и голос,
 420 И которых бессмертные знанию дел изучили.
        Сбоку владыки они поспешали, а он, колыхаясь,
        К месту прибрел, где Фетида сидела на троне блестящем;
        За руку взялся рукой, называл и так говорил ей:
        "Что ты, Фетида, покровом закрытая, в дом наш приходишь,
 425 Милая нам и почтенная3 редко ты нас посещаешь.
        Молви, чего ты желаешь? исполнить же сердце велит мне,
        Если исполнить могу я и если оно исполнимо".

       И Гефесту Фетида, залившись слезами, вещала:
        "Есть ли, Гефест, хоть одна из богинь на пространном Олимпе,
 430 Столько на сердце своем перенесшая горестей тяжких,
        Сколько мне, злополучной, послал сокрушений Кронион!
        Нимфу морскую, меня покорил человеку земному,
        Сыну Эака; и я испытала объятия мужа,
        Как ни противилось сердце: уже тяжелая старость
 435 В доме его изнуряет. Но скорбь у меня и другая!
        Зевс даровал мне родить и взлелеять единого сына,
        Первого между героев! Возрос он, как пышная отрасль;
        Я воспитала его, как прекраснейший цвет в вертограде;
        Юного в быстрых судах отпустила на брань к Илиону
 440 Ратовать храбрых троян; и его никогда я не встречу
        В доме отеческом, в светлых чертогах супруга Пелея!
        Ныне, хотя и живет он, и солнца сияние видит,
        Должен страдать; и ему я помочь не могу и пришедши!
        Деву, которую сыну избрали в награду ахейцы,
 445 Снова из рук у него исторг властелин Агамемнон.
        Грустный по ней, сокрушал он печалию сердце; ахеян
        Сила троян до судов отразила и в стан заключенным
        Им выходить не давала. Старейшины воинств ахейских
        Сына молили и множество славных даров предлагали.
 450 Сам он, правда, от воинств беду отразить отказался,
        Но героя Патрокла своим он доспехом одеял;
        Друга на битву послал и великое воинство вверил.
        Билися целый день перед крепкою башнею Скейской.
        Был бы в тот день Илион завоеван, когда бы могучий
 455 Феб разносившего гибель Менетия храброго сына
        В первых рядах не повергнул и славы Гектору не дал.
        Вот для чего прихожу и к коленам твоим припадаю;
        Может быть, сжалишься ты над моим краткожизненным сыном;
        Может быть, дашь ты Пелиду и щит, и шелом, и поножи,
 460 Также и латы: свои потерял он, как друг его верный
        Пал от троян; и теперь – по земле он простертый тоскует! "

       Ей немедля ответствовал Амфигией знаменитый:
       "Будь спокойна и более сердцем о том не крушися.
        О! да могу Ахиллеса от смерти ужасной далеко
 465 Столь же легко я укрыть, когда рок его мощный постигнет,
        Сколь мне легко для него изготовить доспехи, которым
        Каждый от смертных бесчисленных будет дивиться, узревший! "

       Так произнесши, оставил ее и к мехам приступил он.
        Все на огонь обратил их и действовать дал повеленье.
 470 Разом в отверстья горнильные двадцать мехов задыхали,
        Разным из дул их дыша раздувающим пламень дыханьем,
        Или порывным, служа поспешавшему, или спокойным,
        Смотря на волю творца и на нужду творимого дела.
        Сам он в огонь распыхавшийся медь некрушимую ввергнул,
 475 Олово бросил, сребро, драгоценное злато; и после
        Тяжкую наковальню насадил на столп, а в десницу
        Молот огромнейший взял, и клещи захватил он другою.

       И вначале работал он щит и огромный и крепкий,
        Весь украшая изящно; кругом его вывел он обод
 480 Белый, блестящий, тройной; и приделал ремень серебристый.
        Щит из пяти составил листов и на круге обширном
        Множество дивного бог по замыслам творческим сделал.
        Там представил он землю, представил и небо, и море,
        Солнце, в пути неистомное, полный серебряный месяц,
 485 Все прекрасные звезды, какими венчается небо:
        Видны в их сонме Плеяды, Гиады и мощь Ориона,
        Арктос, сынами земными еще колесницей зовомый;
        Там он всегда обращается, вечно блюдет Ориона
        И единый чуждается мыться в волнах Океана.

490 Там же два града представил он ясноречивых народов:
        В первом, прекрасно устроенном, браки и пиршества зрелись.
        Там невест из чертогов, светильников ярких при блеске,
        Брачных песней при кликах, по стогнам градским провожают.
        Юноши хорами в плясках кружатся; меж них раздаются
 495 Лир и свирелей веселые звуки; почтенные жены
        Смотрят на них и дивуются, стоя на крыльцах воротных.
        Далее много народа толпится на торжище; шумный
        Спор там поднялся; спорили два человека о пене,
        Мзде за убийство; и клялся един, объявляя народу,
 500 Будто он все заплатил; а другой отрекался в приеме.
        Оба решились, представив свидетелей, тяжбу их кончить.
        Граждане вкруг их кричат, своему доброхотствуя каждый;
        Вестники шумный их крик укрощают; а старцы градские
        Молча на тесаных камнях сидят средь священного круга;
 505 Скипетры в руки приемлют от вестников звонкоголосых;
        С ними встают, и один за другим свой суд произносят.
        В круге пред ними лежат два таланта чистого злата,
        Мзда для того, кто из них справедливее право докажет.

       Город другой облежали две сильные рати народов,
        Страшно сверкая оружием. Рати двояко грозили:
        Или разрушить, иль граждане с ними должны разделиться
        Всеми богатствами, сколько цветущий их град заключает.
        Те не склонялись еще и готовились к тайной засаде.
 515 Стену стеречь по забралам супруг поставив любезных,
        Иных сынов и мужей, которых постигнула старость,
        Сами выходят; вождями их идут Арей и Паллада,
        Оба златые, одетые оба златою одеждой;
        Вид их прекрасен, в доспехах величествен, сущие боги!
        Всем отличны они; человеки далеко их ниже.
 520 К месту пришедшие, где им казалась удобной засада,
        К брегу речному, где был водопой табунов разнородных,
        Там заседают они, прикрываясь блестящею медью.
        Два соглядатая их, отделясь, впереди заседают.
        Смотрят кругом, не узрят ли овец и волов подходящих.
 525 Скоро стада показалися; два пастуха за стадами,
        Тешась цевницею звонкой, идут, не предвидя коварства.
        Быстро, увидевши их, нападают засевшие мужи;
        Грабят и гонят рогатых волов и овец среброрунных:
        Целое стадо угнали и пастырей стада убили.
 530 В стане, как скоро услышали крик и тревогу при стаде,
        Вои, на площади стражей стоящие, быстро на коней
        Бурных вскочили, на крик поскакали и вмиг принеслися.
        Строем становятся, битвою бьются по брегу речному;
        Колют друг друга, метая стремительно медные копья.
 535 Рыщут и Злоба, и Смута, и страшная Смерть между ними:
        Держит она то пронзенного, то не пронзенного ловит,
        Или убитого за ногу тело волочит по сече;
        Риза на персях ее обагровлена кровью людскою.
        В битве, как люди живые, они нападают и бьются,
540 И один пред другим увлекают кровавые трупы.

       Сделал на нем и широкое поле, тучную пашню.
        Рыхлый, три раза распаханный пар; на нем землепашцы
        Гонят яремных волов, и назад и вперед обращаясь;
        И всегда, как обратно к концу приближаются нивы,
 545 Каждому в руки им кубок вина, веселящего сердце,
        Муж подает; и они, по своим полосам обращаясь,
        Вновь поспешают дойти до конца глубобраздного пара.
        Нива, хотя и златая, чернеется сзади орющих,
        Вспаханной ниве подобясь: такое он чудо представил.

550 Далее выделал поле с высокими нивами; жатву
        Жали наемники, острыми в дланях серпами сверкая.
        Здесь полосой беспрерывною падают горстни густые;
        Там перевязчики их в снопы перевязлами вяжут.
        Три перевязчика ходят за жнущими; сзади их дети,
 555 Горстая быстро колосья, одни за другими в охапах
        Вяжущим их подают. Властелин между ними, безмолвно,
        С палицей в длани, стоит на бразде и душой веселится.
        Вестники одаль, под тению дуба, трапезу готовят;
        В жертву заклавши вола, вкруг него суетятся; а жены
 560 Белую сеют муку для сладостной вечери жнущим.

       Сделал на нем отягченный гроздием сад виноградный,
        Весь золотой, лишь одни виноградные кисти чернелись;
        И стоял он на сребряных, рядом вонзенных подпорах.
        Около саду и ров темно-синий и белую стену
 565 Вывел из олова; к саду одна пролегала тропина,
        Коей носильщики ходят, когда виноград собирают.
        Там и девицы и юноши, с детской веселостью сердца,
        Сладостный плод носили в прекрасных плетеных корзинах.
        В круге их отрок прекрасный по звонкорокочущей лире
 570 Сладко бряцал, припевая прекрасно под льняные струны
        Голосом тонким; они же вокруг его пляшучи стройно,
        С пеньем, и с криком, и с топотом ног хороводом несутся.

       Там же и стадо представил волов, воздымающих роги:
        Их он из злата одних, а других из олова сделал.
 575 С ревом волы из оград вырываяся, мчатся на паству,
        К шумной реке, к камышу густому по влажному брегу.
        Следом за стадом и пастыри идут, четыре, златые,
        И за ними следуют девять псов быстроногих.
        Два густогривые льва на передних волов нападают,
 580 Тяжко мычащего ловят быка; и ужасно ревет он,
        Львами влекомый; и псы на защиту и юноши мчатся;
        Львы повалили его и, сорвавши огромную кожу,
        Черную кровь и утробу глотают; напрасно трудятся
        Пастыри львов испугать, быстроногих псов подстрекая.
 585 Псы их не слушают; львов трепеща, не берут их зубами:
        Близко подступят, залают на них и назад убегают.

       Далее – сделал роскошную паству Гефест знаменитый:
        В тихой долине прелестной несчетных овец среброрунных
        Стойла, под кровлей хлева, и смиренные пастырей кущи.

590 Там же Гефест знаменитый извил хоровод разновидный,
        Оному равный, как древле в широкоустроенном Кноссе
        Выделал хитрый Дедал Ариадне прекрасноволосой.
        Юноши тут и цветущие девы, желанные многим,
        Пляшут, в хор круговидный любезно сплетяся руками.
 595 Девы в одежды льняные и легкие, отроки в ризы
        Светло одеты, и их чистотой, как елеем, сияют;
        Тех – венки из цветов прелестные всех украшают;
        Сих – золотые ножи, на ремнях чрез плечо серебристых.
        Пляшут они, и ногами искусными то закружатся,
 600 Столь же легко, как в стану колесо под рукою испытной,
        Если скудельник его испытует, легко ли кружится;
        То разовьются и пляшут рядами, одни за другими.
        Купа селян окружает пленительный хор и сердечно

       Им восхищается; два среди круга их головоходы,
 605 Пение в лад начиная, чудесно вертятся в средине.

       Там и ужасную силу представил реки Океана,
        Коим под верхним он ободом щит окружил велелепный.

       Так изукрашенно выделав щит и огромный и крепкий,
        Сделал Гефест и броню, светлее, чем огненный пламень;
 610 Сделал и тяжкий шелом, Пелейона главе соразмерный,
        Пышный, кругом изукрашенный, гребнем златым повершенный;
        После из олова гибкого сделал ему и поножи.
        И когда все доспехи сковал олимпийский художник,
        Взяв; пред Пелидовой матерью их положил он на землю.
 615 И, как ястреб, она с осребренного снегом Олимпа
        Бросилась, мча от Гефеста блестящие сыну доспехи.

          Гомер. Илиада. Песнь девятнадцатая. Отречение от гнева.

        ПЕСНЬ ДЕВЯТНАДЦАТАЯ.

     ОТРЕЧЕНИЕ ОТ ГНЕВА

       В ризе багряно-златистой из волн Океана денница
        Вышла, несущая свет и бессмертным и смертным: Фетида
        К сеням пришла мирмидонским с блистательным даром от бога.
        Там она сына нашла: над Патроклом своим распростертый,
 5     Громко рыдал он; и многие окрест друзья мирмидонцы
        Плакали. Став между них, среброногая матерь-богиня
        За руку сына взяла, называла и так говорила:
        "Сын мой! оставим мертвого, как ни прискорбно то сердцу,
       С миром лежать: всемогущих богов он волей повержен.
 10   Встань и прими, Пелейон, от Гефеста доспех велелепный,
        Дивный, какой никогда не сиял вкруг рамен человека".

       Так произнесши, Фетида на землю доспех положила
        Пред Ахиллесом; и весь зазвучал он, украшенный дивно.
        Вздрогнули все мирмидонцы; не мог ни один на доспехи
 15   Прямо смотреть, отвратились они; Ахиллес же могучий
        Только взглянул – и сильнейшим наполнился гневом: ужасно
        Очи его из-под веждей, как огненный пыл, засверкали.
        С радостью взяв, любовался он даром сияющим бога;
        И, когда свое сердце нарадовал, смотря на чудо,
 20   К матери сереброногой крылатую речь устремил он:
        "Матерь! доспех сей бессмертного дар; несомнительно должен
       Быть он творением бога, не смертного мужа он дело.
        Ныне ж я вооружаюся. Но об одном беспокойно
        Сердце мое, чтобы тою порою в Патрокловом теле
 25   Муки, проникши в глубокие, медью пробитые раны,
        Алчных червей не родили; они исказят его образ
        (Жизнь от него отлетела! ), и тление тело обымет! "

       Вновь говорила ему среброногая матерь Фетида:
        "Сын мой! заботой о сем не тревожь ты более сердца.
30   Я попекусь отгонять от него кровожадные сонмы
        Мух, которые тело убитых мужей пожирают;
        И хотя бы лежал он в течение круглого года,
        Тело его невредимо и даже прекраснее будет.
        Ты же, мой сын, на собранье созвавши героев ахейских,
 35   Гнев прекрати на Атреева сына, владыку народов;
        Быстро на бой ополчись и могучестью вновь облекися".

       Так говорила – и дух дерзновеннейший сыну вдохнула.
        Другу ж его и амброзию в ноздри, и нектар багряный
        Тихо влияла, да тело его невредимо пребудет.

40   Быстро по берегу моря пошел Ахиллес быстроногий,
        Голосом страшным крича; и всех взволновал он ахеян.
        Мужи, которые прежде всегда при судах оставались,
        Все корабельщики, кои судов управляли кормилом,
        Даже зажитники ратных дружин, раздаватели хлеба,–
 45   Все поспешили в собранье, когда Ахиллес благородный
        Вновь показался, столь долго чуждавшийся брани кровавой.
        Двое хромаючи шли, знаменитые слуги Арея,
        Царь Одиссей и Тидид Диомед, воеватель могучий,
        Шли, опираясь на копья, неся еще тяжкие раны.
 50   Оба, пришедши, они на местах передних воссели;
        Вслед их притек и Атрид, повелитель мужей Агамемнон,
        Раной недужный: зане и его среди бурного боя
        Ранил Коон Антенорид огромною пикою медной.
        И, когда уже все на собранье сошлися ахейцы,
 55   Встал между ними и так говорил Ахиллес быстроногий:
       "Царь Агамемнон! полезнее было бы, если бы прежде
        Так поступили мы оба, когда, в огорчении нашем,
        Гложущей душу враждой воспылали за пленную деву!
        О! почто Артемида сей девы стрелой не пронзила
 60   В день, как ее между пленниц избрал я, Лирнесс разоривши:
        Столько ахейских героев земли не глодало б зубами,
        Пав под руками враждебных, когда я упорствовал в гневе!
        Гектор и Трои сыны веселятся о том, а данаи
        Долго, я думаю, будут раздор наш погибельный помнить.
 65   Но совершившеесь прежде оставим в прискорбии нашем,
        Гордое сердце в груди укротим, как велит неизбежность.
        Ныне я гнев оставляю решительно; я не намерен
        Сердца крушить враждой бесконечною. Царь Агамемнон,
        В битву подвигни скорее медянодоспешных данаев;
 70   Дай мне скорее идти на троян и еще испытать их,
        Иль и теперь ночевать пред судами намерены? Нет, уповаю,
        Радостно каждый из них утомленные склонит колена,
        Каждый, на пламенной битве от наших оружий избывший! "

       Так говорил, – и наполнились радостью все аргивяне,
 75   Слыша, что гнев навсегда оставляет Пелид благородный.
        Начал тогда говорить повелитель мужей Агамемнон,
        С места восстав, где сидел, но стоять на средину не вышел:
        "Други, данаи герои, бесстрашные слуги Арея!
        Вставшего надобно слушать; начавшего слово не должно
 80   Перерывать: затруднится и самый искусный вития.
        В шумном народном говоре можно ли что-либо слышать,
        Или сказать? – заглушится вития, как ни был бы громок.
        С сыном Пелеевым я объясняюся; вы же, ахейцы,
        Слушайте все со вниманьем и речи мои вразумите. –
 85   Часто о деле мне сем говорили ахейские мужи;
        Часто винили меня, но не я, о ахейцы, виновен;
        Зевс Эгиох, и Судьба, и бродящая в мраках Эриннис:
        Боги мой ум на совете наполнили мрачною смутой
        В день злополучный, как я у Пелида похитил награду.
 90   Что ж бы я сделался Богиня могучая все совершила,
        Дщерь громовержца, Обида, которая всех ослепляет,
        Страшная; нежны стопы у нее: не касается ими
        Праха земного; она по главам человеческим ходит,
        Смертных язвя; а иного и в сети легко уловляет.
 95   Древле она ослепила и Зевса, который превыше
        Всех земнородных и всех небожителей: даже и Зевса
        Гера, хотя и жена, но коварством своим обманула
        В день, как готова была счастливая матерь Алкмена
        Силу Геракла родить в опоясанных башнями Фивах.
 100 Зевс, величаясь уже, говорил пред собором бессмертных:
        – Слушайте слово мое, и боги небес, и богини;
        Я вам поведать желаю, что в персях мне сердце внушает:
        Ныне, родящих помощница, в свет изведет Илифия
        Мужа, который над всеми окрестными царствовать будет,
 105 Ветвь человеков великих, от крови моей исходящих.–
        Зевсу, коварное мысля, вещала владычица Гера:
        – Ложь, Эгиох! никогда своего не исполнишь ты слова.
        Или дерзни, поклянись, Олимпиец, великою клятвой,
        Что над всеми окрестными царствовать будет
 110 Смертный, который в сей день упадет на колена родившей,
        Ветвь человеков великих, от крови твоей исходящих.–
        Так говорила, но Зевс не почувствовал козней супруги:
        Клятвой поклялся святой и раскаялся, горько прельщенный.
        Гера, стремительно бросаясь, оставила холмы Олимпа;
 115 Быстро достигла ахейского Аргоса, где уже прежде
        Знала богиня супругу царя Персеида Сфенела.
        Сына царица седьмой уже месяц в утробе носила:
        Гера его до срока на свет извела; но Алкмены
        В срок удержала роды, удаливши помощных Илифий.
 120 С вестью о том перед Зевса предстала сама и вещала:
        – Зевс сребромолненный! слово тебе полагаю на сердце:
        Смертный рожден знаменитый, что царствовать в Аргосе должен,
        Муж Эврисфей, Персеида Сфенела геройская отрасль,
        Племя твое; не будет он Аргосу царь недостойный.–
 125 Так изрекла, – и жестокая горесть ударила в сердце
        Зевса. Схватил он Обиду за пышноблестящие кудри,
        Стра