К дереву буку склонясь и покрывшися облаком темным.
550 Тот же, как скоро увидел рушителя стен Ахиллеса,
        Стал; но не раз у него колебалось тревожное сердце.
        Тяжко вздохнув, говорил он с своей благородной душою:
        "Горе мне! ежели я, оробев, пред ужасным Пелидом
        В бег обращусь, как бегут и другие, смятенные страхом,–
 555 Быстрый догонит меня и главу, как у робкого, снимет!
        Если же сих, по долине бегущих, преследовать дам я
        Сыну Пелея, а сам одинокий в сторону града
        Брошусь бежать по Илийскому полю, пока не достигну
        Иды лесистых вершин и в кустарнике частом не скроюсь?
 560 Там я, как вечер наступит, в потоке омоюсь от пота
        И, освежася, под сумраком вновь в Илион возвращуся.
        Но не напрасно ль ты, сердце, в подобных волнуешься думах?
        Если меня вдалеке он от города, в поле увидит?
        Если, ударясь в погоню, меня быстроногий нагонит?
 565 О! не избыть мне тогда от сурового рока и смерти!
        Сей человек несравненно могучее всех человеков!
        Если ж ему самому перед градом я противостану? ..
        Тело его, как и всех, проницаемо острою медью;
        Та ж и одна в нем душа, и от смертных зовется он смертным;
 570 Но Кронид лишь ему и победу и славу дарует!"

       Так произнес – и, уставясь на бой, нажидал Ахиллеса:
        Храброе сердце стремило его воевать и сражаться.
        Словно как смелый барс из опушки глубокого леса
        Прямо выходит на мужа ловца, и, не ведущий страха,
 575 Он не смущается, он не бежит при раздавшемся лае;
        Даже когда и стрелой иль копьем его ловчий уметит,
        Он, невзирая, что сам копьем прободен, не бросает
        Пламенной битвы, пока не сразит или сам не прострется,–
        Так Антеноров сын, воеватель бесстрашный Агенор,
 580 С поля сойти не решался, пока не изведал Пелида.
        Он, перед грудью уставивши выпуклый щит круговидный,
        Метил копьем на него и грозился, крича громозвучно:
        "Верно, надежду ты в сердце питал, Ахиллес знаменитый,
        Нынешний день разорить обитель троян благородных3
 585 Нет, безрассудный, бедам еще многим свершиться за Трою!
        Много еще нас во граде мужей и бесстрашных и сильных,
        Кои готовы для наших отцов, для супруг и младенцев
        Град Илион защищать, пред которым найдешь ты погибель,–
        Ты, и страшнейший в мужах, и душою отважнейший воин!"

590 Рек – и сияющий дрот он рукою могучею ринул,
        И не прокинул: уметил его в подколенное берцо;
        Окрест ноги оловянная, новая ковань, поножа
        Страшный звон издала; но суровая медь отскочила
        Вспять от ноги; не прошла, отраженная божеским даром.
 595 Тут Ахиллес на подобного богу Агенора прянул,
        Пламенный; но Аполлон ему славой украситься не дал:
        Быстро похитил троянца и, мраком покрывши глубоким,
        Мирно ему от боя опасного дал удалиться;
        Сам же Пелеева сына коварством отвлек от народа:
 600 Образ принявши Агенора, бог Аполлон сребролукий
        Стал пред очами его, и за ним он ударился гнаться.–
        Тою порой, как Пелид по равнине, покрытой пшеницей,
        Феба преследовал, вспять близ глубокопучинного Ксанфа
        Чуть уходящего,– хитростью бог обольщал человека,
 605 Льстя беспрестанной надеждой, что он, быстроногий, нагонит,–
        Тою порою трояне, бегущие с поля, толпами
        Радостно к граду примчались; бегущими град наполнялся.
        Все укрывались, никто не дерзал за стеною, вне града,
        Ждать остальных и разведывать, кто из товарищей спасся.
 610 Кто на сраженье погиб; но в радости сердца, как волны,
        Хлынули в город, которых спасли только быстрые ноги.

         Гомер. Илиада. Песнь двадцать вторая. Умерщвление Гектора.

        ПЕСНЬ ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ.

     УМЕРЩВЛЕНИЕ ГЕКТОРА

       С ужасом в город вбежав, как олени младые, трояне
        Пот прохлаждали, пили и жажду свою утоляли,
        Вдоль по стене на забрала склоняяся; но аргивяне
        Под стену прямо неслися, щиты к раменам преклонивши.
 5     Гектор же в оное время, как скованный гибельным роком,
        В поле остался один перед Троей и башнею Скейской.
        Бог Аполлон между тем провещал к Пелейону герою:
       "Что ты меня, о Пелид, уповая на быстрые ноги,
        Смертный, преследуешь бога бессмертного? Или доселе
 10   Бога во мне не узнал, что без отдыха пышешь свирепством?
        Ты пренебрег и опасность троян, пораженных тобою:
        Скрылись они уже в стены; а ты здесь по полю рыщешь.
        Но отступи; не убьешь ты меня, не причастен я смерти".

       Вспыхнувши гневом, ему отвечал Ахиллес быстроногий:
15   "Так, обманул ты меня, о зловреднейший между богами!
        В поле отвлек от стены! Без сомнения, многим еще бы
        Землю зубами глодать до того, как сокрылися в Трою!
        Славы прекрасной меня ты лишил; а сынов Илиона
        Спас без труда, ничьего не страшася отмщения после...
 20   Я отомстил бы тебе, когда б то возможно мне было! "

       Так произнес он – и к граду с решимостью гордой понесся,
        Бурный, как конь с колесницей, всегда победительный в беге,
       Быстро несется к мете, расстилаясь по чистому полю,–
       Так Ахиллес оборачивал быстро могучие ноги.

25   Первый старец Приам со стены Ахиллеса увидел,
       Полем летящего, словно звезда, окруженного блеском;
       Словно звезда, что под осень с лучами огнистыми всходит
       И, между звезд неисчетных горящая в сумраках ночи
       (Псом Ориона ее нарицают сыны человеков),
 30   Всех светозарнее блещет, но знаменьем грозным бывает;
        Злые она огневицы наносит смертным несчастным,–
        Так у героя бегущего медь вкруг персей блистала.
        Вскрикнул Приам; седую главу поражает руками,
        К небу длани подъемлет и горестным голосом вопит,
 35   Слезно молящий любезного сына; но тот пред вратами
        Молча стоит, беспредельно пылая сразиться с Пелидом.
        Жалобно старец к нему и слова простирает и руки:
        "Гектор, возлюбленный сын мой! Не жди ты сего человека
        В поле один, без друзей, да своей не найдешь ты кончины,
 40   Сыном Пелея сраженный: тебя он могучее в битвах!
        Лютый! когда бы он был и бессмертным столько ж любезен,
        Сколько мне: о, давно б уже труп его псы растерзали!
        Тяжкая горесть моя у меня отступила б от сердца!
        Сколько сынов у меня он младых и могучих похитил,
 45   Или убив, иль продав племенам островов отдаленных!
        Вот и теперь, Ликаона нет, и нет Полидора;
        Их обоих я не вижу в толпах, заключившихся в стены,
        Юношей милых, рожденных царицею жен Лаофоей.
        О! если живы они, но в плену, – из ахейского стана
 50   Их мы искупим и медью и златом: обильно их дома;
        Много сокровищ за дочерью выдал мне Альт знаменитый.
        Если ж погибли они и уже в Айдесовом доме,
        Горе и мне и матери, кои на скорбь их родили!
        Но народу троянскому горести менее будет,
 55   Только бы ты не погиб, Ахиллесом ужасным сраженный.
        Будь же ты с нами, сын милый! Войди в Илион, да спасешь ты
        Жен и мужей илионских, да славы не даруешь громкой
        Сыну Пелея, и жизни сладостной сам не лишишься!
        О! пожалей и о мне ты, пока я дышу еще, бедном,
 60   Старце злосчастном, которого Зевс пред дверями могилы
        Казнью ужасной казнит, принуждая все бедствия видеть:
        Видеть сынов убиваемых, дщерей в неволю влекомых,
        Домы Пергама громимые, самых младенцев невинных
        Видеть об дол разбиваемых в сей разрушительной брани,
 65   И невесток, влачимых руками свирепых данаев1..
        Сам я последний паду, и меня на пороге домашнем
        Алчные псы растерзают, когда смертоносною медью
        Кто-либо в сердце уметит и душу из персей исторгнет;
        Псы, что вскормил при моих я трапезах, привратные стражи,
 70   Кровью упьются моей и, унылые сердцем, на праге
        Лягут при теле моем искаженном! О, юноше славно,
        Как ни лежит он, упавший в бою и растерзанный медью,–
        Все у него, и у мертвого, что ни открыто, прекрасно!
        Если и седую браду и седую главу человека,
 75   Ежели стыд у старца убитого псы оскверняют,–
        Участи более горестной нет человекам несчастным! "

       Так вопиял, и свои сребристые волосы старец
        Рвал на главе, но у Гектора сына души не подвигнул.
        Матерь за ним на другой стороне возопила, рыдая;
 80   Перси рукой обнажив, а другой на грудь указуя,
        Сыну, лиющая слезы, крылатую речь устремляла:
        "Сын мой! почти хоть сие, пожалей хоть матери бедной!
        Если я детский твой плач утоляла отрадною грудью,
        Вспомни об оном, любезнейший сын, и ужасного мужа,
 85   В стены вошед, отражай; перед ним ты не стой одинокий!
        Если, неистовый, он одолеет тебя, о мой Гектор,
        Милую отрасль мою, ни я на одре не оплачу,
        Ни Андромаха супруга; далеко от нас от обеих,
        В стане тебя мирмидонском свирепые псы растерзают! "

90   Так, рыдая, они говорили к любезному сыну,
        Так умоляли,– но Гектора в персях души не подвигли:
        Он ожидал Ахиллеса великого, несшегось прямо.
        Словно как горный дракон у пещеры ждет человека,
        Трав ядовитых нажравшись и черной наполняся злобой,
 95   В стороны страшно глядит, извиваяся вкруг над пещерой,–
        Гектор таков, несмиримого мужества полный, стоял там,
        Выпуклосветлым щитом упершись в основание башни;
        Мрачно вздохнув, наконец говорил он в душе возвышенной:
        "Стыд мне, когда я, как робкий, в ворота и стены укроюсь!
100 Первый Полидамас на меня укоризны положит:
        Полидамас мне советовал ввесть ополчения в город
        В оную ночь роковую, как вновь Ахиллес ополчился.
        Я не послушал, но, верно, полезнее было б послушать!
        Так троянский народ погубил я своим безрассудством.
 105 О! стыжуся троян и троянок длинноодежных!
        Гражданин самый последний может сказать в Илионе:
        – Гектор народ погубил, на свою понадеявшись силу! –
        Так илионяне скажут. Стократ благороднее будет
        Противостать и, Пелеева сына убив, возвратиться
 110 Или в сражении с ним перед Троею славно погибнуть!
        Но... и почто же? Если оставлю щит светлобляшный,
        Шлем тяжелый сложу и, копье прислонивши к твердыне,
        Сам я пойду и предстану Пелееву славному сыну?
        Если ему обещаю Елену и вместе богатства
 115 Все совершенно, какие Парис в кораблях глубодонных
        С нею привез в Илион,– роковое раздора начало! –
        Выдать Атридам и вместе притом разделить аргивянам
        Все остальные богатства, какие лишь Трон вмещает?
        Если с троян, наконец, я потребую клятвы старейшин:
 120 Нам ничего не скрывать, но представить все для раздела
        Наши богатства, какие лишь град заключает любезный?..
        Боги! каким предаюся я промыслам? Нет, к Ахиллесу
        Я не пойду как молитель! Не сжалится он надо мною,
        Он не уважит меня; нападет и меня без оружий
 125 Нагло убьет он, как женщину, если доспех я оставлю.
        Нет, теперь не година с зеленого дуба иль с камня
        Нам с ним беседовать мирно, как юноша с сельскою девой:
        Юноша, с сельскою девою свидясь, беседует мирно;
        Нам же к сражению лучше сойтись! и немедля увидим,
 130 Славу кому между нас даровать Олимпиец рассудит!"

       Так размышляя, стоял; а к нему Ахиллес приближался,
        Грозен, как бог Эниалий, сверкающий шлемом по сече;
        Ясень отцов пелионский на правом плече колебал он
        Страшный; вокруг его медь ослепительным светом сияла,
 135 Будто огнь распылавшийся, будто всходящее солнце.
        Гектор увидел, и взял его страх; оставаться на месте
        Больше не мог он; от Скейских ворот побежал, устрашенный.
        Бросился гнаться Пелид, уповая на быстрые ноги.
        Словно сокол на горах, из пернатых быстрейшая птица.
 140 Вдруг с быстротой несказанной за робкой несется голубкой;
        В стороны вьется она, а сокол по-над нею; и часто
        Разом он крикнет и кинется, жадный добычу похитить,–
        Так он за Гектором, пламенный, гнался, а трепетный Гектор
        Вдоль под стеной убегал и быстро оборачивал ноги.
 145 Мимо холма и смоковницы, с ветрами вечно шумящей,
        Оба, вдали от стены, колесничной дорогою мчались;
        Оба к ключам светлоструйным примчалися, где с быстротою
        Два вытекают источника быстропучинного Ксанфа.
        Теплой водою струится один, и кругом непрестанно
 150 Пар от него подымается, словно как дым от огнища;
        Но источник другой и средь лета студеный катится,
        Хладный, как град, как снег, как в кристалл превращенная влага.

       Там близ ключей водоемы широкие, оба из камней,
        Были красиво устроены; к ним свои белые ризы
 155 Жены троян и прекрасные дщери их мыть выходили
        В прежние, мирные дни, до нашествия рати ахейской.
        Там прористали они, и бегущий, и быстро гонящий.
        Сильный бежал впереди, но преследовал много сильнейший,
        Бурно несясь; не о жертве они, не о коже воловой
 160 Спорились бегом: обычная мзда то ногам бегоборцев;
        Нет, об жизни ристалися Гектора, конника Трои.
        И, как на играх, умершему в почесть, победные кони
        Окрест меты беговой с быстротою чудесною скачут,–
        Славная ждет их награда, младая жена иль треножник,–
 165 Так троекратно они пред великою Троей кружились,
       Быстро носящиесь. Все божества на героев смотрели;
       Слово меж оными начал отец и бессмертных и смертных:
       "Горе! любезного мужа, гонимого около града,
        Видят очи мои, и болезнь проходит мне сердце!
 170 Гектор, муж благодушный, тельчие, тучные бедра
        Мне возжигал в благовоние часто на Иде холмистой,
        Часто на выси пергамской; а днесь Ахиллес градоборец
        Гектора около града преследует, бурный ристатель.
        Боги, размыслите вы и советом сердец положите,
 175 Гектора мы сохраним ли от смерти, или напоследок
        Сыну Пелея дадим победить знаменитого мужа".

       Зевсу немедля рекла светлоокая дева Паллада:
       "Молниеносный отец, чернооблачный! Что ты вещаешь?
        Смертного мужа, издревле судьбе обреченного общей,
 180 Хочешь ты, Зевс, разрешить совершенно от смерти печальной?
        Волю твори, но не все на нее согласимся мы, боги!"

       Ей немедля ответствовал тучегонитель Кронион:
       "Бодрствуй, Тритония, милая дочь! Не с намереньем в сердце
       Я говорю, и с тобою милостив быть я желаю.
 185 Волю твори и желание сердца немедля исполни".

       Рек – и возжег еще боле пылавшую сердцем Афину;
        Бурно она понеслась, от Олимпа высокого бросясь.

       Гектора ж, в бегстве преследуя, гнал Ахиллес непрестанно.
        Словно как пес по горам молодого гонит оленя,
 190 С лога подняв, и несется за ним чрез кусты и овраги;
        Даже и скрывшегось, если он в страхе под куст припадает,
        Чуткий следит и бежит беспрестанно, покуда не сыщет,–
        Так Приамид от Пелида не мог от быстрого скрыться.
        Сколько он раз ни пытался, у врат пробегая Дарданских,
 195 Броситься прямо к стене, под высоковершинные башни,
        Где бы трояне его с высоты защитили стрелами,–
        Столько раз Ахиллес, упредив, отбивал Приамида
        В поле, а сам непрестанно, держася твердыни, летел он.
        Словно во сне человек изловить человека не может,
 200 Сей убежать, а другой уловить напрягается тщетно,–
        Так и герои, ни сей не догонит, ни тот не уходит.
        Как бы и мог Приамид избежать от судьбы и от смерти,
        Если б ему, и в последний уж раз, Аполлон не явился:
        Он укреплял Приамиду и силы, и быстрые ноги.
 205 Войскам меж тем помавал головою Пелид быстроногий,
        Им запрещая бросать против Гектора горькие стрелы,
        Славы б не отнял пронзивший, а он бы вторым не явился.
        Но лишь в четвертый раз до Скамандра ключей прибежали,
       Зевс распростер, промыслитель, весы золотые; на них он
210 Бросил два жребия Смерти, в сон погружающей долгий:
       Жребий один Ахиллеса, другой – Приамова сына.
        Взял посредине и поднял: поникнул Гектора жребий,
       Тяжкий к Аиду упал; Аполлон от него удалился.
        Сыну ж Пелея, с сияющим взором, явилась Паллада,
215 Близко пришла и к нему провещала крылатые речи:
       "Ныне, надеюсь, любимец богов, Ахиллес благородный,
       Славу великую мы принесем на суда мирмидонян:
        Гектора мы поразим, ненасытного боем героя.
        Более, мню я, от нашей руки не избыть Приамиду,
 220   Сколько ни будет о том Аполлон стрелометный трудиться,
        Распростирающийся пред могучим отцом громовержцем.
        Стань и вздохни, Пелейон; Приамида сведу я с тобою,
        И сама преклоню, да противу тебя он сразится".

       Так говорила; Пелид покорился и, радости полный,
 225 Стал, опершись на сияющий ясень свой медноконечный.
        Зевсова дочь устремилася, Гектора быстро настигла
        И, уподобясь Дейфобу и видом, и голосом звучным,
       Стала пред ним и крылатые речи коварно вещала:
       "Брат мой почтенный! жестоко тебя Ахиллес утесняет,
 230 Около града Приамова бурным преследуя бегом.
        Но остановимся здесь и могучего встретим бесстрашно!"

       Ей ответствовал сильный, шеломом сверкающий Гектор:
       "О Дейфоб! и всегда ты, с младенчества, был мне любезен
        Более всех моих братьев, Приама сынов и Гекубы;
 235 Ныне ж и прежнего более должен тебя почитать я:
        Ради меня ты отважился, видя единого в поле,
        Выйти из стен, тогда как другие в стенах остаются".

       Вновь говорила ему светлоокая дочь громовержца:
        "Гектор, меня умоляли отец и почтенная матерь,
240 Ноги мои обнимая; меня и друзья умоляли
        С ними остаться: таким они все преисполнены страхом.
        Но по тебе сокрушалось тоскою глубокою сердце.
        Станем надежно теперь и сразимся мы пламенно: копий
        Не к чему боле щадить; и увидим теперь, Ахиллес ли
 245 Нас обоих умертвит и кровавые наши корысти
        К черным судам повлечет, иль копьем он твоим укротится!"

       Так вещая, коварно вперед выступала Паллада.
        Оба героя сошлись, устремленные друг против друга;
       Первый к Пелиду воскликнул шеломом сверкающий Гектор:
250 "Сын Пелеев! тебя убегать не намерен я боле!
        Трижды пред градом Приамовым я пробежал, не дерзая
        Встретить тебя нападавшего; ныне же сердце велит мне
        Стать и сразиться с тобою; убью или буду убит я!
        Прежде ж богов призовем во свидетельство; лучшие будут
 255 Боги свидетели клятв и хранители наших условий:
        Тела тебе я не буду бесчестить, когда громовержец
        Дарует мне устоять и оружием дух твой исторгнуть;
        Славные только доспехи с тебя, Ахиллес, совлеку я,
        Тело ж отдам мирмидонцам; и ты договор сей исполни".

260 Грозно взглянул на него и вскричал Ахиллес быстроногий:
        "Гектор, враг ненавистный, не мне предлагай договоры!
        Нет и не будет меж львов и людей никакого союза;
        Волки и агнцы не могут дружиться согласием сердца;
        Вечно враждебны они и зломышленны друг против друга,–
 265 Так и меж нас невозможна любовь; никаких договоров
        Быть между нами не может, поколе один, распростертый,
        Кровью своей не насытит свирепого бога Арея!
        Все ты искусство ратное вспомни! Сегодня ты должен
        Быть копьеборцем отличным и воином неустрашимым!
 270 Бегства тебе уже нет; под моим копьем Тритогена
        Скоро тебя укротит; и заплатишь ты разом за горе
        Другов моих, которых избил ты, свирепствуя, медью! "

       Рек он – и, мощно сотрясши, послал длиннотенную пику.
        В пору завидев ее, избежал шлемоблещущий Г