ем привела  его в один лагерь  с убийцами  его приемного
отца,  за смерть которого он поклялся мстить. В усилении Кассия  и Брута  он
предчувствовал  для себя прямую  угрозу.  К  тому же, подчинив его консулам,
сенат фактически  лишил  Цезаря  его  войска.  Действительно,  Гирций  сразу
потребовал у  него два лучших легиона,  и  Цезарю  пришлось их  уступить. Он
ничем,  впрочем,  не  выразил  своего  неудовольствия,  полагая,  что  среди
превратностей гражданской войны у  него  будет много благоприятных  моментов
для того, чтобы  получить свое  обратно (Аппиан: 15; 31, 39--40, 43, 46--49,
51, 61, 63--65).
     Война против Антония завершилась в два месяца и была  очень удачной для
Цезаря.  В  первом  сражении, в  котором был  ранен Пан-са,  он  не принимал
участия. Зато во  втором, развернувшемся  у  стен  Мутины, ему  пришлось  не
только быть полководцем, но и биться как солдату. Когда в гуще боя был ранен
знаменосец его  легиона,  он  долго  носил  его орла  на  собственных плечах
(Светоний: "Август"; 10). Гирций, преследуя врага, ворвался в лагерь Антония
и пал у палатки полководца. Цезарь первый пробился  к его телу и прикрыл его
плащом   (Аппиан:  15;  71).   Когда   вскоре  после  этого  умер  и  Панса,
распространился слух, что это Цезарь позаботился об их смерти, чтобы теперь,
когда  Антоний  бежал,  а  республика  осталась без  консулов,  он  один мог
захватить начальство над  победоносными войсками. В особенности смерть Пансы
внушала  столько  подозрений, что  врач его Гликон  был  взят  под стражу по
обвинению в том, что вложил  яд в его рану. Другие утверждали, что и второго
консула,  Гирция,  Цезарь  убил собственной  рукой  в замешательстве схватки
(Светоний: "Август"; 11).
     С  остатками своего войска Антоний отступил за Альпы. Войну против него
сенат поручил Дециму  Бруту. Последний хотел поблагодарить Цезаря за помощь,
но Цезарь отвечал, что явился сюда не для того, чтобы спасать убийцу отца, а
для войны с Антонием, с которым, если захочет, может помириться вновь, в  то
время как с Брутом он не помирится никогда и ни при каких обстоятельствах.
     Сенат  был очень доволен  разгромом  Антония,  а  еще больше  тем,  что
расправился  с  ним руками Цезаря. Теперь, когда  прямая угроза  государству
миновала,  многие  считали, что  пришла  пора  поставить на  место  и  этого
честолюбивого юношу.  Цицерон, фактически стоявший во главе сената, повернул
дело так, что победителем при  Мутине был  объявлен Брут. Войско консулов он
так  же  переподчинил  ему.  Имя  Цезаря  вовсе  не  было  упомянуто  в  его
распоряжениях. Оскорбленный всем этим, Цезарь  потребовал триумфа за военные
подвиги. В ответ  сенаторы отправили ему презрительный отказ,  объяснив  его
тем, что он еще слишком молод и ему надо дорасти до триумфа.
     Столкнувшись с  таким пренебрежением к себе, Цезарь затаил обиду и стал
искать  пути для сближения с  Антонием. Многих пленных он  отправил в войско
Антония без всякого  выкупа,  а  союзника  его  Вентидия  с  тремя легионами
пропустил за Альпы, глубокомысленно намекнув ему при этом, что не испытывает
к Антонию никакой вражды. Азинию и  Лепиду, двум старым соратникам его отца,
командовавшим армиями за пределами  Италии, он писал более откровенно, сетуя
на то, что цеза-рианцы никак не могут договориться  между собой, в  то время
как помпеянцы потихоньку прибирают власть к своим рукам.
     Все  это  Цезарь  проделывал  пока  что  тайно,  приготовляя почву  для
будущего  разрыва с  сенатом (Аппиан:  15; 73--74, 80--81).  Одновременно он
отправил доверенных  людей  к  Цицерону  и  предложил  ему  на  пару  с  ним
домогаться  консульства в ближайшие  выборы. Чтобы усыпить  подозрительность
этого прожженного политика, состарившегося  в интригах, он заверял его, что,
получив власть, предоставит все нити  управления Цицерону, поскольку мечтает
лишь о славе и громком имени.  Эти посулы соблазнили  и разожгли Цицерона, и
он, старик,  дал провести  себя  мальчишке -- из врага  превратился вдруг  в
первого  друга Цезаря,  просил  за него народ и  старался расположить  в его
пользу сенаторов (Плутарх: "Цицерон"; 45--46).  Этим он,  правда,  ничего не
добился --  в сенате его подняли на смех, а  Цезарю отказали  в консульстве,
так как он не достиг положенного по закону возраста.
     Тут как раз  пришли тревожные  известия из Галлии  --  Лепид,  которому
сенат вместе с Децимом Брутом поручил вести войну против Антония, перешел на
сторону  последнего  с  семью  своими легионами, многими другими  частями  и
ценным снаряжением. Антоний присоединил к себе  также три легиона Вентидия и
вновь  превратился в грозного противника. Сенат вызвал два легиона из Африки
и послал за поддержкой к Кассию и Бруту.
     Цезаря тоже призвали выступить против Антония, но  он вместо этого стал
подстрекать  своих солдат к  недовольству. Он  указал им  на  то, что пока в
сенате   господствуют   родственники   убийц   Цезаря,    земельные   наделы
ветеранов-цезари-анцев могут быть отобраны в любой момент. Только он, Цезарь
и наследник Цезаря, может  гарантировать их безопасность,  а  для этого  они
должны требовать для него  консульской власти. Войско дружно  приветствовало
Цезаря  и тотчас отправило центурионов с  требованием консульской власти для
него.  Когда  же  сенаторы снова отказали  в этом дерзком и прямо незаконном
требовании, Цезарь поднял свои войска, перешел Рубикон и повел на Рим восемь
легионов.
     Когда  в  Рим пришло известие о  приближении  Цезаря, возникли страшная
паника и смятение;  все  в беспорядке стали  разбегаться  в  разные стороны.
Сенат  был в безмерном ужасе, так как три африканских легиона, на которые  у
него была последняя надежда, немедленно по прибытии в Рим перешли на сторону
Цезаря. Город  был  окружен  солдатами.  Ожидали репрессий,  но Цезарь  пока
никого не тронул,  он только захватил  казну и выплатил каждому легионеру по
2500 драхм.  Затем  он провел  выборы и был избран консулом вместе  со своим
ставленником Квин-том Педием (Аппиан: 15; 82, 84-- 89, 92, 94).
     Немедленно  вслед  за  тем  он  возбудил  против убийц Цезаря уголовное
преследование  за  умерщвление  без  суда  первого  из  должностных   лиц  в
государстве.  Все они были осуждены  заочно и  приговорены к смерти,  причем
судьи  подавали  голоса,   подчиняясь  угрозам  и  принуждению   под  личным
наблюдением Цезаря (Плутарх: "Брут"; 27).
     После этого  он стал  подумывать  о примирении  с  Антонием.  Поступили
известия,  что Брут и  Кассий собрали двадцать  легионов  и множество других
вспомогательных отрядов.  Перед лицом такой грозной опасности все цезарианцы
должны   были  объединиться  и   действовать   сообща.  Поэтому   враждебные
постановления против Антония и Лепида были отменены сенатом, и  сам Цезарь в
письме поздравил  их с этим. Антоний и Лепид тотчас дружески ответили ему. К
этому времени на  их сторону  перешли  все заальпийские полководцы: Азиний с
двумя легионами,  Планк с тремя, а потом  перебежали и все  десять  легионов
Децима Брута. Сам Децим Брут пытался скрыться, но был  схвачен и обезглавлен
(Аппиан: 15; 96--97).
     Когда покончено  было с междоусобными войнами среди цезари-анцев и  все
европейские провинции признали их  власть,  Цезарь, Антоний и Лепид  сошлись
вместе  вблизи города Мутины на небольшом и плоском островке, находящемся на
реке Лавинии;  каждый из них имел  при себе по  пяти легионов. Расположив их
друг против друга,  они направились каждый в сопровождении трехсот человек к
мосту  через реку. Здесь они оставили стоять на местах своих сопровождающих,
двинулись к  середине островка на обозримое  со всех сторон место и все трое
сели,  причем  Цезарь  в  силу  своего  звания  занял  место  посередине.  В
продолжении  двух  дней  с  утра  до  вечера  совещаясь   между  собою,  они
постановили  следующее. Цезарь должен сложить с  себя консульское  звание, а
Вентидий на остающуюся часть  года принять его; учредить новую магистратуру,
равную  по значению  консульской  должности (триумвират), для  приведения  в
порядок государства  после  гражданских  войн;  эту  должность  предоставить
Лепиду, Антонию  и  Цезарю в течение  пяти лет.  Тотчас  же  они должны были
назначить ежегодно сменяющихся городских магистратов на ближайшие  пять лет.
Управление провинциями должно  было быть поделено  так, что Антоний  получал
всю Галлию, Лепид -- Испанию, Цезарь -- Африку, Сардинию и Сицилию. Вопрос о
восточных провинциях был отложен до окончания войны с Кассием и Брутом.
     Решено было далее, что Антоний и Цезарь поведут с ними войну, тогда как
Лепид должен стать консулом на следующий год и оставаться в Риме для ведения
дел в  нем.  Из войск Лепида три легиона  должны  были остаться у  него  для
охраны Рима, а остальные семь --  разделены между  Цезарем  и Антонием  так,
чтобы каждый из них мог  повести в поход по 20 легионов. Они должны были уже
теперь обнадежить  войско наградами за победу, причем помимо других подарков
предоставить  им  18   италийских   городов   для   поселения;  эти  города,
отличающиеся богатством, плодородием  почвы и  красотой зданий, они намерены
были  вместе с  землею  и  домами разделить  между войском,  как если бы эти
города  были  завоеваны  ими  в  неприятельской  стране.  Решено  было также
расправиться  со  своими  личными  врагами,  чтобы  они   не  мешали  им   в
осуществлении  их планов и  во время  ведения ими дальнего  похода.  Все эти
постановления были записаны, и Цезарь как консул прочитал их войскам все, за
исключением лишь проскрипционных списков.
     Списки  имен  лиц,  предназначавшихся  к  смерти,  триумвиры  составили
наедине, подозревая при этом всех влиятельных людей и занося в список личных
врагов. При ,  этом  они  жертвовали  друг  другу  своими  родственниками  и
друзьями. Один за другим вносились в список кто по вражде, кто из-за простой
обиды,  кто из-за  дружбы с врагами или вражды к  друзьям, а кто по  причине
выдающегося  богатства. Дело в том, что триумвиры  нуждались  в значительных
денежных  средствах  для  ведения  войны,  так как  самые богатые  провинции
находились пока  под  властью  помпеянцев. Сами  же  триумвиры в  разоренной
войнами и налогами  Европе, особенно в Италии,  терпели нужду в деньгах. Вот
почему  они налагали  тягчайшие  поборы  на  все  слои населения.  Некоторые
подверглись проскрипции  из-за своих красивых загородных домов и вилл. Всего
было приговорено к  смерти  и  конфискации  имущества 300  сенаторов и  2000
всадников.  Большинство  из обреченных  на смерть  триумвиры  намерены  были
подвергнуть публичной  проскрипции после  своего  вступления  в  Рим. Но  17
человек  из числа  наиболее влиятельных,  в том числе  Цицерона, решено было
устранить ранее остальных, подослав к ним убийц немедленно.
     Договорившись обо всем, триумвиры вступили в  Рим. Каждого  сопровождал
один  легион и преторианская  когорта. Окружив  народное  собрание войсками,
триумвиры  провели  через него  все  свои  решения, придав им таким  образом
видимость  закона.   Ночью  во   многих  местах   города   были   выставлены
проскрипционные списки с именами  лиц,  подлежащих уничтожению. Головы  всех
казненных выставлялись на форуме. За  каждую голову платили 250 000 драхм, а
рабам -- в  10  000 (им также давались  свобода и  римское гражданство). Все
обязаны были предоставлять свои дома для обыска, причем скрывшие осужденного
также подлежали казни. За донос назначена была особая плата.
     Впрочем,   надежды   триумвиров  на   то,   что   за   счет   имущества
про-скрипированных они покроют военные издержки, не оправдались. Все боялись
покупать  его, опасаясь и  на  себя  навлечь  такую  же кару. Если что-то  и
покупалось, то  лишь за  ничтожную плату. Чтобы  собрать недостающие деньги,
триумвиры обложили особой податью 400 наиболее состоятельных женщин, а также
всех, владеющих состоянием более чем в 100 000 сестерций.
     В начале 42 г. до  Р.Х. Цезарь отправился на юг Италии. Он дал обещание
жителям Регия и Гиппония, что  их города будут исключены  из списка городов,
назначенных  его  солдатам в награду за победу. Цезарь  боялся, как бы те не
пристали к  Сексту Помпею, который, обладая огромным флотом, захватил в  это
время  Сицилию  и  вел   против  триумвиров  упорную  борьбу.  Затем  Цезарь
отправился  в Брун-дизий и отплыл с войском в  Эпи-дамн. Тут он вынужден был
остановиться из-за болезни. Антоний один  повел армию к Филиппам, где стояли
со своими  легионами Брут и Кассий. Цезарь прибыл  позже, еще не оправившись
от недуга, -- его несли на носилках перед рядами войск.
     Обе стороны имели по 19 легионов тяжеловооруженных, но конницы у Кассия
и Брута  было больше. В дополнение к этому  их флот господствовал на море, и
они  имели  в изобилии  всякие  припасы, в  то  время как Антоний  и  Цезарь
испытывали  большие  лишения. Поэтому Антоний  торопился с  битвой  и первым
напал  на врагов. Он  разгромил Кассия, но  Брут обратил в  бегство  легионы
Цезаря и захватил  лагерь.  Сам Цезарь в этой битве  не участвовал: он уехал
накануне. Позже в своих воспоминаниях Цезарь писал, что одному из его друзей
приснился дурной сон, и поэтому он остерегался этого дня.
     Разбитый Кассий  покончил с собой, а  Брут, возглавив оба войска,  стал
готовиться  ко второй битве, которая должна была решить исход всей войны. Он
считал, что затягивание военных  действий вызовет голод в войске противника,
и поэтому некоторое время не выводил свои легионы за лагерные укрепления. Но
воины  требовали решительной битвы,  и против  своей  воли  Брут дал  на нее
согласие (Аппиан; 16; 2, 3, 5--7, 11, 15, 31, 34, 86, 106, 108, ПО, 125).
     Когда  началась битва, тот фланг, что находился под прямым  начальством
Брута, взял  верх над  легионами  Антония и  обратил  в бегство левое  крыло
врага.  Но   другой   фланг  начальники,   чтобы   предотвратить  окружение,
растягивали все больше  и больше,  а так как  численное  превосходство  было
теперь  на стороне Цезаря и Антония, боевая  линия  истончилась в середине и
потеряла силу, так что не смогла выдержать натиск врага и побежала.  Легионы
Цезаря прорвали вражеский строй и немедленно ударили в тыл Бруту, после чего
его войско обратилось в бегство.  Сам Брут укрылся в  ближайший лес. Этой же
ночью он простился  с друзьями и, бросившись на меч, покончил с собой. Перед
смертью Брут сказал,  что умирает спокойный:  он доволен тем, как прошла его
жизнь,  и упрекает судьбу лишь за жестокость к его отечеству, ибо оно в этот
день навсегда потеряло свободу (Плутарх: "Брут"; 49, 52). И это была правда:
будущий государственный  строй  римлян определился  именно после  битвы  при
Филиппах и  после нее они  уже никогда не возвращались к демократии (Аппиан:
16; 138).
     Отпраздновав  победу, Цезарь отправился в Италию, чтобы раздать  воинам
земли и распределить их по  колониям; он  выбрал себе это дело,  так как был
нездоров. Антоний двинулся в восточные провинции для сбора  обещанных воинам
денег. Солдаты, отслужившие положенный срок, были отпущены. Цезарь и Антоний
поделили  между собой одиннадцать  легионов,  которые были набраны из бывших
воинов Кассия и Брута.
     На  обратном  пути болезнь  Цезаря усилилась,  приняв особенно  опасный
характер в Брундизии: распространилась даже молва,  что он умер. Выздоровев,
Цезарь вступил  в Рим, а Лепида отправил  в Африку, которая следовала ему по
новому разделу. Как и было обещано, Цезарь наделил  ветеранов землей. Он дал
им и много  сверх  обещанного,  заимствовав  для этого деньги у  храмов. Это
подняло еще более  его престиж  в  глазах  войска. Но  у местного населения,
которое без всякого повода сгонялось со своих земель и лишалось домов, такая
политика вызывала жгучую ненависть к триумвирам и в особенности к Цезарю.
     Сторонники  Антония тоже  были недовольны, обвиняя Цезаря в том, что он
пользуется  отсутствием  соправителя и  переманивает  на  свою  сторону  его
легионы,  дабы  в  дальнейшем  прибрать  всю  власть  к  своим  рукам.  Ведь
получалось так, что войну с  Брутом  и Кассием фактически выиграл Антоний, а
вся  благодарность  войска достается  Цезарю.  Во  главе  противников Цезаря
встали  Луций Антоний, брат триумвира, бывший в  41  г. до Р.Х.  консулом, и
жена Антония,  Фульвия. Согнанных с земель италиков Луций обнадежил и обещал
им  свою  поддержку.  Ветеранам  Антония  он  внушал,  что Цезарь мечтает  о
единовластии и ведет дело к диктатуре.
     Все симпатии италиков  были на стороне  Луция,  и тому удалось  собрать
семнадцать  легионов, в то время как  Цезарь поначалу имел всего  четыре. Он
оставил Рим и пошел навстречу своему полководцу Сальвидиену, который вел ему
из Галлии шесть легионов. Луций беспрепятственно вошел в столицу и к великой
радости народа объявил власть триумвиров низложенной; он обещал, что Антоний
сложит с себя власть добровольно, а Цезаря и Лепида принудят к этому силой.
     Но когда  в  Италию  вошел  Саль-видиен,  а  в войске  Луция  произошло
замешательство (прошел слух, что Антоний не доволен братом, так как вовсе не
собирался ссориться с  Цезарем),  положение резко изменилось. Луций отступил
от Рима и  укрепился в Перузии, а Цезарь со своими полководцами начал осаду.
Продовольствия  в городе было немного, и когда  Цезарь пресек его  подвоз со
стороны,  в Перузии начался сильнейший голод. Все же Луций упорно  защищался
всю  зиму. Несколько раз осажденные пытались вырваться  из кольца осады,  но
неизменно  терпели  поражение, так  как Цезарь велел  обнести  город рвом  и
частоколом,  а  затем построить стену  и на ней воздвигнуть  полторы  тысячи
деревянных  башен;  стена  была   снабжена   частыми   зубцами   и   другими
приспособлениями, рассчитанными на два фронта --  против осажденных и против
тех,  кто подошел бы извне. Весной 40 г.  до Р.Х. Луций вынужден был просить
пощады. Цезарь обошелся милостиво с солдатами и самим Луцием, но перузианцев
подверг примерному наказанию. Всех сенаторов он велел казнить, а город хотел
отдать на  разграбление.  Ночью,  однако,  здесь вспыхнул  пожар,  и Перузия
выгорела дотла.
     Хотя  внешне Цезарь продолжал  делить власть  со своими  соправителями,
поражение Луция  превратило  его в  единодержавного правителя  Италии и всех
западных  провинций:  многие  сторонники Антония,  а также его полководцы со
своими легионами бежали из  страны. Галлию и  Испанию  Цезарь присоединил  к
себе.  Одиннадцать  легионов Антония, расположенных  здесь,  перешли на  его
сторону.
     Обеспокоенный всем этим Антоний отправился из  Египта  в Италию.  Когда
ему не позволили высадиться в Брундизии, он заключил союз  с Помпеем и начал
против Цезаря неприятельские действия. Сам Антоний осадил Брундизий и  занял
на Италийском берегу  Си-пунт и Авзонии, а Помпей  захватил Сардинию, причем
два стоящих здесь легиона сдались ему без боя. Цезарь имел к этому времени в
своем распоряжении 40 легионов, но далеко  не был уверен в том,  что все они
сохранят ему верность, если дело дойдет до решительного сражения с Антонием.
К  тому же он не располагал ни одним кораблем, не  располагал и возможностью
построить  флот, так  что опасался,  как бы  его противники,  владевшие  500
кораблей, не блокировали разоренной войной Италии и не вызвали там голода.
     Все  эти  причины,  а  также  то  обстоятельство, что  и войско  и сами
полководцы были утомлены бесконечными войнами, заставили обе стороны  искать
мира.  При содействии  друзей  Антоний и Цезарь  встретились в  Брундизии  и
заключили между собой новый договор. Все римское государство они поделили на
три  части,  так что Цезарю  достались все  провинции, западнее иллирийского
города Скодра,  а Антонию  --  все, находящиеся на  востоке от него.  Африка
осталась за Лепидом. Цезарю предназначена была война с Помпеем, а Антонию --
с парфянами.  Поскольку Фульвия, жена Антония, недавно умерла, договорились,
чт