нтигона, и поэтому  все считали Де-метрия его сыном.
Роста он был высокого, хотя и пониже  Антигона, а  лицом до того красив, что
все  только дивились и ни один из ваятелей или живописцев не  мог достигнуть
полного сходства,  ибо черты его были разом  и  прекрасны, и внушительны,  и
грозны,  юношеская   отвага   сочеталась  в  них  с  какой-то  невообразимой
героической силой и царским  величием.  И нравом  он был примерно  таков же,
внушая людям одновременно  и ужас,  и горячую привязанность  к  себе. В часы
досуга,  за  вином,   среди  наслаждений   и  повседневных  занятий  он  был
приятнейшим из собеседников и самым изнеженным из царей, но в делах проявлял
настойчивость и упорство как никто. Поэтому из богов он больше всех старался
походить на  Диониса,  великого  воителя,  но  вместе с тем и  несравненного
искусника обращать войну в мир со всеми его радостями и удовольствиями.
     Деметрий горячо любил  отца,  а мать уважал и всегда заботился о ней. В
те времена, когда убийства отцов, детей, матерей и жен было обычным явлением
среди царей, искренняя любовь между  Антигоном и Деметрием являла собой едва
ли не исключение.
     Деметрию  пришлось  впервые командовать войсками, когда ему исполнилось
22 года, причем он сразу получил  в противники одного из  лучших полководцев
Александра -- Птолемея, сатрапа  Египта Случилось это в  312 г. до Р.Х.  Сам
Антигон находился во Фригии и, получив известие, что Птолемей переправился с
Кипра  в  Сирию и  грабит  страну,  а города либо  склоняет  к измене,  либо
захватывает силой, выслал против него сына  (Плутарх: "Деметрий").  Деметрий
отовсюду стянул войска в Газу,  ожидая  неприятеля. Друзья советовали ему не
вступать  в сражение, но  он не послушался. На левом  фланге, где  он  и сам
собирался  находиться,   он  поставил  200  человек  отборной  конницы,  500
тарен-тийцев с копьями и 30 слонов,  в промежутках между которыми находилась
легкая пехота. В центре располагалась фаланга, численностью в 11 000 человек
(но македонцев было всего 2 000) На  правом фланге была поставлена остальная
конница  численностью  1500 человек. Перед  фалангой наступали 13  слонов  и
легкая  пехота. Птолемей  и  Селевк, зная  о  планах  Деметрия,  постарались
укрепить свое правое  крыло. Они сами собирались здесь биться с  3000 лучшей
конницы.  Против  слонов  они  приготовили  специальных  солдат  с железными
рогатинами, связанными цепями. Здесь же  находилось  много легкой пехоты для
борьбы со слонами.
     Когда  началось  сражение,  то основные события развернулись  на  левом
фланге Деметрия.  Бой здесь был очень ожесточенным, причем полководцы бились
ничуть не щадя себя, наравне со всеми. Слоны сначала  внесли смятение в ряды
Птолемея, но, дойдя  до рогаток, они  остановились.  Почти все индийцы  были
перебиты пелтастами  Птолемея. Слоны, таким образом, остались  без  вожаков.
После этого конница Деметрия обратилась в бегство Сам Деметрий умолял  своих
стоять на  месте, но  они  не  слушались его.  Восстановив  какой было можно
порядок,  Деметрий  отступил  с  конницей к  Газе.  Пехота отступала следом.
Конники бросились в  Газу за своими пожитками. От множества людей и скота  в
воротах  началась  давка. Закрыть  их было невозможно, так  что  подоспевшие
воины Птолемея сумели ворваться в город и захватить его. Деметрий, не заходя
в Газу, всю ночь отступал  на  север и  к  утру  добрался до  Азота. В  этом
сражении пало много его друзей, всего же  он  потерял  8000 пленными и  5000
убитыми  (Диодор:  18). Враги захватили  и палатку Деметрия,  и его казну, и
всех  слуг. Впрочем, и добро, и слуг, так же как  и попавших  в плен  друзей
Деметрия,  Птолемей ему  вернул,  доброжелательно объяснив, что предметом их
борьбы должны быть  лишь  слава  и  власть. Неудачу,  постигшую его в  самом
начале пути, Деметрий перенес не как  мальчишка, но  как опытный полководец,
хорошо знакомый с  переменчивостью воинского счастья, --  он набирал войска,
готовил оружие, предупреждал восстания в городах и учил новобранцев. Отца он
просил не отзывать его от войска, а дать ему возможность еще раз сразиться с
врагом. Антигон  согласился, и вскоре  Деметрию удалось  разбить  одного  из
полководцев Птолемея, Килла. Эта победа заставила его поверить в собственные
силы, хотя с самим Птолемеем ему в этот раз не пришлось скрестить оружие.
     Зато  в том же году Деметрий повел  войско на  Вавилон, который недавно
был захвачен Селевком. Селевка в городе не было (он воевал далеко на востоке
близ  индийских  земель), и  в  его отсутствие  Деметрий  захватил  одну  из
Вавилонских цитаделей и ввел сюда свой гарнизон. Впрочем, почти сразу же  он
должен был покинуть Месопотамию, так как  пришла весть, что  Птолемей осадил
Гали-карнасс. Земли эти так и остались за Селевком.
     В 307 г.  до  Р.Х. в  войну против  Антигона  вступил  Кассандр,  и тут
Антигоном и Деметрием овладело горячее желание освободить всю Грецию. Прежде
всего  решено было плыть в Афины, где правил посаженный Кассандром  Деметрий
Фалерский,  а в Мунихии стоял  сторожевой македонский отряд. С самого начала
Деметрию  сопутствовала  удача  Когда его флот,  состоявший  из  250  судов,
появился вблизи Пирея,  защитники приняли его за  корабли  Птолемея  и стали
готовиться к встрече. Позднее начальники обнаружили свою ошибку, но Деметрий
уже  вошел  в  незапертую  гавань.  Он  подвел  свой корабль  к  берегу, где
собралось множество афинян, и  во всеуслышание объявил,  что  послан  отцом,
дабы в  добрый час освободить  афинян,  изгнать  сторожевой отряд  и вернуть
гражданам их законы и старинное государственное устройство.
     После этих слов большая  часть  воинов тут  же сложила щиты к ногам и с
громкими рукоплесканиями стала  приглашать Деметрия сойти на  берег, называя
его  благодетелем и  спасителем.  Деметрий Фалерский, в  течение  десяти лет
правивший  в  Афинах  при  поддержке македонцев, добровольно  сложил с  себя
полномочия и уехал  в  Фивы, а македонцы заперлись в Мунихии. Деметрий велел
обвести Мунихию валом и рвом, а сам морем двинулся  на Мегары. По  дороге он
узнал,  что  в  Патрах  живет знаменитая  красавица  Кратесипо-лида, которая
готова встретиться с ним. Бросив войско, Деметрий отправился на свидание, но
едва не попал  в  плен -- враги  узнали о  планах Деметрия и напали  на  его
палатку. Сам он успел бежать.
     Когда Мегары были взяты, Деметрий  изгнал  караульный отряд Кассандра и
вернул городу свободу. Отсюда он возвратился к Мунихию, подвел машины и стал
осаждать его с суши и моря. Два  дня  без перерыва шла осада.  Деметрий то и
дело  менял  людей.  Наконец  он  ворвался  в крепость,  пленил  гарнизон  и
начальника, а  саму крепость разрушил. Лишь  после  этого он  вошел в Афины,
созвал народное собрание и восстановил старинное государственное устройство.
Так, после четырнадцати лет олигархии,  афиняне вновь обрели демократическое
правление и, желая воздать  по  заслугам  своему освободителю,  осыпали  его
неумеренными почестями.
     Находясь в Афинах и  отдыхая  от трудов, Деметрий женился на Эв-ридике,
вдове Офельта, властителя Кирены. Она вела свой род от древнего Мильтиада, и
брак этот афиняне расценили как особую милость и  честь  для своего  города.
Однако Деметрий был так скор на заключение  браков, что жил в супружестве со
многими женщинами сразу. Наибольшим уважением среди них пользовалась Фила --
дочь Антипатра и  вдова Кратера. Она была старше его, и  Деметрий женился на
ней еще  совсем  юным, послушавшись  уговоров  отца,  но  без  всякой охоты.
Оказывая  Филе внешнее  уважение и как бы  признавая  ее официальной  женой,
Деметрий  открыто  и не  таясь  жил  с  несколькими  гетерами  и  свободными
женщинами,  и никому  из  тогдашних  царей сластолюбие  не  приносило  столь
скверной славы, как ему.
     Проведя в Греции год, Деметрий должен был покинуть ее ради  продолжения
войны  с  Птолемеем. Антигон  призывал  его со всем флотом  начать войну  за
остров Кипр.  Из  Аттики  Деметрий  поплыл в  Карию. По  пути  он уговаривал
родосцев начать войну с Птолемеем, но те предпочли мир. Это положило  начало
вражде между ними. Взяв в Киликии суда и войско, Деметрий отправился на Кипр
с 15 тысячами  пехоты, 400 конниками и 110 кораблями. Сперва он расположился
близ Карпастии, отвел корабли в безопасное место, укрепил стан рвом и валом.
Затем завоевал  Уранию и Карпастию, оставил стражу для охраны судов  и пошел
на  Саламин. Здесь  находился  брат Птолемея Менелай  с  главными силами. Он
вышел навстречу Демет-рию с 12  тысячами  пехоты и  800 конницы, но потерпел
поражение.  Деметрий  преследовал его  до  самого  города,  перебил  1000  и
захватил  в  плен 3000  человек.  Затем он  выписал из  Азии ремесленников с
железом, лесом  и другими потребными вещами и велел строить осадную башню. С
помощью  таранов  его  солдаты   разбили  часть  стены  Саламина,  но  ночью
осажденные  сделали  вылазку,  обложили  башню  хворостом и подожгли.  Осада
продолжалась.  Тем временем  Птолемей  с  флотом прибыл к  кипрскому  городу
Пафосу, а оттуда приплыл к Китию. С ним  было 140 кораблей и 12  000 пехоты.
Менелай имел еще 60 своих кораблей. Деметрий оставил часть войска для осады,
остальных посадил на корабли, вышел в море и стал ожидать сражения, стараясь
не допустить соединения  двух флотов. Ему было известно, что Менелай получил
от  брата  приказ  в самый  разгар сражения напасть  на  Деметрия  с  тыла и
расстроить  его боевой порядок. Против  этих 60  кораблей Деметрий  поставил
только  10, ибо  этого оказалось  достаточно, чтобы замкнуть узкий выход  из
гавани.  Пехоту и конницу  он расставил  на всех далеко выступающих  в  море
мысах, а сам  со  108 судами  двинулся против  Птолемея.  На левом фланге он
расположил свою ударную  силу --  30 афинских  триер  под  командой Мидия, в
центре  расположил мелкие суда, а  правый  флаг  поручил Плистию, верховному
кормчему всего флота.
     На рассвете  Деметрий поднял  на  своем корабле  позолоченный  щит, что
послужило  сигналом к началу сражения. Заиграли  трубы, воины  закричали,  и
корабли  стали  сходиться. Деметрий  на своем  корабле  сражался наравне  со
всеми. Яростным  ударом он  сломил сопротивление противника, после  упорного
боя разбил правое крыло Птолемея и обратил его в бегство. Сам Птолемей между
тем разбил  левое крыло Деметрия, но тут весь  его  флот стал  отступать,  и
Птолемей  уплыл  в  Китий, имея при себе  всего  восемь  кораблей.  Деметрий
поручил  погоню  Неону  и  Бу-риху,  а  сам вернулся  к стану.  Тем временем
Менелаев неарх Менетий с трудом пробился из гавани, но было уже  поздно.  70
египетских  кораблей   сдались  Деметрию  вместе  с  моряками  и  солдатами,
остальные  были  потоплены.  Что  же  касается стоявших  на  якоре  грузовых
кораблей  с  несметными толпами рабов,  женщин и  приближенных  Птолемея,  с
оружием, деньгами и осадными машинами, то  Деметрий захватил все эти корабли
до  последнего. Среди  добычи,  доставленной в  лагерь, оказалась знаменитая
гетера Ламия. Разница в летах между ней и Деметрием была очень велика, и все
же своими чарами и обаянием Ламия совершенно вскружила голову победителю.
     После  морского  сражения  недолго  сопротивлялся  и  Менелай, он  сдал
Деметрию  и  Саламин,  и флот,  и сухопутное войско. Эту  прекрасную  победу
Деметрий  украсил  еше  более своей  добротой и человеколюбием,  с почестями
предав погребению  тела убитых врагов,  отпустив на волю  пленных  и подарив
афинянам  из добычи 1200 полных  доспехов. Тогда впервые народ  провозгласил
Антигона и Деметрия царями. Отца друзья увенчали  диадемой  немедленно,  как
только  получили  известие  о  победе,  а  сыну  Антигон  отправил  венец  с
посланием, в котором называл Деметрия царем.
     Воодушевленный подвигами  Деметрия на Кипре,  Антигон  без  промедления
выступил против Птолемея, приняв на себя командование сухопутными илами, меж
тем  как Деметрий плыл  рядом во главе большого флота (Плутарх:  "Деметрий";
2--10,  14--19). Птолемей  выставил против  врагов  войско у  Пелусия, а  со
стороны  реки защищался триерами (Павсаний: 1; 6). Таким образом, сухопутное
войско  столкнулось с  многочисленными  препятствиями,  а  страшная  буря  и
огромные  валы чуть  было не  выбросили  флот  Деметрия на  дикий,  лишенный
гаваней  берег;  он потерял  немалую часть  своих судов, так  что поход этот
закончился ничем (Плутарх: "Деметрий"; 19).
     Не имея уже никакой надежды  захватить Египет, Антигон в 305 г. до Р.Х.
послал  Деметрия с  флотом и большим  войском к Родосу в  надежде,  что  ему
удастся завладеть островом, который мог стать опорным пунктом в войне против
Египта  (Павсаний: 1;  6).  Возможно, Антигон хотел также придумать дело для
сына и  тем пробудить его дух,  расслабленный  и  усыпленный  наслаждениями,
поскольку  во время  египетского  похода  Деметрий  безраздельно  предавался
удовольствиям,  любовным утехам с  Лами-ей  и  пьянству. Ведь  именно готовя
боевую силу, а не используя ее в  деле,  Деметрий обнаруживал, сколько можно
судить, лучшие стороны  своего  военного  дарования.  Он  хогел,  чтобы  все
необходимое было  под рукою  в изобилии; он  был  ненасытен в  строительстве
огромных  кораблей   и  осадных  машин  и  находил  немалое  удовольствие  в
наблюдении за этими работами. Способный и вдумчивый, он не обращал природной
изобретательности на бесполезные забавы, как многие из царей, которые играли
на флейте, занимались  живописью или  ремеслом  чеканщика.  В  Деметрий даже
занятия ремеслом  были  поистине царскими,  замыслы  его отличались  широким
размахом,  а  творения,  кроме  изощренной  изобретательности,  обнаруживали
высоту и благородство мысли, так что казались достойными  не только  ума или
могущества,  но и рук царя. Эти  труды своими  гигантскими размерами  пугали
даже друзей,  а красотою тешили даже врагов. Враги дивились  и  восхищались,
глядя на корабли  с шестнадцатью  или пятнадцатью рядами весел, проплывавшие
мимо  берегов,  а   грандиозные  осадные  башни,  которые  Деметрий  называл
"Погу-бительницами городов", так и приковывали взоры осажденных.
     Начав  войну  с  родосцами,  Деметрий  подвел к стенам их города  самую
большую из "Погубитель-ниц", построенную по его плану. В основании эта башня
имела около 20 метров,  а в высоту достигала 30-ти.  Изнутри она разделялась
на ярусы со множеством помещений, а с лицевой, обращенной к неприятелю грани
на  каждом  ярусе открывались бойницы,  сквозь  которые летели  всевозможные
метательные снаряды: башня была полна воинов любого рода  и  выучки. На ходу
она не шаталась и не  раскачивалась, а  ровно и непоколебимо стояла на своей
опоре, продвигаясь вперед с оглушительным скрипом и грохотом, вселяя ужас  в
сердца врагов, но взорам их неся невольную радость.
     Тем не менее родосцы  ожесточенно сопротивлялись. Деметрий, хотя успехи
его были ничтожны, поначалу  упорно продолжал осаду, но потом, тяготясь  уже
этим  безнадежным  делом,  стал искать  лишь  благовидного  предлога,  чтобы
заключить  мир.  Тут  появились  афиняне  (в  304 г.  до  Р.Х.) и  примирили
враждующих на  условии, что родосцы будут  союзниками Антигона и Деметрия во
всех случаях, кроме войны с Птолемеем. Кассандр осадил Афины, и город позвал
Деметрия  на  выручку.  Выйдя  в  море  с тремястами судов и  большим  пешим
войском, Деметрий не только изгнал Кассандра из Аттики, но и преследовал его
до  самых  Фермопил,  нанес там ему  еще одно  поражение и  занял  Гераклею,
добровольно к  нему присоединившуюся.  На  обратном  пути  Деметрий  объявил
свободу всем грекам, обитавшим к югу от Фермопильского прохода. Прежде всего
Деметрий высадился  в  Беотии  у  Авлида. Фиванцы, устрашенные  его войском,
изменили Кассандру и приняли сторону Деметрия.
     В Аттике  Деметрий захватил Филу и Панакт, где стояли сторожевые отряды
Кассандра, и передал их афинянам. А те, хотя уже и прежде излили на него все
мыслимые  и  немыслимые  почести,  еще  раз   показали   себя   неисчерпаемо
изобретательными  льстецами,  отведя  Деметрию  для  жилья  внутреннюю часть
Парфенона. Поселившись здесь, Деметрий стал день за днем осквернять Акрополь
столь гнусными насилиями над горожанками и  свободными  мальчиками, что чище
всего это место  казалось,  когда он распутничал с Хрисидой, Ламией,  Демо и
Антикирой, всесветно известными потаскухами.
     Затем  Деметрий  отправился в Пелопоннес; никто из противников  не смел
оказать ему сопротивления, но все бежали, бросая города, и он присоединил  к
себе так называемый Скалистый берег и всю Аркадию, кроме Мантинеи, а Сикион,
Аргос  и Коринф очистил от сторожевых отрядов, подкупив солдат и начальников
взяткой  в  100 талантов. В Акрокоринфе,  впрочем,  несмотря на  объявленную
вольность, он  оставил свой гарнизон. Что  касается Сикиона, то,  перестроив
этот город, он переименовал его в Деметриаду. В Аргосе Деметрий взял на себя
распорядительство на играх и, справляя праздник вместе с греками, женился на
Деидамии, дочери царя молоссов Эакида и сестре Пирра.
     На Истме  состоялся  всеобщий совет, и  при  громадном  стечении народа
Деметрий был  провозглашен  вождем  Эллады, как прежде Филипп  и  Александр.
Деметрий, однако, считал  обоих гораздо  ниже себя по могуществу. И  в самом
деле, Филиппу  и Александру приходилось действовать с постоянной оглядкой на
"друзей"   и   собрание   македонцев,  а  Деметрий   позволял   себе   такие
сумасбродства, каких бы им никогда не простили современники.  Так изменились
люди  за   какие-то  полстолетия!  Среди  многочисленных  злоупотреблений  и
беззаконий,  которые  тогда  творились,  более  всего, как  сообщают, уязвил
афинян  приказ   безотлагательно  раздобыть   250  талантов,   ибо  Деметрий
распорядился передать все деньги -- а взимались они с  неумолимой суровостью
--  Ламии  и другим  гетерам на мыло, румяна  и притирания.  Больше  убытков
граждан тяготил  позор, а  молва была горше  самого  дела. Пока Деметрий был
всесилен,  афиняне  покорно   сносили  подобные   оскорбления,  но  они  все
припомнили, как только счастье изменило ему.
     В 301 г.  до Р.Х.  все цари  заключили союз против Антигона  и сплотили
свои силы воедино. Деметрий покинул Грецию и соединился с  отцом. Обе  армии
встретились при Ипсе. Когда завязался бой, Деметрий  во главе многочисленной
и отборной конницы ударил на Ан-тиоха, сына Селевка. Он сражался великолепно
и обратил неприятеля  в  бегство, однако слишком увлекся преследованием. Это
неуместное честолюбие  погубило  победу, ибо, возвратившись, Деметрий уже не
смог соединиться  с пехотой  -- путь ему тем  временем  загородили вражеские
слоны. Фаланга Антигона обратилась в бегство, а сам Антигон был убит.
     После битвы цари-победители расчленили всю державу Антигона и Деметрия,
словно некое  огромное  тело,  и, поделивши  части между собой, присоединили
новые провинции к своим  прежним владениям. Деметрий с пятью тысячами пехоты
и четырьмя тысячами конницы почти без остановки бежал до Эфеса, а оттуда без
промедления  двинулся  дальше  и приплыл в  Грецию,  возлагая последние свои
упования на  афинян. У  них  оставались  и  суда  Деметрия, и его деньги,  и
супруга  Деидамия, и  он  полагал, что в  эту годину бедствий нет  для  него
надежнее  прибежища,  чем расположение  и любовь афинян.  Вот  почему, когда
подле Кик-ладских  островов  его  встретили  афинские  послы  с просьбой  не
приближаться к их городу, ибо народ постановил никого  из царей не принимать
и  не  впускать,  Деида-мию  же  со всеми  возможными  почестями проводить в
Мегары, --  Деметрий был вне  себя от гнева, хотя до сих пор  переносил свое
несчастье  с  полным  спокойствием  и,  невзирая  на столь  крутую  перемену
обстоятельств,  ни  в  чем  не уронил и не  унизил  себя.  Но  обмануться  в
афинянах, узнать вопреки всем ожиданиям, что их любовь на  самом деле пустое
притворство, было для Деметрия непе