вах и имевший
славу сильнейшего в римской  державе. Вообще, иллирийская  армия располагала
огромным количеством людей и оружия, и, дождись Отон ее подхода, он имел  бы
очень  хорошие  шансы  на  победу.  Наконец,  он  мог рассчитывать  на  семь
иудейских и сирийских  легионов, также представлявших грозную силу. Флот был
на   его   стороне,   что   позволяло  бесперебойно  подвозить   припасы   и
продовольствие.  Таким  образом,  Вителлий  был  заинтересован  в  скорейшем
решительном сражении, в то  время как  в интересах  Отона было бы затягивать
войну, постепенно наращивая свои силы и отнимая у противника продовольствие.
Именно так советовали поступать ему все его  полководцы, но он не послушался
их совета и  настоял на том, чтобы  было дано  решительное сражение  (Тацит:
"История";  2; 11--12).  Никаких  видимых  причин  для  спешки  не  было,  и
считается,  что  император  искал  скорейшего  завершения  войны  только  по
внутренним   побуждениям.   По-видимому,   Отон   не   мог   долго   терпеть
неопределенности  положения,  не  мог,  по  изнеженности  своей,  переносить
непривычные  для   него  мысли  об   опасности   и,  истомленный   заботами,
зажмурившись, словно перед прыжком  с обрыва, поторопился отдать исход всего
дела на  волю  случая (Плутарх:  "Отон"; 9). Сам  он ни в  одном сражении не
участвовал, оставаясь в  Брикселле. В войне, которая развернулась в Северной
Италии, полководцы Отона победили в трех первых незначительных сражениях, но
в  последней  большой  и  беспорядочной  битве  при  Бетриаке  были  разбиты
(Светоний: "Отон"; 9).
     Как всегда бывает  в  подобных  обстоятельствах, до Отона  сперва дошли
только неясные и неопределенные слухи,  и  лишь  потом  появились раненные и
рассказали  о битве  с  большею  достоверностью.  Узнав  о  поражении,  Отон
объявил, что намерен покончить с собой. И  если никого не может удивить, что
друзья не  давали императору отчаиваться  и убеждали его не падать духом, то
чувства, высказанные воинами,  превзошли все ожидания.  Ни  один из  них  не
бежал,  ни  один  не переметнулся  к  победителям, ни один,  видя  отчаянное
положение  своего  императора,  не  думал   тем   не  менее   о  собственной
безопасности, но все дружно  пришли к  дверям Отона и  стали вызывать его, а
когда  он показался на пороге, с криками, с горячей мольбой ловили его руки,
падали к его  ногам, плакали, просили не бросать их на произвол судьбы и  не
выдавать  неприятелю,  но располагать  душами  их  и  телами  до  последнего
дыхания. Но  ничего не  сломило  решимости  Отона.  Обведя  всех спокойным и
светлым взглядом, он  сказал, что сегодня он испытал  счастье большее, чем в
день принятия власти, так как убедился, что его любят как в счастье, так и в
несчастье. И  хотя  победа  противника ненадежна  и  с  подходом иллирийских
легионов все еще может перемениться,  он твердо решил прекратить гражданскую
распрю и не допустить, чтобы из-за него погиб хотя бы один римлянин.
     Все  попытки отговорить его  Отон решительно  отклонил. Бывших  при нем
сенаторов  он отпустил, а  все оставшиеся  деньги  раздал  слугам  и  рабам,
обратившись  к  каждому  с  напутственным  словом и  поблагодарив за  службу
(Плутарх: "Отон";  15--17).  Потом  он  выпил  холодной воды,  чтобы утолить
жажду,  достал  два  кинжала,  попробовал их  острие,  спрятал под  подушку,
затворил двери и забылся  глубоким сном. Только на рассвете  он проснулся  и
тогда  одним ударом поразил  себя пониже левого соска. На первый же его стон
сбежались люди, и на их глазах он испустил  дух (Светоний: "Отон"; 11). Горе
солдат, узнавших  о кончине Отона, было  безмерно. В  полном вооружении  они
провожали  прах  своего императора,  и те, кому удалось подставить плечи под
погребальное  ложе,  почитали это честью для себя, а  остальные припадали  к
трупу, целуя рану или  ловя мертвые руки Отона. А несколько человек, поднеся
факелы  к костру,  покончили  с собой,  хотя, сколько было известно, никаких
особых милостей от умершего не получили, а с другой стороны, и особого гнева
победителя не страшились. Но, по-видимому, никто из тиранов или царей во все
времена  не  был  одержим  такой  иступленной   страстью  властвовать,   как
исступленно  желали  эти  люди повиноваться  Отону. Даже после его смерти не
покинуло их это желание, но осталось неколебимо, превратившись в жесточайшую
ненависть к Вителлию (Плутарх: "Отон"; 17).


ПАВСАНИЙ
     Царь лакедемонян из рода Агидов,  правивший в 409--395 гг. до Р.Х. Умер
385 г. до Р.Х. Сын Плистоанакта.
     Из-за  малолетства Павсаний почти не принимал  участия  в Пелопонесской
войне. В 404 г. до Р.Х. он, собрав всех лакедемонян и пе-лопоннесцев, пришел
в Аттику на  помощь ко второму царю  Агису  II и  наварху Лисандру. В том же
году  Афины капитулировали- Одним из  условий  мира  было  то,  что  афиняне
признают  гегемонию  лакедемонян,  вступают с ними в союз и  возвращаются  к
отеческим  законам.  Для  составления  этих  законов  были избраны  тридцать
правителей.  Но  вместо  того,  чтобы   заниматься  законотворчеством,   они
захватили  власть в городе и, опираясь на ла-конский гарнизон, присланный им
Лисандром,  развязали невиданный террор против демократов и простых граждан.
Более тысячи афинян пали жертвой их личной вражды, другие  были казнены ради
денег.
     Множество  афинян бежало в Пирей,  другие  нашли  убежище  в  Мегарах и
Фивах. Однако не все готовы были сносить беззаконие. Они объединились вокруг
Фрасибула.
     В  403  г.,  когда количество сподвижников  Фрасибула  достигло  тысячи
человек,  он  захватил  с ними Пирей. Потерпевшие поражение тираны  бежали в
Элевсин, а на их  место были  выбраны десять  новых правителей, по одному от
каждой филы. Но положение после этого изменилось мало.  Олигархи  продолжали
владеть Афинами, а демократы занимали Пирей. В этих условиях были отправлены
послы  в Ла-кедемон. Тридцать послали  своих  из  Элевсина,  а десять --  из
города. И  те и другие просили  прислать помощь, заявляя, что афинский народ
отложился от  лакедемонян. Лисандр исходатайствовал для афинян  ссуду в  100
талантов и  добился того,  что  он был  послан гармос-том в  Афины во  главе
сухопутных  войск,  а  его  брат  Либий  --  навар-хом.  Прибыв  в   Аттику,
лакедемоняне блокировали Пирей и с  суши, и с моря. Засевшие здесь демократы
вскоре оказались в самом затруднительном положении, а городское войско, видя
поддержку Лисандра, вновь воспрянуло духом.
     Вследствие  такого   блестящего  положения  дел   царь   Павсаний  стал
завидовать Лисандру:  он  боялся, что  тот, добившись  успеха, прославится и
сделает  Афины  своим  владением.  Поэтому он  склонил  на свою сторону трех
эфоров и снарядил экспедицию в Афины. За ним последовали все союзники, кроме
беотийцев  и коринфян. Явившись в Аттику, Павсаний занял правый  фланг около
Пирея,  Лисандр же с наемниками занял левый. Для виду Павсаний  говорил, что
помогает  Лисандру. На самом  же  деле он  завязал  сношения  с  осажденными
демократами и стал предлагать  свое посредничество в примирении с остальными
гражданами. Павсанию удалось  также расколоть и находившихся в городе афинян
на  две  партии,  одна  из  которых  также  не видела  смысла  в продолжении
гражданской войны и готова была помириться при посредничестве лакедемонян.
     После этого  эфоры  поручили  Павсанию изыскать наилучшие средства  для
примирения враждующих партий. Ему действительно удалось привести противников
к соглашению на следующих  условиях: 1) обе партии отныне не  враждуют между
собой; 2)  каждый  получает  свое  прежнее  имущество;  3)  те из  владеющих
городом,  кто  боится  народного  мщения,   могут  переселиться  в   Элевсин
(Ксенофонт: 2; 3--4). Разрешив таким образом дела, Павсаний нанес сильнейший
удар  по  честолюбию  и  престижу  Лисандра, политическая карьера которого с
этого  времени пошла  на  закат. Не все  лакедемоняне,  впрочем,  радовались
такому   исходу  дела.  Многие   справедливо  полагали,   что  с  окончанием
гражданских  распрей Афины вскоре возродятся как  великая  держава, и  тогда
лакедемонянам вновь придется вести  с ними  войну.  По возвращении в  Спарту
Павсаний  был  привлечен  к   суду,   но   он   легко  оправдался  благодаря
заступничеству эфоров (Павсаний: 3; 5).
     Недовольство  самовластием  лакедемонян между тем было  всеобщим.  И не
только побежденные Афины тяготились им, но  и Фивы с Коринфом, бывшие верные
союзники  Спарты,  после  окончания  Пелопонесской  войны  начали  все  чаще
заявлять  о  своем  особом  мнении  по  многим  вопросам.  Долго  копившееся
раздражение, наконец, переросло в войну, которая началась в 395 г. до Р.Х. и
быстро  превратилась  во  всеэллинскую.  Едва  стало  известно  о  вторжении
фиванцев в Фокиду, Лисандр уговорил эфоров объявить  поход против  Фив и сам
отправился во главе войска. Спустя некоторое время был отправлен с войском и
Павсаний.  Пройдя  кружным путем, он собирался  вторгнуться  в  Беотию через
Киферон. Лисандр же с большим войском вступил через Фокиду. И взял Орхомен и
Лебидию.  Он направил Павсанию письмо с  предложением  выступить из Платей и
соединиться  с  ним у  Гелиарта.  Письмо  это попало в  руки фиванцев, и они
оказались  под  Гелиартом раньше Павсания.  Лисандр  решил сначала подождать
Павсания,  но время  шло, а царь не являлся. Тогда  он  в одиночку напал  на
город. Дав сигнал  к наступлению, он с передовым отрядом приблизился к самым
стенам.
     Тут фиванцы сделали вылазку,  и Лисандр был убит вместе с тысячью своих
солдат.
     Павсаний  узнал о  поражении  по  пути из Платей  в Феспии и поспешил к
Гелиарту. Он хотел заключить перемирие и  просить  о  выдаче  тел, но  между
спартанцами  старшего  возраста  поднялся ропот;  они  пришли  к  царю  и  с
негодованием  заметили,  что  вернуть  тело  Лисандра  надо  не  посредством
перемирия, но силой оружия,  сражаясь вокруг павшего. Так  говорили старики,
но Павсаний, видя,  что одолеть фиванцев  и подоспевших им на помощь  афинян
трудно и что тело Лисандра лежит у самой стены и, стало  быть, без перемирия
его не легко будет взять даже в  случае  победы, послал к фиванцам вестника,
заключил перемирие  и отступил  (Плутарх:  "Лисандр"; 28--29).  Лакедемоняне
уходили в унынии, а фиванцы провожали их крайне заносчиво, и если кто-нибудь
сворачивал  хоть на шаг, ступая на  чью-нибудь землю, заставляли его ударами
снова вступать на дорогу  (Ксенофонт: 3;  5). Все это до  крайности озлобило
лакедемонян, и они обвинили Павсания в нерешительности  и трусости и предали
суду. Обвинение грозило Павсанию  смертью, и он не явился на суд, а  бежал в
Тегею и жил там до конца  своих дней, обретя убежище на  священном  участке,
принадлежащем Афине (Плутарх: "Лисандр"; 30).

ПАВСАНИЙ
     Царь  Македонии в 393--392 гг. до Р X. Сын Аеропа II. Согласно Диодору,
Павсаний был убит Аминтой III, который и захватил власть после него (Диодор:
14; 88).

ПАЛЕОЛОГИ
     Византийская императорская династия, правившая в 1259--1453 гг.

ПЕЛОП
     Царь Спарты в 211 -- 207 гг. до Р.Х. Сын Ликурга II.
     Малолетний Пелоп царствовал лишь номинально под опекой тирана Маханида.
Был свергнут тираном Набисом.

ПЕРДИККА I
     Легендарный родоначальник  династии Македонских царей, правивший в VIII
в. до Р.Х.
     Согласно Геродоту,  Пердикка вел свое происхождение от аргос-ского царя
Темена. Пердикка и два его старших брата,  Гаван и Аероп, бежали из Аргоса в
Верхнюю Македонию, в город Лебею. Младший из братьев -- Пердикка -- завладел
горой Бермий и отсюда покорил остальную Македонию (Геродот: 8; 137-139).
     Расширение Македонии  шло примерно следующим  образом.  Пердикка и  его
потомки прежде всего  изгнали из Пиерии  пиеров  (фракийское племя), которые
впоследствии  поселились за Стри-моном у подошвы Пангея и других  местах. Из
области под  названием Боттиея они также  изгнали ее  жителей,  боттиев  (по
преданию,  это были  выходцы  с  Крита).  В Пэонии македонцы овладели  узкой
полосой земли вниз по течению Аксия до Пеллы и  моря. За Аксием до Стри-мона
они  постепенно  захватили  страну  под названием Мигдония,  откуда  выгнали
эдонов  (все это были фракийцы).  Затем они изгнали  также эордов из Эордии.
При этом большая часть эордов погибла. Из Алмонии были вытеснены алмоны. Все
эти области получили в совокупности название Македонии (Фукидид: 2; 99).


ПЕРДИККА II
     Царь Македонии в 450--413 гг. до Р.Х. Сын Александра I Ж.: I) Сим-маха,
2) Клеопатра, вдова его двоюродного брата Арридея. Умер 413 г.
     По свидетельству  Фукидида,  Пердикка был  сначала  другом и  союзником
афинян, но потом поссорился с ними из-за  того, что они заключили союз с его
врагами -- старшим  братом Филиппом, которого он отстранил  от  престола,  и
элимейским князем Дердой. По ходу Пелопоннесской войны Пердикка неоднократно
мирился с  афинянами, но потом вновь вступал с ними в войну. Впрочем, следуя
своим интересам, он был не очень верен и лакедемонянам (Фукидид: 1; 56-62).


ПЕРДИККА III
     Царь Македонии в 365--359 гг. до Р.Х Сын Аминты III.
     Пердикка взошел на престол, убив сводного брата Птолемея Первого. Погиб
в войне с иллирийцами (Диодор: 16; 32).


ПЕРСЕЙ
     Царь Македонии в  179--168 гг. до  Р.Х. Сын Филиппа V. Род. в 213 г. до
Р.Х. Умер 166 г. до Р.Х.
     В 189  г.  до  Р.Х. Филипп отправил Персея с войском вернуть Доло-пию и
Амфилохию,  незадолго до  этого  захваченные  этолийцами. Персей  начал было
осаду Амфи-лохского Аргоса, но, услышав о приближении этолийцев, тотчас снял
осаду и отступил в Македонию (Ливий: 38; 5, 7).
     В  последующие годы  между  Персеем  и его  младшим  братом  Демет-рием
началась  упорная борьба за престол. Хотя Деметрий и был пятью годами моложе
Персея, претензии  его  на власть казались основательными: он был рожден  от
знатной  матери,  его  любили  в  Македонии  и  отмечали в Риме.  Македоняне
говорили:  "Хотя возрастом Деметрий  моложе  Персея,  он рожден Филиппом  от
законной супруги, тогда как его старший брат -- от наложницы. У Персея нет с
Филиппом даже внешнего сходства, а Деметрий как нельзя более похож на  отца*
(Ливий: 39; 53). К несчастью для Деметрия, дружба с римлянами сильно вредила
ему  в  глазах  отца. Заметив  недовольство Филиппа,  Персей стал  ежедневно
чернить  отсутствующего Деметрия и  сделал его сначала  ненавистным  отцу, а
затем  и  подозрительным.  В конце  концов  Персей  выдумал, будто  Деметрий
организовал  против него,  заговор.  Для  доказательства этого  он  подослал
доносчиков, подучил свидетелей и  совершил сам  то преступление,  в  котором
обвинял  брата, а  именно, толкнул  отца на сыноубийство, которое повергло в
глубокое горе весь двор.
     Устранив  соперника, Персей  стал  вести  себя по  отношению к отцу  не
только  менее почтительно, но даже  нахально и держал себя  не как наследник
престола, а как  царь.  Филипп был этим оскорблен и с каждым  днем все горше
оплакивал смерть Деметрия. Потом, заподозрив, что он стал жертвой козней, он
приказал подвергнуть пыткам доносчиков и свидетелей. Узнав о коварном обмане
Персея,  Филипп  терзался мыслью о его преступлении не меньше, чем о  смерти
неповинного  Деметрия,  и  непременно  отомстил  бы  Персею, если бы ему  не
помешала  смерть.  Филипп  оставил  после  себя  много военного  снаряжения,
подготовленного для войны против римлян, которым впоследствии воспользовался
Персей (Юс-тин: 32; 2--3).
     Заняв престол, Персей прежде всего постарался возобновить дружественные
отношения с римлянами.  Когда  ему  это удалось, он стал располагать  в свою
пользу эллинов, для чего вызвал в Македонию  всех,  кто  бежал от долгов или
был  приговорен к  изгнанию  по  суду. В  самой Македонии  он простил  долги
государственным должникам и  выпустил  на  свободу  содержавшихся  в  тюрьме
государственных преступников. Эти  мероприятия подняли дух многих  эллинов и
авторитет  самого  Персея.  К  тому же в  обыденной  жизни  Персей  проявлял
царственное величие. Красиво сложенный, он был силен и ловок, черты лица его
отличались строгостью и достоинством, украшавшими его молодость.  Наконец, в
противоположность отцу, он не  предавался разврату  и пьянству (Полибий: 25;
3).
     В 175 г. до Р.Х. Персей выступил против долопов и полностью подчинил их
своей власти. Затем,  перейдя  через  Этейские горы, он направился в Дельфы.
При этом он не только старался расположить к себе государства, через которые
собирался  идти,  но  рассылал письма  и послов, прося  позабыть  эллинов  о
прежних распрях  с  его отцом  и предлагая всем  народам дружбу.  Везде  его
предложения  были выслушаны благосклонно, только ахейцы  и афиняне  ответили
отказом (Ливий: 41; 22).
     Римляне  с  тревогой  следили за  возрастающей популярностью Персея. Им
доносили  также  о том,  что  Македония  заполнена  оружием  и всякого  рода
воинскими припасами, что  Персей,  вопреки запрету, ведет войны с соседями и
постоянно  наращивает  могущество  своей  армии. Становилось очевидным,  что
новая Македонская война  не за горами. Но все-таки окончательное  решение об
объявлении  войны римляне приняли только  в 172 г. до Р.Х., после того как в
сенате  с  гневными  обвинениями против македонского  царя  выступил  старый
римский союзник пергамс-кий царь Эвмен II.
     Военные действия начались в 171 г.  до Р.Х. Консул Лициний  переправлял
легионы на Балканский полуостров и рассылал  послов  к  союзникам, а  Персей
собрал во дворце своих друзей и стал советоваться с ними:  уступить римлянам
или  начать  с ними войну. Большинство стояло  за войну,  поскольку очевидно
было, что все выставляемые римлянами обвинения  есть только предлог, а  цель
их остается уже многие годы одной и той же: сломить окончательно Македонию и
покончить с  ней как  с  великой державой. После того как все высказали свое
мнение,  ждали решения царя.  Оно совпало с общим. "Да помогут  нам боги, --
сказал Персей, -- если таково ваше  мнение, будем воевать". Разослав  во все
стороны   приказы  военачальникам,  он  стянул   всю   армию   к  небольшому
македонскому  городку  Китию.  Общая  численность  армии  достигала  43  000
человек, и почти половину ее составляли фалангисты. С тех пор, как Александр
выступил на завоевание Азии, ни один македонский царь не имел такой мощной и
хорошо подготовленной армии.
     От  Кития Персей отправился прежде всего к Азору,  Пифею  и До-лихе Все
три эти города, поколебавшись немного, сдались на милость победителя. Персей
обошелся с ними благосклонно и двинулся в  Перре-бию. Первые города  сдались
ему без боя, но Киретии и Милы пришлось брать приступом. Элатии и Гонна были
захвачены  сходу, так  как горожане  не ждали нападения.  Достигнув Сикурии,
расположенной у подножия Оссы, царь решил дожидаться неприятеля здесь.
     Когда явился консул с двумя легионами и отрядами союзников, решено было
атаковать его. Вскоре произошло сражение, в  котором римлянам было  нанесено
чувствительное поражение.  С  первого натиска македонская конница обратила в
бегство греческих  союзников и,  преследуя  их,  перебила и пленила до  трех
тысяч человек.  Фаланга  тоже готова была  пойти  в атаку,  чтобы  довершить
разгром противника, но в последнюю  минуту Персей передумал и вернул своих в
лагерь. Ночью  консул  отвел войско за  Пеней и  таким образом  оказался вне
опасности (Ливий: 42; 14, 50, 51, 53, 54, 59, 60).
     Когда  после  победы македонцев собрался  совет  у  Персея,  кое-кто из
друзей внушил царю мысль о  необходимости  отправить  посольство к  римскому
консулу с предложением уплатить римлянам ту  же  дань, какую раньше обязался
заплатить отец его после поражения, и очистить те же местности. Если римляне
примут эти  условия, говорили советники,  то исход  войны будет почетным для
царя, после того как он  остался победителем в открытом сражении, и римляне,
научившись на опыте ценить мужество  маке