и  сражались против  своих врагов,  фомори, или демонов
морских глубин.
     Отдельные фрагменгы старинного шотландского манускрипта,  хранящегося в
Адвокатской библиотеке в Эдинбурге, датируются примерно XIV веком, тогда как
основной корпус его  текстов  относится  к  XV-XVI векам. В нем представлены
документы по истории Ирландии,  а также сага  о Кухулине и фрагменты другого
героического цикла,  повествующего об удивительных  подвигах Финна, Осина  и
фианы.  Встречаются в книге и предания о более ранних персонажах,  чем  Финн
или Кухулин. Это - Туатха де Данаан, древнегэльский клан богов.
     Уэльские  рукописи  восходят  к  тому  же  периоду, что  и ирландские и
шотландские. Среди них особенно выделяются четыре памятника. Наиболее ранние
из них - Черная Гермартенская  книга, датируемая третьей четвертью XII века;
Книга Аневрина,  написанная в  конце XIII века; Книга Талесина (XIV века)  и
Красная Гергестская книга, составленная несколькими писцами примерно полтора
века  спустя. Первые  три  тома из  этих  "Четырех  древних валлийских книг"
весьма невелики  по объему  и содержат  поэтические произведения  крупнейших
легендарных  бардов  VI века  -  Мирддина, Талесина  и Аневрина.  Последний,
Красная Гергестская  книга, гораздо обширнее  по  объему. В  ней имеются - в
переводе на староваллийский - фрагменты британских  хроник; часто цитируемые
триады -  стихи  в  честь знаменитых личностей или событий; старинные поэмы,
приписываемые Лливарч Хену; и что является для нас поистине бесценным -  так
называемый Мабиногион, в котором в романизированной форме изложены  ключевые
моменты древнекельтской мифологии.
     Таким   образом,   мы  располагаем   обширным   корпусом   литературных
памятников, посвященных мифологии Британских островов и  записанных в период
примерно с  начала XII до конца  XVI века. Но даже начало этого периода, вне
всяких сомнений, отстоит очень и  очень далеко от эпохи событий, описываемых
в  них.  Дата  создания  манускриптов  запечатлела  лишь  последнюю редакцию
содержания  рукописей в  том  виде, в  котором они дошли  до нас, и не имеет
никакого отношения к  их первозданной версии. Поскольку  эти  книги являются
списками древних поэм и сочинений, сделанными с куда более ранних рукописей,
эта датировка никак  не отражает  времени  создания  самих  текстов, подобно
тому,  как  наличие  фрагмента  "Кентерберийских  рассказов"  в  современной
антологии английской поэзии не дает оснований  считать Чосера  поэтом нашего
времени.
     Впрочем, датировка бывает и прямой, и косвенной. В некоторых случаях, в
частности, в  элегии в честь св.  Колумбии  в  "Tain Во Cuailgne", в составе
Книги  Бурой  Коровы,  указаны  даты  непосредственного создания  текстов. В
других  мы  зависим  от свидетельств  если и  не  столь категоричных, то, во
всяком  случае, более  или  менее определенных.  Даже если  автор ничего  не
говорит о  том, что он пользуется более ранней  рукописью, для нас очевидно,
что  именно этим  объясняются  глоссы в его  тексте.  Писцы,  переписывавшие
ранние гэльские рукописи,  очень часто встречали в  документах,  которые они
сами  же копировали,  слова  настолько  архаичные, что  они были  совершенно
непонятны для  читателей их времени.  Чтобы хоть как-то выйти  из положения,
переписчикам  приходилось  вставлять  маргинальные  толкования,  объясняющие
значения таких слов, для чего  они  обращались к  другим  старинным текстам.
Вообще  средневековые  переписчики довольно часто по собственному усмотрению
переносили эти толкования в основной текст, где они и сохранились как своего
рода филологические окаменелости, отражающие различные черты минувшей жизни.
Документы,   из   которых  они  были  позаимствованы,   давно   утрачены,  и
единственными  их  следами   остаются  фрагменты,  сохранившиеся  в  составе
средневековых рукописей. В валлийском Мабиногионе имел место тот же процесс.
Неясности и "темные места" в сохранившихся манускриптах со всей очевидностью
показывают,  что они  представляют собой списки с гораздо  более архаических
текстов. Валлийские  манускрипты, так же как и гэльские,  восходят к гораздо
более ранним и примитивным протографам.
     Таким образом, доказано, что древние предания гэльцев и бриттов  отнюдь
не являются порождением фантазии ученых монахов эпохи Средневековья. Сегодня
мы можем установить время если  не собственно возникновения  самих преданий,
то хотя бы их первого появления в том виде, в каком они дошли до нас.
     В этой связи можно привести различные свидетельства  того, что наиболее
существенные фрагменты  древнейшей  литературы гэлов  и  бриттов могут  быть
отнесены к периоду,  как минимум на  несколько веков предшествующему времени
создания самых ранних из  дошедших до нас списков.  Так, самая ранняя версия
эпизода "Похищения быка из Куальгне", являющаяся своего рода ядром и центром
древнегэльского героического цикла,  ключевым  персонажем  которого является
Кухулин, fortissimus heros Scotorum [1], входит  в состав Книги Бурой Коровы
(XII  в.).  Однако  легенда  повествует  о том, что сама сага  не  только не
возникла в  VII  веке, но и успела стать настолько древней, что барды уже не
помнили ее. Их вождь, некий Сенхан Торлейст, исторический персонаж и главный
бард  Ирландии  того  времени,  получил  от  святых  дозволение  вызвать  из
загробного мира дух  Фергуса, современника  Кухулина  и  главного  участника
знаменитого "Похищения", и, таким образом, узнал подлинную версию событий из
уст самого  героя. Это предание, упоминающее  имя  реального  лица, с полной
определенностью  свидетельствует,  что  история  о  похищении была  известна
задолго до  того времени, когда жил Сенхан, а  это,  по-видимому, говорит  о
том, что либо именно его версия славных  деяний Кухулина стала общепринятой,
либо  он просто первым записал ее.  С  такой  же  значительной дистанцией во
времени мы сталкиваемся и в наиболее ранних прозаических  записях валлийских
мифологических преданий, именуемых Мабиногион,  или,  точнее,  "Четыре Ветви
Мабиноги". Ни  в одном из этих памятников  нет никаких сведений  или хотя бы
упоминаний  об  Артуре, вокруг которого  сформировалось основное ядро легенд
древних бриттов в том виде, в каком валлийцы познакомили  с  ним  норманнов.
Эти  загадочные  мифологические  тексты, по всей  вероятности,  предшествуют
циклу артуровских мифов, сложившемуся к VI веку. С другой стороны, персонажи
"Четырех  Ветвей" упоминаются  без всяких пояснений, как  если бы речь шла о
героях, известных всем и каждому, в одной из поэм, созданной, как считается,
в  VI  веке  и  входящей  в  состав  "Четырех  древневаллийских  книг",  где
приводятся первые скудные сведения об этом герое британского эпоса.

     [1]  Fortissimus heros Scotorum  (лат.) -  храбрейший  герой  Шотландии
(Прим. перев.).

     Эти и подобные  им соображения позволяют с высокой степенью вероятности
говорить о существовании в эпоху задолго до VII века ирландских и валлийских
поэтических и прозаических версий мифов,  во многом напоминающих ту форму, в
которой они дошли до нас.
     Однако  это означает  лишь  то, что мифы, предания и легенды, известные
нам,  возникли довольно рано, а свою современную, так сказать,  литературную
форму обрели гораздо позже.  Сама мифология,  вне всякого  сомнения,  всегда
гораздо старше, чем самые древние стихи и легенды, излагающие ее. Обширные и
сложные по составу саги создаются не день и не год. Легенды о богах и героях
гэлов и бриттов, в  отличие от Афины, появившейся на свет  из  головы Зевса,
появились  на  свет отнюдь  не  из головы некоего гениального  поэта.  Бард,
первым придавший им  подобие  художественной формы, следовал весьма и весьма
примитивным  традициям  своего  клана. Таким образом, мы вправе  считать эти
предания творением  не XII и даже не VII века,  а  некоего доисторического и
потому незапамятного прошлого.
     На  это указывают  и  особенности  самих  преданий.  Изучение  легенд и
архаических  текстов  гэлов  и  бриттов,  если  опустить  некоторые  детали,
являющиеся позднейшими  вставками, позволяет выявить их древнейшее ядро, что
ставит  эти  памятники в один  ряд с творениями других  народов, стоявших на
аналогичной ступени  развития  культуры.  Да,  их  "местный  колорит"  можно
считать делом  рук последнего их  "редактора",  однако  их корни являются не
только  более  ранними,  нежели  Средневековье,  но и дохристианскими и даже
доисторическими. Сам характер  ранних гэльских преданий  относится  к той же
стадии  развития творческой  мысли, на которой возникли  олимпийские боги  и
титаны, Эзир  и  Йотун.  Нам  придется вернуться в  далекое прошлое, к самым
истокам цивилизованной мысли, чтобы выявить параллели к таким преданиям, как
легенда бриттов, рассказывающая о боге солнца,  который,  после того как его
соперник  в  любви ранил  его  отравленной  стрелой, превратился в орла,  из
когтей которого с тех пор на землю падают куски падали (см. главу 18,  "Боги
кельтов Британии").
     Этот  аспект  архаических  памятников кельтской  литературы  выявлен  и
всесторонне  изучен Мэттью  Арнольдом  в  его книге  "Исследования кельтской
литературы". Правда, автора в первую очередь интересуют валлийские предания,
но  сказанное  в  равной  мере относится и  к гэльским  мифам. "Первое,  что
поражает  нас  при  чтении  Мабиногиона,  - пишет  он,  - это то,  насколько
беззастенчиво  средневековый   повествователь  занимается  плагиатом  реалий
глубокой древности,  многие из которых остаются тайной  для него  самого. Он
похож  на  крестьянина,  строящего  свою  убогую  хижину  на  месте  дворцов
Галикарнасса или Эфеса; он  строит, но  его  сооружение во многом состоит из
материалов, истории возникновения  которых  он либо не помнит, либо знает ее
только  по поздним преданиям;  камни,  которые он использует,  взяты  им "из
других  зданий": более  древних,  сложных, изысканных и величественных". Его
герои "вовсе не средневековые персонажи;  они  принадлежат к более древнему,
языческому миру  мифов". То  же  самое относится  и  к условно  историческим
персонажам трех крупнейших  циклов  гэльской  мифологии: Туатха  Де  Данаан,
циклу,  рассказывающему о  героях  Ольстера,  и  мифам  о  Финне  и  фианах.
Божественное происхождение этих  героев  затмевает их  человеческие черты, а
сквозь маски их лиц проступают лики богов.
     Однако боги на то и боги; к тому времени, когда были записаны легенды о
них (в  том виде, в  котором  они  известны нам), они  приняли облик простых
смертных. В наиболее ранних версиях  этих легенд,  если  бы  их  можно  было
восстановить, они, без сомнения, предстали бы существами вечными, способными
менять  свой облик  и не  знающими смерти.  Однако  позднейшие  христианские
переписчики, будь то ирландцы или валлийцы, просто не могли этого допустить.
Этим объясняется уникальный парадокс мифов: смерть Бессмертных. Трудно найти
сколько-нибудь заметную фигуру  в  гэльском  или  британском  пантеоне,  чья
смерть или гибель не были бы описаны в каком-нибудь предании. Чаше всего они
гибли в грандиозных битвах сынов  света с исчадиями тьмы. Однако их смерть в
более ранних мифах отнюдь не мешала им появляться как ни в  чем не бывало  в
позднейших. И лишь тогда,  когда смерть наложит печать на уста последнего из
людей,  хранящего  предания  о  богах,  можно будет  всерьез  говорить об их
смерти.


Глава 3.
     КЕМ БЫЛИ ДРЕВНИЕ БРИТТЫ?

     Прежде чем  приступить  к  изложению  мифологической  системы  "древних
бриттов", не мешало бы уточнить, кого же именно обычно имеют в виду под этой
неудачной, но общепринятой формулой. Вообще говоря,  мы имеем весьма смутное
представление  о  "древних  бриттах",  почерпнутое  в  основном  со  страниц
школьных  учебников.  На картинках  в  тех же учебниках  мы  видим  людей  в
красочных  одеждах,  правящих  утлыми  челноками  или  несущихся  на  боевых
колесницах  сквозь  ряды  изумленных  римских  легионеров.  Их жрецы-друиды,
седобородые мужи, облаченные в длинные белые одеяния, срезают золотым серпом
в  день  полнолуния ветви омелы  или, творя далеко не столь невинные деяния,
сжигают гигантские человекообразные чучела, сплетенные из лозняка.
     Столь колоритные  подробности  мало  что дают нам,  что  объясняется не
только  недостатком наших собственных  знаний, но и скудостью познания наших
учителей.  Практически вся  информация  о  древнейших  обитателях  Британии,
которой   они  располагают,  почерпнута   из  "Записок"   Юлия  Цезаря.  Да,
достоверность этих сведений не  вызывает сомнений, но они достаточно скудны.
Взгляд Цезаря на наших предков объясняется в первую очередь тем, что  он был
полководцем и, так  сказать, своим собственным военным корреспондентом, а не
наблюдательным  и усердным  ученым.  Таким образом, задача как  можно полнее
познакомить  нас  с  жизнью   древних  бриттов  целиком   ложится  на  плечи
современных археологов, филологов и этнологов.
     Жители наших островов до вторжения римлян  обычно именуются "кельтами".
Однако  они  скорее  всего представляли  собой смешанную  расу, и племена, с
которыми  они  "породнились",  наверняка  в  известной  -  или  даже  весьма
существенной - степени повлияли на их внешний облик, обычаи и язык.
     Об этническом составе древних бриттов ведутся давние и жаркие споры. Но
если  оставить  в  стороне  всевозможные  спекулятивные  гипотезы,  остается
теория,  которую можно  признать действительно научной. Мы вправе говорить о
существовании  на Британских островах в эпоху завоевания  их римлянами  двух
разных этнических групп. Более  ранняя из этих  групп, по-видимому, жила  на
наших островах  с  древнейших  времен,  и ее  в нашем исследовании мы  будем
называть  аборигенами.  Это были  люди,  строившие  так  называемые  длинные
курганы;  этнологи   называют  их  по-разному:  иберами,  средиземноморцами,
берберами,  басками, силурийцами и  эскарийской  расой.  По телосложению они
были  людьми  невысокого  роста, коренастыми, темноволосыми, темноглазыми  и
имевшими  удлиненный череп.  Язык  их относился к так  называемой  хамитской
группе;   родственные   ему   диалекты,   сохранившиеся   до   наших   дней,
распространены среди галлов, абиссинцев, берберов и других североафриканских
народов.  По  всей  вероятности, они  были выходцами  из нескольких  районов
Восточной,  Северной или даже Центральной Африки. По-видимому,  они и  стали
первыми  обитателями  долины Нила,  а  их  потомки перебрались еще дальше, в
Сирию и Малую Азию. Древние греки, столкнувшиеся с ними в Греции, назвали их
пелазгами,  древние  латиняне  в Италии именовали  их  этрусками, а евреи  в
Палестине - хеттами.  Затем  они  расселились  по всей  Европе вплоть до  ее
северных районов,  вышли к Балтике, направившись на запад, перебрались через
Пиренеи и  заселили  Францию, Испанию  и, наконец,  наши острова.  На землях
многих стран они достигли относительно высокого уровня развития цивилизации;
в Британии их следы встречаются очень рано. Мы  вправе именовать эти племена
скорее земледельцами, чем скотоводами,  поскольку еще в эпоху каменного века
эти  люди, жившие на  холмах, на вершинах которых они возводили укрепления и
крепости, а на склонах устраивали своего рода террасы. Они господствовали на
Британских  островах вплоть  до появления  кельтов, которые сразу вступили в
борьбу с  аборигенами, вытеснили их с наиболее плодородных земель, покорили,
а затем даже смешались с  ними.  В эпоху римского владычества они оставались
практически независимыми от  Южного Уэльса. В Ирландии они  долго оставались
непокоренными, считаясь не  подданными, а  союзниками  римлян,  в отличие от
гэлов,  ставших настоящими  крепостными; они самостоятельно управляли своими
провинциями, сохраняя  собственные обычаи и религиозные  верования. Несмотря
на постоянные вторжения захватчиков в Великобританию и Ирландию, эти люди не
вымерли  и даже не утратили своих  типичных черт.  Именно этот  тип является
преобладающим во многих регионах Британии  и Ирландии,  и, по мнению  многих
этнологов, число представителей этого типа по всей Англии постоянно растет.
     Представители второй расы являли собой полную противоположность первой.
Они были высокими, стройными, светловолосыми, серо- или голубоглазыми людьми
с широким черепом; их обычно называли кельтами. Их язык относился к арийской
семье,  родственными   языками   которой  являются   латинский,   греческий,
тевтонский,    праславянский,    зенд    (древнеперсидский)    и    санскрит
(древнеиндийский).  Прародиной  этой  расы,  по-видимому,  была  Центральная
Европа,  точнее,  земли  в верхнем  течении  Дуная или регион  Альп. Круглые
курганы, в  которых  они  погребали своих  покойников или предавали земле их
пепел, резко отличаются по форме от  длинных курганов аборигенов. Они стояли
на  более  высокой  ступени  культурного развития,  чем  иберийцы,  и именно
благодаря им на  Британских островах появились бронза и серебро, а также, по
всей вероятности, и некоторые виды домашних животных.
     Как иберийцы, так  и  кельты были разделены на  бесчисленное  множество
кланов, но  мы  не  располагаем  никакими  свидетельствами  о  вражде  между
первыми. Совсем  иначе  обстояли  дела среди  кельтов,  разделенных  на  две
главные ветви,  которые  появились на  Британских островах  в разное  время.
Наиболее древними из  них были гойделы,  или гэлы; затем появились бритонцы,
или бритты. Некоторые антропологи находят у этих ветвей небольшие различия в
строении  черепа.  И  даже если  это всего  лишь гипотеза,  у нас  есть  все
основания  говорить о существенных различиях в  телосложении и  цвете волос.
Здесь  мы располагаем свидетельствами римских авторов,  в частности, Тацита,
который  в  своей  "Агриколе"  пишет,   что  "каледонцы"  Северной  Британии
отличались от южных бриттов тем,  что имели  более длинные руки и ярко-рыжие
волосы; и Страбона, сообщающего в своей  "Географии", что племена внутренних
районов  Британии  были  заметно  выше  ростом,  чем  гэльские колонисты  на
побережье, имели русые волосы  и отличались не столь плотным  телосложением.
Кроме того, классические источники сходятся  во мнении, признавая силурийцев
Южного  Уэльса  представителями  совершенной  иной  расы,  чем   подавляющее
большинство  жителей  Британии. Смуглый  цвет  лица и курчавые  волосы  этих
иберийцев   являются,  по   мнению  Тацита,  свидетельством  их   испанского
происхождения.
     Ученый XIX века Джон Рис также высказал убеждение, что гойделы и бритты
уже представляли собой две разные  ветви, когда  переселялись из  Галлии  на
Британские острова, а здесь стали двумя отдельными народностями. Конечно, мы
не вправе  требовать  от  "средних школяров" таких познаний, как во  времена
Маколея, но и современные потомки этого светоча науки, по  всей вероятности,
смогут  поведать  нам,  что, по свидетельству  Юлия Цезаря, вся Галлия  была
разделена на три части, одну  из которых населяли белги, другую - аквитанцы,
а  третью - народ,  называвший  себя  кельтами,  которых  римляне  именовали
галлами.  Все  эти народы  отличались  друг от  друга по  языку,  обычаям  и
законам.  По  мнению  профессора  Риса,  белги  могут быть  отождествлены  с
бритонцами (бриттами),  кельты - с гойделами,  а третий народ, аквитанцы, по
происхождению  не  принадлежавший  ни к кельтам, ни  к  арийцам, относился к
обширной семье иберийских  племен, говоривших  на  языках хамитской  группы.
Кельты, носители гойдельского диалекта кельтского,  сохранившегося до  наших
дней в гэльских наречиях  Ирландии, Шотландии и на острове Мэн, были первыми
поселенцами,  перебравшимися  на  Британские  острова  под натиском  белгов,
которые,  по  свидетельству Цезаря, были самыми храбрыми воинами  среди всех
народов, населявших Галлию.  В Британии  они  покорили аборигенов-иберийцев,
изгнали их с плодородных земель в суровые районы северной и западной