тому же союзнику своему, королю датскому, врагу
Ганзы, Иоанн велел схватить в Новгороде всех немецких купцов, отнять у них
товары, гостиные дворы, божницу; этим был нанесен сильный удар торговле
Новгорода и его благосостоянию. Кроме Дании при Иоанне начались сношения с
австрийским домом, Венециею и Турциею; сношения с императором Фридрихом и
сыном его Максимилианом кончились ничем по недостатку общих интересов; в
Венецию Иоанн отправлял послов для вызова нужных ему мастеров; с султанами
сносился для того, чтоб доставить русским купцам больше удобств в турецких
владениях.
   12. Кончина и завещание Иоанна III. Счастливый во все продолжение жизни
своей, Иоанн перед смертью был огорчен печальною вестию, что подручник
его, хан казанский Магмет-Аминь, свергнул это подручничество; Иоанн не мог
наказать изменника: он умер 27 октября 1505 года на 67 году от рождения,
пережив вторую жену свою, знаменитую Софью, двумя годами. В завещании
своем Иоанн поделил волости между пятью сыновьями: Василием, Юрием,
Димитрием, Симеоном и Андреем, но старшему Василию дал 66 городов, и
притом самых значительных, тогда как всем остальным четверым сыновьям
вместе дал только 30 городов; право чеканить монету получил только один
великий князь. Наконец, Иоанн III в своей духовной окончательно решает
вопрос о выморочных уделах.
   "Если кто-нибудь из сыновей моих,- говорит он,- умрет, не оставив ни
сына, ни внука, то удел его весь идет сыну моему Василию, а меньшие братья
в этот удел не вступаются". Чтоб утвердить новый порядок престолонаследия,
Иоанн при жизни своей заставил сыновей своих Василия и Юрия заключить
договор, по которому Юрий обязался в случае смерти Василия не искать
великого княжения под сыном его.
   13. Внутренняя деятельность Иоанна III: вызов иностранных мастеров.
   Прекращение дани, или выхода, в Орду, приобретение обширных и богатых
земель, внутреннее спокойствие, благоприятствовавшее мирным промыслам и
торговле,- все это увеличивало доходы Иоанна не в пример пред его
предшественниками, и это увеличение доходов дало ему средства окружить
себя царскою пышностью и украсить свою столицу Москву, до тех пор бедный
город, наполненный почти исключительно небольшими и незатейливыми
деревянными избами. Главным украшением города считался соборный храм, но
Москва не могла похвастаться и своим Успенским собором, который, будучи
построен при Калите, уже так обветшал, что своды тронулись, а потому
должно было подпирать здание толстыми деревянными столпами. В 1472 году
эту ветхую церковь разрушили, начали строить новую, но когда стали сводить
своды, то здание рухнуло. Великий князь послал в Италию искать искусного
архитектора, и привезли из Венеции Аристотеля Фиораванти, болонского
уроженца, который согласился ехать в Москву за десять рублей в месяц
жалованья. В 1475 году начал Аристотель свои работы и в 1479 кончил
построение Успенского собора, и до сих пор существующего. Кроме Успенского
собора другими мастерами были построены соборы Архангельский и
Благовещенский, каменный дворец великокняжеский, несколько красивых башен;
митрополит и богатые люди строили себе также каменные дома, и таким
образом Москва, т. е. собственно Кремль, приняла другой вид. Отправляя
послов своих к иностранным дворам европейским, Иоанн наказывал им добывать
мастеров: рудника, который руду знает золотую и серебряную, да другого
мастера, который умеет от земли отделить золото и серебро; добывать также
мастера хитрого, который бы умел к городам приступать, да другого мастера,
который бы умел из пушек стрелять, да каменщика, который бы умел палаты
ставить, да серебряного мастера, который бы умел большие сосуды делать и
кубки, да чеканить бы умел и писать на сосудах; да лекаря доброго, который
бы умел лечить внутренние болезни и раны. Судьба иностранных лекарей была
незавидна в это время в Москве:
   одного умертвили за то, что не вылечил сына великокняжеского Иоанна
Молодого; другого - за то, что не вылечил одного татарского князька.
   14. Издание Судебника. В 1497 г. дьяку Владимиру Гусеву поручено было
составить судебный устав, или Судебник. Здесь прежде всего определено, кто
и как должен судить. Судья (боярин или сын боярский) не может судить один;
при нем должны быть дворский, староста и лучшие люди; судьи, их тиуны и
люди не должны брать посула (взятки). За двукратное воровство, разбой,
душегубство, ябедничество, святотатство, похищение людей, подмет,
зажигательство назначена смертная казнь. О наследстве определено так: если
человек умрет без духовного завещания и не будет у него сына, то все
имение и земля идут дочери, а не будет дочери, то наследует ближайший
родственник.
   15. Дела церковные. Русская Церковь во время Иоанна 1ГГ боролась с
опасною ересью жидовствующих. Эта ересь, отвергавшая таинство Св. Троицы,
божество Иисуса Христа, необходимость воплощения, почитания угодников
Божиих, икон, монашества, явилась в Киеве в половине XV века, а может
быть, и ранее.
   Глава или член общества киевских еретиков жид Схария приехал из Киева в
Новгород вместе с князем Михаилом Олельковичем и насадил здесь ересь.
Первыми учениками Схарии были два священника, Дионисий и Алексей, наружное
благочестие которых обратило на них внимание народа и содействовало
быстрому распространению ереси; еретики отличались ученостью, имели книги,
каких не было у православного духовенства, которое потому сначала и не
могло успешно бороться с еретиками.
   Слава благочестивой жизни и мудрости двоих главных еретиков
новгородских - Дионисия и Алексея достигла до того, что обратила на них
внимание великого князя, когда он приехал в Новгород в 1480 году, и оба
они взяты были в Москву; здесь они скоро распространили свое учение и
между людьми знатными; в числе принявших это учение были симоновский
архимандрит Зосима, дьяк Федор Курицын, известный своею грамотностью и
способностями; наконец, невестка великого князя Елена, мать наследника
престола. Когда новгородский архиепископ Геннадий открыл ересь в Новгороде
и начал преследовать там еретиков, то они бежали в Москву, где жили без
всякого стеснения. Видя такое послабление еретикам в Москве, Геннадий
призвал на помощь Иосифа, игумена и основателя Волоколамского монастыря.
   Иосиф Санин, сын московского служилого человека, еще до двадцатилетнего
возраста успел испытать свои силы в безмолвном иночестве, а потом поступил
в монастырь Пафнутия Боровского. Избранный по смерти Пафнутия в игумены
Боровского монастыря, Иосиф уже не был доволен его уставом и хотел ввести
строжайший; когда братия не согласилась на это, то Иосиф оставил Пафнутиев
монастырь и основал собственный в лесах волоколамских с самым строгим
общежительным уставом. Такого-то человека, неутомимого в подвигах,
строгого к себе и другим, способного неуклонно стремиться к своей цели,
несмотря ни на какие препятствия, вызвал Геннадий на борьбу с ересью,
которая усиливалась все более и более. В 1489 году был посвящен в
митрополиты тайный соумышленник еретиков симоновский архимандрит Зосима;
по свидетельству Иосифа Волоцкого, в домах, на дорогах, на рынке все -
иноки и миряне - с сомнением рассуждали о вере, основываясь на словах
еретиков; Иосиф писал против них обличительные слова, собрание которых
известно под именем Просветителя, требовал, чтоб архиереи отказались от
всякого сообщения с митрополитом Зосимою; последний принужден был отречься
от митрополии; но ересь не ослабевала, потому что находила себе подпору в
самом дворце, в великой княгине Елене, на стороне которой были самые
могущественные вельможи. Действуя против еретиков, следовательно, против
Елены, Иосиф, естественно, должен был стать на сторону Софьи и ее сына,
торжество которых над Еленою и ее приверженцами необходимо давало
торжество православным над еретиками. Иосиф нашел доступ к великому князю
и убедил его принять строгие решительные меры против еретиков:
   в конце 1504 года созван был собор, следствием которого было то, что
главные из еретиков были сожжены, другие разосланы в заточение. Впрочем,
удар, нанесенный ереси собором 1504 года, хотя был силен, однако не был
окончательным, как увидим впоследствии.
   Кроме борьбы против ереси жидовствующих Иосиф Волоцкий участвовал еще в
решении важного вопроса о том, следует ли монастырям владеть населенными
имениями. Вопрос этот становился все важнее и важнее, потому что служилые,
или ратные, люди, которых число правительство старалось увеличивать,
получали свое содержание от населенных земель, от наследственных (отчин) и
жалуемых государем во временное владение (поместий); государю нужно было,
чтоб таких земель, которые он мог раздавать в поместья, было как можно
больше в его распоряжении; вместе с тем государю нужно было, чтоб служилые
люди не уменьшали своих отчин, не уменьшали, таким образом, и средств к
существованию и службе, а ратные люди уменьшали их, потому что имели
обычай раздавать часть своих земель на помин души по монастырям. Вопрос о
том, следует ли монастырям владеть селами, был поднят на соборе знаменитым
отшельником Нилом Сорским (так названным по обители его на реке Соре, в 15
верстах от Кириллова Белозерского монастыря). Нил требовал, чтоб монахи
жили по пустыням и кормились своими трудами; он смотрел на монастыри как
на общества людей, отрекшихся от мира и потому не могущих заниматься ничем
мирским. Нила поддерживали пустынники белозерские, но Иосиф Волоцкий
смотрел на монастырь как на общество, из которого должны выходить
правители церковные. "Если у монастырей сел не будет,- говорил Иосиф,- то
как честному и благородному человеку постричься?
   Если не будет честных старцев, то откуда взять архиереев?" Мнение
Иосифа Волоцкого превозмогло на соборе, и великий князь оставил дело, но
вопрос не затих, как увидим после.
   Кроме этих дел русская Церковь занималась при Иоанне III мерами для
исправления нравственности духовенства и для просвещения его; новгородский
архиепископ Геннадий, узнавши по опыту во время появления ереси
жидовствующих, как необходимо просвещение для поддержания православия,
поднял вопрос о необходимости училищ для духовенства.

                                   ГЛАВА XXVI

   КНЯЖЕНИЕ ВАСИЛИЯ ИОАННОВИЧА
 
 
   1. Отношения Василия к боярам и дело о разводе. Мы познакомились с
Василием Иоанновичем в то время, когда он вступил в борьбу за престол с
племянником своим Димитрием. Мы видели, что во время этой борьбы вельможи
стояли на стороне Димитрия, на стороне же Василия и его матери Софьи
стояли люди незначительные по происхождению и сану, дети боярские и дьяки;
видели также, что на стороне Василия стоял знаменитый противник
жидовствующих Иосиф Волоцкий. Василий восторжествовал; противная ему
сторона, лишенная вождей своих, Патрикеевых и Ряполовских, не могла по
смерти Иоанна III обнаружить никакого движения против Василия в пользу
Димитрия, и этот несчастный князь умер в тесном заключении в 1509 году. С
торжеством Василия, разумеется, должны были восторжествовать люди, бывшие
ему преданными во время жизни отца его; взявши престол с бою против
сильных врагов, против вельмож, Василий не мог питать к ним расположения,
должен был смотреть на них враждебно, удаляться от них; если вельможи
жаловались и на Иоанна III, что он переменил обращение с ними, и
приписывали перемену эту внушениям великой княгини Софьи, то еще больше
стали жаловаться на сына Софьи: по их отзывам, при Иоанне III было им еще
легко, Иоанн III еще советовался с ними и позволял противоречить себе, но
Василий не допускал противоречий и решал дела без бояр у себя в комнате, с
своими приближенными людьми, которыми были дворецкий Шигона Поджогин да
человек пять дьяков, хотя по форме дела были отдаваемы на обсуждение
совета из бояр, или, как тогда называли, думы. Таким образом, Василий, по
словам одного умного и наблюдательного иностранца, Гђрберштейна, кончил
то, что начато было отцом его, и властью своею над подданными превосходил
всех монархов в целом свете, имел неограниченную власть над жизнью,
имуществом людей светских и духовных; из советников его, бояр, никто не
смел противоречить или противиться его приказанию.
   Первое место между боярами занимал сначала князь Василий Холмский, но,
как видно, он пошел по следам Патрикеевых, потому что скоро был заключен в
тюрьму; боярину Берсеню отрезали язык за то, что он вздумал жаловаться на
великого князя и на перемены, произведенные, по его мнению, Софьею;
митрополит Варлаам был свергнут.
   Но был еще жив сын знаменитого отца и сам знаменитый своим высокоумием,
на которое жаловался Иоанн III, князь Василий Патрикеев, постриженный при
Иоанне III под именем Вассиана, прозвище ему было Косой. Великий князь
Василий, вероятно считая его безвредным для себя, позволил ему жить в
Москве, в Симонове монастыре, и ласкал его как старца умного, начитанного
и знатного по своему происхождению. Иночество не укротило Патрикеева, он
продолжал ожесточенную борьбу с Иосифом Волоцким, который не переставал
утверждать, что против оставшихся еретиков, жидовствующих, должны быть
приняты самые строгие меры. Монахи Кириллова и вологодских монастырей и во
главе их Вассиан Косой опровергали это мнение Иосифа. Иосиф умер в 1515
году; Вассиан Косой пережил его и продолжал воевать с его мнениями; так,
он продолжал утверждать, что монастырям не должно владеть селами, причем
нашел себе единомышленника в знаменитом Максиме Греке. Великий князь
Василий просил афонские монастыри послать ему ученого монаха, способного
исправить старые переводы церковных книг и сделать новые, и вследствие
этой просьбы приехал в Москву Максим, албанский грек, путешествовавший по
Европе, учившийся в Париже, Флоренции, Венеции. Максим оказал большие
услуги русскому просвещению:
   переводил, исправлял книги, писал против разных суеверий, против
сочинений, которые распространяли в народе разные сказки, наконец,
сблизившись с Вассианом Косым, писал о том, что не следует монахам владеть
селами. Но Максим и Вассиан не успели дать силы своему мнению, потому что
оба подверглись беде по делу о разводе великого князя.
   Великий князь Василий был женат на Соломониде из рода Сабуровых и не
имел от нее детей. Таким образом, престол должен был достаться после него
брату его Юрию Ивановичу. Но Василий жил очень недружно с этим братом и
считал его и другого брата, Андрея, неспособными к управлению государством.
   Кроме того, если люди, которые не любили Василия, радовались, что место
его заступит князь не столько строгий, умный и деятельный, то люди, всем
обязанные Василию, должны были ждать для себя большой беды в случае
беспотомственной смерти великого князя, ибо все преданные ему люди
возбудили к себе сильную вражду в людях, недовольных им, а в том числе и
вражду братьев великокняжеских.
   Между самыми преданными Василию людьми находился и митрополит Даниил,
взятый на митрополию из игумнов Иосифова Волоцкого монастыря и уже по
этому самому неприятный Вассиану Косому и всей его стороне. Даниил
разрешил великому князю развестись с Соломонидою и жениться во второй раз
на Елене Васильевне, дочери литовского выходца князя Глинского. Этот
поступок Василия, разумеется, возбудил новое сильное негодование в людях,
уже и прежде им недовольных; сильно вооружился против развода Вассиан
Косой, и Максим Грек его поддерживал.
   Лишившись благосклонности великого князя вследствие этого сопротивления
разводу, Вассиан и Максим были обвинены в церковных преступлениях и оба
заточены; Вассиан умер в заточении, Максим пережил и великого князя, и
митрополита.
   2. Войны с Литвою. Такова была в княжение Василия борьба партий,
служившая продолжением борьбы, начатой при отце его. Враги внешние
надеялись, что эта борьба будет сильнее, опаснее для Василия, и хотели
воспользоваться ею; великий князь литовский Александр и ливонский магистр
Плеттенберг ждали с часу на час известий об усобицах в Москве и держали
войско наготове.
   Но они обманулись в своих ожиданиях; в Москве все было тихо. Скоро сам
Александр литовский умер (в 1506 году), и Василий московский хотел
воспользоваться смертью бездетного зятя для мирного соединения Литвы и
западной России с Москвою; он послал сказать сестре своей, королеве Елене,
чтоб она уговаривала литовцев признать его, Василия, своим государем. Но
Елена отвечала, что королем польским и вместе великим князем литовским уже
назначен брат Александров, Сигизмунд Казимирович. Впрочем, эта перемена в
Литве не обошлась без сильной смуты и усобиц, которою в свою очередь хотел
воспользоваться великий князь московский.
   Любимцем покойного короля Александра был князь Михаил Глинский,
проведший долгое время за границею, умевший везде приобрести расположение
умом, образованностью, искусством в деле ратном. Сильная привязанность
короля Александра к Глинскому, могущество и богатство последнего возбудили
зависть и вражду в остальных панах литовских. Новый король Сигизмунд был
уже предубежден против князя Михаила и явно склонялся на сторону врагов
его. Тогда Глинский удалился от двора в свои имения и завел пересылку с
великим князем московским, который обещал ему помощь на всех его
неприятелей. В 1507 году начались неприятельские действия вступления
московских полков в литовскую землю; Глинский волновал Русь и соединился с
войсками Васильевыми; Сигизмунд не видел возможности кончить с успехом эту
войну и решился прекратить ее важным пожертвованием с своей стороны,
именно уступил Василию в вечное владение приобретения Иоанна III. Вечный
мир, или докончание, как тогда называли, было заключено в сентябре 1508
года, причем Глинским и их приятелям выговорен был свободный выезд из
Литвы в Москву.
   Понятно, что Михаил Глинский не мог быть доволен этим миром: он
потерпел полную неудачу в своих замыслах, принужден был покинуть родную
страну, отказаться от богатых владений, за которые великий князь
московский не мог вознаградить его ни обширными волостями, ни важным
значением при дворе своем. Вот почему даровитый, ловкий и деятельный
Глинский Употреблял все усилия к возвращению себе прежнего положения, для
чего должна была служить новая война Москвы с Литвою. Обстоятельства были
благоприятны; Альбрехт, маркграф бранденбургский и вместе магистр
Тевтонского ордена, готовился к войне с королем польским; император,
другие князья немецкие и ливонские поддерживали Альбрехта. Поводом к войне
послужил слух о неприятностях, которым подвергается сестра великого князя
Елена в Литве, и старание короля Сигизмунда возбудить крымских татар
против Москвы. Война началась в 1512 году; три раза Василий осаждал
Смоленск, только в 1514 году 29 июля этот крепкий город принужден был к
сдаче. Глинский надеялся, что великий князь отдаст ему Смоленск, но
обманулся в своей надежде и, видя, что ему нечего больше ждать от Москвы,
завел сношения с королем Сигизмундом, который охотно принимал его опять к
себе в службу, но переговоры эти были открыты, Глинский схвачен и в оковах
отвезен в Москву. Торжество взятия Смоленска было помрачено сильным
поражением, которое потерпели московские войска у Орши 8 сентября 1514
года: здесь князь Константин Острожский, начальствовавший снова полками
литовскими, отомстил москвичам за ведрошское поражение. Но король не мог
извлечь для себя никакой пользы из оршинской победы, не мог возвратить
себе Смоленска, приобретение которого для Василия служило достаточным
вознаграждением за все потери. После оршинской битвы война продолжалась
еще семь лет без всякого замечательного успеха с обеих сторон. Наконец в
1522 году заключено было перемирие, причем Смоленск остался за Москвою до
заключения вечного мира, но вечного мира между Москвою и Литвою не увидят
ни шестнадцатый, ни первая четверть семнадцатого века именно благодаря
Смоленску, который обе стороны могли уступить навеки только в самой
крайности.
   3. Войны с Крымом и Казанью. Во время литовской войны Василий был в
союзе с Альбрехтом, курфюрстом бранденбургским и