в мае
месяце.
   Все лето укрывался он по отдаленным хуторам, в сентябре опять объявил
себя Петром III; около него собралась шайка из 300 человек, с которыми он
пришел под Яицкий городок. Стала повторяться разинская история: казацкий
отряд, высланный против самозванца, перешел на его сторону; казаки,
хотевшие остаться верными правительству, были перевешаны. Не решившись
вступить в борьбу с яицким гарнизоном, Пугачев пошел к Илецкому городку,
обещая пожаловать тамошних казаков крестом и бородою, потому что они были
раскольники, реками и лугами, деньгами и запасами, свинцом и порохом и
вечною вольностию.
   Казаки последовали их примеру; киргизы обрадовались смуте и
приготовлялись безнаказанно грабить, начальникам крепостей и офицерам
оставалось погибать мученическою смертию за свою верность правительству.
   Средства самозванца быстро увеличивались: в начале октября с 3000
войска, с пушками Пугачев тронулся к Оренбургу. Башкирцы, калмыки, мордва,
чуваши, черемиса, как в смутное и разинское время, перестали повиноваться
русскому начальству; господские крестьяне явно показывали свою
приверженность к самозванцу, и все Поволжье колебалось. А между тем
государство находилось в затруднительном положении: войска были заняты в
Турции и Польше, меры против чумы и рекрутские наборы волновали чернь. 5
октября Пугачев осадил Оренбург, желая выморить его голодом; скоро он уже
считал у себя 25 000 войска; ядром этого войска были яицкие казаки и
солдаты, захваченные по крепостям; около них толпились татары, башкирцы,
калмыки, беглые крестьяне, каторжники и всякий сброд, как во времена
Болотникова и Разина.
   Пугачев почти ежедневно учил свое войско, ежедневно происходили казни,
ежедневно отправлялась церковная служба в стане, но самозванец один только
раз был в церкви. Шайки разбойников его ходили во все стороны, пьянствуя
по селениям, грабя казну и дворянское добро. Пугачев не был самовластен
среди казаков: при других они оказывали ему наружное уважение, без
посторонних обходились как с товарищем. "Улица моя тесна",- говорил
Пугачев; те, к кому привязывался он, были немедленно умерщвляемы.
   Правительство выслало против мятежников войско под начальством генерала
Кара, но, приблизясь к войскам Пугачева, Кар струсил, начал отступать,
самовольно покинул войско и под предлогом болезни ускакал в Москву.
Императрица писала: "Бог весть, чем это все кончится. Я зачинаю походить
приключениями моего века на Петра Великого; но что Бог ни даст, а, по
примеру дедушки, унывать не стану". Для поправления дела, испорченного
Каром, государыня назначила Александра Ильича Бибикова. Приехавши в
Москву, Бибиков нашел дела в дурном положении: жители были в страхе;
множество дворян съехалось в Москву из губерний, уже разоряемых Пугачевым
или угрожаемых возмущением; холопи, ими навезенные, распускали по площадям
вести о вольности, об истреблении господ. Чернь, пьянствуя и шатаясь по
улицам, с явным нетерпением ждала Пугачева, как во времена Шуйского ждала
тушинского вора. 25 декабря приехал Бибиков в Казань; он не нашел здесь ни
губернатора, ни главных чинов; большая часть дворян и купцов также бежали
в безопасные губернии.
   Приезд Бибикова оживил город; выехавшие жители стали возвращаться.
Бибиков собрал дворянство, представил ему, как выгоды сословия требуют мер
решительных, пожертвований. Дворянство положило вооружить на свой счет
войско. Бибиков для ободрения других казался веселым, довольным, а между
тем писал к жене:
   "Зло велико, преужасно! Ух, дурно!"
   В самом деле было очень дурно: общее восстание башкирцев, калмыков и
других подобных народов пресекало повсюду сообщение. Войско было
малочисленно и ненадежно, начальники покидали место и бежали, завидя
башкирца или заводского мужика с дубиной. Зима умножила затруднения;
селения были пусты, города в осаде, другие заняты пугачевскими войсками,
заводы выжжены, чернь везде волновалась и злодействовала. Войска
правительства двигались медленно, и тем быстрее распространялся бунт,
обхвативший Казанскую, Астраханскую, Нижегородскую губернии, проникнувший
в Пермскую.
   Но с февраля 1774 года дела стали принимать благоприятный оборот:
войска правительства взяли Самару, двигались к Оренбургу на выручку,
Пугачев готовился уже к побегу, а казаки думали предать его в руки
правительства и тем заслужить прощение. Бибиков писал: "Пугачев не иное
что, как чучело, которым играют воры казаки: не Пугачев важен, важно общее
негодование". Князь Голицын нанес сильное поражение Пугачеву, который стал
уже выбираться из-под Оренбурга.
   Пораженный в другой раз Голицыным, потерявши все пушки и множество
народу, Пугачев только с четырьмя заводскими мужиками успел убежать в
Уральские заводы. Михельсон взял Уфу и восстановил спокойствие в большой
части бунтовавших деревень; приближение Мансурова спасло Илецкий городок,
геройски выдержавший страшную осаду: 14 дней осажденные питались одной
глиною.
   Но когда дело казалось уже оконченным, Бибиков умер от страшного
напряжения сил. Пугачев опять появился на сцену, окруженный яицкими
казаками, башкирцы опять взбунтовались. Преследовать самозванца стало
нельзя вследствие распутицы.
   Пугачев успел перейти Уральские горы, взял несколько крепостей. Четыре
раза, пораженный Михельсоном, он переправился через Каму и пошел прямо на
Казань, перед которою явился 11 июля; 12-го город был взят и сожжен, но
крепость была спасена прибытием Михельсона, который поразил самозванца в
семи верстах от Казани. Пугачев отступил, но 18 июля вдруг переправился за
Волгу с 500 человек войска: вся западная сторона Волги возмутилась и
передалась самозванцу, воеводы бежали из городов, дворяне - из поместий;
чернь ловила тех и других и приводила к Пугачеву, который взял Цивильск и
пресек сообщение между Нижним и Казанью.
   Императрица назначила главнокомандующим графа Петра Ивановича Панина;
она думала, что самозванец прямо пойдет к Москве. 27 июля он вошел в
Саранск, повесил здесь 300 человек дворян; потом занял Пензу, посадил
здесь воеводою господского мужика и пошел к Саратову; взял изменою и этот
город и пустился вниз по Волге. 21 августа он подступил к Царицыну, но был
два раза отбит и, слыша о приближении войска правительства, спешил далее
вниз, но 25 числа в 150 верстах от Царицына он был настигнут Михельсоном и
потерпел решительное поражение.
   Между тем в Царицын приехал Суворов, принял начальство над
Михельсоновым отрядом и пустился в степь, где скитался Пугачев. Самозванец
был отовсюду окружен войсками правительства; сообщники решились выдать
его, связали и привезли в Яицкий городок, откуда отправили его в Москву,
где и казнили.
   8. Вооруженный нейтралитет. Первым замечательным событием после
Кучук-Кайнарджийского мира был вооруженный нейтралитет. Испанцы,
находившиеся в войне с Англиею, объявили Гибралтарскую гавань в блокадном
состоянии прежде еще, чем действительно начали осаду, и захватили два
русских корабля с хлебом, хотевших войти в гавань. Императрица сильно
рассердилась за это на испанское правительство, и английский министр в
Петербурге Гаррис поддерживал ее неудовольствие, не говоря, однако, что
такое поведение у других держав было исключением, у Англии же было
постоянною системою.
   Императрица, к большому удовольствию Гарриса, приказала вооружить 15
военных кораблей для защиты русского флага; тогда Панин убедил ее явиться
покровительницею всех мелких морских держав и получил поручение составить
план для определения прав нейтральных государств. 28 февраля 1780 года
явился знаменитый акт, противопоставленный праву сильного, которым до сих
пор преимущественно пользовались англичане. План Панина состоял в том,
чтоб нейтральные державы вступали в союз с Россиею для защиты оружием
морского права, существенные статьи которого были следующие пять: 1)
нейтральные корабли могут производить торговлю в гаванях воюющих держав;
2) нейтральный корабль сообщает нейтральность и товарам, которыми
нагружен, кроме того случая, когда эти товары суть собственно контрабанда;
3) контрабандою в тесном смысле считается только оружие и военные снаряды;
4) гавань тогда только считается в блокаде, когда она так заперта, что без
опасности нельзя кораблю пройти в нее; 5) никакой приговор призового суда
не признается действительным, при котором на означенные положения не было
обращено внимания.
   Объявлением этого акта и требованием русского правительства признать
высказанные в нем начала Гаррис приведен был в очень затруднительное
положение:
   английскому министерству предстояло на выбор или отказаться
торжественно от своего прежнего образа действий, или вступить в борьбу с
нейтральными державами, ибо Испания и Франция признали обнародованные
Россиею положения и определили приводить их в исполнение; Англия начала
уклоняться, выжидать время; впрочем, следствием вооруженного нейтралитета
была война ее с Голландиею; с Россиею не было явного разрыва, но Англия не
упускала случая идти наперекор планам императрицы, возбуждать неприязнь к
России в соседних державах.
   9. Присоединение Крыма. Между тем Россия должна была готовиться к новой
войне с Турциею, которая никак не могла свыкнуться с мыслью, что Крым уже
больше не принадлежит ей. По условиям Кайнарджийского мира за султаном
оставалось в Крыму религиозное значение как за преемником калифов, но он
упорно домогался верховных прав в области гражданской и политической.
   Россия, разумеется, не могла уступить этим домогательствам, ибо тогда
где же была бы независимость Крыма? Вследствие враждебных друг другу
влияний с двух сторон - русской и турецкой образовались партии на
полуострове и вступили в борьбу друг с другом.
   Ханы сменялись вследствие движения партий. Уже в 1775 году свергнут был
преданный России хан Сагиб-Гирей и возведен на престол преданный Турции
Девлет-Гирей; Россия свергла последнего и возвела на его место Шагин-Гирея.
   Шагин хотел быть действительно независимым и произвести необходимые для
усиления своего государства преобразования, стал вводить при этом новые,
европейские обычаи, но этим он возбудил против себя сильную
староверческую, турецкую партию, и началась опять усобица, в которой
Россия должна была поддерживать Шагина. Такое положение дел становилось
час от часу несноснее для России. Война с Турциею продолжалась в Крыму,
ежечасно готова была вспыхнуть и непосредственно.
   Тем сильнее становилось желание покончить с Крымом, который не мог
оставаться независимым, тем охотнее должны были выслушиваться предложения
Потемкина, который настаивал на необходимость присоединения Крыма,
указывая на легкость и законность этого дела.
   Но присоединить Крым нельзя было без войны с Турциею, а для успешности
этой войны нужно было обеспечить себя со стороны Австрии. Это необходимо
влекло к покинутию прежней Северной системы, к перемене союза прусского на
австрийский. Союз с Австриею заключить было легко, потому что император
Иосиф II хотел во что бы то ни стало приобресть для Австрии Баварию после
пресечения тамошней династии и потому заискивал у могущественной России.
   В мае 1779 года Иосиф II обязался за себя и за преемников своих
гарантировать России все ее владения и все ее договоры с Портою и в случае
нарушения договоров с турецкой стороны объявить Порте войну.
   В 1782 году вспыхнуло восстание против Шагин-Гйрея под
предводительством родных его братьев, и хан должен был удалиться в
Таганрог. Екатерина обратилась к новому союзнику своему Иосифу II, и тот
отвечал, что готов на всякое соглашение с русскою императрицею насчет всех
возможных событий, какие могут произойти от крымских смут. Тогда
петербургский кабинет в видах войны с Турциею сделал венскому кабинету
следующие предложения: "Между тремя монархиями (русскою, австрийскою и
турецкою) должно быть навсегда независимое от них государство,
образованное из Молдавии, Валахии и Бессарабии под именем Дакии и под
скипетром государя греческого исповедания. Россия приобретает город Очаков
с областью между Бугом и Днестром и один или два острова в Архипелаге.
Австрия приобретает соседственные с нею турецкие области. Если война
пойдет с таким успехом, что можно будет изгнать турок из Константинополя,
то восстановляется империя Греческая в полной независимости и на престол
ее возводится внук императрицы русской великий князь Константин Павлович,
который откажется от прав своих на престол русский, ибо две эти короны
никогда не должны быть соединены на одной главе".
   Иосиф II согласился на эти требования с условием, что Австрия кроме
турецких областей, прикрывающих Галицию и Венгрию, получила еще все
области венецианские, а Венеция взамен получила бы Морею, Кандию, Кипр и
другие острова. Англия, Франция и Испания также должны были получить части
из турецких владений. Таков был знаменитый проект, известный под именем
греческого.
   Шагин-Гирей был восстановлен с помощью России, но смуты не прекращались
на полуострове, потому что хан, несмотря на представления России, не
переставал преследовать врагов своих. Эти жестокости Шагин-Гйрея повели к
тому, что он принужден был отказаться от престола, и Крым безо всякого
сопротивления присоединен был к России (8 апреля 4783 года).
   Не нужно много распространяться о всемирно-историческом значении, какое
имеет закрепление северных берегов Черного моря за Россиею, т. е. за
Европою.
   Степи, которые так долго служили привольем для кочевых орд, чрез
которые проходили почти все народы, опустошавшие европейско-христианский
мир, все эти бичи Божий, степи эти вошли теперь в границы
европей-ско-христианского государства, подчинились цивилизации, стали
житницею Европы, убежищем для ее колонистов. Управление новоприобретенным
краем было поручено Потемкину, получившему прозвание Таврического.
   Потемкин уговорил императрицу осмотреть лично Новую Россию. Путешествие
Екатерины, предпринятое в 1787 году, было блестящим символом торжества
Европы над Азиею, принятия Европою-во владение от Азии этих так долго
спорных земель. Тут, во время этого путешествия, было много театрального,
но многое, что было сделано для Новой России при Екатерине, не было одними
декорациями:
   степи получили земледельческое народонаселение, основаны города
(Екатеринослав, Херсон), заведен черноморский флот.
   10. Войны - вторая турецкая и шведская. Несмотря на сильное волнение,
произведенное в Турции вестью о присоединении Крыма к России, Порта на
первых порах нашла необходимым признать это присоединение, что и было
сделано конвенциею 28 декабря 1783 года. Но это было только на первых
порах. Чем более приходила Турция сама в себя после громового удара, тем
яснее сознавала всю важность потери: последнее татарское царство подпало
власти русской, подпал этой власти весь северный берег Черного моря,
откуда враждебные корабли не преминут при первом случае явиться пред
Константинополем, и флот действительно заводился.
   Предупредить страшную опасность, кинуться на врага, когда он не ожидает
нападения, не приготовился к нему,- вот поступок, который мог быть внушен
Порте отчаянием и вместе благоразумием, не говоря уже о чужестранных
внушениях.
   Летом 1787 года русский посол в Константинополе Булгаков получил от
Порты ультиматум, которым требовалось: выдача молдавского господаря
Маврокордато, удалившегося в Россию; отозвание русских консулов из Ясс,
Букареста и Александрии; допущение турецких консулов во все русские гавани
и торговые города; признание грузинского царя Ираклия, поддавшегося
России, турецким подданным; право для Турции осматривать все русские
корабли, выходящие из Черного моря.
   Булгаков отверг требования, и Порта объявила войну России. Посол был
заключен в Семибашенный замок вопреки условиям Кайнарджийского мира.
   Россия была застигнута врасплох, положение Потемкина, обязанного
защищать Новую Россию, было крайне затруднительно. К тому же странная
беда: любимое его создание. Севастопольский флот, был разбит бурею. Сын
счастия пришел в отчаяние, когда увидал, что начинает быть несчастным. Он
стал проситься в отставку, писал императрице, что надобно вывести войска
из Крыма. Екатерина не смутилась: она отвергла предложение вывести войска
из Крыма, указала, что надобно переменить оборонительную войну в
наступательную, идти на Очаков или на Бендеры, писала Потемкину: "Прошу
ободриться и подумать, что бодрый дух и неудачу поправить может".
   Победа Суворова над турками у Кинбурна несколько ободрила Потемкина, но
затруднения увеличивались беспрестанно. 1788 год начался очень печально:
   к страшной дороговизне присоединились болезни. Австрия как союзница
России вступила в войну с турками, но чрез разрушение Северной системы
союзом австрийским старые союзники становились врагами. Россия хотела
заключить тесный союз с Польшею: проект союза заключал в себе гарантии
владений; кроме того, в случае военных успехов Польша получала часть
Бессарабии и Молдавии.
   Но преемник Фридриха II, Фридрих Вильгельм II, или, лучше, министр его
Герцберг начал открыто действовать против союза России с Польшею, и та
партия в Польше, которая хотела воспользоваться благоприятным временем для
реформ в государственном устройстве, предпочла прусский союз русскому.
   Но Пруссия при этом имела в виду одно - как бы сделать то же самое, что
было сделано при Фридрихе II, т. е., не вступая ни с кем в войну,
распространить свои владения на счет Польши, 1ерцберг хлопотал, чтоб
Польша уступила Пруссии Данциг, Торн, Познань и Калиш, взяла бы себе за
это от Австрии Галицию, Австрия же и Россия пусть вознаграждают себя на
счет Турции. Пруссия хотела достичь своих целей путем дипломатии, только
грозила войною, но шведский король Густав III спешил воспользоваться
затруднительным положением России и объявил ей войну; он думал, что ему
легко будет напасть на беззащитный Петербург и вынудить у Екатерины
уступку завоеваний Петра Великого.
   Но Густав III обманулся в своих расчетах. Екатерину не смутила и эта
близкая опасность. Первое морское сражение при острове Хохланде кончилось
в пользу русских (6 июля 1788 года; русский адмирал Грейг против шведского
герцога Зюдерманланд-ского). В России при виде опасности произошло сильное
народное одушевление, дворяне, города, села добровольно выставляли
рекрутов, а в шведском войске в Финляндии офицеры отказались исполнять
королевские приказания, выставляя предлог, что несправедливая война с
Россиею начата без согласия чинов, вопреки конституции. 1788 год кончился
счастливо: 6 декабря Потемкин после продолжительной осады взял Очаков
приступом.
   Но это торжество не оправдало надежд, которые возлагались на него:
Турция по наущению Пруссии, Англии и Голландии не заключала мира, несмотря
на блистательные победы Суворова при Фокшанах и особенно Рымнике (1789
г.); Дания, хотевшая помогать России против Швеции, остановлена была
угрозами Пруссии и Англии; Пруссия и новая союзница ее Польша грозили
России войною; Густав III, освобожденный от опасности со стороны Дании,
успел приобрести от своего сейма средства к продолжению войны. Война эта и
в 1789 году кончилась неудачно для шведов, но они не заключали мира;
император Иосиф II умер; от преемника его Леопольда нельзя было ожидать
деятельной помощи. В таком положении находились дела в начале 1790 года.
   Весною Густав III возобновил неприятельские действия. На море произошли
два важных сражения, представившие быструю перемену военного счастия; в
первом русские одержали победу над шведским флотом, запертым в Выборгском
заливе; во втором потерпели поражение от шведов. Но последняя победа дала
только возможность Густаву с честью окончить войну, для продолжения
которой он не имел более средств. 3 августа 1790 года заключен был мир в
Верельской долине, на берегах Кюмени: границы обоих государств остались те
же, какие были до войны; Густав обязался не вмешиваться в дела турецкие;
Екатерина отказалась от права вмешиваться во внутренние дела шведск