ысушенные
     груши перемешиваются с очищенными грецкими орехами.

     Князь прошел в сад старшины. Под старыми грушами пестрели ковры, и на
них  были  расставлены глиняные миски  с  кислым молоком,  сыром и  другим
угощением. На полянке девушки завели хороводы и запели песни.

     . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

     К  вечеру князь  уехал  и  погнал перед собой выбранных по  жребию на
войну поселян.  Стемнело.  Сплющенная,  с надутыми щеками,  оранжевая луна
показалась в  глубине ущелья.  Крестьяне осторожно опустили Фирака вниз по
приставной лестнице и посадили на осла.
     - Куда тебя отвезти - в горы, к медным литейщикам-дербикам, или вниз,
в долину, на поля Сугуды?
     - Мне все равно, - ответил Фирак.
     - Отвезем лучше  в  сторону Мараканды.  Там  по  дорогам народу ходит
много,  и  всякий бросит лежащему лепешку.  А  в  горах  холодно,  там  ты
замерзнешь.
     Тот крестьянин,  которого звали Тараканом, пошел рядом с ослом и весь
путь говорил Фираку, как тяжело живется крестьянам:
     - Самое главное для нас -  получить оружие,  а  с  оружием мы  сумеем
отстоять наши земли.  Что  Двурогий,  что  князья -  не  одни ли  для  нас
болячки?..
     Осел тихо плелся всю ночь до рассвета. Солнце застало путников уже на
равнине.  Повсюду весело бежала вода в канавках, выведенных из прозрачного
горного ручья. В одних местах женщины жали пшеницу, в других крестьяне шли
за омачами*,  покрикивая на рыжих бычков.  За ними по взрыхленным бороздам
прыгали птицы, отыскивая червей.
     _______________
          * О м а ч  - первобытного типа соха.

     Таракан  поднял  Фирака,  как  сноп,  и  опустил в  высокую траву  на
пограничной меже между двумя полями.
     - Отсюда ты пробирайся к Мараканде,  -  сказал он. - Не бойся ничего:
протянутая рука тебя прокормит!
     ...Фирак лежал так тихо,  что прямо на него мягкими прыжками выскочил
заяц,  присел,  забарабанил передними лапками, огляделся и, уставившись на
Фирака  блестящим выпуклым  глазом,  вдруг  бросился в  сторону,  с  шумом
пробиваясь сквозь густую траву.
     Где-то  монотонно позванивали колокольчики.  По  большой дороге ехали
два всадника, вооруженных копьями. Их лица показались Фираку знакомыми: не
они ли  сторожили ворота персикового сада,  когда он ходил туда петь песни
около белого дома?  Далее трусили,  взбивая пыль,  навьюченные ослы. Рядом
шли погонщики в длинных рубахах.  <Хр-хр!> - доносились их покрикивания на
ослов.
     Еще дальше шагал высокий белый верблюд, украшенный сеткой с малиновой
бахромой,  и  с  большим колоколом на  изогнутой шее.  Между двумя горбами
сидела  тонкая  женская  фигура.  Прозрачное золотисто-оранжевое покрывало
спускалось  с  головы.   Тонкая  рука  со  множеством  браслетов  откинула
покрывало,  открыв худощавое лицо.  Продолговатые темные глаза  равнодушно
смотрели вдаль. Взгляд на мгновенье скользнул по Фираку.
     <Милая!> -  хотел закричать Фирак, но его тихий, жалобный стон только
спугнул  куропатку с  выводком пестрых птенцов,  которые быстро  юркнули в
гущу травы.
     Тонкая рука снова накинула покрывало,  и верблюд, покачивая надменной
головой,  медленно прошел,  бесшумно ступая  в  пыль  громадными мохнатыми
ногами.  Несколько  женщин,  закутанных в  полосатые материи,  дремали  на
разукрашенных лентами и бусами серых мулах, шагавших вслед за верблюдом.
     Вся  процессия проплыла мимо,  как  сон,  оставив после  себя  только
облако медленно садившейся пыли,  и долго еще слышались Фираку удаляющийся
звон колокольчиков и хриплые покрикивания погонщиков.


                           КИТАЙСКИЙ ЛЕТОПИСЕЦ

     Главная  торговая  площадь  города  Мараканды тесно  застроена рядами
лавок. Проходы между ними образуют сеть извилистых улиц и переулков. Перед
каждым домом-лавкой у стены - глиняный квадратный выступ, покрытый стертым
ковром.  С  утра  на  нем  разложены различные товары:  у  одних  купцов -
глиняные чаши и светильники,  ножи,  ложки,  у других - деревянные ящики с
мелкими отделениями и в них кольца с бирюзой,  сердоликом,  ляпис-лазурью,
серьги, цепочки, браслеты, ожерелья, головные гребни, баночки с гвоздичным
маслом и  мускусной мазью.  Среди товара сидит,  поджав ноги,  сам хозяин,
поджидая покупателей.  Сзади него раскрыты двойные дверцы,  и  на  них  на
деревянных гвоздях  развешаны  башмаки,  уздечки,  ремни,  пестрые  шарфы,
платки, деревянные сандалии. Закрывая дверцы, хозяин сразу прячет половину
своих товаров.  Тут  же  согнулся полуголый раб с  длинными всклокоченными
волосами.  Он выстукивает молотком по наковальне,  выделывая изогнутый нож
или медные щипчики для вырывания волос.
     Между  соседними  лавками  протянуты  изодранные  камышовые  циновки.
Проходящая толпа  то  попадает  под  яркие  лучи  солнца  и  на  мгновение
вспыхивает красными,  желтыми, синими цветами пестрых просторных одежд, то
снова окунается в тень и движется неясными пятнами.
     К  площади  примыкают  переулки,   где  идет  горячая  работа.   Ряды
горшечников,  оружейников, красильщиков материй, сапожников целый день, до
захода солнца, заняты упорной, непрерывной работой.
     В  одном  переулке несколько лавок  было  занято торговцами,  одетыми
по-иному, чем обычные согдские купцы.
     Это серы* -  купцы из страны,  лежащей далеко на востоке,  за горными
хребтами.  На них длинные черные или синие халаты,  головы обриты,  в ушах
большие  серьги.  Этот  ряд  лавок  торгует  шелковыми тканями,  железными
изделиями, божками, сделанными из нефрита и мыльного камня, и лекарствами,
дающими старикам силу, молодость и здоровье.
     _______________
          * С е р а м и   в древности назывались китайцы:  китайские купцы
     оживленно торговали с Согдианой. Слово <серы> значит <шелковые люди>.
     С е р и к а  - так иногда назывался Китай.

     Несколько торговцев-серов шептались, сидя кружком на ковре:
     - Почему сегодня такие долгие моления на  площади?  Уже много лет эта
страна живет счастливо,  и никто ее не тревожит. Если в этой стране избран
новый царь,  то  он  уедет отсюда в  Сузы,  а  в  Мараканду будет назначен
сатрап*,  который с нас потребует богатых подарков. Смотрите, вот идет Цен
Цзы. Что нам скажет его мудрость?
     _______________
          * С а т р а п  - начальник провинции.

     Степенной походкой шел мимо них Цен Цзы,  одетый, как и все купцы: на
нем наброшен был на левое плечо серый плащ с  широкой розовой каймой.  Его
скошенные полузакрытые глаза глядели устало.
     - Привет тебе,  Цен Цзы!  Остановись,  скажи нам,  что видел и что ты
думаешь обо всем этом.
     - Люди хотят крови.  Гроза надвигается.  Можем ли  мы  быть спокойны?
Если будет война, то у нас отнимут имущество, а может быть, и жизнь.
     - Вы слышали?  -  шептали купцы. - Может быть, отнимут жизнь? Но куда
же нам бежать?
     - Разве можно бросить наши склады товаров? Что делать?
     Цен  Цзы  повернулся и  пошел  дальше.  Пройдя  несколько  лавок,  он
постучал палкой в ворота.  Они приоткрылись, сдерживаемые цепью, и Цен Цзы
проскользнул внутрь.
     Ему низко поклонился изможденный старик в головной желтой повязке. На
его  темном лице белела жесткая седая борода.  Небольшой двор был  окружен
амбарами с дощатыми навесами.  В раскрытую дверь рабы втаскивали полосатые
узкие мешки, перевязанные камышовыми веревками. Несколько верблюдов лежало
на земле. Густая пыль на них говорила о далеком пути.
     Цен  Цзы,   пройдя  калитку,  очутился  в  саду,  окруженном  высокой
глинобитной стеной. Он обогнул темный квадратный бассейн и пошел по прямой
дорожке  среди  аккуратно  подстриженных деревьев.  В  глубине  сада  была
беседка с двухсторонней покатой крышей. Внутри беседки улыбалось застывшей
гримасой каменное изваяние*. Около трех стен изгибалась кирпичная лежанка,
покрытая циновками и волчьими шкурами**.
     _______________
          * В IV в. до н. э. в Средней Азии было много буддистов, бежавших
     из Индии, где их преследовали брахманисты. Буддисты выстроили большое
     количество монастырей и распространяли  изображение  Будды.  В  Китае
     буддизм получил распространение значительно позднее,  через несколько
     столетий.
          ** В китайских хижинах  устраивается длинная лежанка -  к а н  -
     вдоль трех стен;  из маленькой печки  у  входа  дым  проходит  внутрь
     лежанки и уходит в трубу, поэтому на лежанке всегда тепло.

     Цен  Цзы  откинул  занавеску  на   стене  и   вынул  из  ниши  черную
лакированную шкатулку.
     Он  открыл  ее  серебряным  ключиком  и  достал  пергаментный свиток,
бронзовую  чернильницу с  черным  лаком  и  тростинку*.  Оставив  на  полу
сандалии.  Цен  Цзы  уселся на  лежанке,  поджав под себя ноги.  Придвинул
низенький  столик  на  крохотных  ножках,  расправил на  нем  пергаментный
свиток, снял крышку чернильницы, осторожно обмакнул тростинку в черный лак
и стал быстро ставить правильными рядами значки сверху вниз.
     _______________
          * Китайцы в то время еще не знали употребления кисти и туши.

     Он писал:
     <Продолжаю мое письмо о той стране,  куда направили меня добрые духи.
Страна называется Кангюй*.  Она защищена горами и  пустынями от  вторжения
других народов и  многие годы живет в счастье и спокойствии,  не испытывая
бедствий войны.
     _______________
          * Китайский путешественник II в.  до н.  э.  Чжан Цянь  называет
     Согдиану <страной Кангюй>.

     Эта  страна  Кангюй  лежит  на  большом  пути  из  страны  <Небесного
спокойствия>* к  Западному морю.  Богатые  караваны с  различными товарами
беспрерывно проходят в  разных  направлениях через  эту  страну.  Как  это
радует взор!
     _______________
          * С т р а н а   <Н е б е с н о г о   с п о к о й с т в и я>    -
     Китай.

     Жители   отличаются   замечательными  способностями  в   ремеслах   и
искусствах. Они высоки ростом.
     Бедняки заворачивают голову куском бумажной материи, богатые - куском
шелка. Одежду носят бумажную, шерстяную или кожаную. Очень любят торговлю.
Но имеют крайнюю склонность к наживе и обману. Какой стыд!
     Они чрезмерно высоко ставят и любят женщин,  которые пользуются у них
свободой.  В каждой семье муж исполняет все желания жены.  Ради того чтобы
постоянно  быть  с   женщинами,   мужчины  перестают  заниматься  военными
упражнениями и  теряют мужество.  Безумцы,  ведь это  опасно!  Кто  станет
охранять родную землю?
     Половина  населения занимается земледелием и  половина  торговлей.  В
стране имеется замечательная порода пятишерстных лошадей.  Самые  красивые
из  них  называются <небесными>,  и  у  них  бывает  кровавый пот*.  Нашим
доблестным воинам подобало бы ездить на таких конях.
     _______________
          * Китайские летописцы неоднократно говорят о   <н е б е с н ы х>
     лошадях  с  <кровавым  потом>.  Что это означает,  пока объяснения не
     найдено.

     В  стране  имеется  семьдесят городов,  окруженных высокими  тройными
стенами.  В каждом городе живет князь и по наследству передает свою власть
сыну. Если князя убивают, то царь присылает нового князя, который отрубает
голову убийце, а сам делается правителем.
     Земли  плодоносны,  дают  обильную жатву и  розданы князьям в  вечное
владение.  За  это они должны по первому требованию царя являться на конях
вместе со слугами, хорошо вооруженные. Это разумно!
     Простые  земледельцы могли  бы  жить  привольно и  счастливо в  такой
богатой стране,  но четыре пятых своего урожая они должны отдавать князьям
за  то,  что те им разрешают возделывать свои земли.  Поэтому трудолюбивые
крестьяне, имея хлеб, постоянно голодают. Как их жаль!
     Жрецы  и  некоторые князья умеют читать и  писать.  У  них  сочинения
пишутся с помощью только двадцати пяти знаков,  которые они переставляют в
разном порядке и этим обозначают различные вещи.  Это хитро придумано,  но
наше письмо более мудро*.  Книжное обучение продолжается непрерывно. Книги
написаны на выделанных коровьих шкурах справа налево**... Это неудобно.
     _______________
          * Китайское  письмо  для  каждого  понятия  имеет отдельный знак
     (иероглиф).  Поэтому китайскому летописцу показалось  удивительным  и
     хитрым,  как можно изобразить только двадцатью пятью знаками, то есть
     буквами, всякие предметы и понятия.
          ** Китайские иероглифы пишутся сверху вниз.

     Жители поют  на  праздниках песни о  древних временах.  Очень длинные
песни  всегда поются от  начала до  конца,  так  как  они  передают знание
достойных поступков предков и мудрых правил жизни.
     Мирная жизнь в течение многих лет сделала жителей страны Кангюй очень
богатыми;  они  собрали в  своих  домах  ценные  товары  из  других стран.
Довольные этими богатствами, они называют свою страну <счастливая Кангюй>.
Но богатство, соединенное с жадностью, подобно мимолетному облаку.
     Так  как  всякое богатство вызывает у  одних  жадность,  а  у  других
зависть,  то  теперь  государству Кангюй грозит вторжение народа,  который
наступает с  Западного моря,  разоряя по  пути всю страну.  Во главе этого
народа идет страшный царь,  про которого говорят,  будто бы  на его голове
растут два бараньих рога...>


                             ГОСТИ ИЗ ПУСТЫНИ

     Цен  Цзы  услышал шаги  на  дорожке сада.  Старый слуга остановился в
дверях:
     - Тебя  хотят  видеть два  путника.  Один  -  высокий,  сильный,  как
медведь, немолодой, по виду кочевник из степи; его оружие покрыто золотом.
Другой -  молодой,  вероятно его проводник.  Они сказали,  что ты давно их
ждешь.
     Цен Цзы радостно закивал головой:
     - Очень хорошо!  Пускай войдут,  а ты поскорее принеси сюда <тридцать
две радости>.
     Китаец  быстро  свернул  рукопись,  спрятал  в  лакированный  ящик  и
поставил его обратно в нишу.
     Будакен и Спитамен вошли в сад.  Старый слуга,  сложив руки на груди,
торжественно шел впереди. Будакен с удивлением и любопытством рассматривал
не  виданные  им  раньше  растения.   Он  остановился,  изумленный,  около
бассейна,  где  пламенели  красноперые  рыбки  с  широкими,  нежными,  как
паутина, хвостами.
     Китаец,  подойдя  к  бассейну,  вытащил  из  кармана желтый  шелковый
мешочек,  отсыпал из  него  на  ладонь  белых  крупинок и  стал  звонить в
серебряный  колокольчик.  Все  рыбки  быстро  поплыли  к  нему.  Цен  Цзы,
продолжая звонить, бросал рыбкам белые крупинки. Гость и китаец опустились
на  корточки рядом и  наблюдали,  как рыбы,  толкаясь и  высовывая из воды
золотистые головки, хватали белые крупинки и вырывали их друг у друга.
     Будакен смеялся, указывая толстым корявым пальцем на рыбок:
     - Совсем как люди:  так же живут вместе и так же ссорятся и толкаются
из-за вкусного кусочка...  А  что это за белые зерна,  которыми ты кормишь
этих рыбок?
     Оба встали. Китаец низко кланялся и, приседая, повторял:
     - Это муравьиные яйца.
     Будакен,  уважая  обычаи  иноземцев,  старался  также  поклониться  с
приседанием, и потом оба протянули друг другу руки.
     - Какие умные рыбки!  - удивлялся Будакен. - Продай их мне, я выкопаю
около моего шатра пруд,  поселю там рыбок,  и вся степь съедется смотреть,
как рыбы слушаются моего звонка.
     Китаец,  улыбаясь,  шептал:  <Очень  хорошо>,  -  затем  повернулся к
Спитамену,  радостно протянул ему  руки,  и  оба подержали прямые ладони и
прижались правыми плечами.
     У  Спитамена на  лице  засветилась теплая  улыбка,  и  глаза  ласково
сузились.
     - Я  очень рад,  Левша,  -  сказал китаец,  -  что ты  спасся от всех
несчастий,   которые  гонялись  за  тобой,  и  опять  стоишь  передо  мною
невредимым.
     - А ты по-прежнему пишешь и учишься?
     - Учитель сказал:  <В многоучении, постоянном размышлении, есть также
доброта. А встреча друга,  вернувшегося из далекой  девятой  страны,  есть
радость и сердцу и глазам>.
     - Вот  это  отец того молодого скифского воина,  которого ты  видел в
цепях, - сказал Спитамен. - Расскажи ему все, что ты знаешь. Чтоб услышать
тебя, он приехал издалека.
     Цен Цзы обратился к  Будакену и жестом пригласил его войти в беседку.
Мелкой торопливой походкой китаец пошел вперед,  а  за  ним шагал Будакен.
Его мускулистые плечи были вдвое шире,  чем у  китайца,  и  он  повернулся
боком и пригнулся, чтобы войти в дверь.
     В беседке они уселись на лежанке,  где были постланы меховые коврики.
и  после  нескольких  взаимных  вопросов  о  здоровье,  пройденном пути  и
виденных снах Цен Цзы стал рассказывать:
     - Я дважды видел твоего сына Сколота, которого беспечность и смелость
столкнули в  горький колодец несчастья.  Он  просил  меня  помочь  ему.  А
учитель говорил;  <Помочь несчастному - это шаг на пути к совершенству>...
Вот что он сказал...
     Но Будакен поднял широкие ладони:
     - Постой,  не  торопись наносить мне  удар своим словом.  Пожалей мое
сердце,  хотя оно  уже  обросло шерстью страданий.  Сделай это потихоньку.
Расскажи,  где и когда ты увидел моего сына Сколота,  с кем он тогда был и
что он сам в  это время делал.  Тогда я пойму,  почему дивы набросились на
него и столкнули в бездну скорби.
     - Хорошо.  Если у тебя есть терпение, чтобы слушать, и желание, чтобы
все понять,  я  тебе расскажу по порядку,  как и  почему я попал в городок
Фару*,  где  я  увидел  не  только  юношу  Сколота,  но  и  других  весьма
прославленных людей.  А  слушая меня,  утешай свое сердце <тридцатью двумя
радостями>, которые я могу предложить тебе по силам желаний моего сердца.
     _______________
          * Город  Ф а р а  - нынешнее иранское селение Акури,  лежащее на
     полдороге между Семнуном и Давлегабадом, к югу от Каспийского моря.

     Старый  слуга  поставил между  сидевшими столик  и  разостлал на  нем
пестрый,   расшитый  цветами  платок.  На  столике  выстроилось  множество
маленьких чашек.  В  каждой  чашке  было  различное кушанье:  наскобленная
редька, мелко нарубленный лук со сметаной, различные варенья, сваренные на
меду, - из моркови, кизила, мелких яблок, имбиря, кусочки мяса с шафраном,
бараньи  мозги,   жареная  тыква,  виноград,  моченный  в  уксусе,  рис  с
фисташками, вареные кусочки теста, начиненные древесными лишаями, и другие
кушанья,  незнакомые Будакену.  Отдельно стояли  три  фляги  с  разогретым
вином.
     Будакен посматривал то  на чашки,  то на хозяина,  то на неподвижного
Спитамена и не знал, как все это начать есть. Он предпочел бы одну большую
чашу,  чем  эти тридцать две маленькие.  Не  желая показаться смешным,  он
решил сперва воздержаться.
     - Моя душа не принимает сейчас пищи твоих радостей, - сказал Будакен.
- Мои уши раскрылись, чтобы слушать твою повесть.


                              В ГОРОДЕ ФАРЕ

     - Я работаю в одном содружестве наших купцов из Серики,  -  начал Цен
Цзы. - Они сообща посылают караванами товары отсюда до берегов Гирканского
моря* и  дальше,  до  богатых городов Финикии.  В  главном городе Гиркании
Задракарте** и в некоторых других городах живут наши товарищи по торговле.
У них выстроены дома и амбары для товаров.  Я два-три раза в  год  езжу  с
нашим  караваном  в  Задракарту,  а иногда и дальше - до Раг***.  Вместе с
караваном идут вооруженные попутчики,  чтобы  защищаться  от  разбойников.
Ехать вместе с большим караваном всегда надежнее,  не правда ли? А по пути
у  нас  имеются  испытанные  друзья  из  местных  жителей,  у  которых  мы
останавливаемся и узнаем, безопасна ли дальше дорога. Управителям попутных
земель мы платим за проход договоренную пошлину  -  либо  деньгами,  либо,
чаще, нашими товарами.
     _______________
          * Г и р к а н с к о е  м о р е  - ныне Каспийское.
          ** 3 а д р а к а р т а    -   нынешний   город   Астрабад,    на
     юго-восточном берегу Каспийского моря.
          *** Р а г и  - город на севере Ирана (Персии).

     Этой в