роизнес  Эмерсон,  царапая  карандашом  в
блокноте.
   - Мальчишка сломал себе шею, скорее всего, в результате падения с обрыва.
   - Скорее всего?
   - Меня там не было, мистер Эмерсон. Я лишь делаю предположения по  поводу
того, что произошло с этим мальчиком, на базе имеющихся фактов. Дело в  том,
что такого рода нарушения в организме наступают, к примеру, и при повешении,
но других следов повешения, как внешних, так и внутренних, не обнаружено.  И
если позволите мне продолжать и не будете перебивать,  пока  я  не  закончу,
тогда я представлю вам наиболее квалифицированные догадки по этому поводу  в
сравнении с теми, которые сообщил бы  вам  кто-либо  другой  на  юго-востоке
Соединенных Штатов. Идет?
   - Извините, доктор, продолжайте, пожалуйста.
   - Спасибо. Начну сначала и попытаюсь дать  вам  как  можно  более  полную
картину того, что произошло  с  мальчиком.  И  специально  для  вас,  мистер
Эмерсон, постараюсь выражаться  на  простом  разговорном  языке.  -  Эмерсон
кивнул. - Мальчик был привязан за запястья и лодыжки к некому подобию стула,
к примеру, это мог быть стульчак доватерклозетного образца, при этом он  был
неоднократно бит гибким, тяжелым инструментом, например,  отрезком  обычного
резинового садового шланга. В какой-то момент по ходу избиения руки мальчика
были отвязаны от стула и подняты над головой, где и были  вновь  связаны.  Я
говорю об этом потому, что на предплечьях меньше следов, чем  на  ребрах,  а
связать руки над головой понадобилось для того, чтобы, так  сказать,  убрать
их с линии огня. И либо до, либо после этой процедуры его ставили на колени,
чтобы побить или  отшлепать  предметом,  напоминающим  по  форме  доску  или
лопатку. Аналогичные следы и изменения в цвете  кожи  я  наблюдал  у  ребят,
проходивших процедуру посвящения в члены студенческой корпорации. По  правде
говоря, видел и похуже. Но это было  не  посвящение  и  не  шутка.  Это  был
допрос.
   Уилл Генри так и подпрыгнул.
   - Допрос?
   - В шутку никого  резиновым  шлангом  не  бьют,  а  если  целью  мучителя
является причинить как можно больше  боли,  то  он  воспользуется  кучерским
кнутом или розгой. Резиновым шлангом пользуется полиция.
   - Полиция?
   Па этот раз подпрыгнул Хармон Эмерсон.
   - Мне приходилось сталкиваться с этим в Коламбусе и в  двух-трех  других,
более крупных городах. Этот метод воздействия  принято  называть  ?умеренной
пыткой? и служит он для получения во время  допроса  сознательно  утаиваемой
информации. Метод болезненный, но при его применении кожа и  кости  остаются
целы. Сегодня жертва подвергается избиению, а завтра в  состоянии  предстать
перед  судом.  Конечно,  это  незаконно,  и  если  полицейского  уличить   в
применении подобного метода, ему можно предъявить  обвинение  в  оскорблении
действием, однако, ?копы? не любят давать показания против  других  ?копов?,
не более, чем врачи свидетельствовать против других врачей.
   - Кстати, коль скоро мы заговорили о  полиции,  запястья  мальчика  могли
быть не связаны, а защелкнуты наручниками. Отметины на запястьях  отличаются
от следов на лодыжках.  Хотя  я  не  представляю,  как  он  мог  убежать  от
мучителя,  если  руки  у  него  были  скованы  наручниками.   Но   позвольте
продолжать. На ногах имеются царапины, свидетельствующие о  том,  что  перед
падением он продирался  через  густой  кустарник.  Ступни  сильно  изранены,
несмотря на то, что покрыты мозолями,  так  что  перед  смертью  он,  скорее
бежал, чем шел шагом. Кстати, смею предположить, что это мальчик  из  бедной
фермерской семьи, - мальчик восемнадцати-девятнадцати лет, у которого ступни
ног все еще имеют мозольную подушку. Есть, кстати, и  потертости.  Возможно,
какое-то расстояние он шел в непривычной обуви. Кожа  на  руках  тоже  очень
грубая, ногти обломаны, и под ними краснозем, который он, по-видимому, не  в
состоянии был выскрести. Готов поспорить, еще за день-два до всего этого  он
работал на ферме.
   - Так где я остановился? А наиболее вероятно то, что он упал с обрыва  на
бегу, не похоже, чтобы тело его туда притащили и сбросили. Скорее всего,  он
ударился головой, сломал себе шею и кость на левой  руке  и  вывихнул  левое
плечо. Встать он уже не смог.
   - Он не  ел  от  полусуток  до  суток,  хотя  ему  давали  воду.  Логично
предположить, что он находился в заточении не более двадцати четырех  часов.
И я полагаю, что, за исключением серьезных  ранений,  причиненных  падением,
все прочие могут считаться поверхностными и несущественными.  При  этом  нет
указаний на то, собирался ли тот, кто его бил, убить его  или  даже  нанести
серьезное увечье, хотя осмелюсь утверждать, что тот, кто захватил его,  вряд
ли позволил бы ему бежать из опасения, что тот может обратиться  в  полицию.
Мы также не знаем, что было бы дальше, если бы мальчик не сбежал. И следы на
теле могли оказаться лишь прелюдией к чему-то более страшному.
   Солз  перелистывал  записи  в  полнейшей  тишине,  которую  не  осмелился
нарушить  даже  Хармон  Эмерсон:  все  пытались  нарисовать   себе   картину
случившегося.
   - Я думаю, что это все, хотя одну вещь мне хотелось  бы  выделить  особо.
Насколько я сумел установить, все полученные мальчиком удары,  как  шлангом,
так и лопаткой, наносились в равном количестве и с одинаковой силой по обеим
сторонам тела. Это необычно. Гораздо чаще физическое воздействие  приходится
на какую-то одну сторону в  зависимости  от  того,  какая  рука  у  мучителя
рабочая:  правая  или  левая.  Это  указывает   на   то,   что   воздействие
производилось одним человеком, потому  что  двое  или  более  не  смогли  бы
соблюсти подобную степень аккуратности. А коль  скоро  речь  идет  об  одном
человеке, причем не обязательно только мужчине, но, возможно, и женщине, я в
состоянии сделать вывод, что этот человек одержим манией порядка,  особенно,
симметрии. Он как бы внутренне обязан наносить равное число ударов по  обеим
сторонам тела. И эта жажда симметрии наверняка проявляется у  него  в  быту.
Готов  утверждать,  что  он  расчесывает  волосы  на  прямой  пробор   ровно
посередине.
   - Я расчесываю волосы на пробор посередине, - заметил Уилл Генри.
   - Я это уже заметил. И, по правде говоря, если бы вы не были  новичком  в
полицейских делах и если бы Фрэнк Мадтер не знал вас,  как  облупленного,  я
бы, начальник, счел подозреваемым номер один именно вас.
   - Что?
   - Первой моей мыслью было, что тот, кто это сделал, имеет опыт  службы  в
полиции. Резиновый шланг не является обычным инструментом воздействия.  Цель
его применения - получить информацию, а не калечить  или  убивать.  Подобная
техника воздействия передается из уст в уста от полицейского к полицейскому,
от одного управления к другому. Обыкновенный горожанин этого  не  знает,  да
это ему и не нужно. Если двое затеют драку или  устроят  свалку,  они  будут
лупить друг друга бутылками или досками, а то и чем другим, что  подвернется
под руку, но уж, конечно, не резиновыми  шлангами.  Резиновый  шланг  -  это
инструмент, избираемый хладнокровно и преднамеренно.
   Тут  вновь  воцарилось  молчание,  которое  через  некоторое  время  было
нарушено вопросом Хармона Эмерсона:
   - А не имело ли место покушение сексуального характера?
   Солз покачал головой.
   - Акт содомии отсутствует,  если  вы  это  имеете  в  виду.  Нет  никаких
нарушений целостности кожной поверхности в заднем проходе,  а  также  следов
семени. Однако, за всем происшедшим просматривается секс с большой буквы.
   - Что вы имеете в виду? - поинтересовался Уилл Генри.
   - Я имею в  виду  то,  что  тот,  кто  бил  мальчика,  получал  от  этого
сексуальный стимул, наслаждался этим и, если бы мальчик не  убежал,  мог  бы
зайти  дальше.  Такого  рода  психологические  изыскания  -  не  моя   сфера
деятельности, но в Европе найдется пара докторов, которые смогли бы написать
целый трактат о сексуальной подоплеке данного происшествия.
   - Трудно поверить, что подобное может случиться в городке типа Делано,  -
заявил Уилл Генри. Доктор снял очки и потер переносицу.
   - Начальник, стоит вам подольше прослужить в полиции, как вы узнаете, что
в Делано, или уж, на худой гонец, в графстве в целом живут всевозможные типы
людей. Загляните под крышу и увидите, сколь ненормальной может быть жизнь  в
внешне  совершенно  ординарных  людей.  Я  с  этим  сталкиваюсь,  как  врач,
особенно, когда приходится  выполнять  поручения  полиции  округа  Коламбус,
думаю,  что  Фрэнк  встречается  с  подобным  тут,  в  Делано,  либо   врачу
рассказывают то, чего никогда не сообщат близкому  другу.  -  Доктор  Мадтер
кивнул в знак согласия. Солз вздохнул еще раз и убрал записи. - Нет на свете
ничего такого,  что  могло  бы  случиться  в  Коламбусе,  или  Атланте,  или
Нью-Йорке, или в том Париже, который во Франции, но не  могло  бы  случиться
именно здесь. Поверьте, такого не бывает.
   Через двадцать минут Уилл Генри прибыл домой увидел, как Билли  и  Элоиза
играют на полу в гостиной золотистым щенком-Лабрадором. Кто-то  после  ужина
оставил его у дверей с запиской: ?Подарок от друга детям из семьи Ли?.
   В эту ночь Уилл Генри заснул быстро. Часть его существа уже  знала  часть
правды, но другая часть не желала ее признать. Возникшая  от  этого  тревога
подействовала на него, как снотворное, и он спал, как сурок,  боясь  увидеть
сны.
 
Глава 16 
 
   Мальчик  был  похоронен  на  участке,  принадлежащем  городу,  специально
отведенном для последнего успокоения  безымянных  мертвецов.  Присутствовали
только Ламар Мэддокс, Уилл Генри и баптистский священник Говард Эйбел;  двое
черных могильщиков были не в счет,  хотя  они  сняли  шляпы  и  благоговейно
внимали проповеди достопочтенного Эйбела, когда тот молил  о  принятии  души
усопшего в лоно  Авраамово.  Ни  ранний  час,  ни  пронизывающий  холод,  ни
убожество казенного кладбищенского участка  не  повлияли  на  рвение  и  пыл
священнослужителя, который, нахмурившись,  воздел  очи  к  небесам  и  вещал
раскатистым баритоном, доносившимся до высоких  сосен,  что  охраняли  покой
поросших иссохшими травами семейных участков за коваными чугунными оградами.
   - И мы взываем к Тебе, Отче Небесный, найти этому  юноше  место  в  Твоем
совершенном раю  в  вышине,  ввести  его  в  дом  твой  и  дать  ему  вечное
успокоение.  -  Эйбел  сменил  точку  опоры  и  заговорил  тоном  униженного
просителя:
   - И мы молим Тебя, о Господи, позаботиться о родителях молодого человека.
Утешь их своими тайными путями и подготовь к тому моменту, когда  им  станет
ясно, что не осталось ни малейшей надежды  увидеть  пропавшего  сына  живым.
Избавь их от ненужных страданий и подготовь их к мигу воссоединения со своим
сыном в кущах небесного владыки.
   Уилл Генри, стоя в одной тужурке, весь скрючился от холода и молил  Бога,
чтобы проповедник как можно скорее перестал молиться. Холод раннего часа  не
давал возможности сосредоточиться на службе, и он дергался  и  нервничал,  а
мысли его то концентрировались  на  жалости  к  мальчику,  то  обращались  к
ненависти к тем, кто бил его, кто позволил этому случиться.  И  невзирая  на
глубокие религиозные чувства, он не мог заставить себя испытывать вместе  со
священником жалость к этим людям, и потому он не мог избавиться  от  чувства
вины.
   - И все это просим мы  во  имя  Сына  Твоего,  Иисуса  Христа,  Спасителя
нашего. А-а-минь! - Ламар Мэддокс сделал шаг вперед и нажал кнопку одного из
четырех металлических столбиков, стоящих по периметру могилы, и гроб  тотчас
же начал плавно спускаться вниз. Ламар внимательно следил за работой нового,
оригинального устройства, которое, конечно, лучше было бы публично ввести  в
действие на каких-либо более импозантных и более прибыльных похоронах.
   У ограды кладбища, сидя в машине, их поджидал Скитер Уиллис.
   - Доброе утро, Уилл Генри. Увидел ваше сборище и остановился. Что  тут  у
вас?
   Уилл Генри с чувством облегчения влез в теплую машину.
   - Видите ли, Скитер, похоже, на меня  свалилось  убийство.  -  Скитер  не
отвечал. - Наш мальчишка - разносчик газет  нашел  вчера  утром  мертвеца  у
подножия Обрыва Годо. Парню еще и  двадцати  не  было.  Мы  только  что  его
похоронили.
   Вот тут-то Уилл Генри  почувствовал,  что  монопольно  овладел  вниманием
Скитера.
   - Выкладывайте все от начала до конца, - заявил Скитер.  -  Начинайте,  и
ничего не опускайте.
   Уилл Генри ознакомил шерифа с событиями последних двадцати четырех часов,
вновь намеренно опуская упоминание об источнике сведений о Клане.
   - И что же вы думаете? - спросил Скитер.
   - Не знаю, что и думать, - проговорил  Уилл  Генри.  -  Я  не  слишком-то
полагаюсь  на  мнение  доктора  относительно  того,  к  какому  типу   людей
принадлежит убийца. Мне это кажется самым диким из  гаданий.  И  если  бы  к
этому приложил руку Клан, то человек, которого я  знаю,  сказал  бы  мне  об
этом, или хотя бы намекнул. И я не знаю у нас никого, кто был  бы  до  такой
степени не в своем уме, чтобы совершить такое.  Фокси  живет  неподалеку  от
того места, где это случилось, и он немного странный, но я не вижу  разумных
оснований подозревать его.
   - Фокси не тот человек, Уилл Генри. Да, он, конечно, не совсем такой, как
все, но человек, он в общем и целом хороший. И Клан тут ни при чем. Несмотря
на то, что иногда о нем рассказывают. Нет, Уилл Генри, я сам  расскажу,  что
случилось, и я вовсе не собираюсь делать  скоропалительные  выводы.  Я  лишь
основываюсь на собственном опыте и на опыте  десятков  шерифов,  с  которыми
общаюсь. Ваш убийца давным-давно исчез. Сейчас из-за  долгоносика  и  прочих
трудностей масса людей бродит по дорогам. Возможно, и убитый путешествовал в
компании одного-двух парней, и у него было то, на что они позарились:  может
быть, немного денег, или  еще  что-нибудь,  и  они  стали  бить  его,  чтобы
заполучить это, а он попытался убежать от  них  и  свалился  с  обрыва.  Эти
?хобо? все время убивают друг друга, дерутся из-за денег, из-за виски, а  то
и просто по мелочи. И я не удивляюсь, что мальчик был  голый.  Знал  случай,
когда убили из-за обуви, всего-навсего. Когда они долго в пути, они начинают
играть по собственным правилам, им уже неважно, что хорошо, а что плохо, они
живут только сегодняшним днем.
   Странно, но Уилл Генри почувствовал облегчение.
   - Это вполне вероятно. Признаюсь, мне это как-то не приходило в голову. А
я уже, признаться, начал думать, что это сделал кто-то из жителей Делано,  и
мне стало тревожно.
   - Думаю, что тревожиться не из-за чего. Этого парня обязательно  поймают,
ну, конечно, не за это. Кто-нибудь по ходу дела сделает с ним то же самое, а
то и хуже, или он, в конце концов, открыто плюнет закону  в  лицо.  Но  вам,
Уилл Генри, его не поймать. Знаю, что  вам  бы  хотелось  этого,  причем  не
просто ради того, чтобы вас похвалили, а просто потому, что вас  зло  взяло.
Понимаю ваши чувства. Но если не хотите,  чтобы  такое  случалось  сплошь  и
рядом, последуйте моему совету и не позволяйте ?хобо?  располагаться  вокруг
Делано. Не разрешайте им сходить с поезда! Стоит им разбить тут лагерь, как,
помяните мое слово, подобные случаи будут происходить каждую неделю!
   - Понятно.
   - Еще одно, Уилл Генри. - Скитер заерзал на сиденье и поковырял в носу. -
Насчет Клана. Думаю, вы сами понимаете, что самое лучшее -  ему  не  мешать.
Кто-то звонит  по  поводу  того,  что  зажгли  крест.  Поезжайте  не  спеша,
поковыряйтесь в золе, примите  озабоченный  вид  и  забудьте  об  этом!  Они
занимаются только теми, кем следует заняться, и они позаботятся о том, о чем
не всегда сумеете позаботиться  вы  сами.  Скажем,  о  том,  чтобы  выпороть
кого-нибудь, как того парня в прошлом году. Он этого заслуживал, но я не мог
этого сделать, так это сделали они.
   На  лице  у  Уилла  Генри,  должно  быть,  слишком  явственно  проступило
удивление, так что Скитер слегка покраснел и продолжал:
   - В Клане есть люди, в высшей степени заслуживающие уважения. Они  делают
все, чтобы ниггеры знали свое место, а я глубоко уважаю  тех,  кто  способен
этого добиться.
   Уилл  Генри  сделал  над  собой  усилие,  чтобы  добиться   бесстрастного
выражения лица и спокойствия в голосе.
   - Скитер, я не потерплю ни  самодеятельной  порки,  ни  горящих  крестов,
которыми пугают ни в чем не повинных цветных, и я не  испытываю  уважения  к
взрослым людям, бегающим по ночам, завернувшись в простыню. Если я поймаю  в
нашем городе кого-нибудь  из  таких,  я  засажу  его  в  тюрьму  и  придумаю
обвинение Похлеще. - Он помолчал, а потом заговорил:
   - А вы передайте это всем, кого это касается.
   Скитер побагровел и начал дергать стартер.
   - Как угодно, Уилл Генри.
   -  Скитер,  не  упустил  ли  я  чего-нибудь  из   того,   что   следовало
предпринять?
   - Да нет, вы сделали все, что я бы  сделал  на  вашем  месте.  Только  не
думаю, что на этот раз вам удастся поймать убийц. Те, кто  это  сделал,  уже
далеко.
   Тут мотор ожил, и Уилл Генри вышел из машины.
   - Спасибо, что приехали, Скитер.
   - В любое время, - бросил Скитер, уже дав газ.
   - Вот говно собачье! - процедил, отъезжая, Скитер сквозь зубы.
 
Глава 17 
 
   В течение недели в Делано не происходило ничего такого, что требовало  бы
внимания  Уилла  Генри.  Он  следовал  за  автолихачем,  проверял  замки   и
патрулировал улицы, но текущие  дела  не  могли  отвлечь  его  от  мыслей  о
мальчике.  Истории  этой  было  уделено  значительное  место  на   страницах
газеты ?Атланта Конститьюшн?, и у Уилла Генри появилась надежда на  то,  что
кто-нибудь прочтет материал и прибежит заявить, что знает, кто этот  парень.
Но никто даже не позвонил. Он пошел по второму кругу, переговорил с  людьми,
жившими на горке неподалеку от скалы,  вновь  осмотрел  дорожку,  ведущую  к
обрыву, и стал лихорадочно думать, что  бы  еще  толковое  сделать,  но  так
ничего и не придумал. И поскольку каждая из линий расследования  заводила  в
тупик, Уилл Генри стал все больше и  больше  склоняться  на  сторону  версии
Скитера насчет убийц - ?хобо?; в этом был хоть какой-то смысл, это  во  всех
отношениях не противоречило фактам; но все равно его не покидала мысль,  что
по городу разгуливает убийца, а он ничего не может с этим поделать.
   Дома он всегда был любящим отцом и мужем, спокойным и нежным,  но  теперь
он вел себя неестественно тихо, и дети ходили вокруг него на цыпочках. Дети,
но не Кэрри. День или два она мирилась с его уходом в себя, прибирая в доме,
как обычно, готовя, подметая, сметая пыль,  делая  замечания  детям;  но,  в
конце концов, ей надоело. И когда дети легли спать, она  сняла  его  ноги  с
табурета, стоявшего перед его  креслом,  сама  уселась  на  этот  табурет  и
внимательно посмотрела на него.
   - Мне кажется, если ты хочешь привыкнуть к новой  работе,  то  не  должен
допустить, чтобы она целиком тебя захватила.
   - Знаю, но мне это не удается. Особенно  в  нынешних  обстоятельствах.  -
Жене он рассказал немногим больше, чем было напечатано в газете.
   - Хоть ты и новичок, но, по-моему, ты сделал все, что бы  в  этом  случае
сделал любой полицейский. Что бы еще сделал на твоем месте Скитер Уиллис?
   - Я задавал ему этот вопрос, и он ответил, что ничего. - Уилл Генри также
понимал, что теперь нечего ждать помощи от Скитера, раз они  не  сошлись  по
поводу Клана, но Кэрри он об этом не сказал.
   - Неужели тебя это не утешает?
   - Знаю, что так нельзя, но не утешает.
   - Тогда тебе стоит помолиться. Я тоже помолюсь за тебя.
   - Спасибо, родная. Знаю, что это поможет.
   - Ты что-то в последнее время перестал обращать на меня внимание.
   Он улыбнулся и усадил ее на колени.
   - Дети спят?
   - Мертвецким сном.
   Уилл Генри сумел отвлечься от обыденных дел и переменить состояние  души,
когда  отправился  на  суд  в  Гринвилл,  административный  центр   графства
Меривезер. От него требовалось  дать  свидетел